Разрыв шаблонов?

Линг­ви­сти­ка зна­ет несколь­ко поня­тий, тес­но свя­зан­ных с фун­да­мен­таль­ны­ми зако­но­мер­но­стя­ми функ­ци­о­ни­ро­ва­ния язы­ка как сред­ства позна­ния и ком­му­ни­ка­ции: функ­ци­о­наль­ность, вари­а­тив­ность, нор­ма­тив­ность, кон­вен­ци­о­наль­ность. Исполь­зуя упо­мя­ну­тые науч­ные поня­тия, обла­да­ю­щие оче­вид­ной прак­ти­че­ски для всех иссле­до­ва­те­лей-фило­ло­гов высо­кой объ­яс­ни­тель­ной силой, мож­но без осо­бо­го тру­да опи­сать быто­ва­ние и орга­ни­за­цию тек­стов, выпол­ня­ю­щих раз­но­об­раз­ные ком­му­ни­ка­тив­ные функ­ции в опре­де­лен­ном куль­тур­ном про­стран­стве неза­ви­си­мо от осо­бен­но­стей их содер­жа­тель­ной, фор­маль­ной, функ­ци­о­наль­ной орга­ни­за­ции. Эти же поня­тия могут помочь зафик­си­ро­вать изме­не­ния в орга­ни­за­ции тек­ста и объ­яс­нить выяв­ля­е­мые изменения.

Текст как коммуникативный результат: динамика и статика

К осмыс­ле­нию зако­но­мер­но­стей орга­ни­за­ции тек­ста сле­ду­ет под­хо­дить, вне вся­ко­го сомне­ния, как к осно­во­по­ла­га­ю­щим для пости­же­ния осо­бен­но­стей функ­ци­о­ни­ро­ва­ния язы­ка¹.

Это обу­слов­ле­но, во-пер­вых, тем, что любой текст — резуль­тат ком­му­ни­ка­тив­ной дея­тель­но­сти, спо­соб и сред­ство фик­са­ции резуль­та­та реше­ния опре­де­лен­ной ком­му­ни­ка­тив­ной и когни­тив­ной зада­чи ком­му­ни­кан­та­ми с извест­ны­ми раз­но­род­ны­ми харак­те­ри­сти­ка­ми с помо­щью раз­но­об­раз­ных и раз­но­уров­не­вых язы­ко­вых средств. Так, тип тек­ста «инструк­ция по экс­плу­а­та­ции» при­зван помочь поль­зо­ва­те­лям соот­вет­ству­ю­ще­го при­бо­ра пра­виль­но экс­плу­а­ти­ро­вать этот при­бор. Тип тек­ста «учеб­ник» помо­га­ет поль­зо­ва­те­лю осва­и­вать то или иное про­блем­ное поле в кон­крет­ной нау­ке. Тип тек­ста «пре­тен­зия» спо­соб­ству­ет потре­би­те­лю добить­ся заме­ны бра­ко­ван­но­го това­ра на каче­ствен­ный. Тип тек­ста «рекла­ма» акцен­ти­ру­ет пре­иму­ще­ства рекла­ми­ру­е­мо­го това­ра и т. п. Дру­ги­ми сло­ва­ми, каж­дый тип текст име­ет в куль­ту­ре свое пред­на­зна­че­ние, т. е. функ­ци­о­наль­ный потен­ци­ал, сфе­ру быто­ва­ния, опре­де­лен­ную содер­жа­тель­ную и фор­маль­ную орга­ни­за­цию, более или менее гар­мо­нич­но при­спо­соб­лен­ную к реше­нию кон­крет­ной ком­му­ни­ка­тив­ной и когни­тив­ной зада­чи в неко­то­рых усло­ви­ях ком­му­ни­кан­та­ми с теми или ины­ми харак­те­ри­сти­ка­ми (см. опи­са­ние общих и част­ных при­зна­ков тек­стов опре­де­лен­но­го типа и тек­ста как фено­ме­на в изда­ни­ях, так или ина­че фик­си­ру­ю­щих кон­сен­сус, достиг­ну­тый иссле­до­ва­те­ля­ми на опре­де­лен­ном эта­пе раз­ви­тия тео­рии тек­ста (см.: [Antor 2001; Duden-Grammatik 1998; Fix 2008; Freudenberg-Findeisen 2016; Götze, Hess-Lüttich 2002; Große 2001a; 2001b; Köster 2000; Perrin 2006; Thiele 2001a; 2001b] и др.).

Во-вто­рых, каж­дый текст орга­ни­зо­ван зако­но­мер­ным обра­зом, что про­сле­жи­ва­ет­ся с раз­ных точек зре­ния: семан­ти­че­ской, син­так­си­че­ской, функ­ци­о­наль­ной, тема­ти­че­ской и так далее — на мик­ро- (орга­ни­за­ция пред­ло­же­ния-тек­с­те­мы), мезо- (орга­ни­за­ция сверх­фра­зо­во­го един­ства и/или мак­ро­ком­по­нен­та²) и мак­ро­уровне (орга­ни­за­ция тек­ста как ком­му­ни­ка­тив­но­го, содер­жа­тель­но­го, фор­маль­но-струк­тур­но­го, тема­ти­че­ско­го, функ­ци­о­наль­но­го един­ства) и явля­ет­ся куль­тур­но спе­ци­фич­ным. Напри­мер, одна и та же ком­му­ни­ка­тив­ная зада­ча реша­ет­ся в раз­ных куль­ту­рах через выбор раз­лич­ных, порой прин­ци­пи­аль­но, язы­ко­вых средств (см. в при­ме­ре 1 выде­лен­ные фраг­мен­ты тек­стов на раз­ных язы­ках к одно­му и тому же про­дук­ту, про­из­ве­ден­но­му одной фирмой):

При­мер 1 (реклам­ный текст):
     Finest ingredients and delicious selection of chocolates created by master confectioners have made merci Finest Selection such word-wide favourite. Enjoy merci Finest Selection in all its variety.
     Le mélange raffiné des ingrédients sélectionnés et la délicieuse diversité de l’assortiment confectionné par nos maître chocolatiers ont fondé la renommé de merci Finest Selection. Découvrez et dégustez l’une après l’autre les spécialités de merci Finest Selection.
     Feinste Zutaten und die köstliche Vielfalt der Variationen — meisterlich zubereitet — haben merci Finest Selection so berühmt gemacht. Genießen Sie merci Finest Collection “Stück für Stück” in ihrer ganzen Vielfalt.

В‑третьих, язык, будучи слож­но орга­ни­зо­ван­ным сред­ством позна­ния и ком­му­ни­ка­ции, сред­ством фик­са­ции куль­тур­но спе­ци­фи­че­ско­го раз­но­род­но­го зна­ния о мире и вме­сте с тем сред­ством акти­ви­за­ции этих све­де­ний в раз­ных усло­ви­ях, рас­по­ла­га­ет раз­но­род­ны­ми меха­низ­ма­ми вер­ба­ли­за­ции све­де­ний о мире, раз­гра­ни­чи­ва­е­мы­ми по сфе­ре функ­ци­о­ни­ро­ва­ния и функ­ци­о­наль­но­му потен­ци­а­лу: лек­си­ко-семан­ти­че­ски­ми, сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ны­ми, мор­фо­ло­ги­че­ски­ми, син­так­си­че­ски­ми, фор­маль­но-струк­тур­ны­ми, тек­сто­грам­ма­ти­че­ски­ми, кото­рые мож­но диф­фе­рен­ци­ро­вать по тон­ким осно­ва­ни­ям. При этом все меха­низ­мы вер­ба­ли­за­ции, оче­вид­но, под­чи­не­ны тек­сто­грам­ма­ти­че­ским, бла­го­да­ря кото­рым порож­да­ют­ся и вос­при­ни­ма­ют­ся тек­сты. В при­ме­ре 2 собра­ны раз­но­род­ные язы­ко­вые сред­ства, убе­ди­тель­но демон­стри­ру­ю­щие оче­вид­но раз­ный вклад лек­си­ко-семан­ти­че­ских и грам­ма­ти­че­ских меха­низ­мов вер­ба­ли­за­ции в общий итог ком­му­ни­ка­ции (2а), а так­же образ­цы при­чуд­ли­во­го соче­та­ния лек­си­че­ских и грам­ма­ти­че­ских зако­но­мер­но­стей из раз­ных язы­ко­вых куль­тур в орга­ни­за­цию тек­ста при реше­нии ком­му­ни­кан­та­ми, про­хо­дя­щи­ми вто­рич­ную соци­а­ли­за­цию в ино­куль­тур­ное про­стран­ство, кон­крет­ной ком­му­ни­ка­тив­ной зада­чи — покуп­ки про­дук­тов пита­ния или при­гла­ше­ния к тра­пе­зе (2б). В раз­ных язы­ко­вых куль­ту­рах сопо­ста­ви­мые све­де­ния о мире акти­ви­зи­ру­ют­ся раз­ны­ми спо­со­ба­ми (см. в при­ме­ре 1, насколь­ко раз­ли­ча­ют­ся спо­со­бы вер­ба­ли­за­ции све­де­ний о мире в одних и тех же усло­ви­ях, преж­де все­го сте­пень дета­ли­за­ции акти­ви­ру­е­мых све­де­ний о мире при обо­зна­че­нии одно­го и того же рефе­рен­та или же линей­ную после­до­ва­тель­ность акти­ви­ру­е­мых све­де­ний в трех язы­ко­вых культурах).

При­мер 2 (быто­вая ком­му­ни­ка­ция):
(2а) драй­вить (to drive) — спи­дить (to speed) — вокать (to walk) — хай­кать (to hike);
(2б) Вам послай­сить или писом? (ср.: Вам кусоч­ком или поре­зать?) — Скли­кай чил­д­ре­нят до кары, лан­че­ва­ти пора.

При­ве­ден­ные при­ме­ры под­чер­ки­ва­ют, что тезис о под­чи­нен­но­сти всех типов меха­низ­мов вер­ба­ли­за­ции тек­сто­грам­ма­ти­че­ским при реше­нии ком­му­ни­кан­та­ми опре­де­лен­ной ком­му­ни­ка­тив­ной и когни­тив­ной зада­чи не столь бана­лен, как это может пока­зать­ся на пер­вый взгляд. Он обу­слов­лен тем, что при порож­де­нии и вос­при­я­тии тек­ста задей­ство­ва­ны все ресур­сы язы­ка как семи­о­ти­че­ской систе­мы, сред­ства позна­ния и ком­му­ни­ка­ции, сред­ства фик­са­ции и акти­ви­за­ции све­де­ний о мире и экс­пли­ка­ции наме­ре­ний ком­му­ни­кан­тов. Одна­ко функ­ци­о­наль­ный потен­ци­ал язы­ко­вых средств, задей­ство­ван­ных при дости­же­нии в ком­му­ни­ка­ции опре­де­лен­ной цели на раз­ных эта­пах ее дости­же­ния, под­чи­нен реше­нию либо част­ных задач, либо общей цели взаимодействия.

В‑четвертых, каж­дый текст быту­ет в язы­ко­вой куль­ту­ре в каче­стве вари­ан­та неко­е­го инва­ри­ан­та. Дру­ги­ми сло­ва­ми, каж­дый кон­крет­ный текст порож­да­ет­ся соглас­но кон­вен­ци­о­наль­но­му образ­цу реше­ния кон­крет­ной ком­му­ни­ка­тив­ной и когни­тив­ной зада­чи. Этот обра­зец исто­ри­че­ски сло­жил­ся в опре­де­лен­ной язы­ко­вой куль­ту­ре на про­тя­же­нии дли­тель­но­го пери­о­да вре­ме­ни и изве­стен носи­те­лям язы­ка и куль­ту­ры в силу их инкуль­ту­ра­ции. И вари­ан­тов инва­ри­ан­та столь­ко, сколь­ко раз этот кон­вен­ци­о­наль­ный обра­зец ока­зы­ва­ет­ся вос­тре­бо­ван­ным в ком­му­ни­ка­тив­ной прак­ти­ке. Выра­жа­ясь ина­че, каж­дый текст порож­да­ет­ся соглас­но инва­ри­ан­ту, отра­жа­ю­ще­му прин­ци­пы семан­ти­че­ской, син­так­си­че­ской, функ­ци­о­наль­ной, тема­ти­че­ской орга­ни­за­ции опре­де­лен­но­го типа тек­ста на микро‑, мезо‑, мак­ро­уровне. И это оче­вид­но по дей­стви­ям ком­му­ни­кан­тов при порож­де­нии тек­ста, в част­но­сти по выбо­ру средств име­но­ва­ния тех или иных рефе­рен­тов, средств и спо­со­бов обо­зна­че­ния про­по­зи­ции, выбо­ра спо­со­бов сочле­не­ния про­по­зи­ций в более слож­ных син­так­си­че­ских обра­зо­ва­ни­ях. Об этом же сви­де­тель­ству­ют раз­лич­ные меха­низ­мы и тех­ни­ки реа­ли­за­ции носи­те­ля­ми язы­ка и куль­ту­ры сво­е­го наме­ре­ния при их вза­и­мо­дей­ствии: после­до­ва­тель­ность объ­ек­ти­ва­ции с помо­щью язы­ко­вых средств вер­ба­ли­зу­е­мых све­де­ний о мире; сте­пень дета­ли­за­ции в кон­крет­ных усло­ви­ях объ­ек­ти­ви­ру­е­мых све­де­ний; соот­но­ше­ние экс­пли­ци­ру­е­мо­го и импли­ци­ру­е­мо­го в ком­му­ни­ка­ции; спо­со­бы коди­ро­ва­ния све­де­ний о мире сред­ства­ми раз­ных куль­тур­ных кодов и др.

Дру­ги­ми сло­ва­ми, не под­па­дая под те или иные более или менее жест­кие нор­мы, что ассо­ци­и­ру­ет­ся зача­стую с шаб­ло­на­ми, тип тек­ста как вари­ант инва­ри­ан­та зада­ет тем не менее извест­ные в язы­ко­вой куль­ту­ре пре­де­лы варьи­ро­ва­ния по самым раз­ным осно­ва­ни­ям. Носи­те­ли язы­ка и куль­ту­ры науча­ют­ся в про­цес­се инкуль­ту­ра­ции сво­бод­но вла­деть прин­ци­па­ми варьи­ро­ва­ния того или ино­го типа тек­ста в зави­си­мо­сти от зна­чи­мых для него осо­бен­но­стей ком­му­ни­ка­тив­ной ситу­а­ции, порож­дая и вос­при­ни­мая раз­но­об­раз­ные тек­сты, ори­ен­ти­ру­ясь при этом на извест­ные в куль­ту­ре образ­цы (см. при­мер 3). Текст заим­ство­ван из номе­ра от 1 апре­ля в нача­ле нуле­вых годов из при­ло­же­ния к газе­те «Мос­ков­ские ново­сти». И хотя он син­так­си­че­ски и мор­фо­ло­ги­че­ски несло­жен, его рецеп­ция тре­бу­ет от носи­те­лей язы­ка доволь­но обшир­но­го и диф­фе­рен­ци­ро­ван­но­го зна­ния об име­ю­щих хож­де­ние в куль­ту­ре предубеж­де­ни­ях, при­ме­тах, сим­во­лах, пре­це­дент­ных фено­ме­нах, а так­же зна­ние осо­бен­но­стей фор­маль­ной орга­ни­за­ции пуб­лич­ных изда­ний (в част­но­сти, газет). Толь­ко тогда реци­пи­ент спо­со­бен кор­рект­но осмыс­лить заклю­чи­тель­ную фра­зу Еще вопро­сы есть? 

При­мер 3 (люди­че­ский текст — медиа)
Орган феде­раль­но­го посме­ши­ща
Номер вер­стал­ся в пят­ни­цу три­на­дца­то­го чис­ла висо­кос­но­го года сила­ми 666 баб с пусты­ми вед­ра­ми. Еще вопро­сы есть?

Сле­до­ва­тель­но, зна­ние об орга­ни­за­ции тек­ста, а так­же о прин­ци­пах варьи­ро­ва­ния тек­стов в зави­си­мо­сти от раз­лич­ных фак­то­ров, внеш­них и внут­рен­них по отно­ше­нию к ним, ока­зы­ва­ет­ся вос­тре­бо­ван­ным, даже если носи­те­ли язы­ка и куль­ту­ры не могут созна­тель­но отре­флек­ти­ро­вать, в чем же имен­но заклю­ча­ет­ся тек­сто­вая ком­пе­тен­ция (ср., напри­мер, рас­суж­де­ния о зна­чи­мо­сти зна­ния об орга­ни­за­ции тек­стов раз­ных типов в: [Fix 2008: 115 ff; Duden-Grammatik 1998: 833–845; Götze, Hess-Lüttich 2002: 512–563; Merten 2006a; 2006b; 2006c] и др.).

В‑пятых, кон­вен­ци­о­наль­ные, исто­ри­че­ски сло­жив­ши­е­ся инва­ри­ан­ты типов тек­ста не оста­ют­ся в язы­ко­вой куль­ту­ре неиз­мен­ны­ми, раз и навсе­гда пред­опре­де­лен­ны­ми, они меня­ют­ся, при­чем изме­не­ния каса­ют­ся как коли­че­ствен­но­го, так и каче­ствен­но­го аспек­та рас­смот­ре­ния транс­фор­ма­ции орга­ни­за­ции и быто­ва­ния в куль­ту­ре тек­стов. В исто­ри­че­ской пер­спек­ти­ве оче­вид­но, что коли­че­ство типов тек­ста неуклон­но уве­ли­чи­ва­ет­ся по мере диф­фе­рен­ци­а­ции ком­му­ни­ка­тив­но­го опы­та носи­те­лей язы­ка и куль­ту­ры в про­цес­се рас­ши­ре­ния функ­ци­о­наль­ной сфе­ры язы­ка как сред­ства позна­ния и ком­му­ни­ка­ции, а так­же по мере спе­ци­а­ли­за­ции того или ино­го язы­ко­во­го сред­ства на кон­крет­ную ком­му­ни­ка­тив­ную и когни­тив­ную зада­чу (ср. соот­вет­ству­ю­щие наблю­де­ния, напри­мер, в: [Moser, Wellmann, Wolf 1981: 164–167; Гри­ша­е­ва 2014b: 120]). Коли­че­ствен­ные изме­не­ния в репер­ту­а­ре типов тек­стов, кото­ры­ми рас­по­ла­га­ет любая язы­ко­вая куль­ту­ра в опре­де­лен­ный пери­од быто­ва­ния, не могут не ска­зать­ся зако­но­мер­ным обра­зом на семан­ти­че­ской, син­так­си­че­ской, функ­ци­о­наль­ной, тема­ти­че­ской орга­ни­за­ции соот­вет­ству­ю­ще­го типа текста.

Цель, предмет и материал исследования

Учи­ты­вая ска­зан­ное, целью рас­суж­де­ний в ста­тье необ­хо­ди­мо при­знать стрем­ле­ние объ­яс­нить, чем вызва­ны изме­не­ния в орга­ни­за­ции тек­стов, наблю­да­е­мые в самых раз­ных ком­му­ни­ка­тив­ных сфе­рах, в том чис­ле в тех, для кото­рых выяв­ля­е­мые изме­не­ния абсо­лют­но не про­гно­зи­ру­е­мы и могут порой пред­став­лять­ся иссле­до­ва­те­лю не толь­ко неожи­дан­ны­ми, но даже неестественными.

Парал­лель­но целе­со­об­раз­но опре­де­лить, насколь­ко устой­чи­вы в диа­хро­нии сло­жив­ши­е­ся инва­ри­ан­ты (т. е. типы тек­ста), а так­же мож­но ли интер­пре­ти­ро­вать изме­не­ния (и если да, то какие) в орга­ни­за­ции тек­стов того или ино­го типа как раз­рыв шаблонов.

Мате­ри­а­лом и объ­ек­том для иссле­до­ва­ния, мак­си­маль­но адек­ват­ным замыс­лу, сле­ду­ет при­знать раз­но­род­ные меди­а­тек­сты. Осно­ва­ния для это­го различны.

Во-пер­вых, в акту­аль­ных усло­ви­ях в куль­ту­ре изме­нил­ся ста­тус медиа, и мож­но зафик­си­ро­вать посте­пен­ное, но неуклон­ное пре­вра­ще­ние во вто­рой поло­вине ХХ в. язы­ка медиа в обра­зец исполь­зо­ва­ния язы­ка (см., напри­мер: [Drosdowski 1988: 17, 20, 22]) — функ­ция, кото­рую до это­го выпол­ня­ла худо­же­ствен­ная лите­ра­ту­ра³.

Во-вто­рых, рас­ши­ри­тель­ное тол­ко­ва­ние меди­а­тек­стов пра­во­мер­но в силу пере­осмыс­ле­ния мас­со­вой ком­му­ни­ка­ции. Так, Н. Яних назы­ва­ет мас­со­вой ком­му­ни­ка­ци­ей все сред­ства, осу­ществ­ля­ю­щие и направ­ля­ю­щие ее про­цесс. Мас­со­вая ком­му­ни­ка­ция пред­став­ля­ет собой монологическую/однонаправленную ком­му­ни­ка­цию, что и отли­ча­ет ее, соглас­но изла­га­е­мо­му мне­нию, от непо­сред­ствен­ной меж­лич­ност­ной ком­му­ни­ка­ции. Мас­со­вая ком­му­ни­ка­ция не обес­пе­чи­ва­ет непо­сред­ствен­ную обрат­ную связь, хотя новые сред­ства мас­со­вой ком­му­ни­ка­ции и спо­соб­ны реа­ли­зо­вать послед­нюю. Мас­со­вая ком­му­ни­ка­ция тем­по­раль­но индиф­фе­рент­на и апел­ли­ру­ет к широ­кой пуб­ли­ке, т. е. прин­ци­пи­аль­но доступ­на для всех реци­пи­ен­тов [Janich 2000: 326 ff]. (См. так­же: [Köster 2000].)

В‑третьих, меди­а­тек­сты чрез­вы­чай­но раз­но­об­раз­ны, что явля­ет­ся оче­вид­ным пре­иму­ще­ством при изу­че­нии про­цес­сов изме­не­ния прин­ци­пов семан­ти­че­ской и син­так­си­че­ской орга­ни­за­ции тек­ста того или ино­го типа, а так­же вли­я­ния внеш­них и внут­рен­них фак­то­ров на соот­вет­ству­ю­щие процессы.

В‑четвертых, меди­а­тек­сты обла­да­ют бога­тым функ­ци­о­наль­ным потен­ци­а­лом, реа­ли­за­ция кото­ро­го зави­сит от мно­го­чис­лен­ных раз­но­род­ных фак­то­ров и кото­рый чрез­вы­чай­но чув­стви­те­лен к потреб­но­стям соци­у­ма⁴.

В‑пятых, меди­а­текст порож­да­ет­ся в кон­текстах двух типов:

— во внут­рен­нем кон­тек­сте, т. е. когни­тив­но-соци­аль­ном, пред­по­ла­га­ю­щем поста­нов­ку целей, пла­ни­ро­ва­ние, регу­ли­ро­ва­ние, кон­троль за напи­са­ни­ем текста;

— во внеш­нем кон­тек­сте, т. е. про­из­вод­ствен­но-жур­на­лист­ском, пред­по­ла­га­ю­щем учет дея­тель­но­сти редак­то­ров, кор­рек­то­ров, жур­на­ли­стов [Perrin 2006: 322–323]. (См. так­же: [Reischer 2002: 93–99].)

Это озна­ча­ет, что адре­сант вынуж­ден при порож­де­нии меди­а­тек­ста учи­ты­вать слож­ную и про­ти­во­ре­чи­вую игру раз­но­род­ных и раз­но­на­прав­лен­ных факторов.

В‑шестых, любой меди­а­текст непо­сред­ствен­но соот­но­сит­ся с про­бле­ма­ти­кой, акту­аль­ной либо в обще­стве в целом, либо в какой-либо одной его части, т. е. с повест­кой дня, или аген­дой, того или ино­го типа — пуб­лич­ной, поли­ти­че­ской, медий­ной. И наобо­рот, изу­че­ние меди­а­тек­стов помо­га­ет иссле­до­ва­те­лям полу­чить чет­кое и доволь­но надеж­ное пред­став­ле­ние о зна­чи­мо­сти вопро­сов, зани­ма­ю­щих кон­крет­ное обще­ство в тот или иной отре­зок вре­ме­ни, как это трак­ту­ют сами медиа, а так­же опре­де­лить про­бле­мы, важ­ные для самих медиа в их соб­ствен­ной интер­пре­та­ции и обес­пе­чи­ва­ю­щие устой­чи­вое вли­я­ние медиа на умо­на­стро­е­ние и миро­вос­при­я­тие обще­ства⁵. Это каса­ет­ся как меди­а­тек­стов в стро­гом смыс­ле, так и меди­а­тек­стов при рас­ши­рен­ном пони­ма­нии последних.

Нако­нец, меди­а­тек­сты рас­про­стра­ня­ют­ся сред­ства­ми мас­со­вой ком­му­ни­ка­ции. Послед­ние экс­пер­ты харак­те­ри­зу­ют сле­ду­ю­щим обра­зом: это «мето­ды и учре­жде­ния, посред­ством кото­рых цен­тра­ли­зо­ван­ные постав­щи­ки пере­да­ют или рас­пре­де­ля­ют инфор­ма­цию и дру­гие фор­мы сим­во­ли­че­ской ком­му­ни­ка­ции обшир­ной, раз­но­род­ной и гео­гра­фи­че­ски рас­се­ян­ной ауди­то­рии» [Дже­ри, Мар­чук, Дже­ри 2001: 284]⁶.

Поэто­му в каче­стве пред­ме­та рас­смот­ре­ния целе­со­об­раз­но опре­де­лить выяв­ле­ние сте­пе­ни вли­я­ния внеш­них и внут­рен­них по отно­ше­нию к тек­сту фак­то­ров, посколь­ку имен­но вли­я­ние соот­вет­ству­ю­щих фак­то­ров тем или иным обра­зом отра­жа­ет­ся на семан­ти­че­ской, син­так­си­че­ской, тема­ти­че­ской, функ­ци­о­наль­ной орга­ни­за­ции тек­сто­вой ткани.

Изменения в организации текста: закономерность или случайность?

Соглас­но дедук­тив­но­му под­хо­ду, изме­не­ния в орга­ни­за­ции тек­ста мож­но (и, оче­вид­но, нуж­но) ожи­дать на микро‑, мезо- и мак­ро­уровне. Изме­не­ния в орга­ни­за­ции тек­ста могут быть в семан­ти­че­ском и/или син­так­си­че­ском отно­ше­нии. Это ска­зы­ва­ет­ся на струк­ту­рах, кото­рые про­ни­зы­ва­ют текст в целом, а имен­но коли­че­ствен­ные и каче­ствен­ные изме­не­ния в струк­ту­ре номи­на­тив­ных, кон­но­та­тив­ных, акци­о­наль­ных цепо­чек, в струк­ту­ре и типе тема-рема­ти­че­ской про­грес­сии и др. Поэто­му целе­со­об­раз­но обра­тить­ся к ана­ли­зу тек­стов раз­но­го типа, быту­ю­щих в раз­ных ком­му­ни­ка­тив­ных про­стран­ствах и реа­ли­зу­ю­щих раз­ные функции.

Весь­ма любо­пыт­ны­ми в этом кон­тек­сте ока­зы­ва­ют­ся слу­чаи исполь­зо­ва­ния язы­ка, заим­ство­ван­ные из содер­жа­ния науч­но­го жур­на­ла, вышед­ше­го в кон­це ХХ в. (см. при­мер 4). Этот при­мер любо­пы­тен по край­ней мере в двух смыс­лах: с одной сто­ро­ны, это науч­ный дис­курс, в кото­ром в послед­нее вре­мя про­сле­жи­ва­ют­ся важ­ные транс­фор­ма­ции в орга­ни­за­ции тек­ста на всех уров­нях. Кро­ме того, в немец­ком науч­ном дис­кур­се наблю­да­ет­ся пере­ход от так назы­ва­е­мо­го «тев­тон­ско­го» сти­ля к «англо­сак­сон­ско­му». С дру­гой сто­ро­ны, нали­чие изме­не­ний в орга­ни­за­ции науч­но­го тек­ста убе­ди­тель­но сви­де­тель­ству­ет о необ­хо­ди­мо­сти выяв­лять сте­пень зако­но­мер­но­сти соот­вет­ству­ю­щих транс­фор­ма­ци­он­ных про­цес­сов. В обсуж­да­е­мом кон­тек­сте при­мер инте­ре­сен так­же пото­му, что заго­ло­вок как часть тек­ста обла­да­ет силь­ной пози­ци­ей в силу сво­ей функ­ции, и, кро­ме того, по при­чине содер­жа­тель­ных свя­зей с дру­ги­ми ком­по­нен­та­ми тек­ста. Одна из ста­тей, опуб­ли­ко­ван­ных в соот­вет­ству­ю­щем номе­ре, носит сле­ду­ю­щее назва­ние (см. при­мер 4).

При­мер 4 (науч­ный текст):
Kurt Morawietz — Der Germanisten Not? Immer wieder das alte Lied. [Zeitschrift für Germanistik 1990: 131] / Курт Мора­виц «Гер­ма­ни­сты в нуж­де? Дав­няя ста­рая песня».

На фоне тра­ди­ци­он­ных для немец­ко­го науч­но­го сти­ля назва­ний типа Daniele Buschinger — Französisch-deutsche Literaturbeziehungen im Mittelalter (Zeitschrift für Germanistik 1990: 131) / Дани­э­ла Бушин­гер «Фран­цуз­ско-гер­ман­ские лите­ра­тур­ные свя­зи в сред­ние века» или Marvin Folsom — Modernes Bibeldeutsch im Profil. Statistische Untersuchungen [Zeitschrift für Germanistik 1990: 131] / Мар­вин Фоль­сом «Про­филь совре­мен­но­го язы­ка Биб­лии. Ста­ти­сти­че­ский ана­лиз» про­ци­ти­ро­ван­ный в каче­стве при­ме­ра 4 заго­ло­вок осо­бен­но бро­са­ет­ся в гла­за. И хотя ста­тья поме­ще­на в раз­де­ле «Дис­кус­сия», пуб­ли­ка­ции в кото­рой заве­до­мо и ожи­да­е­мо оформ­ля­ет­ся сти­ли­сти­че­ски ина­че, чем в раз­де­ле «Сооб­ще­ния», и раз­дел содер­жит так­же ответ Роль­фа Брай­е­ра (Rolf Breyer) на пуб­ли­ка­цию: Not-wendige Erwiderung auf Kurt Morawietz [Zeitschrift für Germanistik 1990: 131] / «Нуж­да — емый ответ Кур­ту Мора­ве­цу», — игро­вое нача­ло, интер­тек­сту­аль­ные свя­зи и тем самым важ­ный для носи­те­лей куль­ту­ры диа­лог тек­стов оче­вид­ны для всех, кто зна­ком с немец­кой язы­ко­вой куль­ту­рой: совре­мен­ный текст, порож­да­е­мый кон­крет­ным носи­те­лем язы­ка и куль­ту­ры, явно апел­ли­ру­ет к зна­чи­мо­му для кол­лек­тив­но­го субъ­ек­та тек­сту «Песнь о Нибе­лун­гах», пере­фра­зи­ро­вав цита­ту: Der Nibelungen Not. Поэто­му ответ­ная ста­тья под­хва­ты­ва­ет игро­вое нача­ло и так­же исполь­зу­ет нети­пич­ные для науч­но­го сти­ля сред­ства и спо­со­бы реа­ли­за­ции дис­кур­сив­ных (а имен­но инфор­ма­тив­ных) стра­те­гий, в резуль­та­те чего рас­чле­ня­ет­ся при­ла­га­тель­ное, что­бы связь с пре­це­дент­ным фено­ме­ном ста­ла оче­вид­ной: Not-wendige…

Обоб­щая раз­но­об­раз­ные наблю­де­ния над тек­ста­ми раз­ных типов, отме­ча­е­мые в спе­ци­аль­ной лите­ра­ту­ре, мож­но отме­тить сле­ду­ю­щие осо­бен­но­сти в орга­ни­за­ции и функ­ци­о­ни­ро­ва­нии тек­стов в раз­лич­ных ком­му­ни­ка­тив­ных сре­дах (см. подроб­нее: [Гри­ша­е­ва 2014a; 2014b; Тро­ши­на 2009; Freudenberg-Findeisen 2016; Fix 2008; Latsch 2018; Perrin 2006] и др.):

— раз­рых­ле­ние сти­ли­сти­че­ских норм (ср. мне­ние Г. Дроз­дов­ско­го [Drosdowski 1988] о немец­ком язы­ке, сло­жив­ше­е­ся в про­цес­се под­го­тов­ки сло­ва­ря немец­ко­го язы­ка: утра­та ува­же­ния перед нор­мой (der Respekt vor den Normen schwand, S. 17), вуль­га­ри­за­ция язы­ка (Vulgarisierung unserer Sprache, S. 17), чрез­мер­ное упо­треб­ле­ние ино­языч­ной лек­си­ки (ausufernder Fremdwortgebrauch, S. 18), высо­кая упо­тре­би­тель­ность тер­ми­нов и спе­ци­аль­ной лек­си­ки в несвой­ствен­ных для них ком­му­ни­ка­тив­ных сфе­рах и др.) (ср. в этой свя­зи мне­ние Н. Н. Тро­ши­ной [Тро­ши­на 2009]);

— про­ник­но­ве­ние зако­но­мер­но­стей уст­ной ком­му­ни­ка­ции в пись­мен­ную и зако­но­мер­но­стей пись­мен­ной в устную;

— воз­рас­та­ние сте­пе­ни эмо­тив­но­сти и вслед­ствие это­го уве­ли­че­ние доли средств выра­же­ния эмо­тив­но­сти в тексте;

— уве­ли­че­ние доли юмо­ри­сти­че­ских тек­стов в фор­ма­тах обще­ния, кото­рые ранее были «непро­ни­ца­е­мы­ми» для юмо­ра, напри­мер в науч­ном общении;

— уве­ли­че­ние доли гибрид­ных тек­стов, т. е. тек­стов, соеди­ня­ю­щих при­зна­ки орга­ни­за­ции двух или более типов тек­стов при сохра­не­нии их целост­но­сти в функ­ци­о­наль­ном, интен­ци­о­наль­ном, содер­жа­тель­ном, фор­маль­ном отношении;

— воз­рас­та­ние доли семи­о­ти­че­ски гете­ро­ген­ных (кре­о­ли­зо­ван­ных, поли­мо­даль­ных) тек­стов в раз­ных ком­му­ни­ка­тив­ных средах;

— уве­ли­че­ние вкла­да когни­тив­ных мета­фор в орга­ни­за­цию тек­стов раз­но­го типа, рас­ши­ре­ние функ­ци­о­наль­но­го потен­ци­а­ла когни­тив­ных мета­фор, в част­но­сти рост зна­чи­мо­сти раз­но­род­ных когни­тив­ных мета­фор в поли­ти­че­ском, науч­ном, худо­же­ствен­ном, пуб­ли­ци­сти­че­ском дискурсе.

При этом необ­хо­ди­мо осо­зна­вать, что тек­сты могут содер­жать раз­но­об­раз­ные когни­тив­ные мета­фо­ры, кото­рые могут быть еди­нич­ны­ми и слу­чай­ны­ми, зако­но­мер­ны­ми, т. е. более или менее ожи­да­е­мы­ми, и/или про­гно­зи­ру­е­мы­ми, но все-таки слу­чай­ны­ми, зако­но­мер­ны­ми и регу­ляр­ны­ми. Сфе­рой быто­ва­ния когни­тив­ных мета­фор может быть одно сверх­фра­зо­вое един­ство (СФЕ), несколь­ко СФЕ, цель­ный текст, напри­мер пла­кат Клау­са Ште­ка [Staeck 1992: 133] (при­мер 5), в кото­ром от про­тив­но­го рас­кры­ва­ет­ся смысл став­ше­го пре­це­дент­ным выска­зы­ва­ния немец­ко­го канц­ле­ра Вил­ли Бранд­та «Jetzt wächst zusammen, was zusammengehört» / И вот теперь срас­та­ет­ся то, что было еди­ным. Эту фра­зу немец­кий поли­тик про­из­нес в нача­ле реа­ли­за­ции сво­ей новой восточ­ной поли­ти­ки, опу­стив­шись в Вар­ша­ве на коле­ни перед памят­ни­ком погиб­шим от наци­о­нал-соци­а­ли­стов. Это же выска­зы­ва­ние канц­лер Гель­мут Коль повто­рял в про­цес­се объ­еди­не­ния ФРГ и ГДР. Пла­кат К. Ште­ка пока­зы­ва­ет отно­ше­ние доволь­но зна­чи­тель­но­го чис­ла граж­дан Гер­ма­нии к объ­еди­не­нию ГДР и ФРГ, при­чем в то вре­мя, когда соот­вет­ству­ю­щие про­цес­сы под­дер­жи­ва­ло боль­шин­ство немцев.

При­мер 5 (кре­о­ли­зо­ван­ный текст «пла­кат» — поли­ти­че­ская коммуникация):