В статье рассматривается способ построения журналистского текста через цитатный материал. Разные типы цитат соотносят текст с реальной действительностью и с культурой, организуя особый способ представления авторской и чужой речи и делая медиатекст полифоничным. Выделяются, характеризуются и сопоставляются функции актуальных и культурологических интертекстем, устанавливаются их общие и особенные семантические роли. Доказывается, что в реальной жизни текста разнотипные интертекстемы взаимодействуют, пересекаются, переходят из одной группы в другую. Поэтому интертекстемы любого типа являются полифункциональным феноменом.
VARIOUS TYPES OF INTERTEXTEMES
IN JOURNALISTIC TEXTS: A FUNCTIONAL DESCRIPTION
The paper discusses the way to construct the journalistic text through citations. Various types of citations refer the text to the reality and culture in order to represent specifically the addressee’s and other agents’ speech and to make the text more polyphonic. The author characterizes and compares the functions of actual and cultural intertextemes and reveals their common and specific semantic roles. The paper claims that in the real life intertextemes of various types interact, coincide and transfer from one group to another. That is why intertextemes of any type are a polyfunctional phenomenon.
Мария Юрьевна Казак, доктор филологических наук, профессор кафедры журналистики Белгородского государственного национального исследовательского университета
E-mail: kazak@bsu.edu.ru
Анна Алексеевна Махова, ассистент кафедры русского языка и профессионально-речевой коммуникации Белгородского государственного национального исследовательского университета
E-mail: aulova_a@bsu.edu.ru
Maria Yurievna Kazak, PhD, Professor of the Journalism Department, Belgorod State National Research University
E-mail: kazak@bsu.edu.ru
Makhova Anna Alekseevna, Assistant of Department of the Russian Language and Professional Speech Communication, Belgorod State National Research University
E-mail: aulova_a@bsu.edu.ru
Казак М. Ю., Махова А. А. Разнотипные интертекстемы в журналистском тексте: опыт функционального описания // Медиалингвистика. 2015. № 2 (8). С. 93–103. URL: https://medialing.ru/raznotipnye-intertekstemy-v-zhurnalistskom-tekste-opyt-funkcionalnogo-opisaniya/ (дата обращения: 12.12.2024).
Kazak М. Yu., Makhova А. А. Various types of intertextemes in journalistic text: a functional description // Media Linguistics, 2015, No. 2 (8), pp. 93–103. Available at: https://medialing.ru/raznotipnye-intertekstemy-v-zhurnalistskom-tekste-opyt-funkcionalnogo-opisaniya/ (accessed: 12.12.2024). (In Russian)
УДК 811.161.1,1:07
ББК 81.2 Р
ГРНТИ 16.01.45
КОД ВАК 10.02.01; 10.01.10
Диалогичность, полифоничность, полисубъектность, вторичность — фундаментальные свойства журналистского текста [см.: Дускаева 2012], тесно сопрягающиеся с другой онтологической чертой газетных публикаций — интертекстуальностью. Основанием для сближения данных категорий служит открытость современных медиатекстов по отношению к реальной действительности, культуре и другим текстам, что, в свою очередь, объективируется в отсылках к первотекстам, в соотношении авторского и «чужого» слова, смене субъектов речи. В современных исследованиях открытость текстов СМИ устанавливается на содержательно-смысловом, композиционно-структурном и знаковом уровнях и сопрягается с массмедийной интертекстуальностью [Казак 2014; Чернявская 2013]. Не вступая в дискуссию о содержании столь многогранного явления, каким является интертекстуальность, отметим лишь интересующий нас аспект, когда интертекстуальность понимается как цитатность (в широком смысле слова) и предстает в журналистском тексте в виде разнородных вкраплений (цитаты, реминисценции, аллюзии, парафразы), или интертекстем, которые по-разному включаются в текстовые структуры и различно воздействуют на интеллект и память массовой аудитории (работы Р. Барта, Б. М. Гаспарова, Ж. Деррида, Н. А. Кузьминой, В. В. Красных, Ю. Кристевой, А. А. Негрышева, Н. Пьеге-Гро, Н. А. Фатеевой, В. Е. Чернявской и др.).
Авторы термина, В. М. Мокиенко и К. П. Сидоренко, относят к интертекстемам такие строевые текстовые элементы («реляционные сегменты»), которые отсылают к другим текстам и при этом обладают стереотипизированностью, воспроизводимостью, частотностью, стилистической маркированностью [Мокиенко, Сидоренко 1999: 22]. Для нас интертекстема — более широкое понятие, являющееся родовым по отношению (1) к традиционным цитатам, вовлекающим в текстовое пространство высказывания, мнения, оценки наших современников, и (2) к культурным знакам, отсылающим к широкому мировому и национальному культурному фонду. Для первого типа цитат предлагается термин «актуальные интертекстемы», для второго типа — «культурологические интертекстемы».
Объектом цитирования для актуальных интертекстем выступает сама окружающая реальность, речи политиков и общественных деятелей, мнения экспертов и профессионалов, различные источники информации. Именно эти цитаты и ссылки формируют в информационных и аналитических жанрах журналистики фактологический, предметно-логический, описательный, «содержательно-фактуальный» [Гальперин 1981] слой текста, предъявляя «чужое» слово, т. е. мнение и позицию своего современника, в виде прямой или трансформированной цитаты, обычно с точной адресацией. Одно из главных предназначений таких цитат — точное воспроизведение чьих-либо слов из устной речи или дословная выдержка из текстов в письменной форме с целью подтверждения каких-либо доводов или соображений. Комплексный анализ данного типа интертекстем [см.: Варченко 2007; Негрышев 2009] опирается на глаголы говорения, в семантике которых «имеются компоненты, описывающие цель говорения» [Кобозева 2000: 263], которые характеризуют манеру речи, настроение говорящего, отношение автора публикации к той или иной цитате или публичному лицу: сказал, добавил, воскликнул, заявил, похвалил, признал, оговорился, уточнил, напомнил, указал и др.: На вопрос о том, как Путин относится к версии о том, что олигарха могли устранить иностранные спецслужбы, он усмехнулся: «С них станется» (Рос. газета. 2013. 26 апр.).
Второй интертекстуальный слой в газете — цитаты, формирующие образы, экспрессивные оценки, «содержательно-концептуальную информацию» (по И. Р. Гальперину). Это цитаты, обладающие лингвокультурологической ценностью и апеллирующие к художественной литературе, искусству, историческим событиям и социальному опыту человечества. Данный цитатный фонд описывается в научной литературе через многочисленные термины, которые находятся между собой в отношениях тождества, включения или пересечения: «интертекст» (И. В. Арнольд, Г. В. Денисова, Н. А. Фатеева), «интертекстема» (В. М. Мокиенко, К. П. Сидоренко, Е. А. Попова), «текстовая реминисценция» (А. Е. Супрун, Г. Г. Слышкин), «фигуры речи» (В. П. Москвин, Г. В. Бобровская), «логоэпистема» (В. Г. Костомаров, Н. Д. Бурвикова), «прецедентный текст» (Ю. Н. Караулов), «прецедентный феномен», «культурный знак» (Д. Б. Гудков, В. В. Красных), «речевые клише» (М. А. Кронгауз), «цитация» (Е. А. Земская), «цитатное письмо» (С. И. Сметанина). Представляя собой разнородный материал из разных исторических эпох и культурных пластов, культурологические интертекстемы обладают различной степенью воспроизводимости и узнаваемости целевой аудиторией. Поэтому существенным для их анализа является дифференциация текстов на «сильные» и «слабые» (В. Н. Топоров), что отчасти соотносит теорию интертекстуальности с теорией прецедентности. На сегодня в отечественной лингвистике нет единого мнения о соотношении анализируемых понятий, и в большинстве исследований четкой границы между ними не проводится. Мы исходим из того, что явление прецедентности является одной из разновидностей интертекстуальности, оно связано с понятием сильного текста, обладающего культурной значимостью для языковой личности и носителей языка в целом, и с понятием «текстов влияния» [Кузьмина 2011], популярность которых технически поддерживается средствами массовой информации.
Деление текстов на сильные и слабые обусловливает диапазон структурно-семантического варьирования культурологических интертекстем, поскольку агнонимичные, малознакомые массовой аудитории интертекстемы требуют дополнительных сведений, необходимых читателю для декодирования глубинных текстовых смыслов. Прецедентные тексты, обладающие свойством частотности и воспроизводимости, реже атрибутируются отсылками к первоисточнику, включаясь в новый текст в виде различных структурно-семантических трансформов. Главное в прецеденте — при любом изменении цитаты сохранить узнаваемость формы: Привет, оружие (Рос. газета. 2008. 26 мая); Перемены на Западном фронте (Нов. газета. 2014. 26 июля); Лесоповал в своем глазу (Моск. комс. 2014. 22 июля); «Мистраль» раздора (Нов. изв. 2014. 23 июля); Небесный быстроход (Рос. газета. 2014. 24 июля). Как показывает привлеченный материал, перечень газет, актуализирующих в заголовках интертекстуальные связи, очень широкий, и в этом списке представлены разнотипные издания, как качественные, так и массовые, что подтверждает востребованность прецедентов в современных СМИ. Так, в заголовках телеобозревателя «Новой газеты» Ирины Петровской реализуется палитра интертекстуальных смыслов, ср.: Дух маньяка бродит и бродит по телевизору (2013. 1 окт.); Скорби час, потехе время (2013. 21 ноября); О дряни (2014. 13 февр.); Цирк уехал — комментаторы остались (2014. 27 февр.); Спокойной ночи, кибальчиши (2014. 13 марта); «Остров Крым» другого Аксенова (2014. 21 марта); Цвет и тени нации. Герои нашего и не нашего времени на экранах ТВ (2014. 16 июня); А «Дождь» идет? А «дождь» идет (2014. 11 июля); Нам ли с вами родину делить (2014. 31 июля). Вместе с тем, учитывая фоновые знания своей аудитории, газеты и журналы эксплуатируют хрестоматийные тексты, песенные фразы, крылатые выражения, клише, рекламные слоганы. Сам феномен прецедентности выступает специфическим конгломератом готовых образов, оценок, норм и своеобразным срезом, показателем культурного состояния общества.
В настоящем исследовании функциональные роли актуальных и культурологических интертекстем определялись по их компоновке в журналистских текстах, по семантическому соотношению авторского и «чужого» голоса, комментариям как автора текста, так и героев публикации, по глагольной лексике, модальным и экспрессивным конструкциям. Предварительное закрепление одного типа цитат за фактом, а другого — за образом возможно на первом шаге анализа. Сопоставление функционального диапазона актуальных и культурологических интертекстем показывает, что и те, и другие способны выполнять самые разные смысловые роли, начиная от информативной и заканчивая эстетической, игровой, развлекательной функцией, и лишь некоторые из них закрепляются за определенным типом интертекстем:
Функция | Актуальные интертекстемы | Культурологические интертекстемы |
Информативная функция | + | + |
Апеллятивная функция | + | + |
Аргументативная функция | + | + |
Метасобытийная функция | + | + |
Функция акцентирования внимания | + | + |
Экспрессивно-оценочная функция | + | + |
Лингвокреативная функция | + | + |
Парольная функция | - | + |
Фатическая функция | - | + |
Функция пиар-продвижения | + | - |
Функция подмены ответственности | + | - |
Охарактеризуем совпадающие функции разнотипных интертекстем.
Информативная функция. Если рассмотреть цитатный материал на шкале частотности, то нельзя не отметить, что информативная функция является одной из главных в предназначении актуальных интертекстем, в то же время реализация этой функции культурологическими интертекстемами требует особых условий и не относится к основным. В кругу актуальных цитат информативная функция связана с оперированием информации, отражающей актуальные, злободневные события сегодняшнего дня, она нацелена на передачу достоверной информации. Культурологические интертекстемы также могут номинировать события — исторические, имевшие место, или современные, соответствующие текущему моменту, ср.: Шаляпин, Бунин, Цветаева, Набоков всей душой любили Россию, подыхали от ностальгии (Моск. комс. 2014. 1 окт.); Первое, что бросилось в глаза, — восторженные строки… Вот последний куплет: «Имя Сталина в веках будет жить…» (Там же). Однако очень часто сообщение новых сведений, иллюстрирование мыслей, пояснение, дополнение или расширение тезисов через культурные знаки осложняется различными коннотациями. Например: Среда стала важным днем для советского интеллигента. По средам выходила «Литературка». Но… Пришли иные времени. Взошли иные имена. И «Литературка» постепенно стала исчезать (Там же).
Апеллятивная функция, которая осуществляется через обращение к авторитетным источникам / авторам, представлена в пространстве как актуальных, так и культурологических интертекстем. И если техника предъявления авторитетных мнений в них совпадает, то разными оказываются сами источники. Актуальные цитаты-апеллятивы отсылают к реальным людям: представителям власти, экспертам, очевидцам, участникам событий и т. п. В интертекстемах-апеллятивах часто используется обобщенная форма предъявления чужой речи: эксперты считают, Министерство энергетики вводит режим предоплаты, США не признают итоги референдумов на востоке Украины (Независ. газета. 2014. 11 мая); Прокуратура Швейцарской конфедерации в Берне сообщила на прошлой неделе, что заблокировала активы на сумму 170 миллионов (Нов. газета. 2014. 12 мая). В отличие от первого типа цитат, культурологические цитаты-апеллятивы обращаются к высказываниям великих мыслителей, Библии, фольклору, народному эпосу, художественной литературе, историческим событиям: И почему-то одолевают черные мысли… Как быть? Кто посоветует? А Пушкин на что? <…> Открываю наугад, читаю: «Как мысли черные к тебе придут — Откупори шампанского бутылку Иль перечти «Женитьбу Фигаро»!» (Моск. комс. 2014. 6 июня).
Аргументативная функция является одной из ведущих в составе всех типов интертекстем. Обосновывая свои тезисы, взгляды, оценки, журналисты нередко вводят в качестве доказательства актуальный и культурологический материал. Наиболее ярко эта функция предстает тогда, когда сталкиваются разные точки зрения и через комбинацию интертекстем они вступают в конфронтацию или, напротив, дополняют друг друга. Так, доказательная структура статьи «СУПЕРСТАР. Возрастная дискриминация становится социальной проблемой» (Рос. газета. 2008. 24 мая) выстраивается с опорой на многочисленные «чужие голоса» и различные точки зрения: На сайтах компаний и газетных полосах в разделе «Вакансии» то и дело можно прочитать: «Требуются специалисты, опыт работы от года, возраст от 20 до 25 лет»; По словам начальника Отдела информации Госслужбы занятости населения; Одной из причин негативного отношения к пожилым людям, убежден… американский геронтолог Роберт Батлер, является неосознанный страх перед болезнями, старостью, беспомощностью и смертью; Проректор Высшей школы экономики Татьяна Четвернина убеждена, что в старшем поколении сконцентрирована значительная часть квалифицированной рабочей силы; говорит ведущий специалист Центра социально-трудовых прав Петр Бизюков; Юрий Иванович обратился в суд; Суд постановил взыскать с ответчика материальный вред; часть специалистов убеждена, что без повышения пенсионного возраста в России не обойтись; юристы рекомендуют записывать беседу с кадровиком на диктофон; в московской городской Думе готовится новый закон о занятости; На вопрос корреспондента, ответили… (Рос. газета. 2008. 14 мая). Текст построен таким образом, что каждый новый абзац вводит нового персонажа или предлагает иной взгляд на проблему занятости старшего поколения через цитаты, каждая из которых либо противоречит предыдущей, либо служит аргументом для другой цитаты.
Действие аргументативной функции культурологических интертекстем мы связываем с усилением доказательной составляющей текста, с использованием контаргументов при столкновении мнений. Так, информационным поводом публикации «Визит на выходные к бабушке» (Изв. 2014. 3 июля) стало заявление Госдепартамента США, в котором говорится: «В заявлении УВКБ ООН не было сказано, что 110 тыс. украинских беженцев бежали с Украины в Россию. Там сказано, что это число людей, которые в какой-то момент пересекли границу. Может статься, что они навещают бабушку и едут обратно». Статья ставит целью опровергнуть заявление официальных инстанций США, для реализации которой автор прибегает к использованию культурологических интертекстем. В ответ на заявление Белого дома журналист приводит свой контраргумент и предполагает, что вскоре Белый дом может объявить немецко-фашистское наступление летней миграцией: Они доехали, а многие убиты. // По беженцам стреляли мессершмитты // И юнкерсы бомбили поезда» — тоже было лишь идиллической поездкой к бабушке на пироги, а всякие выдумки — это советская пропаганда. Совести хватит. Точнее — ее полного отсутствия (Там же).
Метасобытийная функция реализуется как в одном, так и в другом типе цитат, однако, по нашим наблюдениям, эта функция имеет больший вес и значимость в кругу актуальных интертекстем, так как резонансные события и тексты всегда находят своего комментатора и критика в лице журналиста. Информационным поводом публикации «Обама уличил Россию в „темной тактике“ на востоке Украины» (Моск. комс. 2014. 4 июня) стало выступление Барака Обамы перед поляками на праздновании 25-летия со дня первых «полусвободных выборов» в социалистической Польше. Слова президента США темная тактика появляются в тексте дважды: в заголовке и в начале публикации: «После того, как было пролито столько крови, чтобы объединить Европу, как мы можем позволить темной тактике XX века устанавливаться в новом веке?» — заявил президент США Барак Обама. Фраза американского лидера вводится предикатами речи (заявив, вещал) и чувства (грозить), которые, с одной стороны, характеризуют отношение президента США к России, но, с другой стороны, формируют оценочное восприятие аудитории: Обама пригрозил Москве: «Наши свободные нации будут едины, так что будущие российские провокации могут означать для России лишь еще большую изоляцию и потери»; …вещал Барак Обама, решивший, очевидно, не вспоминать, как его страна тоже навязывает свою волю другим суверенным государствам…
В составе культурологических цитат метасобытийная функция начинает работать, когда журналист объясняет смыслы вовлеченных в текст интертекстем. Ср.: Высоцкого теперь надо переводить на современный русский. Или точнее — для молодых русских. Объяснять, например, что такое «времена культа личности». Объяснять, что «отдыхал я в раю»! — это горькая ирония, и речь идет о ГУЛАГе — о каторге. Это там валили лес и теряли веру, что там глотали слезы, а если повезет — сырец (неочищенный спирт из опилок). «Получилось, я зря им клеймен» — надо ли переводить? «Зря» — это напрасно; всего лишь досадная ошибка. Но «клеймен» — такое сильное слово, что не допускает ласковых толкований… (Моск. комс. 2014. 1 окт.).
Функция акцентирования внимания имеет разный удельный вес в пространстве цитат: для культурологических интертекстем она является доминантной, поскольку интертекстуальные включения практически всегда привлекают к себе внимание аудитории. Ср.: В строй идут одни «старики» (Рос. газета. 2014. 4 авг.); По ком звенит Капелло? (Моск. комс. 2014. 30 июля); Бонд. Евробонд (Рос. газета. 2014. 19 июня); США не сдается французский «Мистраль» (Рос. газета. 2014. 6 июня); А я Мэрилин узнаю по походке (Комс. правда. 2014. 31 мая). Для актуальных интертекстем данная функция «заключается в фокусировке тех или иных высказываний, мнений, „вербальных“ поступков политиков» [Негрышев 2009, с. 67]. В отличие от сатирической или шутливой реплики, нацеленной на языковую игру, основная интенция фактологической цитации — сообщить, вычленив из целого выступления какие-то ключевые фразы, обещающие общественный резонанс. Этим приемом журналисты пользуется довольно активно. Так, фраза Владимира Путина «Хочу пожелать им приятного аппетита», произнесенная им во время саммита G7, была растиражирована российскими изданиями. Ср.: Владимир Путин с юмором отреагировал на вопрос журналистов о брюссельском саммите стран «большой семерки», на котором обсуждался кризис на Украине и возможность нового раунда санкций против России. — Хочу пожелать им приятного аппетита, — сказал Владимир Путин (Изв. 2014. 5 июня); «Хочу пожелать им приятного аппетита», — ответил Путин (Ведом. 2014. 5 июня); «Хочу пожелать им приятного аппетита», — ответил Путин на вопрос журналистов о своем отношении к тому, что «большая семерка» обсуждает мировые проблемы без участия российского лидера (Рос. газета. 2014. 5 июня); Отвечая на вопрос, что он думает по поводу того, что за общим столом не оказалось российского лидера, Путин, ехидно прищурившись, сказал: «Хочу пожелать им приятного аппетита» (Моск. комс. 2014. 5 июня) и др.
Экспрессивно-оценочная функция является ведущей для культурных знаков, которые привносят в тексты различные эмотивные оттенки и оценки. В составе актуальных интертекстем экспрессивную и оценочную функции можно разделить, поскольку цитаты включаются не только в эмоционально-оценочный контекст, но и в речевое окружение с рациональными оценками. Например, в особом жанре «Письма президенту», принадлежащем перу обозревателя «Московского комсомольца» Александра Минкина, предлагается развернутый комментарий к одной из пресс-конференций Владимира Путина. Журналист выделяет жирным шрифтом фрагменты выступления президента, которые привлекли его внимание, и затем вводит оценочный комментарий: Ответ блестящий. Что тут возразишь? Ведь журналисты ничего не понимают в ирландских биржах и английском праве, сидят, кивают; Не слишком удачный ответ. Получается, что наши министры и депутаты совершенно не патриоты; Из ваших слов следует, будто вы находите министров на рынке труда…; Сказали вы и про оппозиционеров, которые пытаются «куснуть главного»; Ответ, г‑н президент, тянет на целую диссертацию и т. д. (Моск. комс. 2013. 19 дек.). Вместе с тем нельзя не признать, что оценочная функция интертекстем сопровождает многие другие функции, формируя с ними комплексную социальную оценку.
При характеристике актуальных интертекстем была выделена развлекательная функция, которая проявляется в языковой игре и представлена в «желтых» изданиях, светских хрониках, развлекательных рубриках. Ср.: Александр Ширвиндт: «Перестав строить дома, моя жена стала строить меня»; Анджелина Джоли: «Я по-прежнему плохая девчонка. Озорница и шалунья!»; Жанна Эппле: «Я полюбила свой день рождения»; Наталья Воротникова: «Певица Нюша выйдет замуж за продюсера»; Наталья Воротникова: «У Брандеса начался кризис среднего возраста» (из светской рубрики журнала «7 дней»).
В составе культурологических интертекстем предпочтительнее говорить о лингвокреативной функции, которая вбирает в себя игровую и развлекательную, но оказывается шире предыдущих ролей, поскольку может формировать публицистические образы. Лингвокреативную функцию можно признать одной из главных в предназначении культурных знаков, теснейшим образом связанную с экспрессивно-оценочной и эстетической. Так, в заголовке «Кришито крыто» (Рос. газета. 2012. 30 мая), напоминающим разговорное выражение шито-крыто, зашифрована фамилия защитника «Зенита» Доменико Кришито, которого обвинили в мошенничестве. Ср. приемы контаминации: 1) соединение прецедентных имен: Достоевский, дополненный Горьким (Изв. 2014. 2 июня); Асса Каренина (Рос. газета. 2009. 5 июня); Годзилла и Малефисента на страже семейных устоев (Изв. 2007. 17 июня); 2) соединение прецедентного имени с цитатой из другого источника / автора: Гоголь и гений чистой красоты (Рос. газета. 2009. 26 марта); Итак, они сошлись — Лермонтов и Шаламов (Изв. 2007. 8 июня); 3) объединение разных культурологических интертекстем: Благородное семейство и героические коты на фоне «Времени» (Изв. 2009. 23 окт.); На холмах Грузии — немытая Россия (Нов. газета. 2009. 14 янв.).
Далее охарактеризуем функции, которые выполняют только лишь актуальные интертекстемы. Функция пиар-продвижения реализуется через тщательно отобранный цитатный материал, в позитивном свете представляющий государственные и коммерческие структуры, партии, политиков и т. п. Например, в публикации «С 2014 года дети будут болеть меньше» говорится о том, что с 2014 года детей будут вакцинировать против пневмококковой инфекции, представляющей серьезную угрозу для детей первых пяти лет жизни. В тексте конструируется положительное отношение не только и не столько к процедуре вакцинации, сколько к фирме, изготовляющей этот препарат, ее руководителям и владельцу — Владимиру Потанину: Как сообщил Генеральный директор «НПО Петровакс Фарм» Аркадий Некрасов: «Наше предприятие является одним из первых российских предприятий, взявшихся за решение задачи такой категории сложности и меры ответственности. <…> Аналогичное производство вакцин такого класса на территории РФ в настоящее время отсутствует» (Моск. комс. 2014. 15 мая).
Функция подмены ответственности соотнесена в нашей работе с особой ролью журналиста в тексте — ролью ретранслятора, при которой адресант, воспроизводя этически неоднозначные смыслы или сниженные выражения, произнесенные политиками и другими известными людьми, как бы маскируется, защищается чужим именем, перекладывая ответственность на другой текст. Как справедливо отмечает Т. И. Сурикова, роль ретранслятора дает журналисту «наибольшую этическую свободу», поскольку он руководствуется принципом «из чужой песни слова не выкинешь, даже если оно не совсем приличное» [Сурикова 2012: 208]. Актуальные интертекстемы, выполняющие функцию подмены ответственности, часто встречаются в массовых изданиях, «желтых» журналах и газетах.
Обратимся к функциям, которые свойственны лишь культурологическим интертекстемам. Парольная и фатическая функции очень тесно связаны между собой, перетекают одна в другую, маркируя отношения «свой — чужой» и устанавливая коммуникативное сотрудничество между создателем текста и его аудиторией. Так, тексты Максима Соколова, обозревателя газеты «Известия», представляют собой сложноструктурированное интертекстуальное пространство, которое базируется на знаках из различных слоев культуры и не ограничивается цитатами, хорошо знакомыми среднему читателю. Обращаясь к различным временны́м пластам мировой культуры, мифологии, религии, журналист усложняет свои текстами изречениями из французского, немецкого, греческого, латинского языков и т. д. Например: Посрамленные Виттельсбахи (Изв. 2010. 19 марта), Бабка Параска и дидько Вюрцельбахер (Изв. 2008. 24 окт.); Ave, Caesar, imperator (Изв. 2014. 26 авг.); Владимир Кунктатор (Изв. 2014. 18 авг.); Quid timeas? Caesarem vehis! (усеченное латинское изречение: Чего тебе бояться? Ты везешь Цезаря и его судьбу) (Изв. 2011. 22 марта). При отсутствии интертекстуальной компетентности читатель не способен адекватно декодировать культурные знаки, тексты остаются для него непонятными, зашифрованными.
Фатическая функция нацелена на установление контакта и упрочение отношений между собеседниками. Еще недавно считалось, что фатическая функция не свойственна медийной речи [Винокур 1993], в настоящее же время исследователи не только признают наличие фатики в массмедиа, но и расширяют аспекты ее предназначения [Корнилова 2013; 2014; Чернышова 2007]. Контакт с аудиторией устанавливается в СМИ через создание доверительной и комфортной ситуации неофициального общения, через круг близких и понятных тем, сближение смысловых позиций коммуникантов. Можно предположить, что свой набор прецедентных феноменов существует в молодежной прессе, оппозиционных и демократических изданиях, «желтых» газетах или глянцевых журналах. Так, в левооппозиционной печати постоянно актуализируются лозунги, девизы, воззвания, характерные для советской эпохи. В газете «Советская Россия» многие заголовки базируются на традиционных для советского периода прецедентных именах и фразах: Островский и Корчагин (2014. 25 сент.); Скорей возвращайся на вечную вахту, Аврора (23 сент.); Вы не встречали Павку в Новороссии? (23 сент.); Пули Каплан и кувалды бандеровцев (25 февр.); Хотят ли русские войны? (15 мая).
Нельзя не заметить, что даже при номинальном совпадении функций они имеют разный удельный вес и значимость в кругу актуальных и культурологических интертекстем, обладая своей спецификой и стилистико-смысловыми нюансами. Вместе с тем непреодолимых преград между разнотипными интертекстемами не существует, поскольку актуальные цитаты, обладающие афористичностью, экспрессивностью, парадоксальностью и технически поддерживаемые СМИ, легко сдвигаются в область воспроизводимых и узнаваемых текстов. В реальной жизни текста цитатные пласты тесно взаимодействуют, пересекаются, налагаются друг на друга, выполняя одновременно множество функций. Поэтому интертекстемы любого типа оказываются полифункциональным феноменом, подчиненным иерархии коммуникативных интенций в медиасфере.
© Казак М. Ю., Махова А. А., 2015
1. Бобровская Г. В. Когнитивно-элокутивный потенциал газетного дискурса. Волгоград: Перемена, 2011.
2. Варченко В. В. Цитатная речь в медиа-тексте. М.: ЛКИ, 2007.
3. Винокур Т. Г. Говорящий и слушающий: варианты речевого поведения. М.: Наука, 1993.
4. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981.
5. Дускаева Л. Р. Диалогическая природа газетных речевых жанров / под ред. М. Н. Кожиной. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, Филол. ф-т, 2012.
6. Казак М. Ю. Современный медиатекст: проблемы идентификации, делимитации, типологии // Медиалингвистика. 2014. № 1 (4). URL: http://medialing.spbu.ru/part10/58.html.
7. Кобозева И. М. Лингвистическая семантика: учебник. М.: Эдиториал УРСС, 2000.
8. Корнилова Н. А. Фатическая речь в массмедиа: композиционно-стилистические формы. Дис. … канд. филол. наук. СПб., 2013.
9. Корнилова Н. А. Средства выражения фатической речи в массмедиа // Медиалингвистика. 2014. Вып. 2(5). URL: http://medialing.spbu.ru/part10/58.html.
10. Кузьмина Н. А. Интертекстуальность и прецедентность как базовые когнитивные категории медиадискурса // Медиаскоп. 2011. № 1. URL: http://www.mediascope.ru/node/755.
11. Мокиенко В. М., Сидоренко К. П. Словарь крылатых выражений Пушкина. СПб.: Фолио-Пресс, 1999.
12. Негрышев А. А. Аспекты речевого воздействия в новостях СМИ. Владимир: Владимир. гос. гуманитар. ун-т, 2009.
13. Современный медиатекст: учеб. пособие / под ред. Н. А. Кузьминой. Омск: Изд-во полиграф. центра «Татьяна», 2011.
14. Сурикова Т. И. Журналист, аудитория и власть: лингвоэтические аспекты взаимодействия в политическом дискурсе СМИ // Язык СМИ и политика / под ред. Г. Я. Солганика. М.: Моск. гос. ун-т, Ф-т журн., 2012. C. 199–246.
15. Чернышова Т. В. Тексты СМИ в ментально-языковом пространстве современной России. 2-е изд., перераб . М.: Эдиториал УРСС, 2007.
16. Чернявская В. Е. Лингвистика текста. Лингвистика дискурса. М.: Флинта; Наука, 2013.
1. Bobrovskaya G. V. Cognitive and elocutional potential of the newspaper discourse [Cognitivno-elokutivnyi potentsial gazetnogo discursa]. Volgograd, 2011.
2. Varchenko V. V. Citation speech in the media text [Tsitatnaya rech v media-texte]. Moscow, 2007.
3. Vinokur T. G. Speaker and Listener: variants of verbal behavior [Govor,aschij I slushajuschij: varianty rechevogo povedenija]. Moscow, 1993.
4. Galperin I. R. Text as an object of linguistic research [Text kak ob’ekt lingvisticheskogo isslodovaniya]. Moscow, 1981.
5. Duskaeva L. R. Dialogical nature of speech genres [Dialogicheskaya priroda rechevykh zhanrov] / ed. M. N. Kozhina. 2nd ed. St Petersburg, 2012.
6. Kazak M. Y. Contemporary media text: problems of identification, delimitation, typology [Sovremennyj mediatext: problemy identifikatsii, delimitatsii, tipologii] // Media Linguistics. 2014. Vol. 1 (4). URL: http://medialing.spbu.ru/part10/58.html.
7. Kobozeva I. M. Linguistic semantics [Lingvisticheskaya semantika]. Moscow, 2000.
8. Kornilova N. A. Phatic speech in mass media: compositional and stylistic forms [Faticheskaya rech v massmedia: kompozitsionno-stilisticheskie formy: dis. … kand. filol. nauk]. St Petersburg, 2013.
9. Kornilova N. A. Means of phatic speech expression in mass media discourse [Sredstva vyrazhenia fhaticheskoj rechi v massmedia] // Media Linguistics. 2014. Vol. 2 (5). URL: http://medialing.spbu.ru/part10/58.html.
10. Kuzmina N. A. Intertextuality and precedentity as basic cognitive categories of media discourse [Intertextualnost, i pretsedentnost, kak bazovye kognitivnye kategorii mediadiskursa] // Mediaskop. 2011. N 1. URL: http://www.mediascope.ru/node/755.
11. Mokienko V. M., Sidorenko K. P. Thesaurus of Pushkin’s eloquent expressions [Slovar, krylatykh vyrazhenii Pushkina]. St Petersburg, 1999.
12. Negryshev A. A. Aspects of speech impact in news media [Aspekty pechevogo vozdejstviya v novostyakh SMI]. Vladimir, 2009.
13. Modern media text [Sovremennyy mediatext]. Omsk, 2011.
14. Surikova T. I. Journalists, audience and power: linguistic and ethical aspects of interaction in the political media discourse [Zhurnalist, auditoria i vlast,: lingvoeticheskiye aspekty vzaimodejstviya v politicheskom diskurse SMI] // Lanuage, mass media and politics [Yazyk SMI I politika]. Moscow, 2008. P. 199–246.
15. Chernyshova T. V. Media texts in mental and language sphere of the contemporary Russia [Texty SMI v mental,no-yazykovom prostranstve sovremennoj Rossii]. Moscow, 2007.
16. Chernyavskaya V. E. Text linguistics. Discourse linguistics [Lingvistika texta. Lingvistika diskursa]. Moscow, 2013.