Интонационно-грамматические девиации современной медиаречи

by А. И. Куприянова (Тюмень, Россия)

Аннотация

Abstract

Об авторе

About the author

Для цитирования

For citation

Индекс

Аннотация

Abstract

Об авторе

About the author

Для цитирования

For citation

Индекс

Постановка проблемы

Общественный запрос на получение образовательных услуг в сфере техники речи в последние годы существенно расширился из-за актуализации такой потребности у непрофессионалов, например блогеров, предпринимателей, топменеджеров. Возникает необходимость опубличивания и формирования вокруг себя и своей деятельности специфического информационного пространства, «искусственного информационного поля» [Цветков 2016]), отвечающего поставленным целям и задачам. Этот процесс неизбежно сопровождается усилением влияния медиа во всех сферах жизни: экономике, политике, искусстве и даже в быту. Сложившаяся ситуация ставит новые задачи перед речевой педагогикой: необходимо делать акцент на обучении устной речи и использовать междисциплинарный подход к формированию речевой компетенции.

Обращение к академической грамматике в работе педагога по технике речи закономерно, так как в образовательные программы закладываются правила кодифицированной речи. Однако большинство таких программ не уделяет должного внимания интонационно-мелодическому оформлению речи, несмотря на то что именно интонация с ее множеством функциональных возможностей составляет основу правильной, красивой и эффективной речи. Общая культура устной коммуникации неизбежно снижается при дефиците внимания к ее просодической стороне. Как следствие, бедность интонационно-выразительных средств закрепляется в речевой практике и воспринимается как норма, а ошибки тиражируются в медиапространстве. Задачей педагога становится формирование отношения к норме как к валидной категории, что невозможно без погружения в коммуникативный контекст и без философского осмысления нормы: иногда то, что считается ошибкой, оказывается уместным, так как способствует достижению цели коммуникации.

Задачи исследования и базовые понятия

Статья представляет собой попытку на основе приобретенного опыта в области преподавания курса «Техника речи» обратиться к наиболее сложному его разделу — обучению правильному интонированию. Отправная точка работы педагога заключается в том, чтобы на основе теоретических предписаний грамматики определить понятие интонационной нормы и отклонений от нее, дать эталонные примеры и объяснить причины тех или иных нарушений в медиаречи.

Для достижения цели были поставлены следующие задачи.

1. Рассмотреть понятие нормы и речевой нормы в частности применительно к исследуемой предметной области, с тем чтобы уточнить подход, в рамках которого будет осуществляться исследовательская работа.

2. Ввести понятия интонационно-грамматическая норма и интонационно-грамматическая девиация и определить их содержание.

3. Выделить область исследования, классифицировать составные части этой области, подобрать методологический инструментарий для работы с речевым материалом. Под предметной областью понимается медиаречь, продуцируемая представителями трех разных страт, выделяемых по признаку профессиональной речевой компетентности: опытные журналисты, журналисты, начинающие свой путь в профессии, лица без журналистского образования.

4. Установить особенности интонационно-грамматического оформления речи внутри каждой обозначенной классификационной составляющей: наличие или отсутствие отклонений от нормы, вид отклонения и его возможные причины.

5. Дать интерпретацию результатов исследования.

Удельный вес устной речи в медиапространстве сегодня неуклонно растет. Вслед за В. И. Коньковым мы понимаем медиаречь как «речь, представленную, функционирующую в коммуникативной среде СМИ», и выделяем две разновидности медиаречи на основании ее происхождения: «Первая разновидность — медиаречь, сформировавшаяся непосредственно в коммуникативной среде СМИ. Вторая разновидность — разнообразные и многочисленные функционально-стилистические типы речи, которые сформировались вне медиасреды, но функционируют в коммуникативной среде медиа» [Коньков 2016: 58–59].

Применительно к нашему исследованию под первым типом понимается речь профессиональных журналистов (дикторский, репортерский текст, функционирующий в СМИ), а под вторым — речь, создаваемая вне СМИ, но включаемая в медийное пространство. Так, речь ученых, лекторов и политиков в роли ньюсмейкеров, звучащая в передаче, по многим параметрам (в том числе интонационным) будет отличаться от речи телеведущих. Особенный интерес вызывает такой сегмент медиасферы, как блогеры, речь которых зачастую задает медийные тренды. Будучи массовой по своей природе, классическая медийная сфера прирастает за счет блогинга, который становится своеобразным «катализатором журналистики в российской медиасистеме» [Соломатин, Соловьев 2019].

Степень влияния медиа на современную культуру трудно переоценить. Во времена «золотого века» советской дикторской школы телевидение и радио давали зрителю образец правильной устной речи. Но с тех пор произошли существенные изменения: ориентация на массовость и бытовой, просторечный стиль общения негативно сказалась на медиаречи, и современные исследователи отмечают ее отрицательное влияние на речевую культуру в целом: «Речь, звучащая сегодня в медиаэфире, все больше тяготеет к устной разговорной речи: аудитория хочет видеть и слышать не читающего готовый текст диктора без эмоций, а думающего и рассуждающего журналиста. Но установка на творческую свободу, непрерывное онлайн-вещание, выход на широкую аудиторию в соцсетях и видеоблогах приводят, к сожалению, к излишней раскованности, речевой небрежности и заметному снижению качества речи, звучащей в эфире» [Чирво 2010: 5].

Разнообразные нарушения в речи профессиональных журналистов в области интонационного членения и ударения описывает, например, Н. Ю. Ломыкина [Ломыкина 2018]. Многие авторы (А. Ю. Чирво, Т. И. Зиновьева, А. В. Богданова) отмечают повсеместное снижение интонационной выразительности и коммуникативно-речевой компетентности. Причины этого авторы видят в отсутствии эталонных примеров, «звучащих образцов» [Зиновьева, Богданова 2018]. Обучение интонации, как и ее анализ, типизация и выявление просодической нормы остаются одними из самых сложных задач речевой педагогики, о чем неоднократно высказывались исследователи: «Интонация в большинстве случаев определяется ближайшей ситуацией и часто ее мимолетными обстоятельствами. Отсюда относительно малозаметная для говорящих типизированность и регулярность, а значит, и неосознанность нормативной обеспеченности интонационных реализаций» [Хакимова 2015: 54].

Возможное решение описанной проблемы (кодификация устной речи в медиа) видится в актуализации роли грамматики в учебном процессе. Хотя вопрос о приоритете грамматических требований при кодификации интонационной нормы сам по себе дискуссионный. А. М. Пешковский еще в 1928 г. писал: «Теоретические занятия синтаксисом и, в частности, теми вспомогательными синтаксическими средствами языка, которые по самой природе своей неграмматичны и могут входить в синтаксис лишь по связи его с психологией — я имею в виду ритм и интонацию предложения, привели меня к диаметрально противоположному взгляду на современные знаки препинания. Несмотря на упорное стремление грамматистов в течение всей многовековой истории знаков препинания прикрепить их к определенным грамматическим понятиям и правилам, они и поныне отражают, по моему убеждению, в огромном большинстве случаев не грамматическое, а декламационно-психологическое расчленение речи» [Пешковский 1959: 19].

Мы опираемся на подход Г. Н. Ивановой-Лукьяновой, полагающей, что «ритмика и интонация звучащего текста не являются чем-то произвольным, случайным, всецело зависящим от экстралингвистических условий и личностных качеств говорящего, а определяются рядом лингвистических факторов» [Иванова-Лукьянова 2020: 3]. Среди этих факторов прежде всего нужно назвать грамматику.

Понятие интонация может употребляться в узком и широком смысле. В последнем случае оно приравнивается к понятию просодия. Мы же вслед за Е. М. Хакимовой, И. А. Ланской, И. С. Ипатовой, Г. Н. Ивановой-Лукьяновой понимаем под интонацией ритмико-мелодическую характеристику высказывания, а функции интонационной нормы связываем «с реализацией нескольких суперсегментных средств: пауз, мелодики, длительности и темпа, интенсивности» [Хакимова 2015: 54]. Следуя за традиционными принципами описания интонационной системы (Е. А. Брызгунова и Г. Н. Иванова-Лукьянова), мы понимаем под интонационно-грамматической нормой правила регламентации паузирования, интонемы и их комбинаторики.

Под интонационно-грамматической девиацией подразумевается любое отклонение от нормы. При этом девиация не приравнивается к ошибке. Она скорее является индикатором тех или иных процессов, связанных с особенностью функционирования нормы в конкретном контексте. Выявление и осмысление этих процессов видится нам одной из задач данной работы. На подобное отношение к нетипичным интонационным проявлениям указывает Е. М. Хакимова, рассуждая о функциях интонационной нормы в современном русском языке: «Эмфатические структуры, обусловленные логическими, эмоциональными, эстетическими характеристиками высказывания, представляют собой мотивированные нарушения интонационной нормы. Однако в речевой практике носителей русского языка присутствуют и неоправданные интонационные девиации, на выявление и исправление которых направлены усилия ортологов» [Хакимова 2015: 50]. Таким образомь можно говорить о том, что девиации могут быть мотивированными и немотивированными, и в первом случае их можно рассматривать как прием, необходимый для достижения цели коммуникации, а во втором — как индикатор безграмотности.

Принцип целесообразности в вопросах отхода от правил и предписаний побуждает нас обратиться к онтологии нормы как таковой, чтобы определить наш подход к исследованию. Если обратиться к онтологии и теории познания, то здесь проблема соблюдения нормы может быть связана с контрарной парой «истина/ ложь» и определением соответствия того или иного факта качеству истинного или ложного. Определяющими здесь выступают различные концепции происхождения истины, раскрывающие процессуальные аспекты установления истинности факта.

Одной из таких концепций, интересных в аспекте нашего исследования, выступает конвенциональная концепция. Ее суть заключается в том, что истина понимается как результат определенного соглашения между субъектами, к которому те пришли в результате формирующегося дискурса. Теоретическая сила этой концепции заключается в том, что она глубоко антропоцентрична и позволяет понять, что значительная часть фактов, полагаемых в качестве объективных и незыблемых, формируется в результате меняющихся соглашений и договоренностей, которые выступают механизмом формирования истины как нормы.

Применительно же к языку механизм установления истины и как следствие нормы может быть объяснен не только внутренней логикой функционирования языка, но и актуальным состоянием дискурса, потребностями и интересами тех, кто пользуется данным языком как инструментом коммуникации.

Конвенциональная концепция истины перекликается с возникновением нормы-правила как центрального образующего элемента социальных регулятивных систем в аспекте становления и развития этих регулятивных систем. Можно провести параллель с теорией права: здесь конвенциональная концепция проявляется в теории общественного договора как источника возникновения права и регулятора поведения. Если противоположностью истине считать ложь, то противоположностью нормы выступает отклонение от правил, поведенческая девиация.

Статус девиации в правовой регулятивной системе менялся в процессе развития этой системы. Условно позитивистский (сциентистский) подход исходит из априорной дисфункциональности любой девиации, ставит своей целью ее элиминацию из регулятивной системы, и поэтому его задачи связаны с выявлением причины возникновения девиации. Условно постмодернистский подход концентрируется на объяснении той роли, которую выполняет дисфункция. Так, «допустимое нарушение» у М. Фуко, служащее целям интериоризации девианта в общество на неких условиях, не предполагает полного искоренения такого поведения. Возникает справедливый вопрос: применим ли постмодернистский подход к норме в лингвистике и какова специфика его использования при решении конкретных коммуникативных задач? Понимание этого обстоятельства позволит больше узнать о функциях языковой девиации и выявить причины ее возникновения в рамках конкретных практик коммуникации.

Норма, будучи валидной категорией, воплощается в двунаправленном процессе: она одновременно и представляет этапы развития речевой культуры, и формирует их. Современный этап развития речевой культуры характеризуется увеличением удельного веса устной речи (по сравнению с письменной), а также превалированием влияния разговорного стиля речи. В этой системе ведущая роль отводится медиасфере, внутри которой формируется новый тип субъектности, проявляющийся в активной, а подчас и агрессивной манере задавать тренды в культуре вообще и речевой культуре в частности.

История вопроса

Проблема нормы в устной речи активно обсуждается в исследованиях последних десятилетий. В частности, дискурсивность формирования языковой нормы отмечается в работах И. А. Вещиковой, которая рассматривает соотношение литературной нормы и профессионального стандарта. Вещикова приходит к выводу об изменении роли СМИ в формировании национальной речевой культуры, что проявляется в процессах перехода от литературоцентризма к медиацентризму и в изменении процедур управления [Вещикова 2019]. Можно сказать, что медиа становятся акторами, формирующими норму, занимают в этом плане активную позицию, способствуя утверждению одного из вариантов произношения как стандарта. Плодотворным представляется авторское суждение о различиях в степени регламентированности для жанра и сегмента речи и приоритетности создания благоприятной коммуникативной обстановки, даже если для этого необходимо поступиться произносительными нормами. И. А. Вещиковой сформированы нормативные градации орфоэпической составляющей телевизионной речи («пространство нормы — пограничные явления — ошибки»), которые целесообразно использовать при анализе медийной речи [Вещикова 2017]. Автор ставит вопрос не только о соблюдении правил, но и об условиях допустимости отхода от них.

Одной из качественных характеристик, связанных с нормативностью речи, выступает характеристика эффективности речи, речевого поведения либо коммуникации как таковой. Концентрация на обеспечении эффективности речи сформировала получивший широкое распространение праксиологический подход в лингвистике. Об эффективности профессионального речевого поведения и употребления языка в целом в контексте медиалингвистики и проблемы соблюдения нормы пишет, в частности, Л. Р. Дускаева. Речь ею понимается как профессиональный инструмент, позволяющий достигать целей. К девиантным формам речевого поведения она относит не только речевые ошибки, но и формы речевой агрессии (клевету и оскорбления). Л. Р. Дускаева обозначается градации нарушения нормы применительно к профессионалам медиа: речевые ошибки — проступки — преступления [Дускаева 2014a].

Действуя, как нам представляется, в рамках праксиологического подхода, Г. А. Копнина постулирует обязательность владения речевыми нормами как составляющую эффективности использования языка. Принципиально важно то, что автор, помимо культурно-речевых норм, выделяет также нормы использования невербальных средств. Те и другие в совокупности представляют собой коммуникативную норму. Г. А. Копнина пишет о комплексной структуре культурно-речевых норм [Копнина 2008]. Прагматическое отклонение от норм рассматривается исследователем как паралогический риторический прием, призванный за счет парадоксальности достигать определенного (чаще — комического) эффекта.

Таким образом, уместное нарушение нормы в конкретной речевой ситуации характеризует степень освоения языка говорящим. Демонстрация участником разговорной речевой коммуникации степени освоения языковых компетенций может осуществляться также посредством автокоррекции, на что указывает А. Е. Цесарская, полагая, что этот процесс может осуществляться как для обеспечения эффективности коммуникации (забота об адресате), так и для демонстрации собственного владения языком [Цесарская 2015]. О ценности праксиологического подхода в обучении медиаспециалистов также пишет Т. Ю. Редькина, утверждая подчиненность формально-грамматического подхода в таком случае общей коммуникативной цели. Праксиологический подход позволяет специалисту не только обоснованно отступать от норм, но и структурировать действительность, создавая ее модель и включая в нее знания о языке [Редькина 2017].

Вместе с тем нетерпимое отношение к нарушению речевых норм как отрицательному, негативному явлению все еще достаточно распространено в современной лингвистике. Такие исследования ценны классификацией нарушений речевых норм, примером чего могут служить работы А. П. Сковородникова, который вводит понятие лингвистической (языковой) травмы. По мнению исследователя, это вид издержек, который претерпевает язык под воздействием меняющейся социальной среды. Автор говорит о лингвотравмирующих явлениях, среди которых выделяются лингвоперверсивные — искажения нормативной семантики. К ним относятся смысловая и оценочная амбивалентность (противоречие традиционного и «новаторского» осмысления какого-либо термина), стилевая диффузия (нарушение стилистической нормы за счет проникновения элементов одного стиля в контекст другого), а также десакрализация символов и явлений [Сковородников, Копнина 2017]. Источник такой ситуации авторы видят в политическом и общественном противоборстве, широко представленном в средствах массовой информации.

Отдельного внимания заслуживает изучение интонационной нормы.

В ранних советских исследованиях попытки системного описания теории интонации вызывали жаркие споры. Противоречия касались как правил использования тех или иных интонационных приемов, так и дефиниции самого термина. Например, А. М. Пешковский разделяет понятия интонация и ритм [Пешковский 1928], а В. Всеволодский-Гернгросс оспаривает этот подход, называя его формалистским, и принципиально не выделяет ритм в отдельную речевую категорию. Интонация в его интерпретации — это «отвечающая ряду слогов последовательность тонов, могущих отличаться в отношении высоты, силы, темпа и тембра» [Всеволодский-Гернгросс 2020: 5].

Г. Н. Иванова-Лукьянова также оставляет ритм за рамками определения, когда говорит о том, что интонация в широком смысле включает в себя, помимо мелодического контура, ударение, паузирование, темп [Иванова-Лукьянова 2020: 6]. В своем пособии исследователь обращается к ритмико-интонационной стороне текста, говоря об интонации как о части речевой просодии, органично связанной со всеми другими ее элементами. Этого же понимания придерживаемся в статье и мы.

На протяжении долгого времени интонация привлекает внимание исследователей из разных областей научного знания. Исследования по медицине, а затем и театральная практика с ее идеей о биомеханике, основанной на учении И. П. Павлова, позволили объединить результаты работ по физиологии и теории коммуникации. Многое привнесли в теорию интонации логопедия, музыковедение и педагогика, высвечивая ее анатомическую и психическую природу. Косвенно все эти подходы сопряжены с кодификацией интонационной нормы, но слабо связаны с грамматикой. Междисциплинарный подход к проблеме предлагает Т. Я. Радионова, развивая теорию о единой интонологии [Радионова 2009]. Однако философская интерпретация феномена также не предполагает кодификации, а направлена скорее на расширение смыслового поля за границами традиционно установленных рамок.

Е. Чоун, анализируя работы по теории интонации начала прошлого века, выделила два основных подхода к изучению интонации. «Позитивистский» подход предполагает регистрацию и изучение интонационных рисунков, существующих в том или ином языке. В рамках прикладного подхода естественная речевая интонация изучается с целью создания, моделирования идеального, пусть и немного искусственного интонационного рисунка для той или иной коммуникативной задачи. Мы бы назвали свой методический подход к изучению интонации близким ко второму типу. Суждения Е. Чоун относительно теории интонации советского периода определенным образом отражают и проблематику сегодняшнего дня: «Если обобщить и суммировать частную проблематику, волновавшую исследователей этого явления, можно выделить следующий ряд вопросов: во-первых, выражает ли интонация определенное, четко закрепленное значение (иными словами, можно ли интонацию рассматривать в качестве знака, с планом выражения и планом содержания), во-вторых, имеется ли связь между значением интонации и значением слова, в‑третьих, играет ли интонация роль в грамматическом оформлении высказывания, и наконец, если интонация может рассматриваться в качестве коммуникативного знака, что обеспечивает его понимание (т. е. на чем основывается механизм интерпретации значения воспринимаемой интонации). Если на первые три вопроса исследователи дают достаточно убедительные, хотя и разнообразные ответы, то последний вопрос, как правило, бывает затронутым, но до конца не решенным, что объясняется в основном тем обстоятельством, что и сама знаковая теория, в то время бурно развивавшаяся, была еще не вполне разработанной» [Чоун 2014].

Поиском интонационной нормы, ее интерпретацией и анализом отклонений продолжают заниматься многие современные исследователи. Так, Е. М. Хакимова, называет нарушения нестандартными интонационными реализациями, «следствием которых является либо нарушение речевой коммуникации, либо стилистическая и/или эмоционально-экспрессивная модификация интонем» [Хакимова 2015: 54]. В постулировании норм автор отталкивается также от предписаний грамматики: «…в современном русском языке интонационная норма выполняет ряд функций: 1) определяет использование грамматических пауз; 2) регламентирует реализацию интонем и их комбинаторику; 3) фиксирует акцентоноситель; 4) структурирует силовые контуры синтагм и фраз» [Хакимова 2015: 54].

Описанные академической грамматикой интонационные конструкции русского языка составляют фундамент предписаний, используемых в основном теми, кто изучает русский язык как иностранный, тогда как носители языка усваивают эти правила скорее интуитивно и не имеют четких ориентиров относительно использования всего многообразия интонационных оттенков родной речи в быту и профессиональной сфере.

Сложность для исследователей представляет отсутствие единого языка описания интонационных элементов и субъективность их восприятия. Для упрощения системы оценки использования языковых единиц наиболее подходящими оказались практические рекомендации, адресованные непосредственно специалистам речевых профессий. Мы остановились на тех, которые изложены в работах А. Н. Петровой [Петрова 2011] и Г. Н. Ивановой-Лукьяновой [Иванова-Лукьянова 2020].

Описание методики исследования

Для подбора методологического инструментария необходимо понять специфику выделенной предметной области. Медиаречь осмысляется нами с точки зрения педагогических задач. Поэтому классификация осуществляется через продуцирующие ее страты, различаемые по признаку профессиональной компетентности (опытные журналисты, начинающие журналисты и лица без журналистского образования).

Первая группа — специалисты, имеющие журналистское образование и достигшие определенного профессионального уровня (работники телерадиокомпаний — дикторы, ведущие, репортеры). Они используют (или не используют) законы и правила русского языка осознанно, на профессиональном уровне.

Вторая группа — студенты-журналисты, которые делают первые шаги в профессии. Они только формируют основу профессиональной деятельности, имеют знания о нормах и правилах, существующих в медийной сфере, но пока не закрепили их в журналистской практике.

Третья группа — лица, интересующиеся журналистской профессией, готовые выходить в медиапространство или уже создающие аудиовизуальный контент в рамках блогожурналистской деятельности, но при этом не имеющие соответствующего (журналистского или филологического) образования и не владеющие знаниями и навыками использования в речи грамматических норм. Эта последняя группа представляет особый интерес, так как это стремительно разрастающаяся социальная страта, имеющая большое влияние на формирование коммуникативных и культурно-речевых процессов в практической деятельности общества.

Для определения статуса интонационной девиации в речи каждой страты необходимо учитывать уровень владения речевыми нормами. В типологизации медиаречи и последующем анализе ее интонационной специфики существенную помощь оказал опыт предшественников, в частности исследование Н. Ю. Ломыкиной, посвященное речевой просодии. Мы используем понятия подготовленной и спонтанной медиаречи в зависимости от опоры на подготовленный текст: «…речь профессионального журналиста не может быть абсолютно спонтанной, это квазиспонтанная речь. Ее квазиспонтанность обусловлена профессиональными навыками и фоновыми знаниями по раскрываемой теме, наличием сценария или сценарного плана, предварительной подготовкой журналиста к эфиру» [Ломыкина 2018: 39–40].

Разнородность речевого материала и степень его доступности диктует разные формы работы с ним. Базовыми методами стали анкетирование, наблюдение и эксперимент (констатирующее эмпирическое исследование).

Наблюдение проводилось в работе со всеми тремя обозначенными выше группами и представляло собой прослушивание аудиального материала на предмет нахождения в нем интонационно-грамматических девиаций. Оценивалась речь дикторов федеральных и региональных (Тюменская область) каналов за последние годы: применительно к региональным каналам — восемь лет, федеральные каналы были представлены речевым материалом последних трех лет, так как многие специфические программы последних лет ушли из эфира. Анализировались также пробные записи и выступления представителей двух последних групп. Подобный подход к подбору речевого материала позволяет получить данные в естественной для субъекта среде. Анализ подобранного таким образом материала позволил получить общее представление о существующих актуальных трендах в сфере медийной речи, дать оценку интонационной картине современной речи, представленной в СМИ.

С двумя последними группами проводилось анкетирование. Обучающимся был предложен опросник с открытыми и закрытыми типами вопросов, он использовался для сбора сведений от респондентов о причинах выбора курса «Техника речи», уточнения запроса (наличие просьб или жалоб на затруднения с речью), а также уточнения сведений об образовании респондента, его входных знаниях и навыках в предметной области.

Констатирующее эмпирическое исследование (также проводилось с двумя последними группами) — эксперимент, направленный на определение уровня владения интонационно-грамматической нормой. В качестве испытуемых выступили студенты-журналисты четвертого курса Тюменского государственного университета, обучающиеся дисциплине «Техника речи журналиста», и группа специалистов неречевого профиля, обучающихся дисциплине «Техника речи» в формате дополнительного образования по направлению «Школа журналистики». Как для первой, так и для второй группы предложенный курс являлся дисциплиной по выбору.

Обучающимся предлагались аналитические и практические задания на знания норм устной речи и умение применять их в журналистской практике. Составление заданий для эксперимента и последующий анализ материала производился с учетом методических рекомендаций, данных в учебных пособиях А. Н. Петровой «Искусство речи» и Г. Н. Ивановой-Лукьяновой «Культура устной речи». Акцент в исследовании делался на синтаксис. Оба пособия содержат сведения о том, как должна звучать устная речь с точки зрения интонационно-грамматической (синтаксической) нормы. Г. Н. Иванова-Лукьянова на основе интонационной теории Е. А. Брызгуновой дает четкий и детальный разбор каждого компонента интонации, разбирает типы интонационных конструкций, синтаксическую функцию интонации, сильные и слабые позиции интонем. В пособии А. Н. Петровой предложены формулировки правил интонационного оформления речи (правила интонирования знаков препинания и паузации), даны примеры и упражнения с акцентом на медиаречь (репортаж или новость).

Мы исходим из того, что интонационные конструкции различаются повышением или понижением основного тона в пред/постцентре и выделением центра за счет голосового усилия, а смыслоразличительная функция интонации регламентируется в том числе паузацией. Поэтому мы сочли нужным дополнить эксперимент логофонопедическими тестами на исследование просодической стороны речи по методу Е. Ф. Архиповой и аудитивной оценкой голосовых возможностей по методу, описанному Е. В. Лавровой. Полученные данные помогают сделать выводы о причине интонационных девиаций.

Методика Е. Ф. Архиповой, направленная на исследование сохранности либо нарушения восприятия мелодических рисунков, выделение логического центра, воспроизведение заданной интонации и ритма, была адаптирована для работы со взрослыми с помощью подбора соответствующего речевого материала [Архипова 2006]. При этом использовалась также аудитивная оценка голоса, предложенная Е. В. Лавровой: особое внимание уделялось качественным характеристикам голоса (тембру) и его интонационному модулированию [Лаврова 2013: 38–45]. Оценивалась степень интонационной модулированности по высоте и силе.

Анализ материала

Для графического обозначения звучащей речи нами использована интонационная транскрипция, предложенная Н. Ю. Ломыкиной вслед за Н. Д. Светозаровой [Светозарова 1982]. Транскрипция применяется нами не в полном объеме, так как в рамках исследования грамматических явлений, отраженных в интонации, не было необходимости оценивать психологические паузы и паузы хезитации.

/ — пауза нефинальная (членение на синтагмы);
// — пауза финальная (членение на фразы);
— нисходящая по форме и завершающая по функции мелодика;
— восходящая мелодика, вопросительная мелодика, развитие мысли, мелодика незавершенности;
— ровный тон, продолжение мысли;
— нисходяще-восходящая мелодика, незавершенность, выделение;
— нисходяще-восходящая мелодика, выделение;
— любое акцентное выделение (силовое или динамическое ударение) будет отмечено жирным шрифтом;
— тип интонационной конструкции обозначен в скобках (ИК‑1, ИК‑2 и т. п.).

Оценка речи лиц первой группы проводилась преимущественно по материалам информационных программ (новости), так как они представляют образец качественной профессиональной речи журналиста. Интонационно-грамматические девиации у первой группы были выражены незначительно и обычно лишь в ситуациях спонтанной (или квазиспонтанной) речи.

Например, так звучат девиации в выделении логического центра в речи репортера:

(Роман Перл. Теракт в Петербурге: репортаж с места событий, RTVI Новости, 2017).

Неверно поставлено ударение в изолированном предложении. Прилагательное перед существительным не должно принимать на себя ударение [Петрова 2011: 20]. Такое интонационное выделение создает эмоциональную напряженность и динамичность звучания, является, предположительно, эмфатическим приемом, но при этом нарушает логику, затрудняет восприятие, т. е. в контексте лингвопраксиологии не способствуют эффективности воздействия [Дускаева 2014b]. Использование такого интонационного приема нецелесообразно.

Региональный аспект изучения интонации на примере тюменского телевидения дал ряд интересных примеров фонетических и стилистических девиаций, однако на уровне грамматики таких примеров гораздо меньше. Например, на ГТРК «Регион-Тюмень» создана программа «Очрашулар» — единственная в России (не считая Татарстана и Башкортостана) передача на татарском языке Ее автор и ведущая, доктор филологических наук, Заслуженный работник культуры РФ, член союза журналистов России Г. М. Ниязова, демонстрирует пример интонационно выверенной грамотной речи. Просодическая интерференция и билингвизм в данном случае не сказываются на интонационно-грамматическом оформлении речи ведущей.

Интонационное своеобразие можно отметить в речи тележурналистов телеканала «СТС-Ладья» — тюменской версии канала СТС, прекратившей свое вещание 1 января 2020 г. Своеобразной визитной карточкой медиаречи этого канала стала высокая интонационная модулированность (большая разница между самым высоким и самым низким тоном говорящего). Мелодический рисунок напоминал фольклорный сказовый тон, который усиливался за счет инверсий:

Смысловой акцент журналисты программы обычно смещали к концу предложения. Такая однотипность и повторяемость интонационно мелодического и ритмического рисунка идентична тавтологии и теряет свой перлокутивный потенциал. Интонационный рисунок каждого предложения выглядит так: синтагма с восходящей интонацией, пауза нефинальная, синтагма с нисходящей интонацией и финальная пауза ( / // / //). Логический центр всегда отнесен в конец синтагмы, перед нефинальной паузой он характеризуется повышением тона, а перед финальной — понижением.

Это интонационное оформление мы считаем девиантным. Оно создавало особый колорит передачи и стиль регионального канала в целом, но деактуализировало функцию интонации, позволяющую на слух воспринимать логику построения фразы, соответственно терялся характер связи между частями сложного фонетического целого, а грамматические контуры утрачивали свою смыслообразующую роль. Неслучайно такой стиль ведения программ через некоторое время уступил место традиционному.

Незначительные отклонения от нормы были отмечены в других региональных программах. Например, в передаче «Вечерний хештег» («Тюменское время») ведущий ставит акцент на имени спортсмена вместо фамилии, что согласно правилам расстановки ударений внутри изолированного предложения [Петрова 2011] является ошибкой, так как имя и фамилия находятся в отношениях определения и определяемого слова, при котором смысловой акцент (ударение) приходится на определение (фамилию).

В чемпионате примет участие чемпион мира [А:]лександр Большунов / и другие именитые лыжники //

С точки зрения праксиологии можно назвать этот прием эффективным. Интонационно-грамматическое нарушение создает стилизацию под узнаваемый вид ораторского искусства: профессиональный спортивный конферанс, пришедший с Запада из мира бокса и борцовских матчей. Нами намеренно отмечена долгота первого гласного в имени спортсмена. Фонетический анализ не входил в задачи нашего исследования, но был необходим для пояснения общей звуковой картины. Цель такого приема — вызвать азарт и заинтересованность публики.

В некоторых примерах нарушения интонационного оформления речи региональных журналистов носили ненамеренный, диффузный характер и отражали ее низкое качество, т. е. были скорее ошибками, чем отхождением от правила с целью создания риторического приема. Например, телерадиокомпания «Ишим ТВ» привлекает к дикторской работе студентов, в речи которых есть ошибки начинающих специалистов (вторая группа в нашей классификации медиаречи). В ряде случаев не соблюдается регламентация паузирования и расстановки смысловых акцентов. Вот пример несоблюдения правила расстановки пауз в изолированном предложении:

Место для паузы выбрано неправильно. По правилам логического членения имя собственное в начале фразы требует после себя паузы. Отмечена также некорректность в интонационном оформлении однородных членов предложения:

Эта девиация лишает фразу логики. В последовательности однородных определений ударным должно быть последнее, объединенное с существительным. Подобные интонационные отклонения не работают на создание стилизаций или художественную выразительность, напротив, они искажают смысл и представляют собой «речевые ошибки — проступки — преступления» [Дускаева 2014a], вызванные недостатком опыта, знаний и умений начинающих дикторов.

Подобные интонационные нарушения в большом количестве присутствовали у представителей и третьей группы. Особенности их медиаречи мы выявляли на основе анализа текстов инстарепортажей, так как этот информационный жанр по структуре и форме ближе всего к жанрам традиционных СМИ.

Отличительной особенностью интонационного оформления речи у непрофессиональных медиаспикеров стала заметная неадаптированность письменного текста для устного выступления в тех случаях, когда речь шла о подготовленном выступлении, носящем, как правило, рекламный характер. Эта неадаптированность становилась заметной прежде всего в неумелом акцентном обозначении знаков препинания:

Например, выделение паузами и повышением интонации вводных слов типа кстати, короче, между прочим:

Другой пример нарушения интонационной нормы — выделение местоименных слов типа какой, который, когда:

Одной из характерных интонационно-грамматических девиаций у многих представителей этой группы было регулярное повышение интонации перед каждой паузой (независимо от наличия или отсутствия в этой позиции знаков препинания), в том числе в конце предложения, перед подчинительными и сочинительными союзами. Желание сделать свою речь легкой и игривой (или, возможно, подражание чьей-то речевой модели) привело к тому, что множество блогеров переняли этот интонационный прием, и он распространился с вирусной активностью. Интонационный штамп, как и любое другое клише, снижает эффективность речи:

Такая девиация очень часто встречается не только в инстарепортажах, но и в речи ньюсмейкеров в профессиональных СМИ:

(комментарий ньюсмейкера — врача скорой помощи. Репортаж из «красной зоны». Эпидемия COVID-19, Андрей Малахов. Прямой эфир от 20.04.20).

По частотности и широте употребления эту интонационную девиацию следует считать современным трендом медиаречи. В виде интонационного клише она может быть интерпретирована как англицизм.

Выстраивание корректного интонационно-мелодического контура в профессиональной речи — непростая задача для молодых специалистов и людей, не имеющих специального (журналистского, филологического или актерского) образования. Как уже говорилось, эти страты были выделены нами во вторую и третью группу. Для более углубленного изучения характера девиаций и причин их возникновения нами предложен констатирующий эксперимент, проводимый с каждой из групп. Он включал обследование устной речи в целом: фонетическое, стилистическое, грамматическое, психологическое, физиологическое. Мы приводим здесь только те данные, которые касаются проблем использования интонационно-грамматических норм.

Во второй группе эксперимент проводился поэтапно в течение полугода со студентами-журналистами в рамках курса «Техника речи журналиста». Состав экспериментальных групп (15–25 человек) ежегодно менялся, так как студенты обучаются данной дисциплине на протяжении одного семестра. Третью группу составляли представители иных специальностей, обучающиеся в центре дополнительного образования по классу журналистики, они также являлись слушателями курса «Техника речи журналиста», состав группы 15–20 человек.

Общее количество часов, отведенных на эксперимент для обеих групп, примерно одинаковое — пять полуторачасовых занятий, включающих диагностику, тесты и пробы, изучение материала. Время для самостоятельной работы варьировалось в зависимости от динамики работы группы.

В ходе эксперимента, помимо выполнения практических заданий (в том числе и аналитического типа) и скрининг-диагностики интонационных и голосовых возможностей испытуемых, нами было проведено анкетирование. Анкетные данные необходимы для того, чтобы впоследствии правильно оценить характер интонационных девиаций. Наблюдение также осталось актуальным методом работы с группами.

Анкета содержала следующие вопросы:

ФИО и возраст.
Профессия и род занятий.
Имеется ли опыт в журналистике или блогожурналистике? Какой именно? Сколько лет?
Какова причина выбора курса «Техника речи»?
Какие именно затруднения с речью вы испытываете и чего хотели бы добиться на курсе?
Что, на ваш взгляд, означает понятие «медиаречь»? Чем она характеризуется?
Чем отличается устная речь от письменной?
Знакомы ли вам правила устной речи? Где вы с ними знакомились (школа, вуз, самостоятельное изучение)? Сформулируйте известные вам правила.

Представители второй группы — журналисты четвертого курса, возраст около 20 лет. Подавляющее большинство имеет журналистский опыт, не превышающий двух лет (практика в аудиовизуальных и печатных СМИ, блогинг). Наиболее частотные ответы о выборе курса «Техника речи»: выбрал, потому что интересно; чтобы иметь красивую речь; чтобы работать на телевидении, радио. В связи с наличием погрешностей в устной речи имеют профессиональные проблемы следующего типа: на работе не позволяют самостоятельно делать начитку к новостям (для телевизионщиков), не берут на работу в аудиовизуальные СМИ, недостаточно эффективны в коммуникации. Медиаречь осознают только как речь журналистов, дикторов. Речь политиков, актеров, ньюсмейкеров к медиаречи, как правило, не относят. Знают о существовании правил оформления письменной речи, но с правилами оформления устной речи знакомы поверхностно, так же поверхностно знакомы со стилистикой, фонетикой, орфоэпией. Грамматические особенности устной речи формулируют с трудом. Источник знаний в этой области — уроки русского языка в школе, из вузовской программы — современный русский язык, стилистика и литературное редактирование.

Представители третьей группы — обучающиеся технике речи специалисты иных специальностей (юристы, экономисты, продавцы, менеджеры, сотрудники кол-центров и др.). Средний возраст участников подобных групп — от 20 до 35. Опыта в журналистской деятельности, как правило, не имеют. Некоторые ведут свой блог. Выбрали «Технику речи» для того, чтобы попробовать себя в медиасфере или просто улучшить коммуникативно-речевые навыки. Типичный запрос — преодоление страха перед выступлениями, желание обрести красивую, грамотную, выразительную речь. Понятие медиаречь им, как правило, незнакомо. С трудом называют отличия устной речи от письменной. Не отличают и с трудом формулируют правила оформления устной и письменной речи, с последними знакомы из школьной программы.

До начала обучения испытуемые второй и третьей группы читали предложенный им новостной текст без предварительной подготовки. Затем они проходили подготовительный этап, на котором знакомились с нормами и правилами устной речи. После ознакомления им для прочтения предлагался тот же новостной текст, но в этот раз в нем необходимо было предварительно сделать графическую разметку (паузы, центр, движение интонации).

Представители третьей группы при первом чтении слабо интонировали (читали монотонно), невнятно выделяли синтагмы, не делили ее интонационно на предцентр и постцентр.

Пример движения мелодики во время первого чтения одним из испытуемых:

Ровный тон без синтагматического членения в первой части предложения и завершающая интонация в ее конце на месте запятой нарушают правила интонационно-грамматического членения.

Пример движения мелодики во время повторного чтения:

По результатам второй читки мы видим, что испытуемый нарушает правила паузации и постановки ударений в изолированном предложении. При этом речь становится интонационно модулированной, но модуляции слабо отражают характер взаимоотношения смысловых частей фонетического целого, т. е. мелодика не осмыслена с точки зрения грамматики предложения.

У неспециалистов при втором чтении был довольно распространен интонационный вариант, когда на месте каждой запятой интонация повышалась, а на месте точки — понижалась. После знакомства с базовыми правилами испытуемые следовали этим правилам, однако их чтение становилось механистичным, не живым, так как не была проведена работа с осмыслением соотношения частей всего синтаксического целого. Это пример того, что отсутствие девиаций в речи не обеспечивает ее эффективности.

Испытуемым обеих групп были предложены задания на воспроизведение изолированных интонем по методике А. Н. Петровой: прочитать предложение с интонацией восходящей (незавершенность), затем — нисходящей (завершенность), затем — ровной (продолжение мысли). По классификации Г. Н. Ивановой-Лукьяновой, это типы интонем восходящего (ИВТ), нисходящего (ИНТ) и ровного (ИРТ) типов.

Понижение давалось всем без труда, зато в других двух случаях студенты боролись с автоматизированным паттерном понижать интонацию в конце предложения. При этом суть задания была ясна, но недоставало интонационного самоконтроля, т. е. мешало отсутствие навыка владения голосом. Этот же интонационный недостаток не позволял многим студентам сделать интонацию во время чтения новостей в soft-формате более легкой и интригующей, так как каждое короткое предложение они заканчивали сильным понижением интонации.

Интонация ровного типа оказалась наименее различимой и самой трудновоспроизводимой для испытуемых интонемой, ее значение — передать неотчетливость, смазанность смыслового чления. Неумение уловить это значение говорит о низкой аудиограмотности испытуемых, которым гораздо легче определить на слух и передать ярко выраженную интонацию вопроса или утверждения (ИВТ, ИНТ).

Этот тест позволил обратить внимание на причины появления интонационных девиаций. Обозначенный тип ошибок говорит о недостаточной сформированности у испытуемых интонационного слуха, особенно в отношении интонем, стоящих в слабой позиции, при которой смыслоразличительная роль интонации теряется («такая, в которой синтаксическое значение фразы выражено любыми неинтонационными средствами» [Иванова-Лукьянова 2020: 29]). Соответственно они оказались неготовыми к практической реализации ряда интонационно-грамматически правил. «Точка озвучивается как окончание мысли: голос перед завышением поднимается на ударном слоге, затем резко идет вниз» [Петрова 2011: 23]. «Запятая всегда выражается небольшим подъемом голоса» [Петрова 2011: 24]. Подобное и тонационное отображение точки или запятой оказалось для многих затруднительным, так как правила требовали повышения или понижения голоса, а голосовой контроль отсутствовал, и даже повторение акустических эталонных моделей за педагогом не давало результата. Эту ошибку мы отмечали у испытуемых обеих групп. Частотность такого нарушения в медиаречи подтверждают и другие исследователи [Петрова 2011: 23]. Логофонопедические тесты показали наличие у испытуемых трудностей с контролем движения интонации и тоном голоса.

Задания на выделение логического центра без опоры на знаки препинания внутри короткого предложения вызывали у студентов наименьшее затруднение:

Как сообщил корреспондент / в Ливане разразился кризис //
Как сообщил корреспондент в Ливане // разразился кризис //

Внутри сложной развернутой фразы, состоящей из нескольких предложений, либо внутри сложной синтаксической конструкции, характеризующейся разными типа связи между элементами, возникали затруднения в выделении логического центра, причем даже с визуальными стимулами в виде знаков препинания. Более того, и после знакомства с теорией испытуемые затруднялись передать интонацией смысловые отношения между частями предложения, графически отображаемые в виде двоеточия, тире и точки с запятой.

Интонационное оформление подчинительной связи также давалось испытуемым с трудом. Как правило, они заменяли ее сочинительной, т. е. читали с интонацией перечисления, либо просто не повышали интонацию и не держали паузу на месте соединения двух придаточных частей.

Закономерно то, что испытуемые не улавливали подчинительной связи и внутри простого предложения. Первая часть предложения (до паузы) должна произноситься с интонацией незавершенности (ИК‑3, ИК‑4, ИК‑5 в теории Г. Н. Ивановой-Лукьяновой):

Однако испытуемые читали фрагмент скороговоркой, не отделяя части друг от друга и меняя основной тон ближе к постцентру, уводили интонацию на понижение к концу предложения:

Таким образом, мы отметили, что без визуального стимула (знака препинания) далеко не все начинающие специалисты способны уловить грамматический характер отношений между элементами фразы.

Некоторые затруднения возникали и в воспроизведении интонационных конструкций для обозначения разных оттенков значения восклицательного предложения (предлагалось прочитать Так вот ты какой, цветочек аленький с удивлением, опасением и угрозой путем изменения высоты тона и силы ударения в интонационном центре). При выполнении этого задания восклицательная интонация угасала, интонационная модулированность страдала: варианты прочтения оказывались малоразличимы.

Результаты исследования

Исследование показало, что медиаречь, в зависимости от того, насколько развиты филологические (грамматические) компетенции ее носителей, может быть представлена тремя типами. Наиболее компетентны в сфере функционирования языковой нормы филологи и журналисты: они имеют богатый профессиональный опыт и площадку для реализации теоретических знаний и практических навыков. Эта страта представляет первый тип медиаречи. Второй тип представлен начинающими специалистами, которые в меньшей степени владеют грамматической нормой: студенты — будущие специалисты, а также профессионалы в процессе становления. Третий тип медиаречи продуцируется специалистами неречевого профиля. Ее носителями могут быть, например, блогеры — харизматичные медиаперсоны, являющиеся лидерами мнений, часто задающие речевые тренды. Этот тип медиаречи представлен социальной стратой, стремительно расширяющейся, так что не исключено, что кажущиеся нам сегодня ненормативными варианты звучания станут нормой завтрашнего дня.

Введение понятий интонационно-грамматической нормы и интонационно-грамматической девиации дает более четкие представления о требованиях, предъявляемых к устной речи, среди которых регламентация паузирования, интонем и их комбинаторики.

Анализ медийных текстов на предмет выявления интонационно-грамматических девиаций позволяет судить об особенности реализации грамматической нормы в речи каждой отдельной страты и выявить характерные (типичные для определенного вида медиаречи) черты.

В первом типе медиаречи преобладают девиации как намеренное нарушение правил с целью достижения коммуникативной задачи — моделирование, стилизация, эмфатический прием. При этом логика повествования остается ясной, смысл не искажается и не затруднен для восприятия. Они допустимы и в некотором смысле даже желательны для достижения контакта с аудиторией [Корнилова 2014; 2015].

В медиаречи второго и третьего типа нетрудно найти «речевые проступки» — неверную расстановку пауз и мест фразового ударения, мелодику, не соответствующую грамматическим задачам. Все это интонационные девиации, затрудняющие восприятия текста нарушением логики, размытием грамматических интонационных контуров речи. Такая речь нуждается в коррекции.

Можно выделить особенности, характерные только для третьего типа медиаречи. Например, нисходяще-восходящая мелодика в конце каждой синтагмы, оцениваемая нами как англицизм, широко распространена в медиапространстве и носит характер современного интонационного тренда.

Есть интонационные приемы, которые верны, но не всегда целесообразны, так как должны быть использованы в соответствии с логикой фразы, сложного интонационного целого. Без глубокого понимания отношений между частями такой структуры использование приема работает против коммуникативных задач речи в целом. Например, понижение интонации на месте каждой точки грамматически верно, но делает звучание фразы тяжелым и менторским. Таким образом, характер девиаций (прием — тренд — безграмотность) позволяет оценить валидность современной нормы, изменение ее статуса в медиапространстве.

Обозначенный в работе подход к определению причин интонационных девиаций обеспечен экспериментом, в рамках которого выявлены причины нарушения норм. Установлено, что интонационная ошибка может быть вызвана как непониманием или незнанием грамматического правила, так и неспособностью его применить. Серьезным препятствием является слабо развитый интонационный слух, а также отсутствие голосовой координации.

Выводы

Изучение интонационной нормы остается актуальной проблемой современных исследований. Увеличение удельного веса устной речи вкупе с актуализацией роли медиа в формировании современной речевой культуры дают стимул к осмыслению онтологии нормы как таковой и поиску способов кодификации звучащей речи, а также к нахождению путей формирования речевой экологии ее распространения в медиапространстве. Речевая педагогика, которая понимается нами как междисциплинарное единство, связанное с обучением речи и ее развитием, может поспособствовать этим целям, актуализируя роль грамматики в создании эталонных образцов для речевого моделирования. Вместе с тем целесообразно применение праксиологического подхода к использованию этих образцов, если учитывать изменчивость и неопределенность современного мира и многообразие коммуникативных задач, встающих перед медиасубъектом.

Нами дана классификация медиаречи с точки зрения грамматической компетентности ее носителей, предложено понятие интонационно-грамматической девиации, в работе характеризуется статус девиаций с точки зрения причин их появления.

Полученные выводы направлены на совершенствование педагогических приемов при разработке индивидуальных образовательных маршрутов для различных сегментов аудитории с запросом на совершенствование речевой компетенции.

ЛИТЕРАТУРА

REFERENCES