Взаимодействие близкородственных языков в современной публицистике: возможности повышения экспрессивности

Постановка проблемы

Тема, кото­рой посвя­ще­на ста­тья, уже затра­ги­ва­лась авто­ром, в част­но­сти в пуб­ли­ка­ции, кото­рая вошла в сбор­ник мате­ри­а­лов по ито­гам III Меж­ду­на­род­ной науч­но-прак­ти­че­ской кон­фе­рен­ции «Язык, пра­во и обще­ство в коор­ди­на­тах мас­сме­диа», состо­яв­шей­ся в сен­тяб­ре 2019 г. [Зай­це­ва 2020]. Вни­ма­ние тогда было обра­ще­но на неко­то­рые харак­тер­ные осо­бен­но­сти совре­мен­ных пуб­ли­ци­сти­че­ских про­из­ве­де­ний, напи­сан­ных на рус­ском язы­ке, но при этом создан­ных в соци­о­куль­тур­ном кон­тек­сте, где вза­и­мо­дей­ству­ют два близ­ко­род­ствен­ных восточ­но­сла­вян­ских язы­ка: рус­ский и укра­ин­ский. Имен­но с ори­ен­та­ци­ей на суще­ству­ю­щее в соци­у­ме дву­язы­чие авто­ры-жур­на­ли­сты неред­ко вклю­ча­ют в тек­сты на рус­ском язы­ке эле­мен­ты укра­ин­ско­го язы­ка — раз­лич­но­го харак­те­ра укра­и­низ­мы, иссле­до­ва­ние функ­ци­о­наль­ной нагру­жен­но­сти кото­рых, с нашей точ­ки зре­ния, пред­став­ля­ет для линг­ви­ста несо­мнен­ный инте­рес. В насто­я­щей пуб­ли­ка­ции уже име­ю­щи­е­ся резуль­та­ты будут допол­не­ны наблю­де­ни­я­ми за кор­пу­сом пуб­ли­ци­сти­че­ских про­из­ве­де­ний, поме­щен­ных на стра­ни­цах одно­го из рус­ско­языч­ных СМИ Укра­и­ны в тече­ние 2020 г., что поз­во­лит пред­ста­вить их более раз­вер­ну­то и системно.

Характеристика социокультурного контекста создания рассматриваемых медиатекстов

Дву­язы­чие и поли­я­зы­чие полу­ча­ют в совре­мен­ном мире все боль­шее рас­про­стра­не­ние, чему спо­соб­ству­ет целый ряд фак­то­ров: суще­ствен­но акти­ви­зи­ро­вав­ши­е­ся наци­о­наль­но-куль­тур­ные кон­так­ты, сре­ди кото­рых одно из веду­щих мест при­над­ле­жит меж­лич­ност­ным (как резуль­тат, сме­шан­ные бра­ки и т. д.); инфор­ма­ти­за­ция обще­ства, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни сти­му­ли­ру­ю­щая раз­но­го рода вза­и­мо­дей­ствия, в том чис­ле наци­о­наль­но-язы­ко­вые; язы­ко­вая поли­ти­ка ряда госу­дарств с поли­эт­ни­че­ским соста­вов насе­ле­ния и т. д. При этом в мире нема­ло стран, в обра­зо­ва­нии кото­рых изна­чаль­но участ­во­ва­ли пред­ста­ви­те­ли не одно­го, а двух и более этно­сов, что зако­но­мер­но обу­сло­ви­ло вза­и­мо­дей­ствие при­над­ле­жа­щих этим этни­че­ским груп­пам язы­ков, не толь­ко посто­ян­но сопро­вож­дав­шее ста­нов­ле­ние этих госу­дарств, но и став­шее одной из реа­лий их совре­мен­но­го состояния.

К таким изна­чаль­но поли­эт­ни­че­ским госу­дар­ствам при­над­ле­жит и совре­мен­ная Укра­и­на, на тер­ри­то­рии кото­рой, по раз­ным дан­ным, насчи­ты­ва­ет­ся от 110 до 123 наци­о­наль­но­стей, при этом госу­дар­ство­об­ра­зу­ю­щи­ми этно­са­ми подав­ля­ю­щее боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей назы­ва­ют укра­ин­цев и рус­ских (см., напри­мер: [Толоч­ко 2020]).

Каза­лось бы, в госу­дар­стве, где прак­ти­че­ски во всех сфе­рах обще­ствен­ной жиз­ни оче­вид­но кон­так­ти­ру­ют два близ­ко­род­ствен­ных восточ­но­сла­вян­ских язы­ка, укра­ин­ский и рус­ский, сфор­ми­ро­ва­лись все усло­вия для пол­но­цен­но­го раз­ви­тия тех типов билинг­виз­ма, при кото­ром оба язы­ка сво­бод­но, безо вся­ких пре­пят­ствий раз­ви­ва­ют­ся, вза­и­мо­дей­ству­ют, допол­няя и обо­га­щая друг дру­га (без­услов­но, в сло­жив­шей­ся ситу­а­ции име­ют место так­же про­цес­сы нега­тив­но­го свой­ства, кото­рые обу­слов­ле­ны интер­фе­рен­ци­ей двух язы­ков, но при разум­ном под­хо­де, в част­но­сти при адек­ват­ном пре­по­да­ва­нии этих язы­ков в сред­ней обще­об­ра­зо­ва­тель­ной и выс­шей шко­ле, это нега­тив­ное вли­я­ние мож­но мини­ми­зи­ро­вать). Ина­че гово­ря, даже при мини­маль­ной под­держ­ке на госу­дар­ствен­ном уровне объ­ек­тив­но сло­жив­шей­ся в стране язы­ко­вой ситу­а­ции (или хотя бы при отсут­ствии дей­ствий по ее уни­что­же­нию и/или иска­же­нию) совре­мен­ная Укра­и­на вполне мог­ла бы стать при­ме­ром гар­мо­нич­ной билинг­валь­ной ситу­а­ции, в осно­ве кото­рой лежит рав­но­прав­ное исполь­зо­ва­ние носи­те­ля­ми-билинг­ва­ми обо­их язы­ков, т. е. билинг­виз­ма сба­лан­си­ро­ван­но­го и симметричного.

Сло­варь социо­линг­ви­сти­че­ских тер­ми­нов опре­де­ля­ет сба­лан­си­ро­ван­ный билинг­визм как «вид инди­ви­ду­аль­но­го дву­язы­чия, при кото­ром субъ­ект в оди­на­ко­вой сте­пе­ни вла­де­ет дву­мя язы­ка­ми» [Сло­варь социо­линг­ви­сти­че­ских тер­ми­нов 2006: 192]. Сло­варь тер­ми­нов меж­куль­тур­ной ком­му­ни­ка­ции трак­ту­ет дан­ное поня­тие более раз­вер­ну­то: «Билинг­визм сба­лан­си­ро­ван­ный — balanced bilingualism — дву­язы­чие, при кото­ром чело­век в рав­ной мере вла­де­ет дву­мя язы­ка­ми, может упо­треб­лять их во всех сфе­рах дея­тель­но­сти, при этом не про­ис­хо­дит вли­я­ния одно­го язы­ка на дру­гой, т. е. ситу­а­ция харак­те­ри­зу­ет­ся рав­ны­ми уров­ня­ми язы­ко­вой ком­пе­тен­ции билинг­ва. Тж. амби­линг­визм, экви­линг­визм» [Сло­варь тер­ми­нов меж­куль­тур­ной ком­му­ни­ка­ции: 44]. К это­му поня­тию близ­ки так­же раз­но­вид­но­сти билинг­виз­ма, опре­де­ля­е­мые как сим­мет­рич­ный и коор­ди­на­тив­ный билинг­визм: «Сим­мет­рич­ный билинг­визм. Вид дву­язы­чия, при кото­ром язы­ки, исполь­зу­е­мые билинг­ва­ми, явля­ют­ся функ­ци­о­наль­но рав­но­прав­ны­ми» [Жуко­ва и др. 2006: 193]; «Билинг­визм коор­ди­на­тив­ный — co-ordinate / coordinative bilingualism. Оди­на­ко­во эффек­тив­ное исполь­зо­ва­ние инди­ви­дом двух язы­ко­вых систем, овла­де­ние кото­ры­ми про­изо­шло в раз­ных ситу­а­ци­ях. В отли­чие от сме­шан­но­го билинг­виз­ма, при коор­ди­на­тив­ном билинг­виз­ме две язы­ко­вые систе­мы сосу­ще­ству­ют в созна­нии билинг­ва парал­лель­но, неза­ви­си­мо друг от дру­га и не сме­ши­ва­ют­ся в рече­вом обще­нии» [Жуко­ва и др.: 41].

Одна­ко про­во­ди­мая укра­ин­ски­ми вла­стя­ми в тече­ние почти трид­ца­ти послед­них лет куль­тур­но-язы­ко­вая поли­ти­ка ори­ен­ти­ро­ва­на отнюдь не на под­держ­ку все еще суще­ству­ю­ще­го в стране реаль­но­го укра­ин­ско-рус­ско­го дву­язы­чия, при кото­ром боль­шин­ство граж­дан явля­ют­ся вполне состо­я­тель­ны­ми билинг­ва­ми, не толь­ко сво­бод­но вла­де­ю­щи­ми обо­и­ми язы­ка­ми, но и спо­соб­ны­ми к твор­че­ско­му исполь­зо­ва­нию этих язы­ков в их вза­и­мо­дей­ствии (напри­мер, с помо­щью раз­лич­ных при­е­мов язы­ко­вой игры, осно­ван­ной на сход­стве зву­ча­ния и при этом раз­ли­чии зна­че­ний эле­мен­тов двух язы­ков, и т. д.). При­ни­ма­е­мые на уровне госу­дар­ствен­ной укра­ин­ской вла­сти доку­мен­ты, отно­ся­щи­е­ся к сфе­ре регу­ли­ро­ва­ния наци­о­наль­но-язы­ко­вой поли­ти­ки (доста­точ­но вспом­нить при­ня­тый Вер­хов­ной Радой Укра­и­ны в янва­ре 2020 г. пре­сло­ву­тый закон «О пол­ном общем сред­нем обра­зо­ва­нии», лиша­ю­щий юных укра­ин­ских граж­дан пра­ва на полу­че­ние обра­зо­ва­ния на всех язы­ках, кро­ме укра­ин­ско­го), реши­тель­но игно­ри­ру­ют дей­стви­тель­ное поло­же­ние дел в куль­тур­но-язы­ко­вой сфе­ре стра­ны, про­дол­жая нару­шать пра­во чело­ве­ка на сво­бод­ное поль­зо­ва­ние род­ным язы­ком, закреп­лен­ное в Кон­сти­ту­ции Украины.

Анализ тематически актуальной русскоязычной публицистики Украины

В сло­жив­шей­ся ситу­а­ции суще­ство­ва­ние в укра­ин­ском медиа­про­стран­стве изда­ний, при­о­ри­тет­ным язы­ком кото­рых все еще оста­ет­ся рус­ский (в боль­шин­стве сво­ем эти немно­го­чис­лен­ные изда­ния явля­ют­ся дву­языч­ны­ми, рус­ско-укра­ин­ски ми), мож­но счи­тать едва ли не чудом. К чис­лу тако­вых при­над­ле­жит и попу­ляр­ный еже­не­дель­ник «2000», кото­рый, по выра­же­нию редак­ци­он­ной кол­ле­гии, «оста­ет­ся одним из немно­гих объ­ек­тив­ных укра­ин­ских СМИ» (утвер­жде­ние, с кото­рым нель­зя не согласиться).

Пред­мет наше­го ана­ли­за соста­ви­ли пуб­ли­ка­ции, появив­ши­е­ся на стра­ни­цах еже­не­дель­ни­ка «2000» в тече­ние 2019–2020 гг., авто­ром кото­рых явля­ет­ся хер­сон­ский жур­на­лист и бло­гер Вита­лий Брон­штейн, в про­шлом дли­тель­ное вре­мя зани­мав­ший пост дирек­то­ра одной из хер­сон­ских школ. Это объ­яс­ня­ет осо­бое вни­ма­ние авто­ра к про­бле­мам обра­зо­ва­тель­ной сфе­ры Укра­и­ны, хотя тема­ти­ка его пуб­ли­ка­ций в целом зна­чи­тель­но шире — В. Брон­штейн очень опе­ра­тив­но откли­ка­ет­ся прак­ти­че­ски на все замет­ные собы­тия обще­ствен­но-поли­ти­че­ской жиз­ни Украины.

Так, в одной из сво­их пуб­ли­ка­ций в мар­те 2019 г. [Брон­штейн 2019], жур­на­лист, «оттолк­нув­шись» от хоро­шо зна­ко­мой ему сфе­ры обра­зо­ва­ния (в нача­ле ста­тьи чита­ем: Не поле­нил­ся и сде­лал неболь­шую под­бор­ку анек­до­тов про обра­зо­ва­ние и нынеш­ние «обра­зо­ва­тель­ные» чуде­са), раз­мыш­ля­ет о назна­че­ни­ях в совре­мен­ной Укра­ине на высо­кие госу­дар­ствен­ные посты людей, про­фес­си­о­наль­но очень дале­ких от вве­ря­е­мых им сфер. Заго­ло­воч­ный ком­плекс этой пуб­ли­ка­ции: Само­стий­ная власть куха­рок. Поче­му на Укра­ине фло­том коман­ду­ет тан­кист, а Мини­стер­ство ино­стран­ных дел воз­глав­ля­ет инже­нер-свар­щик (выде­ле­но мною. — И. З.), — и сле­ду­ю­щее сра­зу за ним автор­ское заме­ча­ние (при­ве­де­но выше) изна­чаль­но настра­и­ва­ют чита­те­ля на сати­ри­че­скую тональ­ность. Основ­ны­ми при­е­ма­ми, с помо­щью кото­рых автор дости­га­ет это­го, явля­ют­ся, во-пер­вых, наме­рен­ное под­чер­ки­ва­ние нару­шен­ных логи­ко-семан­ти­че­ских свя­зей клю­че­вых номи­на­ций (фло­том коман­ду­ет тан­кист); во-вто­рых, вве­де­ние в назва­ние лек­си­че­ско­го эле­мен­та близ­ко­род­ствен­но­го укра­ин­ско­го язы­ка — сло­ва само­стий­ный, обла­да­ю­ще­го выра­жен­ной экс­прес­сив­ной семан­ти­кой (сфор­ми­ро­ван­ным в рус­ском язы­ке, в отли­чие от укра­ин­ско­го, кон­но­та­тив­ным пла­ном). Этот кон­но­та­тив­ный план наи­бо­лее подроб­но оха­рак­те­ри­зо­ван при опи­са­нии дан­ной лек­се­мы в «Тол­ко­вом сло­ва­ре язы­ка кон­ца ХХ века. Язы­ко­вые изме­не­ния» под редак­ци­ей Г. Н. Скля­рев­ской: «Само­стий­ность… Обыч­но Неодобр. Госу­дар­ствен­ная или поли­ти­че­ская неза­ви­си­мость, само­сто­я­тель­ность». В сло­ва­ре сло­во снаб­же­но поме­той «воз­вра­ще­ние в актив» и сле­ду­ю­щим ком­мен­та­ри­ем: «Сло­во и его дери­ва­ты пер­во­на­чаль­но отно­си­лись к Укра­ине и обре­ли акту­аль­ность после рас­па­да СССР в кон­це 1991 года и про­воз­гла­ше­ния Укра­и­ны и дру­гих быв­ших рес­пуб­лик неза­ви­си­мы­ми госу­дар­ства­ми» [Скля­рев­ская 1998: 559]. В тол­ко­вом сло­ва­ре совре­мен­но­го укра­ин­ско­го язы­ка инте­ре­су­ю­щее нас зна­че­ние пред­став­ле­но как обще­упо­тре­би­тель­ное, лишен­ное кон­но­та­тив­ной семан­ти­ки: «Само­стій­ній… 1. Який не пере­бу­ває під чиє­юсь вла­дою; не під­по­ряд­ко­ва­ний, не під­лег­лий кому‑, чому-небудь (про дер­жав­ні, політич­ні органі­за­ції тощо)»¹ [Бусел 2005: 1291].

Под­чер­ки­ва­нию нега­тив­но­го кон­но­та­тив­но­го содер­жа­ния исполь­зу­е­мо­го укра­и­низ­ма спо­соб­ству­ет интер­тек­сту­аль­ный при­ем: поме­ще­ние его в выска­зы­ва­ние, аллю­зив­но отсы­ла­ю­ще­го к извест­ной фра­зе, при­пи­сы­ва­е­мой В. И. Лени­ну («Любая кухар­ка может управ­лять госу­дар­ством») и упо­треб­ля­е­мой обыч­но при ука­за­нии на чей-либо непро­фес­си­о­на­лизм: Само­стий­ная власть куха­рок.

Отме­чен­ный слу­чай — упо­треб­ле­ние укра­и­низ­ма в заго­ло­воч­ном ком­плек­се пуб­ли­ци­сти­че­ско­го про­из­ве­де­ния — еди­нич­ный в ана­ли­зи­ру­е­мом мате­ри­а­ле, в дан­ной пози­ции эффек­тив­ность воз­дей­ствия на чита­те­ля исполь­зо­ван­но­го ино­языч­но­го эле­мен­та, зада­ю­ще­го опре­де­лен­ную (сати­ри­ко-иро­ни­че­скую) тональ­ность все­му про­из­ве­де­нию, без­услов­но, усиливается.

Поми­мо вве­де­ния укра­и­низ­ма в назва­ние пуб­ли­ка­ции, автор исполь­зу­ет укра­и­низм (устой­чи­вое выра­же­ние) и в самом тек­сте: А кто вхо­дит в бли­жай­шее окру­же­ние волон­тер­ки Супрун, залет­ной руко­во­ди­тель­ни­цы здра­во­охра­не­ния? Себе в заме­сти­те­ли «док­тор смерть» взя­ла Оль­гу Сте­фа­ни­ши­ну, тоже при­знан­ную, на нашу голо­ву, акти­вист­ку. Как гово­рит­ся, свій, до сво­го, по своє. Эта барыш­ня, вы не пове­ри­те! — не тера­певт, не кар­дио- или ней­ро­хи­рург, и даже не сани­тар­ка «звать Тамар­ка» — она магистр фило­ло­гии! (выде­ле­но мною. — И. З.) [Брон­штейн 2019]. Укра­ин­ско­му чита­те­лю упо­ми­на­е­мое авто­ром имя Улья­ны Супрун, до недав­не­го вре­ме­ни мини­стра здра­во­охра­не­ния стра­ны, снис­кав­шей себе недоб­рую сла­ву мно­ги­ми непо­пу­ляр­ны­ми дей­стви­я­ми, хоро­шо зна­ко­мо и вос­при­ни­ма­ет­ся имен­но как сим­вол непро­фес­си­о­на­лиз­ма (в под­твер­жде­ние это­го автор при­во­дит про­зви­ще, кото­рым Супрун наде­ли­ли в наро­де: «док­тор смерть»). Кон­тек­сту­аль­но этот сим­во­ли­че­ский смысл под­дер­жи­ва­ет­ся, с одной сто­ро­ны, упо­треб­ле­ни­ем еще одно­го реаль­но­го име­ни (Оль­га Сте­фа­ни­ши­на) с соот­вет­ству­ю­щей харак­те­ри­сти­кой, а так­же устой­чи­вым выра­же­ни­ем укра­ин­ско­го язы­ка свій, до сво­го, по своє, име­ю­щим весь­ма любо­пыт­ную исто­рию. Изна­чаль­но этот лозунг при­над­ле­жал заро­див­ше­му­ся на Запад­ной Укра­ине в кон­це ХIХ в. дви­же­нию про­тив тогдаш­ней поль­ской окку­па­ции Гали­чи­ны, одна­ко в даль­ней­шем его семан­ти­ка пре­тер­пе­ла изме­не­ния. В совре­мен­ном укра­ин­ском язы­ке это выра­же­ние исполь­зу­ет­ся при под­чер­ки­ва­нии семей­ствен­но­сти, свой­ствá, местеч­ко­во­сти в орга­нах госу­дар­ствен­ной вла­сти, кото­рое неред­ко наблю­да­ет­ся в нынеш­нем укра­ин­ском поли­ти­ку­ме. Имен­но в этом зна­че­нии, в пол­ном соот­вет­ствии с зало­жен­ной назва­ни­ем сати­ри­че­ской тональ­но­стью, его и упо­треб­ля­ет автор.

О про­бле­мах укра­ин­ско­го обра­зо­ва­ния В. Брон­штейн раз­мыш­ля­ет и в интер­вью с Арте­мом Кия­нов­ским (пуб­ли­ка­ция «Опас­нее дура­ков толь­ко дура­ки с ини­ци­а­ти­вой» от 28 апре­ля 2020 г.), пред­ста­вив сво­е­го собе­сед­ни­ка как «дирек­то­ра автор­ско­го учеб­но­го заве­де­ния, извест­но­го за пре­де­ла­ми не толь­ко Хер­сон­щи­ны, но и Укра­и­ны», одно­го из немно­гих, где до недав­не­го вре­ме­ни (до запре­ще­ния в 2020 г. на зако­но­да­тель­ном уровне) пре­по­да­ва­ние велось на рус­ском язы­ке. Пред­ла­га­е­мый далее фраг­мент, как пред­став­ля­ет­ся, убе­ди­тель­но сви­де­тель­ству­ет, что вве­де­ние в рус­скую речь укра­ин­ских слов и выра­же­ний — при­ем, кото­рым оба собе­сед­ни­ка поль­зу­ют­ся не толь­ко абсо­лют­но сво­бод­но, но и очень умело:

А. К. Давай­те посмот­рим на трех послед­них мини­стров обра­зо­ва­ния: Лилию Гри­не­вич, Анну Ново­сад и Любо­ми­ру Мандзюк… 

В. Б. Кто их не зна­ет… Пер­вая про­сла­ви­лась созда­ни­ем новой укра­ин­ской шко­лы, куда, как в без­дну, кану­ли огром­ные день­жи­щи (и наши, суб­вен­ци­он­ные, и гран­тов­ские), а новой шко­лы так и не появилось.

Вто­рая, так ска­зать, пра­во­пи­са­тель­ный уни­кум, поверг­ла в шок наших мовознав­цев, допус­кая два­дцать оши­бок в деся­ти сло­вах! <…>

В. Б. В общем-то, эти пра­во­вые нор­мы при­ни­мал Парламент… 

А. К. А кто гото­вил их, не мини­стер­ки и их под­чи­нен­ные? Там столь­ко вся­кой ерун­ды, что про­сто не верит­ся, что нор­маль­ные люди мог­ли такое придумать! 

В. Б. Например… 

А. К. По зако­ну «Об обра­зо­ва­нии» шко­лы напол­ни­лись «здо­бу­ва­ча­ми», а не уче­ни­ка­ми или вос­пи­тан­ни­ка­ми… Зато в Законе «О пол­ном сред­нем обра­зо­ва­нии» уже есть и «здо­бу­ва­чі», и уче­ни­ки. Ответь­те с трех раз, чем одни отли­ча­ют­ся от дру­гих! (выде­ле­но мною. — И. З.) [Брон­штейн 2020в].

При­ве­ден­ный фраг­мент, отли­ча­ю­щий­ся явной сати­ри­че­ской тональ­но­стью, фор­ми­ру­е­мой выска­зы­ва­ни­я­ми обо­их ком­му­ни­кан­тов, содер­жит несколь­ко укра­и­низ­мов, пере­дан­ных как сред­ства­ми рус­ско­го язы­ка: мовознав­цы («язы­ко­ве­ды») и мини­стер­ка («жен­щи­на-министр»), — так и язы­ка укра­ин­ско­го: здо­бу­ва­чі («соис­ка­те­ли»), что под­черк­ну­то заклю­че­ни­ем сло­ва в кавыч­ки. Мовозна­ве­ць — «фахі­ве­ць з мовознав­ства» (нау­ки про мову, її сус­піль­ні функ­ції, загаль­ні особ­ли­во­сті, кон­крет­ні про­яви її струк­ту­ри)»² [Бусел 2005: 682]. Отно­си­тель­но номи­на­ции мини­стер­ка заме­тим, что, несмот­ря на ее актив­ное внед­ре­ние (в том чис­ле адми­ни­стра­тив­ны­ми мето­да­ми) в совре­мен­ную укра­ин­скую речь, преж­де все­го дело­вую и пуб­ли­ци­сти­че­скую, в одном из наи­бо­лее попу­ляр­ных и обшир­ных тол­ко­вых сло­ва­рей совре­мен­но­го укра­ин­ско­го язы­ка [Бусел 2005] она отсутствует.

Явная экс­прес­сив­ность рас­смат­ри­ва­е­мых эле­мен­тов под­дер­жи­ва­ет­ся в сати­ри­че­ском по тональ­но­сти про­из­ве­де­нии кон­тек­сту­аль­ным окру­же­ни­ем: поверг­ла в шок наших мовознав­цев; шко­лы напол­ни­лись «здо­бу­ва­ча­ми», а не уче­ни­ка­ми или вос­пи­тан­ни­ка­ми и т. д. В целом же речь идет всё о том же непро­фес­си­о­на­лиз­ме укра­ин­ских чинов­ни­ков от обра­зо­ва­ния, кото­рые, не вла­дея доста­точ­ны­ми зна­ни­я­ми и опы­том, пыта­ют­ся при­крыть свою неком­пе­тент­ность крайне стран­ны­ми «нова­ци­я­ми», чаще все­го не толь­ко не помо­га­ю­щи­ми, но и вре­дя­щи­ми школе.

В пуб­ли­ка­ции «Знаю, чем все закон­чит­ся» от 9 июня 2020 г. речь так­же идет о непро­фес­си­о­на­лиз­ме совре­мен­ных укра­ин­ских чинов­ни­ков. Из про­блем обра­зо­ва­ния затра­ги­ва­ют­ся те, кото­рые каса­ют­ся выс­шей шко­лы, преж­де все­го кор­руп­ция в вузах. Автор доволь­но актив­но при­бе­га­ет к при­е­му вклю­че­ния в пуб­ли­ци­сти­че­ский текст на рус­ском язы­ке укра­и­низ­мов и в этом произведении:

Пото­му что кад­ро­вый голод — в укра­ин­ском пони­ма­нии это­го явле­ния! — вовсе не дефи­цит ква­ли­фи­ци­ро­ван­ных спе­ци­а­ли­стов, а ката­стро­фи­че­ский избы­ток на власт­ных постах людей бес­чест­ных, неум­ных и про­сто мало­гра­мот­но­го непо­три­ба, кото­рый в досу­ве­рен­ной Укра­ине не мог рас­счи­ты­вать на сколь­ко-нибудь замет­ную долж­ность. <…>

Тогда кад­ров хва­та­ло, и даже был их избы­ток. Но лишь до тех пор, пока киев­ские каби­не­ты не запо­ло­нил запа­ден­ский десант из рагу­лья всех мастей и оттен­ков, люби­те­лей руш­ни­ков и гле­чи­ков, при­тя­ну­тых в сто­ли­цу глав­ным цени­те­лем выши­ва­нок и кра­ше­нок, недо­трав­ле­ным гет­ма­ном, чьи руки нико­лы не кра­лы.<…>

Тем более ему, как нико­му дру­го­му, долж­но быть извест­но, что, сколь­ко ни готовь спе­ци­а­ли­стов, в стране все­гда их будет не хва­тать, так как любовь наших ВЫШей к сту­ден­че­ским денеж­ным вли­ва­ни­ям куда креп­че и силь­нее, чем тяга сту­ди­о­зу­сов к знаниям. <…> 

И после­ду­ю­щий скан­дал с новым рек­то­ром это­го выша — Ека­те­ри­ной Амо­со­вой, сами зна­е­те кого доч­кой, тоже болез­нен­но нерав­но­душ­ной к дар­мо­вой денеж­ке и уво­лен­ной вослед пред­ше­ствен­ни­ку [Брон­штейн 2020б].

Ряд вклю­чен­ных в текст укра­и­низ­мов содер­жат рез­ко отри­ца­тель­ную оцен­ку, свой­ствен­ную им и в укра­ин­ском язы­ке, это преж­де все­го сло­во непо­триб, а так­же выра­же­ние десант из рагу­лья всех мастей и оттен­ков. «Непо­тріб… перен. Непо­тріб­на люди­на»³ [Бусел 2005: 774]. Абсо­лют­но­го ана­ло­га дан­ной номи­на­ции в рус­ском язы­ке не суще­ству­ет, она при­над­ле­жит к без­эк­ви­ва­лент­ной укра­ин­ской лек­си­ке. Рагу­льё — собир. от рагуль; рагуль (вари­ант рогуль) — в соот­вет­ствии с «Корот­ким слов­ни­ком жар­гон­ної лек­си­ки українсь­кої мови» Л. А. Ста­виц­кой, уни­чи­жи­тель­ное, пре­не­бре­жи­тель­ное и оскор­би­тель­ное про­зви­ще запад­ных укра­ин­цев — при­ез­жих из села, а так­же уни­чи­жи­тель­ное обо­зна­че­ние некуль­тур­но­го, при­ми­тив­но­го, тупо­го чело­ве­ка, кото­рое исполь­зу­ет­ся на Запад­ной Укра­ине как руга­тель­ство без­от­но­си­тель­но наци­о­наль­но­сти [Ста­ви­ць­ка 2003].

В рас­смат­ри­ва­е­мом тек­сте содер­жит­ся так­же крайне нега­тив­ная харак­те­ри­сти­ка одно­го из экс-пре­зи­ден­тов Укра­и­ны Вик­то­ра Ющен­ко, лег­ко узна­ва­е­мо­го чита­те­лем по выра­же­ни­ям недо­трав­ле­ный гет­ман (отсыл­ка к яко­бы отрав­ле­нию Ющен­ко в пери­од пред­вы­бор­ной кам­па­нии 2004 г., кото­рое так и не было под­твер­жде­но), а так­же по при­над­ле­жа­щей ему фра­зе ці руки нічо­го не кра­ли («эти руки ниче­го не кра­ли»), кото­рая вклю­че­на в текст в транс­фор­ми­ро­ван­ном виде (исход­ный вари­ант: чиї руки нико­лы не кра­лы).

С сожа­ле­ни­ем при­хо­дит­ся кон­ста­ти­ро­вать, что в орби­ту укра­и­низ­мов с одно­знач­но нега­тив­ны­ми кон­но­та­ци­я­ми (типа непо­триб) в дан­ном слу­чае втя­ну­ты сло­ва, кото­рые ранее вос­при­ни­ма­лись (как пра­ви­ло, пози­тив­но) лишь как мар­ке­ры наци­о­наль­но­го укра­ин­ско­го (а ино­гда и в целом восточ­но­сла­вян­ско­го) коло­ри­та. Руш­ник, гле­чик, выши­ван­ка, кра­шен­ка в дан­ном кон­тек­сте так­же фор­ми­ру­ют нега­тив­ные семан­ти­че­ские при­ра­ще­ния. В соот­вет­ствии с Боль­шим тол­ко­вым сло­ва­рем совре­мен­но­го рус­ско­го язы­ка под редак­ци­ей С. А. Куз­не­цо­ва, «гле­чик… Нар.- разг. Гли­ня­ный гор­шок для моло­ка; крин­ка»; «кра­шен­ка… Церк. Кра­ше­ное пас­халь­ное яйцо. Хри­сто­со­вать­ся кра­шен­ка­ми»; «руш­ник… На Укра­ине и в южных обла­стях Рос­сии: рас­ши­тое поло­тен­це. Выте­реть лицо руш­ни­ком. Ико­ны убра­ны руш­ни­ка­ми» [Куз­не­цов 2000: 1135, 467, 208]. Сло­во «выши­ван­ка» обо­зна­ча­ет сороч­ку с вышив­ка­ми наци­о­наль­но-фольк­лор­ной тема­ти­ки — попу­ляр­ный пред­мет народ­ной одеж­ды на Укра­ине, в Бела­ру­си и в ряде южных рос­сий­ских районов.

Обра­ща­ет на себя вни­ма­ние еще один весь­ма коло­рит­ный укра­и­низм, отно­ся­щий­ся к без­эк­ви­ва­лент­ной лек­си­ке, кото­рый исполь­зо­ван авто­ром ста­тьи в двух вари­ан­тах напи­са­ния: выш и ВЫШ. Таким обра­зом жур­на­ли­стом сред­ства­ми рус­ско­го язы­ка пере­да­но укра­ин­ское виш — «вища шко­ла, вищий нав­чаль­ний заклад»⁴ [Бусел 2005: 161]. Посколь­ку речь идет о кор­рум­пи­ро­ван­но­сти укра­ин­ской выс­шей шко­лы, этот эле­мент при­об­ре­та­ет в кон­тек­сте явную нега­тив­ную семан­ти­ку, под­чер­ки­ва­ю­щую автор­ское непри­я­тие опи­сы­ва­е­мой им ситу­а­ции: любовь наших ВЫШей к сту­ден­че­ским денеж­ным вли­ва­ни­ям куда креп­че и силь­нее, чем тяга сту­ди­о­зу­сов к зна­ни­ям.

Наи­бо­лее актив­но и после­до­ва­тель­но В. Брон­штейн обра­ща­ет­ся к при­е­му вве­де­ния укра­и­низ­мов в ста­тье «Горе… без ума»: Некая «Ольд­зя» раз­ме­сти­ла в «Фейс­бу­ке» крат­кий пост, пора­зив­ший мно­гих поль­зо­ва­те­лей: «Мій син (3 роки) не розу­міє абсо­лют­но російсь­кої — і це най­кра­ще, що мог­ло ста­тись з моєю дити­ною». <…>

Навер­ное, это не самый боль­шой сек­рет, что в послед­ние годы, осо­бен­но в ходе про­ве­де­ния в жизнь идео­ло­гии «армия — мова — вера», рас­ка­лы­вав­шей стра­ну сра­зу по несколь­ким при­зна­кам, на ШГТ [Шко­ла гума­ни­тар­но­го тру­да в Хер­соне. — И. З.] ока­зы­ва­лось дав­ле­ние по пере­хо­ду на укра­ин­ский язык. <…>

Здра­вые голо­са, что в рус­ско­языч­ной обла­сти (хотят того или нет ква­зи­па­три­о­ты!) име­ет пра­во оста­вать­ся рус­ской хотя бы одна из пяти­сот дей­ству­ю­щих школ, гали­ций­ски­ми наци­о­на­ли­ста­ми, дорвав­ши­ми­ся до руко­вод­ства отрас­лью, в рас­чет не при­ни­ма­ют­ся, так как «захист рід­ної мови» суще­ству­ет для них толь­ко в виде «утис­ку інших мов».

Когда Зелен­ский шел в пре­зи­ден­ты, он обе­щал, что поро­шен­ков­ский Закон про мову, лиша­ю­щий прав обу­че­ния на род­ном язы­ке наци­о­наль­ные мень­шин­ства, будет пере­смот­рен. <…>

— Може, десь у шко­лах є зай­ві, пош­кре­бем по засі­ках, — обе­ща­ют мини­стер­ские дея­те­ли, — а поки повчіть­ся по російсь­ким посіб­ни­кам, нічо­го страш­но­го… <…>

В неуем­ном стрем­ле­нии покон­чить с послед­ней в реги­оне рус­ско­языч­ной шко­лой нера­ди­вые кери­в­ны­ки, зама­ны­ва­ю­щие жите­лей Восто­ка «демо­кра­тич­ни­ми українсь­ки­ми цін­но­стя­ми», гото­вы идти на репу­та­ци­он­ные поте­ри: в обла­сти нема­ло пере­се­лен­цев с Кры­ма и восточ­ных тер­ри­то­рий, поки­нув­ших свои жили­ща в надеж­де на Боль­шую Укра­и­ну, где сыщет­ся место для обу­че­ния их детей на род­ном язы­ке. <…>

Нетруд­но пред­ста­вить, сколь­ко рус­ско­языч­ных школ оста­лось бы на Донеч­чине и Луган­щине, при­ди туда наци­о­наль­но-стур­бо­ва­ни иди­о­ты, не зна­ю­щие гра­ниц в нацист­ском посы­ле «Укра­и­на — для укра­ин­цев!» — не это ли корень наших неуспе­хов в мир­ных переговорах?!

Похо­же, дамоч­ки-мини­стер­ки, из гран­то­ви­чек, тупо испол­ня­ю­щих любые рас­по­ря­же­ния заоке­ан­ских хозя­ев, видят свою зада­чу не в под­ня­тии уров­ня обу­че­ния школь­ни­ков и созда­нии нор­маль­ных усло­вий для учи­те­лей, а в иско­ре­не­нии рус­ско­го язы­ка, ведь имен­но это явля­ет­ся сего­дня глав­ным пока­за­те­лем про­ф­при­год­но­сти гран­то­во­го отре­бья для руко­вод­ства отрас­лью. <…>

Вер­нусь к «Ольд­зе», пола­га­ю­щей, что луч­шее, что мог­ло слу­чить­ся с ее трех­лет­ним малы­шом — это абсо­лют­ное незна­ние рус­ской речи. Так ска­зать, еще бы он оглох, что­бы не слы­шать «русь­ку мову», или ослеп, чтоб нена­ро­ком что-то не про­чи­тать, было б совсем хорошо…

Понят­но, що «цэ вэлы­ка пэр­эмо­га!» для ущерб­ных рогу­лих, ска­кав­ших по Май­да­ну с кастрю­лей на голо­ве и нена­ви­дя­щих все рус­ское намно­го боль­ше, чем любят соб­ствен­ных деток [Брон­штейн 2020а].

Как мож­но убе­дить­ся по при­ве­ден­ным фраг­мен­там, тема­ти­че­ски пуб­ли­ка­ция сход­на с рас­смот­рен­ны­ми ранее: она посвя­ще­на все той же, весь­ма болез­нен­ной как для авто­ра, так и для зна­чи­тель­ной части укра­ин­ско­го обще­ства про­бле­ме, — нару­ше­ние пра­ва лич­но­сти обу­чать­ся в сред­ней обще­об­ра­зо­ва­тель­ной шко­ле на род­ном язы­ке, кото­рое при­об­ре­ло в Укра­ине тоталь­ный харак­тер. Рез­кая кри­ти­ка авто­ром про­ис­хо­дя­ще­го осу­ществ­ля­ет­ся при помо­щи систе­мы ком­по­зи­ци­он­ных и изоб­ра­зи­тель­ных при­е­мов, сре­ди кото­рых вве­де­ние в текст укра­ин­ских слов и выра­же­ний, как в ори­ги­наль­ном напи­са­нии, так в пере­да­че сред­ства­ми рус­ско­го язы­ка, зани­ма­ет весь­ма суще­ствен­ное место.

В ста­тью вклю­чен ряд выра­же­ний, настоль­ко актив­но упо­треб­ля­ю­щих­ся сего­дня в совре­мен­ной укра­ин­ской речи, что они вос­при­ни­ма­ют­ся уже как кли­ши­ро­ван­ные: захист рід­ної мови («защи­та род­но­го язы­ка»), утиск інших мов («при­тес­не­ние дру­гих язы­ков»), демо­кра­тич­ні українсь­кі цін­но­сті («демо­кра­ти­че­ские укра­ин­ские цен­но­сти»), цэ вэлы­ка пэр­эмо­га! («это боль­шая побе­да!») Все они заклю­че­ны в кавыч­ки, чем автор под­чер­ки­ва­ет абсо­лют­ное несо­от­вет­ствие этих лозун­гов тем дей­стви­ям, кото­рые в реаль­но­сти пред­при­ни­ма­ют­ся нынеш­ней укра­ин­ской вла­стью. Часть таких лозун­гов, широ­ко извест­ных сего­дня уже не толь­ко на Укра­ине, дает­ся авто­ром в пере­вод­ном вари­ан­те: «Укра­и­на — для укра­ин­цев!» (выра­же­ние, оха­рак­те­ри­зо­ван­ное авто­ром как «нацист­ский посыл»); «армия — мова — вера» (пред­вы­бор­ный лозунг экс-пре­зи­ден­та Укра­и­ны Пет­ра Поро­шен­ко и его поли­ти­че­ской силы, рас­це­ни­ва­е­мый авто­ром как идео­ло­гия, рас­ка­лы­ва­ю­щая стра­ну); (поро­шен­ков­ский) Закон про мову («Закон о язы­ках») — с автор­ским опре­де­ле­ни­ем лиша­ю­щий прав обу­че­ния на род­ном язы­ке наци­о­наль­ные мень­шин­ства.

Выра­жен­ной экс­прес­си­ей обла­да­ют и дру­гие упо­треб­лен­ные жур­на­ли­стом укра­и­низ­мы: это уже рас­смот­рен­ные ранее номи­на­ция мини­стер­ки и рогу­ли (в дан­ном кон­тек­сте — рогу­ли­хи, посколь­ку сло­во исполь­зу­ет­ся для соби­ра­тель­но­го обо­зна­че­ния жен­щин — мате­рей с опре­де­лен­ны­ми взгля­да­ми). Обе номи­на­ции поме­ще­ны в кон­текст рез­ко отри­ца­тель­но­го харак­те­ра, кото­рый допол­ни­тель­но уси­ли­ва­ет свой­ствен­ную им нега­тив­ную семан­ти­ку: дамоч­ки-мини­стер­ки, из гран­то­ви­чек, тупо испол­ня­ю­щих любые рас­по­ря­же­ния заоке­ан­ских хозя­ев; для ущерб­ных рогу­лих, ска­кав­ших по Май­да­ну с кастрю­лей на голо­ве и нена­ви­дя­щих все рус­ское. Сюда же при­мы­ка­ют два­жды упо­треб­лен­ное в ста­тье соб­ствен­ное имя Ольд­зя (укра­и­но­языч­ное соот­вет­ствие рус­ско­му лич­но­му име­ни Оля), кото­рое в дан­ном слу­чае оли­це­тво­ря­ет для авто­ра ту часть укра­ин­цев, кото­рые нена­ви­дят все рус­ское; выра­же­ние (нера­ди­вые) кери­в­ны­ки («руко­во­ди­те­ли»); а так­же окка­зи­о­наль­ное автор­ское выра­же­ние с ком­по­нен­том-укра­и­низ­мом наци­о­наль­но-стур­бо­ва­ни иди­о­ты («наци­о­наль­но-оза­бо­чен­ные»).

Осо­бо­го вни­ма­ния заслу­жи­ва­ют вклю­чен­ные в пуб­ли­ци­сти­че­ский текст фраг­мен­ты чужой (пря­мой) речи, кото­рая «экс­пли­ци­ру­ет такие свой­ства меди­а­тек­ста, как вто­рич­ность, диа­ло­гич­ность, досто­вер­ность, аргу­мен­ти­ро­ван­ность, соци­аль­ная оце­ноч­ность» [Редь­ки­на 2018: 173]. Один из них, при­над­ле­жа­щий упо­мя­ну­той «Ольд­зе», явля­ет­ся опуб­ли­ко­ван­ным ею в «Фейс­бу­ке» постом, кото­рый мно­гих пора­зил сво­ей русо­фоб­ской тональ­но­стью: Мій син (3 роки) не розу­міє абсо­лют­но російсь­кої — і це най­кра­ще, що мог­ло ста­тись з моєю дити­ною («Мой сын (3 года) не пони­ма­ет абсо­лют­но рус­ско­го язы­ка — и это луч­шее, что мог­ло про­изой­ти с моим ребен­ком»). Вто­рой фраг­мент — выска­зы­ва­ние из уст пред­ста­ви­те­лей мини­стер­ства — сви­де­тель­ству­ет об оче­вид­ной непро­ду­ман­но­сти про­воз­гла­ша­е­мых эти­ми субъ­ек­та­ми «нова­ций» для школ, кото­рые ко все­му про­че­му совсем не обес­пе­че­ны мате­ри­аль­но, в част­но­сти необ­хо­ди­мы­ми учеб­ни­ка­ми на укра­ин­ском язы­ке: «Може, десь у шко­лах є зай­ві, пош­кре­бем по засі­ках, — обе­ща­ют мини­стер­ские дея­те­ли, — а поки повчіть­ся по російсь­ким посіб­ни­кам, нічо­го страш­но­го…» («Может, где-то в шко­лах есть лиш­ние, поскре­бем по сусе­кам, а пока поучи­тесь по рос­сий­ским посо­би­ям, ниче­го страшного»).

Про­ана­ли­зи­ро­ван­ные меди­а­тек­сты поз­во­ля­ют, с нашей точ­ки зре­ния, кон­ста­ти­ро­вать, что при­е­мом вве­де­ния в пуб­ли­ци­сти­че­ское про­из­ве­де­ние эле­мен­тов близ­ко­род­ствен­но­го рус­ско­му язы­ка — раз­лич­но­го типа и харак­те­ра укра­и­низ­мов — автор поль­зу­ет­ся гра­мот­но и искус­но: рус­ско­языч­ный текст, несмот­ря на при­сут­ствие в нем нема­ло­го чис­ла ино­языч­ных вкрап­ле­ний, в смыс­ло­вом отно­ше­нии не пере­гру­жен ими, вос­при­я­тие содер­жа­ния ста­тьи не затруд­не­но, что поз­во­ля­ет пол­но­цен­но реа­ли­зо­вать в жур­на­лист­ском тек­сте инфор­ма­тив­ную функ­цию. Реа­ли­за­ции же воз­дей­ству­ю­щей функ­ции систем­ное обра­ще­ние к озна­чен­но­му при­е­му суще­ствен­но спо­соб­ству­ет. Резуль­та­том тако­го обра­ще­ния ста­но­вит­ся, с одной сто­ро­ны, уста­нов­ле­ние более тес­но­го кон­так­та с чита­те­лем, с кото­рым автор ока­зы­ва­ет­ся в общем про­стран­стве про­ис­хо­дя­щих собы­тий (преж­де все­го поли­ти­че­ских и соци­аль­ных), с дру­гой — более отчет­ли­вая образ­ная кон­кре­ти­за­ция изоб­ра­жа­е­мо­го, дости­га­е­мая раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми кон­тек­сту­аль­но­го оформ­ле­ния упо­треб­лен­ных украинизмов.

Заключение 

С сожа­ле­ни­ем при­хо­дит­ся кон­ста­ти­ро­вать, что в совре­мен­ной рус­ско­языч­ной пуб­ли­ци­сти­ке Укра­и­ны такое образ­ное сред­ство, как укра­и­низ­мы, обла­да­ю­щие выра­жен­ной экс­прес­си­ей и явным линг­во­куль­тур­ным потен­ци­а­лом, прак­ти­че­ски все­гда исполь­зу­ет­ся в каче­стве эле­мен­тов тек­ста с отри­ца­тель­ной кон­но­та­тив­ной семан­ти­кой, под­чер­ки­ва­ю­щих нега­тив­ные сто­ро­ны обще­ствен­ной жиз­ни, чер­ты отдель­ной лич­но­сти, кото­рые сати­ри­че­ски изоб­ра­жа­ют­ся автором-журналистом.

Меж­ду тем зна­чи­тель­ный куль­тур­но-образ­ный потен­ци­ал укра­и­низ­мов в усло­ви­ях ино­го вза­и­мо­дей­ствия близ­ко­род­ствен­ных язы­ков (как мини­мум при отсут­ствии адми­ни­стра­тив­но­го при­тес­не­ния любо­го из них) может твор­че­ски осмыс­ли­вать­ся авто­ра­ми как пуб­ли­ци­сти­че­ских, так и сло­вес­но-худо­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний в куда более бла­го­при­ят­ном клю­че, при­да­вая тек­стам, в кото­рых они функ­ци­о­ни­ру­ют, оче­вид­ную инди­ви­ду­аль­ность и непо­вто­ри­мость. Ряд подоб­ных при­ме­ров при­ве­ден в одной из наших пуб­ли­ка­ций [Зай­це­ва 2018], где про­де­мон­стри­ро­ва­но, что сво­бод­ное вла­де­ние дву­мя близ­ко­род­ствен­ны­ми язы­ка­ми для лич­но­сти твор­че­ской явля­ет­ся без­услов­ным бла­гом, посколь­ку зна­чи­тель­но рас­ши­ря­ет ее воз­мож­но­сти для пере­да­чи сло­вес­но-худо­же­ствен­ны­ми сред­ства­ми и спо­со­ба­ми осо­бен­но­стей миро­ощу­ще­ния и мировосприятия.

Про­ве­ден­ный ана­лиз пуб­ли­ка­ций, при­над­ле­жа­щих перу одно­го авто­ра, поз­во­ля­ет сде­лать и неко­то­рые выво­ды отно­си­тель­но инди­ви­ду­аль­но-жур­на­лист­ской мане­ры В. Брон­штей­на. С нашей точ­ки зре­ния, она отли­ча­ет­ся явным свое­об­ра­зи­ем, кото­рое созда­ет­ся в том чис­ле вклю­че­ни­ем в ткань пуб­ли­ци­сти­че­ских про­из­ве­де­ний раз­лич­ных укра­и­низ­мов. Этим при­е­мом автор поль­зу­ет­ся весь­ма искус­но. Во всех про­ана­ли­зи­ро­ван­ных слу­ча­ях обра­ще­ние к нему видит­ся нам умест­ным и оправ­дан­ным функ­ци­о­наль­но-сти­ли­сти­че­ски: дан­ный при­ем, поми­мо точ­ной харак­те­ри­сти­ки опи­сы­ва­е­мо­го собы­тия, лица, фак­та, поз­во­ля­ет суще­ствен­но повы­сить экс­прес­сив­ность тек­ста, а так­же отчет­ли­во пере­дать соб­ствен­ное отно­ше­ние авто­ра к изоб­ра­жа­е­мо­му, неред­ко фор­му­ли­ру­е­мое доста­точ­но резко.

При­бе­гая к исполь­зо­ва­нию укра­и­низ­мов, В. Брон­штейн про­яв­ля­ет себя, по наше­му мне­нию, пол­но­цен­ным билинг­вом, нагляд­но демон­стри­руя, как могут быть рас­ши­ре­ны воз­мож­но­сти поль­зо­ва­ния сло­вом для авто­ра-жур­на­ли­ста, созда­ю­ще­го свои про­из­ве­де­ния в линг­во­куль­тур­ном кон­тек­сте вза­и­мо­дей­ствия двух близ­ко­род­ствен­ных язы­ков, кото­ры­ми сво­бод­но вла­де­ет бóль­шая часть жур­на­лист­ской аудитории.