Медиатекст как источник изучения новых словообразовательных и лексико-семантических изменений в современном сербском языке

Постановка проблемы

Серб­ские СМИ теря­ют лек­си­че­скую ней­траль­ность, кото­рая неко­гда была глав­ной осо­бен­но­стью их тек­стов, и после­до­ва­тель­но начи­на­ют демон­стри­ро­вать харак­те­ри­сти­ки лек­си­че­ско­го соста­ва худо­же­ствен­но-лите­ра­тур­но­го и раз­го­вор­но­го функ­ци­о­наль­ных сти­лей. Тен­ден­ции тако­вы, что авто­ры тек­стов в СМИ (осо­бен­но колум­ни­сты) поз­во­ля­ют себе воль­но под­хо­дить к сло­во­об­ра­зо­ва­нию, что до недав­не­го вре­ме­ни было поз­во­ли­тель­но лишь писа­те­лям и поэтам, подоб­ные игры со сло­во­об­ра­зо­ва­ни­ем, в свою оче­редь, при­да­ют их тек­стам раз­го­вор­ность. Лек­се­ма пере­ста­ет быть ней­траль­ным язы­ко­вым сред­ством созда­ния ново­сти — она ста­но­вит­ся само­це­лью: с одной сто­ро­ны, она при­вле­ка­ет вни­ма­ние чита­те­ля и спо­соб­ству­ет луч­ше­му вос­при­я­тию меди­а­тек­ста, а с дру­гой — сме­ща­ет вни­ма­ние от тек­ста к авто­ру — к его чув­ствам, отно­ше­нию к про­бле­ме и даже харак­те­ру. В Сер­бии пуб­ли­ци­сты все чаще упо­доб­ля­ют­ся хозя­е­вам язы­ка, кото­рые име­ют пра­во воль­но с ним обхо­дить­ся: исполь­зо­вать одну часть речи вме­сто дру­гой, изме­нять при­выч­ные син­так­си­че­ские функ­ции слов, созда­вать новые сло­ва и при­пи­сы­вать новые зна­че­ния суще­ству­ю­щим сло­вам. Такие язы­ко­вые экс­пе­ри­мен­ты, свя­зан­ные с вме­ша­тель­ством в сло­вар­ный запас, мож­но образ­но назвать язы­ко­вы­ми интер­вен­ци­я­ми или инно­ва­ци­я­ми. Пред­ста­вим неко­то­рые из них.

Посколь­ку в серб­ском, как и в дру­гих сла­вян­ских язы­ках, вли­я­ние язы­ка писа­те­лей на стан­дарт­ное исполь­зо­ва­ние язы­ка умень­ша­ет­ся, а вли­я­ние язы­ка СМИ уве­ли­чи­ва­ет­ся [Авра­мо­ва 2003; Химик 2004; Дра­ги­че­вич 2018], то новые сло­ва, кото­рые, играя с язы­ком, обра­зу­ют колум­ни­сты, обя­за­тель­но оста­вят свой след в лите­ра­тур­ном серб­ском язы­ке. Сами сло­ва могут не выжить, но выжи­вут моде­ли вме­ша­тель­ства, сво­бо­да обра­зо­вы­вать новые сло­ва так, как это дела­ют колумнисты.

История вопроса

Для пони­ма­ния про­бле­мы дан­но­го иссле­до­ва­ния важ­но подой­ти к нему меж­дис­ци­пли­нар­но, пото­му что «новый пери­од в раз­ви­тии язы­ко­зна­ния мож­но оха­рак­те­ри­зо­вать как эпо­ху мак­ро­линг­ви­сти­ки. Если рань­ше глав­ные уси­лия были направ­ле­ны на иссле­до­ва­ние внут­рен­не­го устрой­ства язы­ка, его систе­мы, то на совре­мен­ном эта­пе язык рас­смат­ри­ва­ет­ся как целост­ная струк­ту­ра в его отно­ше­нии к раз­лич­ным сфе­рам соци­аль­ной, мате­ри­аль­ной, духов­ной жиз­ни» [Але­ев­ская 2015: 125].

Е. Коря­ков­це­ва систе­ма­ти­зи­ро­ва­ла резуль­та­ты иссле­до­ва­ния экс­тра­линг­ви­сти­че­ских вли­я­ний, кото­рым сего­дня под­вер­га­ют­ся сла­вян­ские язы­ки, и пред­ста­ви­ла тен­ден­ции в их раз­ви­тии и их мак­ро­линг­ви­сти­че­ское поло­же­ние: «1) “гло­бан­гли­за­ция”; 2) демо­кра­ти­за­ция (или бана­ли­за­ция, “поточ­ни­за­ция”); 3) меди­а­ти­за­ция; 4) актив­ная нео­ло­ги­за­ция; 5) рост эко­но­мии язы­ко­вых средств; 6) уси­ле­ние нето­ле­рант­но­сти в рече­вом обще­нии» [Коря­ков­це­ва 2018: 14].

Все изме­не­ния, про­ис­хо­дя­щие в язы­ке СМИ в совре­мен­ном мире, име­ют пря­мое отра­же­ние в жиз­ни каж­до­го обще­ства и каж­до­го чело­ве­ка, живу­ще­го в нем, посколь­ку, как отме­ча­ет М. Н. Воло­ди­на [Воло­ди­на 2018: 10–11], при­ни­мая взгля­ды немец­ко­го социо­ло­га Никла­са Лума­на о реаль­но­сти, кон­стру­и­ру­е­мой сред­ства­ми мас­со­вой инфор­ма­ции, «кон­стру­и­руя соб­ствен­ную реаль­ность, мас­сме­диа ста­но­вят­ся посред­ни­ка­ми в фор­ми­ро­ва­нии отно­ше­ния людей к реаль­но­му миру».

Само­при­об­ре­тен­ная сво­бо­да сло­во­об­ра­зо­ва­ния про­ис­те­ка­ет из язы­ко­вых при­вы­чек, выра­бо­тан­ных в запад­ных СМИ, кото­рые под вли­я­ни­ем аме­ри­кан­ской куль­ту­ры, бла­го­да­ря гло­ба­ли­за­ции, рас­про­стра­ня­ют­ся на весь мир [Онхай­зер 2013; Кози­нец 2016; Коря­ков­це­ва 2016; Дра­ги­че­вич 2019]. Каж­дый чита­тель отчет­ли­во чув­ству­ет, что язык меди­а­тек­стов, в кото­ром созда­ют­ся новые сло­ва, не име­ет харак­те­ри­стик наци­о­наль­но­го язы­ка, а явля­ет­ся гло­ба­лист­ской иди­о­мой на глу­бин­ном уровне, для него серб­ский язык пред­став­ля­ет собой лишь поверх­ност­ный уро­вень. Нам близ­ка пози­ция Н. И. Клу­ши­ной: «Мы раз­ли­ча­ем наци­о­наль­ный стиль, отра­жа­ю­щий наци­о­наль­ные осо­бен­но­сти кон­крет­ной нации и явля­ю­щий­ся эта­лон­ным сти лем этой нации, и гло­ба­лист­ский поп-стиль (над­на­ци­о­наль­ный, точ­нее — анти­на­ци­о­наль­ный), отра­жа­ю­щий и фик­си­ру­ю­щий мас­со­вую куль­ту­ру гло баль­но­го пост­ин­ду­стри­аль­но­го обще­ства потреб­ле­ния, не зна­ю­ще­го наци­о­наль­ных гра­ниц и фор­ми­ру­ю­ще­го вку­сы “мас­со­во­го чело­ве­ка” (“чело­ве­ка-с-ули­цы”), потре­би­те­ля мас­со­вой куль­ту­ры, с идео­ло­ги­ей, модой, раз­ру­ша­ю­щей наци­о­наль­ные гра­ни­цы» [Клу­ши­на 2018: 26].

Сво­бо­да авто­ров стро­ить новые сло­ва без огра­ни­че­ний так­же сви­де­тель­ству­ет об их жела­нии про­де­мон­стри­ро­вать свой интел­лект, уве­рен­ность в себе, а тот факт, что они на уровне носи­те­лей вла­де­ют серб­ским язы­ком и его твор­че­ски­ми, грам­ма­ти­че­ски­ми и семан­ти­че­ски­ми свой­ства­ми и сред­ства­ми, дает им пра­во на эффек­тив­ные язы­ко­вые игры. Эта сво­бо­да свя­за­на еще и с тем, что язык даже авто­ри­тет­ных газет, как пред­ста­ви­те­лей СМИ, все боль­ше отож­деств­ля­ет­ся с язы­ком соци­аль­ных сетей. След­стви­ем это­го ста­но­вит­ся сти­ра­ние чет­кой гра­ни­цы меж­ду теми, кто про­из­во­дит ново­сти, и теми, кто их потреб­ля­ет. Але­ев­ская отме­ча­ет: «Имен­но поэто­му клю­че­вой осо­бен­но­стью эпо­хи совре­мен­ных циф­ро­вых медиа ста­но­вит­ся появ­ле­ние так назы­ва­е­мых про­сью­ме­ров (от англ. producer — “про­из­во­ди­тель” и consumer — “потре­би­тель”), “про­из­во­по­тре­би­те­лей” — то есть тех, кто одно­вре­мен­но и про­из­во­дит, и потреб­ля­ет меди­а­тек­сты. Важ­ны­ми харак­те­ри­сти­ка­ми совре­мен­ной ауди­то­рии ста­но­вят­ся, таким обра­зом, посто­ян­ное уча­стие в про­цес­се твор­че­ства тех самых поль­зо­ва­те­лей, для кого и про­из­во­дят­ся сами медиа, и сотвор­че­ство про­фес­си­о­на­лов и непро­фес­си­о­на­лов» [Але­ев­ская 2015: 124].

Замет­но, что этот про­цесс про­хо­дил в три эта­па. На пер­вом эта­пе заим­ство­ва­лись сло­ва из англий­ско­го язы­ка, при­чем часто без каких-либо изме­не­ний, что повли­я­ло на появ­ле­ние англо-серб­ско­го язы­ка [Прчич 2005], напри­мер: кон­тро­линг, вирал, мејн­стрим, тинк-тенк, фејк, фејс­бук* дипло­ма­тија, must see. На вто­ром эта­пе ста­ли появ­лять­ся гибри­ды [Чорич 2008: 153–159]. Англий­ские сло­ва или мор­фе­мы соче­та­лись с серб­ски­ми, обра­зуя необыч­ные лек­си­че­ские соеди­не­ния, очень выра­зи­тель­ные и совер­шен­но не соот­вет­ству­ю­щие духу серб­ско­го язы­ка, напри­мер: инста­гра­мџија*, рен­та­ср­бија­нац, мед­мек­сов­ски, блејд­ра­нер­ски, ола­ра­унд играч, catch all пар­тија, bad gay и good gay нара­тив, хот пинк нијан­са ружи­ча­сте боје, онлајн Србија, офлајн Србија, хај тек фаб­ри­ка, олдскул так­си­сти. В послед­нее вре­мя, назо­вем это тре­тьим эта­пом, мы заме­ти­ли, что сво­бо­да вме­ша­тель­ства в лек­си­че­скую систе­му ста­ла рас­про­стра­нять­ся на серб­ские сло­ва — появ­ля­ет­ся все боль­ше и боль­ше нео­ло­гиз­мов, создан­ных сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ным, грам­ма­ти­че­ским или семан­ти­че­ским вме­ша­тель­ством жур­на­ли­стов в серб­ские (сла­вян­ские) сло­ва. В дан­ный момент все три эта­па (спо­со­ба) оди­на­ко­во актив­но вли­я­ют на обра­зо­ва­ние новых слов и пред­став­ля­ют собой три пути их обра­зо­ва­ния и вве­де­ния в серб­ский язык. Хотя пер­вый спо­соб харак­те­ри­зу­ет­ся заим­ство­ва­ни­я­ми из англий­ско­го язы­ка, вто­рой — англо-серб­ски­ми гибри­да­ми, а тре­тий — нео­ло­гиз­ма­ми-сер­биз­ма­ми, суще­ству­ют общие чер­ты у всех этих слов во вне­язы­ко­вом и язы­ко­вом мире. Все новые сло­ва, обра­зо­ван­ные раз­ны­ми спо­со­ба­ми, в экс­тра­линг­ви­сти­че­ском смыс­ле свя­зы­ва­ет то, что они слу­жат для выра­же­ния про­те­ста, кри­ти­ки обще­ства, насмеш­ки, издев­ки, бун­та, интел­ли­гент­но­го ост­ро­умия, неодоб­ре­ния и пото­му появ­ля­ют­ся в СМИ, пред­став­ляя раз­ные оппо­зи­ци­он­ные убеж­де­ния по отно­ше­нию к пра­вя­щим поли­ти­че­ским пар­ти­ям в Сер­бии. В линг­ви­сти­че­ском смыс­ле такие сло­ва объ­еди­ня­ет то, что они при­над­ле­жат к инди­ви­ду­а­лиз­мам и сло­вам-одно­днев­кам, кото­рые харак­те­ри­зу­ют­ся силь­ной экс­прес­сив­но­стью, про­ис­хо­дят обыч­но из раз­го­вор­но­го серб­ско­го язы­ка и при­об­ре­та­ют неожи­дан­ные, шоки­ру­ю­щие грам­ма­ти­че­ские и сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ные черты.

В дан­ной ста­тье речь пой­дет о тре­тьем спо­со­бе обра­зо­ва­ния новых слов, когда сло­ва созда­ют­ся из серб­ско­го язы­ко­во­го мате­ри­а­ла, но пол­но­стью явля­ют­ся про­дук­том гло­ба­лист­ских соци­аль­ных изме­не­ний и гло­ба­лист­ско­го язы­ко­во­го вли­я­ния, а так­же вли­я­ния на пси­хи­ку инди­ви­ду­у­мов. Послед­ний факт пред­став­ля­ет­ся наи­бо­лее важ­ным. Пси­хо­ло­ги­че­ское вли­я­ние под­чер­ки­ва­ли и дру­гие сла­ви­сты. Мы при­ве­дем два при­ме­ра. Е. Коря­ков­це­ва отме­ча­ет: «В резуль­та­те гло­ба­ли­за­ции про­ис­хо­дят изме­не­ния не толь­ко в рече­вом пове­де­нии, но так­же в пси­хо­ло­гии и мен­та­ли­те­те сла­вян, посколь­ку гло­ба­ли­за­ция явля­ет­ся слож­ным этно­пси­хо­линг­ви­сти­че­ским фено­ме­ном» [Коря­ков­це­ва 2018: 26]. Выде­лив новые сло­ва, обра­зо­ван­ные из серб­ско­го сло­во­об­ра­зо­ва­тель­но­го мате­ри­а­ла, серб­ский линг­вист Р. Бугар­ский отме­ча­ет: «Базо­вая струк­тур­ная модель и ее про­из­вод­ные ста­ли спон­тан­но напол­нять­ся род­ным язы­ко­вым мате­ри­а­лом. <…> Толь­ко вдох­но­ве­ние бра­лось извне, в виде грам­ма­ти­че­ской схе­мы и в какой-то мере пси­хо­ло­ги­че­ской уста­нов­ки, но эта схе­ма была зна­чи­тель­но рас­ши­ре­на и име­ла боль­шее раз­но­об­ра­зие и по сти­лю род­но­го язы­ка» [Бугар­ский 2013: 24]. Сле­до­ва­тель­но, что­бы понять роль этих новых слов, необ­хо­ди­мо учи­ты­вать пси­хо­ло­ги­че­скую уста­нов­ку тех, кто их созда­ет и исполь­зу­ет в язы­ке СМИ.

В осно­ве сло­во­об­ра­зо­ва­тель­но-семан­ти­че­ских про­цес­сов, кото­рые мы рас­смат­ри­ва­ем в дан­ной рабо­те, лежит язы­ко­вая игра. Она пред­став­ля­ет­ся как «опре­де­лен­ный тип рече­во­го пове­де­ния гово­ря­щих, осно­ван­ный на пред­на­ме­рен­ном (созна­тель­ном, про­ду­ман­ном) нару­ше­нии систем­ных отно­ше­ний язы­ка <…> с целью созда­ния нека­но­ни­че­ских язы­ко­вых форм и струк­тур» [Кожи­на 2006: 657]. Е. В. Про­ку­ти­на отме­ча­ет, что «язы­ко­вая (сло­вес­ная) игра пред­став­ле­на таки­ми при­е­ма­ми, как калам­бур, шут­ка, обыг­ры­ва­ние наи­бо­лее упо­тре­би­тель­ных слов, фоне­ти­че­ская мимик­рия, кон­та­ми­на­ция и т. п., что в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни харак­тер­но и для нестан­дарт­ной лек­си­ки. Нестан­дарт­ная лек­си­ка обла­да­ет огром­ным семан­ти­че­ским и праг­ма­ти­че­ским потен­ци­а­лом» [Про­ку­ти­на 2009: 124]. Л. В. Раци­бур­ская и В. А. Тороп­ки­на писа­ли о калам­бу­ре, кон­та­ми­на­ции и дру­гих видах язы­ко­вых игр в рус­ских меди­а­текстах и на при­ме­рах пока­за­ли, как моде­ли заим­ству­ют­ся из англий­ско­го язы­ка. Они отме­ти­ли, что силь­ный выра­зи­тель­ный эффект дости­га­ет­ся бла­го­да­ря тому, что игра про­ис­хо­дит на мате­ри­а­ле рус­ско­го язы­ка и пред­на­зна­че­на для рус­ско­языч­ных чита­те­лей [Раци­бур­ская, Тороп­ки­на 2019].

Описание методики исследования

Лек­се­мы, кото­рые будут пред­став­ле­ны в этой ста­тье, взя­ты из лек­си­че­ской базы дан­ных, кото­рую автор ста­тьи соби­ра­ет из серб­ских элек­трон­ных СМИ с 2017 г. по сего­дняш­ний день. База дан­ных содер­жит чуть более тыся­чи лек­се­мок­ка­зи­о­на­лиз­мов, кото­рые жур­на­ли­сты исполь­зо­ва­ли в сво­их текстах, опуб­ли­ко­ван­ных в элек­трон­ных СМИ. Иссле­до­ва­ние, про­ве­ден­ное авто­ром и пред­став­лен­ное в этой ста­тье, явля­ет­ся кор­пус­ным иссле­до­ва­ни­ем (corpus-driven research), его цель состо­я­ла в том, что­бы сгруп­пи­ро­вать наи­бо­лее часто встре­ча­ю­щи­е­ся моде­ли язы­ко­вой игры, созда­ю­щей окка­зи­о­на­лиз­мы в серб­ских СМИ, и пред­ста­вить неко­то­рые из них. Перед авто­ром не сто­я­ла зада­ча пока­зать все моде­ли, было важ­но отоб­ра­зить неко­то­рые из них и на их при­ме­ре про­де­мон­стри­ро­вать, что из англий­ско­го язы­ка берут­ся не толь­ко гото­вые сло­ва, но и моде­ли язы­ко­вой игры.

В ста­тье будут пред­став­ле­ны избран­ные при­ме­ры сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ных инно­ва­ций в серб­ском язы­ке, взя­тые из серб­ских СМИ с 2020 по 2022 г., в первую оче­редь из оппо­зи­ци­он­ной еже­днев­ной газе­ты «Данас»: сло­во­об­ра­зо­ва­тель­но-грам­ма­ти­че­ские инно­ва­ции, свя­зан­ные с зву­ко­под­ра­жа­тель­ны­ми сло­ва­ми; сло­во­об­ра­зо­ва­тель­но-грам­ма­ти­че­ские отгла­голь­ные ино­ва­ции; сло­во­об­ра­зо­ва­тель­но-грам­ма­ти­че­ские инно­ва­ции от суще­стви­тель­ных; сло­во­об­ра­зо­ва­тель­но-семан­ти­че­ские инно­ва­ции, свя­зан­ные с умень­ши­тель­но-лас­ка­тель­ны­ми фор­ма­ми; инно­ва­ции в виде суще­стви­тель­ных с нуле­вым суф­фик­сом. Для всех нео­ло­гиз­мов будет ука­за­но то, что дела­ет их необыч­ны­ми в сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ной, грам­ма­ти­че­ской и семан­ти­че­ской систе­ме серб­ско­го язы­ка. Сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ный, грам­ма­ти­че­ский и семан­ти­че­ский язы­ко­вые уров­ни пред­по­ла­га­ют свои общие при­е­мы ана­ли­за язы­ко­во­го мате­ри­а­ла, и имен­но они здесь будут исполь­зо­вать­ся. Согла­сим­ся с заме­ча­ни­ем Т. В. Шме­ле­вой, кото­рая гово­рит, что «вни­ма­тель­ное отно­ше­ние к грам­ма­ти­ке меди­а­тек­стов (с их пара­тек­ста­ми) необ­хо­ди­мо, оно может открыть новые момен­ты в грам­ма­ти­че­ском устрой­стве рус­ско­го язы­ка, кото­рые ока­за­лись вос­тре­бо­ван­ны­ми медиа­ре­чью, а зна­чит, вклю­чи­ли в медиа­линг­ви­сти­че­скую повест­ку новые наблю­де­ния, обсуж­де­ния и ква­ли­фи­ка­ции грам­ма­ти­че­ских явле­ний, кото­рые нахо­ди­лись на пери­фе­рии рече­вой прак­ти­ки или не при­вле­ка­ли вни­ма­ния линг­ви­стов в силу тра­ди­ци­он­ных взгля­дов на язы­ко­вые сред­ства» [Шме­ле­ва 2020: 36]. И имен­но в духе этих слов Т. В. Шме­ле­вой мето­ди­ка это­го иссле­до­ва­ния ори­ен­ти­ро­ва­на на откры­тие новых момен­тов в грам­ма­ти­че­ском устрой­стве серб­ско­го языка.

Анализ материала

Сло­во­об­ра­зо­ва­тель­но-грам­ма­ти­че­ские инно­ва­ции, свя­зан­ные со зву­ко­под­ра­жа­тель­ны­ми сло­ва­ми. В серб­ском раз­го­вор­ном язы­ке рас­про­стра­не­но зву­ко­под­ра­жа­ние туц-муц. Оно упо­треб­ля­ет­ся для отоб­ра­же­ния замин­ки в речи, когда кто-то заи­ка­ет­ся, допус­ка­ет ненор­ма­тив­ные пау­зы в речи, когда неуве­рен­но отве­ча­ет на вопрос, так как не зна­ет отве­та (напри­мер, уче­ник в шко­ле). Как пра­ви­ло, в речи это выра­же­ние функ­ци­о­ни­ру­ет как наре­чие, одна­ко колум­нист пре­вра­ща­ет его в суще­стви­тель­ное, кото­ро­му при­сва­и­ва­ет­ся фор­ма мно­же­ствен­но­го чис­ла — туц­му­цо­ви: Zelenović je tada na ta huškanja odgovarao nekim tucmucovima (Danas, 13.02.2020).

Зву­ко­под­ра­жа­ние обла­да­ет боль­шой выра­зи­тель­ной силой, поэто­му в дру­гом при­ме­ре колум­ни­сту при­шло в голо­ву при­влечь вни­ма­ние к теме, да и к само­му себе, обра­зо­вав гла­гол от инва­ри­ант­но­го зву­ко­под­ра­жа­тель­но­го при­ла­га­тель­но­го цик-цак. Оно дает харак­те­ри­сти­ку линии, лома­ю­щей­ся под ост­ры­ми угла­ми. От это­го при­ла­га­тель­но­го в жур­на­лист­ском тек­сте обра­зу­ет­ся гла­гол цик­ца­ко­ва­ти: U narednim spotovima stalno se cikcakuje (Danas, 22.04.2022).

В серб­ском язы­ке для обо­зна­че­ния бес­смыс­лен­ной речи исполь­зу­ет­ся зву­ко­под­ра­жа­ние бла-бла. Это зву­ко­под­ра­жа­ние отно­сит­ся к меж­до­ме­ти­ям и явля­ет­ся неиз­ме­ня­е­мым сло­вом, но один жур­на­лист ради язы­ко­во­го эффек­та сде­лал его суще­стви­тель­ным, кото­рое в име­ни­тель­ном паде­же мно­же­ствен­но­го чис­ла чита­ет­ся как бла­б­ла­б­ла­о­ви: On učestvuje u televizijskim dijalozima o raznim blablablaovima (Danas, 2017).

Како­ва цель тако­го сло­во­об­ра­зо­ва­ния? Колум­ни­сты хотят дока­зать свое пре­вос­ход­ство над язы­ком, а так­же пока­зать интел­лек­ту­аль­ное оба­я­ние и ост­ро­умие, играя с раз­го­вор­ным стилем.

Сло­во­об­ра­зо­ва­тель­но-грам­ма­ти­че­ские отгла­голь­ные инно­ва­ции. В меди­а­текстах очень вос­тре­бо­ва­ны гла­голь­ные окка­зи­о­на­лиз­мы. Обыч­но они обра­зу­ют­ся при­ста­воч­ным спо­со­бом от уже суще­ству­ю­щих гла­го­лов, а затем в ряде слу­ча­ев автор тек­ста экс­пе­ри­мен­ти­ру­ет с грам­ма­ти­че­ски­ми осо­бен­но­стя­ми, обыч­но это свя­за­но с переходностью.

Гла­гол фоли­ра­ти (сe) исполь­зу­ет­ся в раз­го­вор­ном серб­ском язы­ке и озна­ча­ет пред­став­лять вещи по-дру­го­му, лгать; выпенд­ри­вать­ся. Грам­ма­ти­че­ская игра с этим гла­го­лом реа­ли­зу­ет­ся за счет при­со­еди­не­ния при­став­ки за-, вслед­ствие чего гла­гол несо­вер­шен­но­го вида, кото­рый явля­ет­ся един­ствен­но воз­мож­ным в серб­ском язы­ке, ста­но­вит­ся гла­го­лом совер­шен­но­го вида со зна­че­ни­ем нача­ла дей­ствия — зафо­ли­ра­ти се. Автор тек­ста добав­ля­ет к вновь создан­но­му гла­го­лу зафо­ли­ра­ти се в фор­ме у акку­за­тив (зафо­ли­ра­ти се у нешто): Nijedna emocija nije 3D, nije 4K, sve neke površne besmislene zaljubiške i kod mlađih i kod starijih, sve neko kolosalno ništa koje se na momenat preigra i zafolira u nešto (Danas, 16.04.2022).

На осно­ве создан­ной моде­ли колум­нист ана­ло­гич­но стро­ит новый гла­гол рас­фи­ло­зо­фи­ра­ти, добав­ляя пре­фикс раз- к суще­ству­ю­ще­му гла­го­лу фило­зо­фи­ра­ти (фило­соф­ство­вать). На этот раз пре­фикс тоже меня­ет фор­му гла­го­ла, поэто­му из гла­го­ла несо­вер­шен­но­го вида мы полу­ча­ем гла­гол совер­шен­но­го вида, кото­рый име­ет зна­че­ние, про­ти­во­по­лож­ное тому, кото­рое име­ет основ­ной гла­гол. Кро­ме того, непе­ре­ход­но­му основ­но­му гла­го­лу автор при­дал пере­ход­ность рас­фи­ло­зо­фи­ра­ти что-либо: Pošto je taj konstrukt, naravno, više filozofija a manje mir, nije loše jednom u ponekad razfilozofirati ga praksom, baš tako kao Brana (Danas, 08.04.2022).

От гла­го­ла несо­вер­шен­но­го вида пљач­ка­ти (гра­бить) про­изо­шел гла­гол опљач­ка­ти, и он доволь­но рас­про­стра­нен в серб­ском язы­ке, но не под­хо­дит для жур­на­ли­ста, слиш­ком обы­чен, поэто­му он обра­зу­ет гла­гол упљач­ка­ти, кото­ро­го нет в серб­ском язы­ке: Nesvesno osebičeni a istovremeno uplašeni, hajdučki presreću sopstveni hedonizam, upljačkaju iz njega malo nekog privida bliskosti (i vodoravne i uspravne), pa se vrate nazad u svoje „ma ne mogu ja to“ (Danas, 16.04.2022).

Сло­во­об­ра­зо­ва­тель­но-грам­ма­ти­че­ские инно­ва­ции от суще­стви­тель­ных. В серб­ском язы­ке нет гла­го­ла, обра­зо­ван­но­го от суще­стви­тель­но­го магија, но колум­нист созда­ет такой гла­гол с помо­щью при­ста­воч­но-суф­фик­саль­но­го спо­со­ба: раз­ма­ги­чи­ти се (хотя нор­ма­тив­ной долж­на бы быть фор­ма раз­ма­гиј­чи­ти се). На этом грам­ма­ти­че­ская игра не оста­нав­ли­ва­ет­ся, и ново­об­ра­зо­ван­ный гла­гол полу­ча­ет в каче­стве допол­не­ния у + вини­тель­ный: А tvoje oči razmagičе se u banalno (Danas, 07.01.2022).

Суще­стви­тель­ное бла­то поро­ди­ло при­ла­га­тель­ное бла­тан­тан, семан­ти­ка кото­ро­го осно­ва­на на вто­рич­ном зна­че­нии это­го суще­стви­тель­но­го, отно­ся­ще­го­ся к «гряз­но­сти» кон­крет­ных или абстракт­ных явле­ний: I zaplet i rasplet ove drame ukazao je na blatantno odbacivanje preporuka stručnih institucija (Danas, 14.06.2020). Судя по все­му, суще­стви­тель­ное обра­зо­ва­но путем сме­ше­ния суще­стви­тель­но­го бла­то и при­ла­га­тель­но­го флагран­тан, кото­рое часто исполь­зу­ет­ся в серб­ских СМИ с суще­стви­тель­ным одба­ци­вање (и осо­бен­но кршење). Про­ис­хож­де­ние это­го при­ла­га­тель­но­го пока­зы­ва­ет, как обыч­ное упо­треб­ле­ние лек­сем и общих син­тагм в язы­ке СМИ может вли­ять на обра­зо­ва­ние новых слов.

От суще­стви­тель­но­го кич­ма (позво­ноч­ник) про­изо­шел несу­ще­ству­ю­щий до того гла­гол иски­ч­ми­ти се: Svakome ko to misli a ima više od osam godina, (mentalno ili bar kalendarski) želim da se iskičmi od posla, a da ga neko zakine za platu (Danas, 25.02.2022), а затем тот же автор пошел еще даль­ше и сде­лал суще­стви­тель­ное иски­ч­мљење: Na stranu rad na songovima i iskičmljenje oko uloge (Danas, 29.04.2022). Напря­жен­ный позво­ноч­ник как сим­вол тяже­ло­го тру­да пред­став­ля­ет собой моти­ви­ру­ю­щее сло­во для обра­зо­ва­ния это­го гла­го­ла, а при­став­ка из-/ис- озна­ча­ет дове­де­ние дей­ствия до край­них пределов.

Сло­во­об­ра­зо­ва­тель­но-семан­ти­че­ские инно­ва­ции, свя­зан­ные с умень­ши­тель­но-лас­ка­тель­ны­ми фор­ма­ми. Сло­ва, кото­рые не име­ют умень­ши­тель­ной фор­мы, по воле жур­на­ли­ста вполне могут ее полу­чить. Так, напри­мер, гла­гол пре­зи­ра­ти (пре­зи­рать), назы­ва­ю­щий дей­ствие, кото­рое не под­ле­жит оцен­ке, полу­ча­ет умень­ши­тель­но-лас­ка­тель­ную фор­му: пре­зи­руц­ка­ти: Рare ti sleduju samo ako radiš posao koji mrziš ili bar preziruckaš (Danas, 29.04.2022).

Место­име­ние ника­кав тра­ди­ци­он­но не име­ет умень­ши­тель­ной фор­мы, как и наре­чие, обра­зо­ван­ное от него, но жур­на­лист пре­не­бре­га­ет этим и обра­зу­ет новое сло­во со зна­че­ни­ем умень­ши­тель­ной фор­мы ника­књи­ка­во: Nikaknjikavo raspoložen, počeo sam da pišem stihove (Danas, 07.01.2022).

Суще­стви­тель­ное при­ви­ле­гија (при­ви­ле­гия), как и боль­шин­ство дру­гих абстракт­ных суще­стви­тель­ных в серб­ском язы­ке, не может обра­зо­вы­вать умень­ши­тель­но-лас­ка­тель­ную фор­му, но жур­на­лист сме­ло ее стро­ит, поэто­му воз­ни­ка­ет при­ви­ле­гији­ца: Za privilegijicu, ili pak za pare (Danas, 31.03.2022).

От суще­стви­тель­но­го рути­на про­изо­шло умень­ши­тель­ное рути­ни­ца: To је tako eto jedna rutinica (Danas, 27.05.2022).

Суще­стви­тель­ные инно­ва­ции с нуле­вым суф­фик­сом. Нет ниче­го про­ще, чем отсечь окон­ча­ние гла­го­ла и обра­зо­вать таким обра­зом суще­стви­тель­ное. Такое явле­ние в серб­ской колум­ни­сти­ке доволь­но рас­про­стра­не­но. Так, напри­мер, были созда­ны суще­стви­тель­ные исклиз [от гла­го­ла исклиз­ну­ти (выскольз­нуть)]: iskliz iz realizma svakodnevice (Danas, 21.01.2022) и забуш [от гла­го­ла забу­ша­ва­ти (рас­сла­бить­ся)]: Što me, majko, ne rodi kô instituciju, da me svi plaćaju za zabuš (Danas, 28.01.2022). Точ­но так же суще­стви­тель­ное хват про­ис­хо­дит от гла­го­ла хва­та­ти (пой­мать): hvat za sprej (Danas, 20.05.2022). Эти сло­ва, осо­бым обра­зом опред­ме­чи­ва­ю­щие дей­ствие, име­ют силь­ную выра­зи­тель­ность и в серб­ском языке.

Результаты исследования

Ана­лиз язы­ко­вых инно­ва­ций, пред­став­лен­ный в иссле­до­ва­нии, пока­зы­ва­ет, в какой сте­пе­ни колум­ни­сты совре­мен­ных серб­ских СМИ сво­бод­но исполь­зу­ют сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ный, грам­ма­ти­че­ский и семан­ти­че­ский потен­ци­ал серб­ско­го язы­ка. 

Добав­ле­ние пре­фик­сов к гла­го­лам, кото­рые не исполь­зу­ют­ся с ними в лите­ра­тур­ном язы­ке, откры­ва­ет широ­кое поле для твор­че­ских воз­мож­но­стей, при­во­дя­щих к мно­го­чис­лен­ным лек­си­че­ским послед­стви­ям, а так­же послед­стви­ям в обла­сти сло­во­об­ра­зо­ва­ния, семан­ти­ки и грамматики.

Абстракт­ные суще­стви­тель­ные в серб­ском язы­ке вооб­ще не могут иметь умень­ши­тель­но-лас­ка­тель­ных форм, и поэто­му тем, кто экс­пе­ри­мен­ти­ру­ет с язы­ком, инте­рес­но обра­зо­вы­вать такие суще­стви­тель­ные. Созда­ние новых суще­стви­тель­ных с нуле­вым суф­фик­сом пока­зы­ва­ет, какая выра­зи­тель­ность дости­га­ет­ся за счет уда­ле­ния суф­фик­сов от гла­го­лов и насиль­ствен­но­го пре­вра­ще­ния их в суще­стви­тель­ные. Суще­стви­тель­ные, гла­го­лы и дру­гие сло­ва, обла­да­ю­щие боль­шим зву­ко­вым и выра­зи­тель­ным потен­ци­а­лом, стро­ят­ся от зву­ко­под­ра­жа­тель­ных слов.

Колум­ни­сты ста­ра­ют­ся сде­лать свои тек­сты очень звуч­ны­ми и выра­зи­тель­ны­ми, что застав­ля­ет чита­те­лей запо­ми­нать и повто­рять новые сло­ва, создан­ные колум­ни­ста­ми. Язык ста­но­вит­ся свое­об­раз­ной игро­вой пло­щад­кой, а колум­ни­сты таким обра­зом пыта­ют­ся пере­дать сооб­ще­ние о том, что все поз­во­ле­но и что в новом мире нет ограничений.

Эта ста­тья лишь иллю­стри­ру­ет потреб­ность серб­ских жур­на­ли­стов в окка­зи­о­на­лиз­мах, создан­ных посред­ством язы­ко­вой игры. Счи­та­ем, что эта потреб­ность заим­ство­ва­на из англий­ско­го язы­ка и пред­став­ля­ет собой один из спо­со­бов вли­я­ния англий­ско­го язы­ка на серб­ский и дру­гие язы­ки. Сло­ва, явля­ю­щи­е­ся резуль­та­том язы­ко­вых игр, ста­ли настоль­ко цен­ны­ми в англий­ском язы­ке, что изред­ка одно из них выби­ра­ет­ся сло­вом года, напри­мер: Bushlips (1990, American Dialect Society), Googleganger (2010, Macquarie Dictionary), Infovore (2013, Macquarie Dictionary), Photobomb (2014, Collins English Dictionary), Brexit (2016, Collins English Dictionary), Permacrisis (2022, Collins English Dictionary) и так далее.

Выводы

В меди­а­текстах появ­ля­ет­ся все боль­ше серб­ских слов, содер­жа­щих аффик­сы, кото­рых рань­ше у них нико­гда не было. Им при­да­ют­ся новые грам­ма­ти­че­ские и праг­ма­ти­че­ские функ­ции. Боль­шин­ство этих новых слов нико­гда не перей­дут из раз­ря­да окка­зи­о­на­лиз­мов в раз­ряд нео­ло­гиз­мов, т. е. нико­гда не полу­чат более широ­ко­го применения.

К этим сло­вам мы име­ем дво­я­кое отно­ше­ние: 1) отри­ца­тель­ное, ибо в язы­ке дол­жен быть поря­док и новые сло­ва нель­зя стро­ить по соб­ствен­но­му жела­нию, тем более делать это мас­со­во; 2) поло­жи­тель­ное, так как эти сло­ва не нару­ша­ют пра­вил сло­во­об­ра­зо­ва­ния, все они суще­ству­ют как потен­ци­аль­ные в твор­че­ских воз­мож­но­стях серб­ско­го язы­ка, явля­ют­ся про­дук­том разум­ных созда­те­лей, обо­га­ща­ют и дела­ют меди­а­текст инте­рес­ным и «соч­ным».

Важ­но пони­мать, что, хотя в этих твор­че­ских про­цес­сах жур­на­лист начи­на­ет с серб­ско­го язы­ка и завер­ша­ет свои язы­ко­вые опе­ра­ции на серб­ском язы­ке, это все же скры­тое вли­я­ние (амеро)глобализации на серб­ский язык. Это вли­я­ние не столь замет­но, как заим­ство­ва­ние слов из англий­ско­го язы­ка, посколь­ку в слу­ча­ях, опи­сан­ных в дан­ной ста­тье, про­цес­сы про­ис­хо­дят на мате­ри­а­ле серб­ско­го язы­ка. Пред­став­лен­ное воз­дей­ствие носит пси­хо­ло­ги­че­ский харак­тер и затра­ги­ва­ет пси­хи­че­скую сфе­ру лич­но­сти и обще­ства и, сле­до­ва­тель­но, язы­ко­вое пове­де­ние носи­те­лей серб­ско­го языка.

Мож­но заклю­чить, что, кро­ме види­мо­го вли­я­ния англий­ско­го язы­ка на серб­ский и дру­гие язы­ки (что под­твер­жда­ет­ся боль­шим коли­че­ством англи­ци­за­ций), суще­ству­ют и неви­ди­мые вли­я­ния, а имен­но заим­ство­ва­ние склон­но­сти к язы­ко­вой игре. И в англий­ском, а затем и в серб­ском язы­ке рас­тет коли­че­ство слов, кото­рые были созда­ны в резуль­та­те язы­ко­вой игры.