Историческая информация в современной российской прессе: языки медийной репрезентации

Постановка проблемы

Жур­на­лист­ские зада­чи по осве­ще­нию науч­ной жиз­ни ассо­ци­и­ру­ют­ся преж­де все­го с изло­же­ни­ем добы­тых уче­ны­ми све­де­ний на язы­ке, доступ­ном пони­ма­нию мас­со­вой ауди­то­рии, т. е. они сво­дят­ся, так ска­зать, к пере­во­ду с ака­де­ми­че­ско­го на попу­ляр­ный. Одна­ко при отра­же­нии той или иной отрас­ли зна­ния в пуб­лич­ной сфе­ре могут заяв­лять о себе и нюан­сы, свя­зан­ные с ее дис­ци­пли­нар­ной спе­ци­фи­кой. Так, медий­ный дис­курс исто­рии отнюдь не исчер­пы­ва­ет­ся попу­ля­ри­за­ци­ей науч­но-исто­ри­че­ско­го зна­ния — он гораз­до раз­но­об­раз­нее и дале­ко не все­гда дви­жим иссле­до­ва­тель­ски­ми или про­све­ти­тель­ски­ми интен­ци­я­ми. Вме­сте с тем выс­ший уро­вень в струк­ту­ре исто­ри­че­ско­го созна­ния зани­ма­ет имен­но науч­ная рефлек­сия. Поэто­му кри­те­ри­ем досто­вер­но­сти, надеж­но­сти исто­ри­че­ской инфор­ма­ции, транс­ли­ру­е­мой через СМИ, сле­ду­ет при­знать ее науч­ную обос­но­ван­ность вне зави­си­мо­сти от фор­мы подачи.

Исто­рия (в ака­де­ми­че­ском смыс­ле) — это нау­ка о про­шлом. Во всем его мно­го­об­ра­зии, во всех воз­мож­ных его аспек­тах и вза­и­мо­свя­зях, вклю­чая про­яв­ле­ния про­шло­го в насто­я­щем. Исто­ри­че­ская нау­ка (и вооб­ще любая фор­ма пости­же­ния исто­рии) отме­че­на пара­док­саль­ным штри­хом: ее объ­ект — про­шлое — недо­сту­пен для непо­сред­ствен­но­го наблю­де­ния иссле­до­ва­те­ля. Исто­ри­че­ское зна­ние все­гда носит опо­сре­до­ван­ный харак­тер: былое вос­при­ни­ма­ет­ся и осва­и­ва­ет­ся чело­ве­ком через остав­лен­ные кем-то сооб­ще­ния и тол­ко­ва­ния. Рабо­та исто­ри­ка заклю­ча­ет­ся не в опи­са­нии и после­ду­ю­щем ана­ли­зе того, что он уви­дел соб­ствен­ны­ми гла­за­ми, а в рекон­струк­ции и объ­яс­не­нии уже исчез­нув­шей соци­аль­ной дей­стви­тель­но­сти на осно­ве ана­ли­за и сопо­став­ле­ния раз­но­го рода источ­ни­ков («сле­дов» про­шло­го). При этом ни пись­мен­ные тек­сты, ни уст­ные сви­де­тель­ства, ни мате­ри­аль­ные арте­фак­ты сами по себе не рас­кры­ва­ют в окон­ча­тель­ном виде хода и смыс­лов исто­ри­че­ских собы­тий и про­цес­сов — все это вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся и интер­пре­ти­ру­ет­ся уче­ны­ми посред­ством науч­но при­знан­ных методик.

Важ­но пони­мать, что исто­рия обре­че­на на посто­ян­ное пере­пи­сы­ва­ние, посколь­ку выяв­ле­ние преж­де неиз­вест­ных источ­ни­ков, воз­ник­но­ве­ние новых трак­то­вок исто­ри­че­ско­го мате­ри­а­ла меня­ют кар­ти­ну про­шло­го в нашем созна­нии. Тем не менее конеч­ная цель нау­ки оста­ет­ся неиз­мен­ной — уста­нов­ле­ние объ­ек­тив­ной исти­ны. Исто­ри­че­скую нау­ку не сле­ду­ет сме­ши­вать с исто­ри­че­ской (кол­лек­тив­ной, соци­аль­ной, куль­тур­ной, etc.) памя­тью — это раз­ные соци­о­куль­тур­ные фено­ме­ны, несмот­ря на нали­чие у них обще­го гене­раль­но­го объ­ек­та вни­ма­ния. Спра­вед­ли­во под­ме­че­но: «Исто­ри­че­ская память — поня­тие мно­го­знач­ное, пони­ма­ет­ся преж­де все­го как одна из форм зна­ния о про­шлом и пред­став­ля­ет собой сово­куп­ность дона­уч­ных, науч­ных, ква­зи­на­уч­ных и вне­на­уч­ных зна­ний и мас­со­вых пред­став­ле­ний соци­у­ма» [Мыс­ли­вец 2022: 427]. Память субъ­ек­тив­на, под­вер­же­на абер­ра­ци­ям, и в силу это­го она лег­ко ста­но­вит­ся инстру­мен­том мани­пу­ля­ции про­шлым, кото­рое при отсут­ствии науч­ных под­хо­дов к его осмыс­ле­нию уже не рекон­стру­и­ру­ет­ся, а кон­стру­и­ру­ет­ся. Подоб­ные мани­пу­ля­ции широ­ко при­ме­ня­ют­ся раз­лич­ны­ми акто­ра­ми, опре­де­ля­ю­щи­ми в обще­стве поли­ти­ку памя­ти и исполь­зу­ю­щи­ми ее в сво­их конъ­юнк­тур­ных инте­ре­сах, посколь­ку «кон­троль над памя­тью явля­ет­ся фор­мой вла­сти» [Hirsch 1995: 23].

Одним из веду­щих ресур­сов фор­ми­ро­ва­ния исто­ри­че­ско­го созна­ния совре­мен­но­го обще­ства ста­но­вит­ся жур­на­ли­сти­ка. Не при­хо­дит­ся спо­рить с тем, что она «игра­ет суще­ствен­ную роль в (вос)производстве мас­со­вых исто­ри­че­ских пред­став­ле­ний и кол­лек­тив­ной памя­ти» [Завад­ский, Дуби­на 2021: 99]. При этом дале­ко не все­гда медий­ные апел­ля­ции к исто­рии свя­за­ны с науч­ным кон­тек­стом, более того, сами цели обра­ще­ния к про­шло­му у нау­ки и жур­на­ли­сти­ки силь­но раз­нят­ся. Для уче­но­го глав­ное — это полу­че­ние ново­го и досто­вер­но­го зна­ния, для жур­на­ли­ста — рас­про­стра­не­ние акту­аль­ной инфор­ма­ции и воз­дей­ствие на обще­ствен­ное мнение.

Объ­ек­тив­ность исто­ри­че­ско­го иссле­до­ва­ния обес­пе­чи­ва­ет­ся рядом непре­лож­ных тре­бо­ва­ний, сре­ди кото­рых осо­бое место зани­ма­ют вери­фи­ци­ру­е­мость всех дан­ных и резуль­та­тов, а так­же стро­гое сле­до­ва­ние прин­ци­пу исто­риз­ма, т. е. истол­ко­ва­ние и оцен­ка исто­ри­че­ско­го явле­ния исхо­дя из кон­крет­ных усло­вий его эпо­хи. С этих пози­ций про­фес­си­о­наль­ное науч­но-исто­ри­че­ское сооб­ще­ство наста­и­ва­ет (пусть на прак­ти­ке и не все­гда успеш­но) на недо­пу­сти­мо­сти каких-либо внеш­них конъ­юнк­тур­ных втор­же­ний в иссле­до­ва­тель­скую рабо­ту. В част­но­сти, в 2005 г. фран­цуз­ские исто­ри­ки высту­пи­ли в прес­се с кол­лек­тив­ным обра­ще­ни­ем под заго­лов­ком «Сво­бо­ду исто­рии», где выра­зи­ли свой про­тест про­тив офи­ци­аль­ных регла­мен­тов, пред­пи­сы­ва­ю­щих некое «пра­виль­ное» пони­ма­ние исто­рии: «Исто­рия не рели­гия. Исто­ри­ки не при­ни­ма­ют ника­ких догм, не соблю­да­ют ника­ких огра­ни­че­ний, игно­ри­ру­ют любые табу. Исто­ри­че­ская прав­да отли­ча­ет­ся от мора­ли. Зада­ча исто­ри­ка не пре­воз­но­сить или обви­нять, а объ­яс­нять. Исто­рия не рабы­ня совре­мен­ных про­блем. Исто­рия не память. Исто­рия не юри­ди­че­ская про­бле­ма. В сво­бод­ном госу­дар­стве ни пар­ла­мент, ни суд не име­ют пра­ва уста­нав­ли­вать исто­ри­че­скую прав­ду» (цит. по: [Курил­ла 2022: 153]).

Жур­на­лист­ские интер­пре­та­ции про­шло­го могут опи­рать­ся на науч­ные дан­ные, но могут и содер­жать иска­же­ния. Мно­гое здесь зави­сит не толь­ко от уров­ня ком­пе­тент­но­сти авто­ра, но и от целей его обра­ще­ния к исто­ри­че­ско­му мате­ри­а­лу (про­све­ти­тель­ских, идео­ло­го-про­па­ган­дист­ских, раз­вле­ка­тель­ных и пр.) [Зве­ре­ва 2004; Conboy 2012; Edy 1999; Hoskins 2018; Kitch 2018; Wijermars 2018; Zelizer, Tenenboim-Weinblatt 2014]. Исто­ри­че­ская инфор­ма­ция в СМИ зача­стую под­черк­ну­то акту­а­ли­зи­ру­ет­ся. Про­шлое инте­ре­су­ет участ­ни­ков широ­ко­го пуб­лич­но­го дис­кур­са не как само­до­ста­точ­ный пред­мет для ана­ли­ти­ки, но рас­смат­ри­ва­ет­ся преж­де все­го как исток совре­мен­но­сти и ключ к пони­ма­нию ее про­блем. Неред­ко оно откро­вен­но модер­ни­зи­ру­ет­ся, т. е. кри­ти­ку­ет­ся с пози­ций сего­дняш­них взгля­дов на жизнь. В мас­сме­диа аргу­мен­та­ция может стро­ить­ся не толь­ко на стро­го выве­рен­ных науч­ных фак­тах, но и на сте­рео­ти­пах исто­ри­че­ской памя­ти или идео­ло­ге­мах исто­ри­че­ской поли­ти­ки, при­ни­ма­е­мых за акси­о­му. При­ме­ром может слу­жить рас­хо­жий тезис о «совет­ском втор­же­нии» в Пра­гу [Моз­жу­хин 2018], в то вре­мя как собы­тия авгу­ста 1968 г. на деле пред­став­ля­ли собой сов­мест­ный ввод в Чехо­сло­ва­кию войск пяти стран-участ­ниц Орга­ни­за­ции Вар­шав­ско­го дого­во­ра [Мураш­ко 2010; Сты­ка­лин 2020]. Для уси­ле­ния впе­чат­ле­ния «под­лин­но­сти» медий­ных вер­сий исто­рии (что сре­ди про­че­го повы­ша­ет ком­мер­че­скую при­вле­ка­тель­ность про­дук­ции СМИ) исполь­зу­ют­ся визу­а­ли­за­ция и дру­гие тех­но­ло­ги­че­ские воз­мож­но­сти совре­мен­ных медиа, под­хле­сты­ва­ют­ся эмо­ции ауди­то­рии. Это осо­бен­но нагляд­но демон­стри­ру­ют жур­на­лист­ские раз­ра­бот­ки про­бле­ма­ти­ки исто­ри­че­ских травм: «Сего­дня трав­ма и память пред­став­ля­ют собой “модель гаран­ти­ро­ван­но­го успе­ха” для медиа. Меж­ду тем само явле­ние “сви­де­тель­ства”, высту­па­ю­ще­го глав­ным инстру­мен­том “все­мир­ной памя­ти”, было сфор­ми­ро­ва­но через инсти­ту­ци­о­на­ли­за­цию про­из­вод­ства памя­ти (memory making), осу­ществ­лен­ную медиа. Таким обра­зом, гос­под­ству­ю­щая сего­дня пара­диг­ма трав­мы была созда­на в том чис­ле как рыноч­ный про­дукт» [Сафро­но­ва 2020: 181].

Воз­ни­ка­ет зако­но­мер­ный вопрос: как исто­ри­че­ская инфор­ма­ция, широ­ко рас­про­стра­ня­е­мая мас­сме­диа, соот­но­сит­ся с науч­ной кар­ти­ной про­шло­го? Тре­бу­ет сво­е­го реше­ния про­бле­ма уста­нов­ле­ния каче­ствен­ных харак­те­ри­стик того или ино­го язы­ка медий­ной репре­зен­та­ции про­шло­го и опре­де­ле­ния сте­пе­ни его согла­со­ван­но­сти с науч­но-исто­ри­че­ски­ми представлениями.

История вопроса

Про­бле­ма­ти­ка осве­ще­ния исто­рии в СМИ не обде­ле­на вни­ма­ни­ем иссле­до­ва­те­лей, но пока в этом плане труд­но гово­рить о сло­жив­ших­ся шко­лах и чет­кой систе­ма­ти­за­ции накоп­лен­ных наблю­де­ний. Тем не менее мож­но выде­лить наме­тив­ши­е­ся к насто­я­ще­му вре­ме­ни век­то­ры изу­че­ния исто­ри­че­ско­го медиадискурса.

Для рос­сий­ских уче­ных основ­ным объ­ек­том иссле­до­ва­ния в дан­ном кон­тек­сте высту­па­ет исто­ри­че­ская жур­на­ли­сти­ка как спе­ци­аль­ная отрасль мас­сме­диа. Основ­ны­ми аспек­та­ми науч­но­го осво­е­ния этой отрас­ли ста­ли пери­о­ди­за­ция и харак­те­ри­сти­ка эта­пов ее раз­ви­тия в свя­зи с эво­лю­ци­ей обще­ствен­ной мыс­ли, типо­ло­ги­за­ция изда­ний и жан­ро­вая струк­ту­ра меди­а­тек­стов, посвя­щен­ных исто­рии, а так­же их источ­ни­ко­вед­че­ский ана­лиз, жур­на­лист­ские под­хо­ды к обра­ще­нию с исто­ри­че­ски­ми све­де­ни­я­ми [Асташ­кин 2003; Бел­ков­ский 2013; Геор­ги­е­ва 2015; Дмит­ри­ев 1976; Мохна­че­ва 1998; Ущи­пов­ский 2008; Ущи­пов­ский, Круг­ли­ко­ва 2015].

За рубе­жом, где жур­на­ли­сти­ка почти не рас­смат­ри­ва­ет­ся уче­ны­ми авто­ном­но от осталь­ных медиа [Завад­ский, Дуби­на 2021: 102], оформ­ля­ет­ся новая меж­дис­ци­пли­нар­ная область — media and memory. Основ­ной пред­мет ее науч­но­го инте­ре­са — медий­ный образ про­шло­го и его рецеп­ция ауди­то­ри­ей. При этом акцен­ти­ру­ет­ся про­бле­ма­ти­ка памя­ти, а не исто­ри­че­ско­го зна­ния и под­чер­ки­ва­ет­ся, что рас­ши­ре­ние интер­ак­тив­ных воз­мож­но­стей с раз­ви­ти­ем медий­ных тех­но­ло­гий не может не ока­зы­вать вли­я­ния на кол­лек­тив­ную память, на облик, смысл и вос­при­я­тие исто­ри­че­ской инфор­ма­ции, что, в свою оче­редь, игра­ет суще­ствен­ную роль в про­цес­сах кон­стру­и­ро­ва­ния мне­ний [Dijck 2007; Garde-Hansen 2011; Kitch 2005; 2008; 2018; Neiger, Meyers, Zandberg 2011; Zelizer, Tenenboim-Weinblatt 2014; Zierold 2010].

В целом иссле­до­ва­тель­ские направ­ле­ния в обла­сти исто­ри­че­ско­го медиа­дис­кур­са раз­ви­ва­ют­ся все более дина­мич­но, но пока в науч­ной лите­ра­ту­ре не встре­ча­ет­ся спе­ци­аль­ных тру­дов, посвя­щен­ных рече­вым вопро­сам ука­зан­ной проблематики.

В плане тео­ре­ти­че­ско­го осмыс­ле­ния общих вопро­сов функ­ци­о­ни­ро­ва­ния спе­ци­аль­ной пери­о­ди­ки суще­ствен­ное зна­че­ние име­ют тру­ды по типо­ло­гии оте­че­ствен­ных науч­но-попу­ляр­ных жур­на­лов. Иссле­до­ва­ния в этой обла­сти нача­лись и актив­но про­во­ди­лись в позд­нее совет­ское вре­мя. После дли­тель­но­го пере­ры­ва они воз­об­но­ви­лись и замет­но акти­ви­зи­ро­ва­лись в XXI в.

Началь­ную и самую общую диф­фе­рен­ци­а­цию пред­ло­жил А. В. Пан­ков, под­раз­де­ляв­ший науч­но-попу­ляр­ные изда­ния на спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные и уни­вер­саль­ные [Пан­ков 1973]. Э. А. Лаза­ре­вич выде­ли­ла три груп­пы науч­но-попу­ляр­ных жур­на­лов: уни­вер­саль­ные (затра­ги­ва­ю­щие пре­дель­но широ­кую тема­ти­ку), поли­те­ма­ти­че­ские (по про­бле­ма­ти­ке раз­лич­ных наук) и моно­те­ма­ти­че­ские (отно­ся­щи­е­ся к опре­де­лен­ной науч­ной отрас­ли). Иссле­до­ва­тель­ни­ца ука­за­ла на типо­ло­ги­че­скую само­сто­я­тель­ность науч­но-попу­ляр­но­го жур­на­ла, отлич­но­го от науч­ной, учеб­но-мето­ди­че­ской, науч­но-тех­ни­че­ской пери­о­ди­ки. Она так­же обра­ти­ла вни­ма­ние на функ­ци­о­наль­ную мно­го­знач­ность науч­но-попу­ляр­ной жур­на­ли­сти­ки, кото­рая ста­вит цели миро­воз­зрен­че­ско­го, обра­зо­ва­тель­но­го и прак­ти­че­ско­го харак­те­ра [Лаза­ре­вич 1979; Лаза­ре­вич 1981]. А. И. Ако­пов раз­ра­бо­тал мето­ди­ку ана­ли­за спе­ци­аль­но­го (отрас­ле­во­го) пери­о­ди­че­ско­го изда­ния на осно­ве его типо­фор­ми­ру­ю­щих при­зна­ков. К пер­вич­ным при­зна­кам иссле­до­ва­те­лем отне­се­ны изда­ю­щий орган, цель и адре­сат жур­на­ла, к вто­рич­ным — автор­ский состав, внут­рен­няя струк­ту­ра, жан­ро­вая спе­ци­фи­ка, к фор­маль­ным — оформ­ле­ние, пери­о­дич­ность, объ­ем, тираж [Ако­пов 1979; 1991].

Транс­фор­ма­ция систе­мы пери­о­ди­че­ской печа­ти в пост­со­вет­ских соци­о­куль­тур­ных усло­ви­ях поз­во­ли­ла уче­ным сде­лать новые наблю­де­ния в обла­сти типо­ло­гии науч­но-попу­ляр­ной жур­на­ли­сти­ки. М. В. Лит­ке выяви­ла про­бле­му тер­ми­но­ло­ги­че­ско­го поряд­ка: она обос­но­вы­ва­ет необ­хо­ди­мость раз­гра­ни­че­ния науч­но-попу­ляр­ной, науч­но-позна­ва­тель­ной и науч­но-про­све­ти­тель­ской жур­на­ли­сти­ки. Иссле­до­ва­тель­ни­ца пола­га­ет, что эти обо­зна­че­ния некор­рект­но исполь­зо­вать в каче­стве сино­ни­мов, напро­тив, сле­ду­ет кон­кре­ти­зи­ро­вать харак­те­ри­сти­ки сто­я­щих за ними раз­ных групп изда­ний, обра­щен­ных к науч­ной про­бле­ма­ти­ке и адре­со­ван­ных при этом неспе­ци­а­ли­стам [Лит­ке 2014]. А. Г. Вага­нов ука­зал на при­ме­ча­тель­ную тен­ден­цию: совре­мен­ный науч­но-попу­ляр­ный текст слу­жит не про­све­ти­тель­ским, а раз­вле­ка­тель­ным зада­чам [Вага­нов 2016]. Отме­тим, что эта осо­бен­ность, кото­рая без­услов­но долж­на учи­ты­вать­ся в типо­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ни­ях, пока не нашла отра­же­ния в клас­си­фи­ка­ци­он­ных моде­лях рос­сий­ской науч­но-попу­ляр­ной журналистики.

В. А. Пара­фо­но­ва раз­ра­бо­та­ла дета­ли­зи­ро­ван­ную типо­ло­гию совре­мен­ных рос­сий­ских науч­но-попу­ляр­ных пери­о­ди­че­ских изда­ний, раз­ви­вая идеи оте­че­ствен­ных тео­ре­ти­ков жур­на­ли­сти­ки. В соот­вет­ствии с основ­ным типо­об­ра­зу­ю­щим при­зна­ком, в каче­стве кото­ро­го рас­смат­ри­ва­ет­ся харак­тер инфор­ма­ции, науч­но-попу­ляр­ные жур­на­лы поде­ле­ны на две кате­го­рии — уни­вер­саль­ные (ори­ен­ти­ро­ван­ные на мас­со­вую ауди­то­рию и отли­ча­ю­щи­е­ся неогра­ни­чен­но широ­кой тема­ти­кой) и спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные (адре­со­ван­ные спе­ци­а­ли­стам в раз­лич­ных обла­стях зна­ния). В свою оче­редь, кате­го­рия спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ных изда­ний вклю­ча­ет в себя под­ти­пы моно­те­ма­ти­че­ских и поли­те­ма­ти­че­ских жур­на­лов, под­раз­де­ля­е­мых далее на груп­пы и под­груп­пы по дис­ци­пли­нар­но-отрас­ле­во­му прин­ци­пу. Отдель­но упо­ми­на­ет­ся не вхо­дя­щий в эту схе­му тип пери­о­ди­ки «псев­до­на­уч­но-попу­ляр­ное изда­ние», но без раз­вер­ну­той харак­те­ри­сти­ки, посколь­ку подоб­ные СМИ оста­ют­ся за рам­ка­ми фун­да­мен­таль­но­го науч­но­го зна­ния [Пара­фо­но­ва 2016]. Иссле­до­ва­тель­ни­цей так­же отме­че­ны «четы­ре основ­ные функ­ции совре­мен­ных науч­но-попу­ляр­ных жур­на­лов: инфор­ма­ци­он­ная — опе­ра­тив­ное инфор­ми­ро­ва­ние ауди­то­рии, когни­тив­ная — рас­ши­ре­ние базы тео­ре­ти­че­ских зна­ний ауди­то­рии, при­клад­ная — выра­бот­ка навы­ков и уме­ний, осно­ван­ных на науч­ном зна­нии, ком­му­ни­ка­тив­ная — орга­ни­за­ция обще­ния меж­ду при­вер­жен­ца­ми опре­де­лен­но­го вида зна­ний» [Пара­фо­но­ва 2016: 72].

Важ­ным аспек­том рас­смат­ри­ва­е­мой про­бле­ма­ти­ки явля­ет­ся так­же вопрос о про­фес­си­о­наль­ных тре­бо­ва­ни­ях к науч­но­му жур­на­ли­сту и кри­те­ри­ях каче­ствен­но­го науч­но-попу­ляр­но­го меди­а­тек­ста, став­ший пред­ме­том ана­ли­за иссле­до­ва­тель­ско­го кол­лек­ти­ва сотруд­ни­ков факуль­те­та жур­на­ли­сти­ки МГУ [Фро­ло­ва и др. 2016].

При всех наблю­да­ю­щих­ся сего­дня подвиж­ках в иссле­до­ва­нии науч­но-попу­ляр­ной жур­на­ли­сти­ки, пока вряд ли мож­но гово­рить об обще­при­ня­той ее типо­ло­гии и усто­яв­шей­ся тер­ми­но­ло­гии в этой обла­сти. Еще слож­нее обсто­ит дело с более или менее чет­кой кате­го­ри­за­ци­ей мас­сме­диа, обра­ща­ю­щих­ся к исто­рии, посколь­ку моти­вы апел­ля­ции к про­шло­му дале­ко не все­гда свя­за­ны с науч­ным дис­кур­сом, а зна­чит при типо­ло­ги­за­ции СМИ необ­хо­ди­мо учи­ты­вать не толь­ко внеш­ние харак­те­ри­сти­ки ресур­са, но и харак­тер пода­чи транс­ли­ру­е­мой исто­ри­че­ской инфор­ма­ции в ее сопо­став­ле­нии с науч­ным знанием.

Описание методики исследования

Тема исто­рии в отра­же­нии мас­сме­диа иссле­ду­ет­ся уче­ны­ми по боль­шей части через ана­лиз содер­жа­ния пуб­ли­ка­ций. Одна­ко мно­го инте­рес­но­го и важ­но­го в этой свя­зи могут рас­крыть и рече­вые сред­ства, при­ме­ня­е­мые в меди­а­текстах, а так­же сам харак­тер пода­чи в них исто­ри­че­ской инфор­ма­ции в сопо­став­ле­нии с тем, как при­ня­то пред­став­лять дан­ные в науч­ных текстах. Исхо­дя из это­го, автор насто­я­щей ста­тьи задал­ся целью выявить встре­ча­ю­щи­е­ся в совре­мен­ной рос­сий­ской прес­се язы­ки репре­зен­та­ции исто­рии и оце­нить сте­пень их опо­ры на науч­но-исто­ри­че­ский базис. Под язы­ком репре­зен­та­ции здесь пони­ма­ет­ся сово­куп­ность средств выра­же­ния мыс­ли и ее оформ­ле­ния в медиатексте.

Мате­ри­а­лом для иссле­до­ва­ния послу­жи­ли выбо­роч­ные пуб­ли­ка­ции на тему исто­рии из теку­щей рос­сий­ской пери­о­ди­че­ской печа­ти (фев­раль — апрель 2022 г.). В ходе иссле­до­ва­ния при­ме­нял­ся ком­плекс­ный ана­лиз, вклю­ча­ю­щий линг­ви­сти­че­ский, типо­ло­ги­че­ский, интен­ци­о­наль­ный, ком­па­ра­тив­ный, кон­тек­сто­вый эле­мен­ты. При этом учи­ты­ва­лись фак­то­ры, опре­де­ля­ю­щие спе­ци­фи­ку язы­ка репрезентации:

— тип изда­ния (науч­ное, науч­но-попу­ляр­ное — спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ное или муль­ти­дис­ци­пли­нар­ное, мас­со­вое — спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ное или универсальное);

— ста­тус авто­ра пуб­ли­ка­ции (уче­ный, жур­на­лист с обра­зо­ва­ни­ем или спе­ци­а­ли­за­ци­ей в обла­сти исто­рии, жур­на­лист обще­го про­фи­ля, пр.);

— моти­вы и цели апел­ля­ции к про­шло­му; — сле­до­ва­ние науч­ной тра­ди­ции при обра­бот­ке и оформ­ле­нии данных;

— адре­сат (экс­перт­ное сооб­ще­ство, про­све­щен­ный чита­тель-диле­тант, мас­со­вая аудитория).

В зада­чи иссле­до­ва­ния не вхо­ди­ло выяс­не­ние идео­ло­ги­че­ских пози­ций или исто­рио­гра­фи­че­ских вер­сий, пред­став­лен­ных в ана­ли­зи­ру­е­мых текстах. Рабо­та сфо­ку­си­ро­ва­на на медий­ной пода­че исто­ри­че­ской инфор­ма­ции, преж­де все­го на интен­ци­ях авто­ра, сти­ле изло­же­ния и харак­те­ре аргу­мен­та­ции при осмыс­ле­нии и объ­яс­не­нии данных.

Анализ материала

Базо­вой моде­лью медий­но­го пред­став­ле­ния акту­аль­ной науч­но-исто­ри­че­ской инфор­ма­ции слу­жат спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные науч­ные жур­на­лы. Подоб­ные изда­ния пред­на­зна­че­ны для опуб­ли­ко­ва­ния резуль­та­тов новей­ших иссле­до­ва­ний. Несмот­ря на нали­чие внеш­них при­зна­ков СМИ (сво­бод­ное пуб­лич­ное рас­про­стра­не­ние, пери­о­дич­ность выхо­да, госу­дар­ствен­ная реги­стра­ция), они состав­ля­ют доста­точ­но узкий сег­мент медиа­рын­ка и выпус­ка­ют­ся крайне малы­ми тира­жа­ми, посколь­ку науч­ный жур­нал адре­со­ван преж­де все­го экс­перт­но­му сооб­ще­ству, сила­ми кото­ро­го он, соб­ствен­но, и создается.

Мате­ри­а­лы, пуб­ли­ку­е­мые в изда­ни­ях дан­но­го типа, — это науч­ные тру­ды, а не жур­на­лист­ские про­из­ве­де­ния. Они дале­ко не все­гда свя­за­ны с каким-либо зло­бо­днев­ным инфор­ма­ци­он­ным пово­дом. Их отли­ча­ют осо­бые тре­бо­ва­ния к содер­жа­нию, постро­е­нию и оформ­ле­нию тек­ста: демон­стра­ция реше­ния какой-то иссле­до­ва­тель­ской зада­чи, науч­ный стиль изло­же­ния, апел­ля­ция к логи­че­ско­му мыш­ле­нию, а не к эмо­ци­ям ауди­то­рии, исполь­зо­ва­ние спе­ци­аль­ной тер­ми­но­ло­гии, опи­са­ние науч­но­го аппа­ра­та иссле­до­ва­ния, лежа­ще­го в осно­ве пуб­ли­ка­ции, стро­гая дока­за­тель­ность выдви­га­е­мых поло­же­ний и дово­дов, обос­но­ван­ность и вери­фи­ци­ру­е­мость выво­дов, непре­лож­ные ссыл­ки на источ­ни­ки инфор­ма­ции с точ­ным их ука­за­ни­ем и т. п.

Разу­ме­ет­ся, жур­на­ли­сти­ка, как и нау­ка, опе­ри­ру­ет фак­та­ми и обя­за­на про­ве­рять досто­вер­ность пере­да­ва­е­мых све­де­ний, но пуб­ли­ци­сти­че­ская пода­ча инфор­ма­ции замет­но отли­ча­ет­ся от науч­ной. В част­но­сти, заго­лов­ки науч­ных пуб­ли­ка­ций обыч­но напря­мую и без тени мета­фо­рич­но­сти обо­зна­ча­ют пред­мет иссле­до­ва­ния: Тене­вые сто­ро­ны жиз­ни совет­ско­го горо­да в 1920–1930 годах [Леби­на 1994: 30]; Дон­ское каза­че­ство в пра­ви­тель­ствен­ной поли­ти­ке эпо­хи «Вели­ких реформ» (1860–1870 гг.) [Вол­вен­ко 2014: 12]; Семан­ти­ка Оприч­но­го двор­ца и смысл оприч­ни­ны: к вопро­су о систе­ме дока­за­тельств в исто­ри­че­ской рекон­струк­ции [Дани­лев­ский 2017: 29]. Иллю­стра­ции в науч­ных жур­на­лах исполь­зу­ют­ся не для «ожив­ле­ния» тек­ста, а как необ­хо­ди­мый ком­по­нент иссле­до­ва­ния, напри­мер без чер­те­жей, пла­нов мест­но­сти и деталь­ных про­ри­со­вок чита­те­лю невоз­мож­но пол­но­цен­но пред­ста­вить архео­ло­ги­че­ские объ­ек­ты. Поми­мо ста­тей, обзо­ров, рецен­зий, воз­мож­ны сооб­ще­ния о теку­щей науч­ной жиз­ни, но за пре­де­ла­ми соот­вет­ству­ю­щей отрас­ли зна­ния в таких изда­ни­ях, как пра­ви­ло, ниче­го не обсуждается.

Так, мар­тов­ский выпуск жур­на­ла «Вест­ник Том­ско­го госу­дар­ствен­но­го уни­вер­си­те­та. Исто­рия» за 2022 г. не содер­жит ника­ких откли­ков на сло­жив­шу­ю­ся к тому вре­ме­ни обста­нов­ку в стране и мире. Акту­аль­ность его мате­ри­а­лов опре­де­ля­ет­ся новиз­ной и науч­ной зна­чи­мо­стью отра­жен­ных в них резуль­та­тов иссле­до­ва­тель­ской рабо­ты уче­ных. Затра­ги­ва­е­мая тема­ти­ка пуб­ли­ка­ций доволь­но широ­ка и раз­но­об­раз­на, но свя­за­на с про­фес­си­о­наль­ным позна­ни­ем про­шло­го: сюже­ты из поли­ти­че­ской, соци­аль­ной, воен­ной, куль­тур­ной исто­рии (оте­че­ствен­ной и все­об­щей), вопро­сы исто­рио­гра­фии, источ­ни­ко­ве­де­ния, мето­до­ло­гии исто­рии, про­бле­мы архео­ло­гии, этно­ло­гии, исто­ри­че­ской антропологии. 

Пуб­ли­ку­е­мые рабо­ты име­ют одно­тип­ную, стро­го опре­де­лен­ную струк­ту­ру. Каж­дая ста­тья откры­ва­ет­ся поста­нов­кой про­бле­мы. Автор обо­зна­ча­ет, что имен­но он пла­ни­ро­вал полу­чить в ито­ге сво­их изыс­ка­ний: Целью дан­ной ста­тьи явля­ет­ся моде­ли­ро­ва­ние кол­лек­тив­но­го порт­ре­та руко­во­ди­те­лей сибир­ских орга­нов вла­сти кон­ца 1917 — авгу­ста 1918 г. — пред­се­да­те­лей испол­ни­тель­ных коми­те­тов губерн­ских, област­ных, уезд­ных и город­ских сове­тов, высту­пав­ших в каче­стве наи­бо­лее зна­чи­мо­го и пред­ста­ви­тель­но­го сег­мен­та реги­о­наль­ной совет­ской власт­ву­ю­щей эли­ты на восто­ке стра­ны [Ларь­ков 2022: 54]. Иссле­до­ва­тель­ские устрем­ле­ния могут быть направ­ле­ны не толь­ко на уста­нов­ле­ние ранее неиз­вест­ных све­де­ний, фор­ми­ро­ва­ние пер­вич­ных пред­став­ле­ний об исто­ри­че­ской реаль­но­сти, но и на пере­смотр сло­жив­ших­ся исто­рио­гра­фи­че­ских пози­ций: Опре­де­лить, сохра­ня­ет ли науч­ную зна­чи­мость доми­ни­ру­ю­щая в насто­я­щее вре­мя в исто­ри­че­ской нау­ке гипо­те­за о при­част­но­сти кня­зя Вла­ди­ми­ра и его дру­жи­ны к мас­штаб­ной ката­стро­фе, про­изо­шед­шей в Хер­со­не­се в кон­це Х в., — основ­ная цель дан­ной ста­тьи [Коз­лов 2022: 40].

Во ввод­ном раз­де­ле так­же обя­за­тель­но дает­ся харак­те­ри­сти­ка эмпи­ри­че­ских дан­ных: Для постро­е­ния любой исто­ри­че­ской моде­ли необ­хо­ди­ма репре­зен­та­тив­ная источ­ни­ко­вая база. Архео­ло­ги­че­ский мате­ри­ал, харак­те­ри­зу­ю­щий раз­лич­но­го рода посе­ле­ния, фор­ти­фи­ка­ции, жилищ­ные, про­из­вод­ствен­ные и иные ком­плек­сы, мате­ри­аль­ную и духов­ную куль­ту­ру и хозяй­ствен­ную дея­тель­ность древ­не­го и сред­не­ве­ко­во­го насе­ле­ния Заура­лья, слу­жит надеж­ным осно­ва­ни­ем для изу­че­ния про­цес­са урба­ни­за­ции это­го реги­о­на. Пись­мен­ные источ­ни­ки позд­не­го Сред­не­ве­ко­вья и Ново­го вре­ме­ни вме­сте с дан­ны­ми архео­ло­гии и этно­гра­фии поз­во­ля­ют полу­чить све­де­ния о город­ских посе­ле­ни­ях або­ри­ген­но­го насе­ле­ния [Анош­ко, Бер­ли­на, Цем­ба­люк 2022: 173]. Далее обос­но­вы­ва­ет­ся мето­ди­ка иссле­до­ва­ния: Выде­ляя в мас­си­ве совет­ско­го дис­кур­са отдель­ные, зна­чи­мые с точ­ки зре­ния смыс­ла и семи­о­ти­ки эле­мен­ты, мож­но под­верг­нуть ана­ли­зу их содер­жа­ние-текст (метод кон­тент-ана­ли­за), смысл-кон­текст (дис­курс-ана­лиз) и цель созда­ния — интер­текст (интент-ана­лиз) [Шма­тов 2022: 133].

Основ­ной раз­дел ста­тьи пред­став­ля­ет собой цепь рас­суж­де­ний иссле­до­ва­те­ля, кото­рая вклю­ча­ет опи­са­ние фак­тов, логи­че­скую аргу­мен­та­цию, дока­за­тель­ства выска­зы­ва­е­мых утвер­жде­ний, ссыл­ки на науч­ную лите­ра­ту­ру, архив­ные доку­мен­ты и иные источ­ни­ки. При­ве­дем при­мер с вво­дом фак­ти­че­ских дан­ных: Впер­вые Ново­ни­ко­ла­евск столк­нул­ся с эпи­де­ми­я­ми в 1909 г., когда город­ской врач А. А. Стан­ков довел до све­де­ния город­ской упра­вы, что в авгу­сте и сен­тяб­ре 1909 г. толь­ко в одной город­ской боль­ни­це были заре­ги­стри­ро­ва­ны око­ло сот­ни боль­ных брюш­ным тифом [24. Л. 9 об.] [Виш­нев­ский 2022: 21]. Дру­гой при­мер, рас­кры­ва­ю­щий дово­ды авто­ра: Рас­пра­ва над частью мест­ной эли­ты и гра­бе­жи жите­лей Хер­со­не­са мог­ли сопро­вож­дать­ся под­жо­га­ми и вызвать тоталь­ный пожар в север­ной и запад­ной частях горо­да. Одна­ко дан­ный факт не объ­яс­ня­ет нали­чия брат­ских могил в некро­по­лях Хер­со­не­са. Люди, захо­ро­нен­ные в общих моги­лах кон­ца Х в., не были уби­ты холод­ным ору­жи­ем. Остан­ки людей со сле­да­ми смер­тель­ных бое­вых травм были обна­ру­же­ны в еди­нич­ных слу­ча­ях [18. С. 213] [Коз­лов 2022: 40–41]. При этом все отсы­лоч­ные наиме­но­ва­ния оформ­ля­ют­ся в стро­гом соот­вет­ствии с ака­де­ми­че­ской тра­ди­ци­ей и биб­лио­гра­фи­че­ски­ми регламентами.

В заклю­чи­тель­ном раз­де­ле при­во­дят­ся выво­ды, выте­ка­ю­щие из основ­но­го содер­жа­ния иссле­до­ва­ния: Таким обра­зом, ачин­ское купе­че­ство, явля­ясь незна­чи­тель­ной частью насе­ле­ния окру­га, ока­зы­ва­ло силь­ное вли­я­ние на все сто­ро­ны город­ской и реги­о­наль­ной жиз­ни. Купе­че­ство неболь­ших город­ков Сиби­ри, к кото­рым отно­сят­ся Ачинск, Мину­синск, Канск и даже Ени­сейск, теря­ло свою куль­тур­ную изо­ли­ро­ван­ность, соци­аль­ную и наци­о­наль­ную одно­род­ность [Бой­ко 2022: 19].

Стиль изло­же­ния в таких ста­тьях науч­ный, доста­точ­но сдер­жан­ный, стро­гий, не пред­по­ла­га­ю­щий актив­но­го исполь­зо­ва­ния средств худо­же­ствен­ной выра­зи­тель­но­сти, а так­же при­сут­ствия эмо­ци­о­наль­ных оце­нок и вос­кли­ца­ний даже при опи­са­нии ситу­а­ций, кото­рые не могут оста­вить чита­те­ля рав­но­душ­ным и вдох­но­ви­ли бы жур­на­ли­ста или писа­те­ля на весь­ма дра­ма­тич­ное повест­во­ва­ние: Одна­ко в слу­чае с моло­до­же­на­ми семей­ный кон­фликт ино­гда про­во­ци­ро­вал бег­ство моло­дой жены от мужа. Бег­лян­ки отправ­ля­лись к роди­те­лям, но их воз­вра­ща­ли назад и под­вер­га­ли физи­че­ско­му нака­за­нию (напри­мер, по Уста­ву 1788 г. хори-бурят их пола­га­лось три­жды высечь [9. С. 17]). Что­бы избе­жать подоб­ной экзе­ку­ции, в пери­од актив­но­го мис­си­о­нер­ства (начи­ная с 1830‑х гг.) неко­то­рые бурят­ки иска­ли защи­ту у пра­во­слав­ных свя­щен­ни­ков и при­ни­ма­ли хри­сти­ан­скую веру [Бад­ма­ев 2022: 143]. В текстах науч­но-исто­ри­че­ских жур­на­лов при­ме­ня­ет­ся спе­ци­аль­ная тер­ми­но­ло­гия, неред­ко (хотя и не все­гда) более зна­ко­мая непро­фес­си­о­наль­ной ауди­то­рии, чем поня­тия точ­ных и есте­ствен­ных наук: Если для эпо­хи позд­ней брон­зы нами зафик­си­ро­ва­но 12 горо­дищ, то в ран­нем желез­ном веке отме­че­но 70 еди­ниц, а для сред­не­ве­ко­во­го пери­о­да — 35 [23]. Око­ло поло­ви­ны горо­дищ ран­не­го желез­но­го века было остав­ле­но сме­шан­ным насе­ле­ни­ем, что сви­де­тель­ству­ет о кон­так­тах и асси­ми­ля­ции в сре­де древ­не­го обще­ства [Анош­ко, Бер­ли­на, Цем­ба­люк 2022: 174].

Пуб­ли­ка­ции на темы исто­рии в изда­ни­ях, адре­со­ван­ных более широ­кой ауди­то­рии, не повто­ря­ют опи­сан­ной выше моде­ли пол­но­стью, но могут исполь­зо­вать неко­то­рые ее элементы.

Науч­но-попу­ляр­ные изда­ния по опре­де­ле­нию пред­на­зна­че­ны для попу­ля­ри­за­ции науч­но­го зна­ния и реа­ли­за­ции про­све­ти­тель­ской функ­ции жур­на­ли­сти­ки. Доволь­но рас­про­стра­нен­ной прак­ти­кой здесь явля­ет­ся при­вле­че­ние к сотруд­ни­че­ству наря­ду с жур­на­ли­ста­ми про­фес­си­о­наль­ных уче­ных в каче­стве авто­ров, кон­суль­тан­тов, чле­нов редак­ци­он­ных сове­тов. Такие изда­ния адре­со­ва­ны более широ­кой ауди­то­рии, чем науч­ные жур­на­лы, насчи­ты­вая тира­жи в десят­ки тысяч печат­ных экзем­пля­ров. Их мате­ри­а­лы отли­ча­ет сво­бод­ная и экс­прес­сив­ная пода­ча инфор­ма­ции. Тем не менее этот тип пери­о­ди­ки пред­по­ла­га­ет некий сци­ен­ти­фи­че­ский базис кон­тен­та, хотя сте­пень сле­до­ва­ния ака­де­ми­че­ским тра­ди­ци­ям в изло­же­нии и оформ­ле­нии исто­ри­че­ских све­де­ний может зна­чи­тель­но варьи­ро­вать­ся в зави­си­мо­сти от кон­крет­но­го издания.

К чис­лу ста­рей­ших и наи­бо­лее авто­ри­тет­ных рос­сий­ских изда­ний тако­го рода отно­сит­ся жур­нал «Нау­ка и жизнь», муль­ти­дис­ци­пли­нар­ный по отрас­ле­во­му при­зна­ку, но сре­ди про­че­го затра­ги­ва­ю­щий исто­ри­че­скую тема­ти­ку. Как и в науч­ных жур­на­лах, в этом изда­нии не наблю­да­ет­ся жест­кой при­вяз­ки мате­ри­а­лов о про­шлом к совре­мен­ной обще­ствен­но-поли­ти­че­ской обста­нов­ке, нет пред­на­ме­рен­но­го заост­ре­ния обсуж­да­е­мых вопро­сов в уго­ду «зло­бе дня». Авто­ры ста­тей опе­ри­ру­ют исто­ри­че­ски­ми фак­та­ми, уста­нов­лен­ны­ми посред­ством науч­ных шту­дий, что порой нахо­дит пря­мое под­твер­жде­ние в тек­сте. Вме­сте с тем в целом стиль этих пуб­ли­ка­ций нель­зя назвать стро­го науч­ным ни в плане внеш­ней фор­мы, ни в смыс­ле рече­во­го выражения. 

Раз­бе­рем кон­крет­ные спо­со­бы исполь­зо­ва­ния эле­мен­тов науч­но­го язы­ка в пуб­ли­ци­сти­че­ском тек­сте на при­ме­ре ста­тьи из упо­мя­ну­то­го жур­на­ла. Внеш­ний инфор­ма­ци­он­ный повод для этой пуб­ли­ка­ции отсут­ству­ет. Ста­тья раз­ме­ще­на под руб­ри­кой «Исто­рия в доку­мен­тах». Тема и содер­жа­ние мате­ри­а­ла носят при­клад­ной харак­тер (сюжет из исто­рии рос­сий­ской про­мыш­лен­но­сти). Автор тек­ста и иллю­стри­ру­ю­щих его фото­гра­фий — жур­на­лист. Повест­во­ва­ние ведет­ся от пер­во­го лица, что несвой­ствен­но науч­но­му сти­лю: Москва, Боль­шая Пиро­гов­ская, 17, Госу­дар­ствен­ный архив древ­них актов (РГАДА). Недав­но я позна­ко­мил­ся здесь с делом, хра­ня­щим­ся в фон­де № 214 (Сибир­ский при­каз), кото­рое пред­став­ля­ет собой руко­пис­ный отчет о том, как в нача­ле XVIII века в дале­кой от Моск­вы Дау­рии было поло­же­но нача­ло регу­ляр­ной выплав­ке оте­че­ствен­но­го сереб­ра [Мяс­ни­ков 2022: 43]. Чита­тель погру­жа­ет­ся в увле­ка­тель­ный и дина­мич­ный рас­сказ, изло­жен­ный выра­зи­тель­ным и живым язы­ком без сухо­го нау­ко­об­ра­зия: Осмот­рев мест­ность, Мусин-Пуш­кин велел при­гла­сить к себе пле­мен­ных вождей коче­вав­ших близ заво­да тун­гу­сов и спе­ци­аль­но для них сва­рить пива пять пудов да при­го­то­вить мяса. Уго­ще­ния он гото­вил не про­сто так, а с рас­че­том нала­дить с корен­ным насе­ле­ни­ем доб­ро­со­сед­ские отно­ше­ния и дого­во­рить­ся с мест­ны­ми князь­ка­ми об охране заво­да [Мяс­ни­ков 2022: 46]. Но в осно­ве жур­на­лист­ско­го про­из­ве­де­ния лежат досто­вер­ные исто­ри­че­ские све­де­ния, при­чем лич­но выяв­лен­ные авто­ром, а не собран­ные из тру­дов про­фес­си­о­наль­ных уче­ных. То есть жур­на­лист в попу­ляр­ной фор­ме пред­ста­вил широ­кой ауди­то­рии резуль­та­ты соб­ствен­но­го иссле­до­ва­ния, а не поверх­ност­ную ком­пи­ля­цию. Автор науч­но-попу­ляр­ной ста­тьи обо­шел­ся без мно­же­ства фор­маль­но­стей, обя­за­тель­ных для науч­ной рабо­ты, таких как поста­нов­ка про­бле­мы, исто­рио­гра­фи­че­ский обзор, обос­но­ва­ние мето­до­ло­гии, исполь­зо­ва­ние слож­ной тер­ми­но­ло­гии и т. п. Вме­сте с тем жур­на­лист опи­сы­ва­ет рекон­стру­и­ру­е­мые им собы­тия и про­цес­сы в широ­ком кон­тек­сте рас­смат­ри­ва­е­мой исто­ри­че­ской эпо­хи, в тек­сте при­сут­ству­ет источ­ни­ко­вед­че­ский ана­лиз эмпи­ри­че­ских мате­ри­а­лов, все постро­е­ния авто­ра снаб­же­ны ссыл­ка­ми на архив­ные доку­мен­ты и науч­ную лите­ра­ту­ру с гра­мот­ным опи­са­ни­ем рек­ви­зи­тов, при­чем один из доку­мен­тов пуб­ли­ку­ет­ся впер­вые: О место­на­хож­де­нии пред­при­я­тия и пер­вых руд­ни­ков мож­но судить по пер­спек­тив­но­му чер­те­жу, при­ло­жен­но­му к отче­ту. Ранее чер­теж не при­вле­кал вни­ма­ния иссле­до­ва­те­лей и нико­гда не пуб­ли­ко­вал­ся, хотя он, несо­мнен­но, пред­став­ля­ет огром­ный инте­рес и цен­ность. Неиз­вест­ный автор выпол­нил его тушью и крас­ка­ми на листе 40,5 × 32 см. Для обо­зна­че­ния гор, окру­жа­ю­щих Сереб­рян­ку, исполь­зо­вал зиг­за­го­об­раз­ные линии. Леса, рас­ту­щие на горах, обо­зна­че­ны схе­ма­тич­ны­ми про­ри­сов­ка­ми дере­вьев [Мяс­ни­ков 2022: 44–45]. Здесь же раз­ме­ще­на фото­ре­про­дук­ция опи­сан­но­го чер­те­жа. В сво­их рас­суж­де­ни­ях жур­на­лист опе­ри­ру­ет точ­но уста­нов­лен­ны­ми фак­та­ми, при этом он не огра­ни­чи­ва­ет­ся баналь­ным пере­ска­зом источ­ни­ков, но имен­но про­во­дит иссле­до­ва­ние: На этом повест­во­ва­ние об их слав­ных делах в архив­ном отче­те закан­чи­ва­ет­ся. Одна­ко по дру­гим доку­мен­там и лите­ра­тур­ным дан­ным извест­но, что на сле­ду­ю­щий год за рабо­той заво­да сле­дил уже сын и бли­жай­ший помощ­ник Пет­ра Сав­ви­ча Федор Пет­ро­вич и выпла­вил 1 пуд 22 фун­та и 36 золот­ни­ков сереб­ра [Мяс­ни­ков 2022: 49]. Далее дана ссыл­ка на источ­ник при­ве­ден­ных све­де­ний, оформ­лен­ная в соот­вет­ствии с офи­ци­аль­ным стан­дар­том биб­лио­гра­фи­че­ско­го описания. 

Эле­мен­ты науч­но­го сти­ля исполь­зу­ют и спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные исто­ри­че­ские науч­но-попу­ляр­ные изда­ния. Нетри­ви­аль­ный спо­соб сохра­не­ния балан­са меж­ду науч­но­стью содер­жа­ния и мас­сме­дий­ным язы­ком изло­же­ния при­ме­ня­ет­ся в жур­на­ле «Роди­на». Здесь пуб­ли­ку­ют­ся и жур­на­лист­ские, и науч­но-иссле­до­ва­тель­ские, и архив­ные мате­ри­а­лы (в том чис­ле доку­мен­ты, ранее не вво­див­ши­е­ся в науч­ный обо­рот), посвя­щен­ные самым раз­ным аспек­там оте­че­ствен­ной исто­рии. Одна из посто­ян­ных руб­рик, «Науч­ная биб­лио­те­ка Роди­ны», сопро­вож­да­ет­ся пояс­не­ни­ем: «Этот редак­ци­он­ный раз­дел — для тех, кто про­фес­си­о­наль­но инте­ре­су­ет­ся исто­ри­ей». Ста­тьи, вклю­чен­ные в раз­дел, в отли­чие от мате­ри­а­лов дру­гих руб­рик, пред­став­ля­ют резуль­та­ты само­сто­я­тель­ных иссле­до­ва­ний, а не про­сто попу­ля­ри­зи­ру­ют уже извест­ное нау­ке зна­ние. Они снаб­же­ны ссыл­ка­ми на источ­ни­ки и лите­ра­ту­ру, что отве­ча­ет высо­ким ква­ли­фи­ка­ци­он­ным тре­бо­ва­ни­ям и поз­во­ли­ло жур­на­лу «Роди­на» вой­ти в пере­чень веду­щих рецен­зи­ру­е­мых изда­ний ВАК РФ. Тем не менее стиль пуб­ли­ка­ций жур­на­ла труд­но назвать стро­го науч­ным. Вне зави­си­мо­сти от руб­ри­ки, в кото­рой раз­ме­щен мате­ри­ал, в целом эти пуб­ли­ка­ции отли­ча­ют гар­мо­нич­ное соче­та­ние глу­бо­кой про­ра­бот­ки иссле­ду­е­мо­го вопро­са и лег­кой для вос­при­я­тия пода­чи инфор­ма­ции, осно­ва­тель­ность науч­но­го фун­да­мен­та и про­стой, не пере­гру­жен­ный спе­ци­аль­ной лек­си­кой и тео­ре­ти­че­ски­ми постро­е­ни­я­ми язык.

Рас­смот­рим одну из ста­тей науч­но­го раз­де­ла. В ее осно­ве лежит иссле­до­ва­ние, про­ве­ден­ное авто­ром пуб­ли­ка­ции, док­то­ром исто­ри­че­ских наук, по гран­ту РФФИ. Оно опи­ра­ет­ся на солид­ный кор­пус источ­ни­ков, ссыл­ки на кото­рые оформ­ле­ны в соот­вет­ствии с ака­де­ми­че­ски­ми тре­бо­ва­ни­я­ми. В цен­тре вни­ма­ния иссле­до­ва­те­ля — серьез­ная соци­аль­но-поли­ти­че­ская про­бле­ма несо­вер­шен­ства систе­мы пра­во­су­дия в доре­во­лю­ци­он­ной Рос­сии. При этом заго­ло­вок ста­тьи совер­шен­но не харак­те­рен для науч­ной рабо­ты и явно при­зван при­влечь вни­ма­ние не столь­ко про­фес­си­о­на­лов, сколь­ко широ­кой пуб­ли­ки: Соба­ка лает — след­ствие идет [Кре­стьян­ни­ков 2022: 130]. Опи­са­ние науч­но­го аппа­ра­та иссле­до­ва­ния в тек­сте отсут­ству­ет. Акцент ста­вит­ся не на ана­ли­ти­че­ских выклад­ках (содер­жа­щих­ся в ста­тье, но зату­ше­ван­ных), а на пере­ска­зе любо­пыт­ных, порой анек­до­ти­че­ских слу­ча­ев из след­ствен­ной прак­ти­ки. В част­но­сти, при­во­дит­ся фан­тас­ма­го­ри­че­ская исто­рия о «труп­ном кру­го­во­ро­те», иллю­стри­ру­ю­щая весь­ма рас­про­стра­нен­ный неко­гда спо­соб тай­но­го избав­ле­ния от слу­чай­но обна­ру­жен­ных остан­ков неуста­нов­лен­ных лиц, типич­ный для сибир­ских дере­вень вплоть до кон­ца XIX в., посколь­ку вла­сти вме­ня­ли мест­ным жите­лям в тягост­ную обя­зан­ность соб­ствен­ны­ми сила­ми и сред­ства­ми обес­пе­чи­вать сохран­ность тела, пока велось рас­сле­до­ва­ние обсто­я­тельств смер­ти. При всей сво­ей чудо­вищ­но­сти опи­сан­ное про­ис­ше­ствие в изло­же­нии авто­ра ста­тьи напо­ми­на­ет коме­дию поло­же­ний: В лето­пи­сях сибир­ско­го абсур­да запе­чат­ле­лось «Дело о хож­де­нии мерт­во­го тела по Бере­зов­ско­му краю». Как-то раз на волост­ной окра­ине жите­ли одной север­ной дерев­ни Тоболь­ской губер­нии обна­ру­жи­ли труп. Что­бы избе­жать непри­ят­но­стей и след­ствен­ной воло­ки­ты, было при­ня­то реше­ние пере­та­щить мерт­ве­ца на зем­лю близ­ле­жа­щей воло­сти. Сосе­ди, одна­ко, не зева­ли и при осмот­ре сво­ей тер­ри­то­рии нашли непри­ят­ный сюр­приз. Вер­нуть тело на место не уда­лось, посколь­ку изба­вив­ши­е­ся от обу­зы рас­ста­ви­ли кара­у­лы. Тогда кре­стьяне обе­их воло­стей достиг­ли согла­сия и пере­нес­ли труп в тре­тью волость, отку­да он про­дол­жил пере­ме­ще­ние даль­ше, в кон­це кон­цов вер­нув­шись туда, где был обна­ру­жен впер­вые [Кре­стьян­ни­ков 2022: 131]. Попу­ляр­ная пода­ча исто­ри­че­ской инфор­ма­ции ни в коем слу­чае не обес­це­ни­ва­ет науч­ных резуль­та­тов, полу­чен­ных авто­ром, не дает пово­да усо­мнить­ся в высо­ком каче­ствен­ном уровне про­ве­ден­но­го им иссле­до­ва­ния, но сти­ле­вые харак­те­ри­сти­ки тек­ста опре­де­ля­ют­ся типом изда­ния и спе­ци­фи­кой ауди­то­рии, кото­рой адре­со­ва­на пуб­ли­ка­ция. В дан­ном слу­чае, несмот­ря на назва­ние руб­ри­ки и индек­са­цию мате­ри­а­ла в науч­ной базе, перед нами пуб­ли­ци­сти­че­ское повест­во­ва­ние, кото­рое вклю­ча­ет в себя лишь отдель­ные эле­мен­ты науч­но­го язы­ка, пре­иму­ще­ствен­но в части оформ­ле­ния ссы­лок. В ста­тье для науч­но­го жур­на­ла та же инфор­ма­ция пода­ва­лась бы ина­че — рас­кры­ва­лись бы кон­цеп­ту­аль­ные и мето­до­ло­ги­че­ские вопро­сы иссле­до­ва­ния, основ­ное вни­ма­ние уде­ля­лось бы ана­ли­зу фак­тов и при­чин­но-след­ствен­ных свя­зей изу­ча­е­мо­го обще­ствен­но­го явле­ния, иллю­стра­тив­ные при­ме­ры изла­га­лись бы сугу­бо инфор­ма­тив­но, без осо­бой экс­прес­сии, в целом стиль речи был бы более стро­гим и официальным.

На эмо­ци­о­наль­ный, а не толь­ко на интел­лек­ту­аль­ный отклик чита­те­ля рас­счи­та­ны и тек­сты соб­ствен­но пуб­ли­ци­сти­че­ских руб­рик жур­на­ла «Роди­на». При­ве­дем фраг­мент ста­тьи, авто­ром кото­рой явля­ет­ся жур­на­лист: Два Алек­сандра — Нико­ла­е­вич с Ива­но­ви­чем — по-хозяй­ски свы­со­ка или изда­ле­ка оки­ды­ва­ли взо­ра­ми Рос­сию. К Лон­до­ну выстра­и­ва­лась оче­редь. Кто уго­ва­ри­вать, кто испо­ве­дать­ся, кто выве­дать, а кто и за авто­гра­фом. При­е­хал даже дав­ний — с тех пор как Миха­ил Баку­нин засту­кал его с Ога­рёв­ской женой, — непри­я­тель Миха­ил Кат­ков, теперь уже редак­тор «Рус­ско­го вест­ни­ка». При­ят­ные сло­ва Кат­ко­ва зафик­си­ро­ва­ны Гер­це­ном в «Былом и думах»: Миха­ил Ники­фо­ро­вич заве­рил, что «Коло­кол» — власть [Вира­бов 2022: 64]. Рас­сказ­чик хоро­шо вла­де­ет темой, опе­ри­ру­ет фак­та­ми, ссы­ла­ет­ся на источ­ни­ки, пусть и без стро­го­го их биб­лио­гра­фи­че­ско­го опи­са­ния, раз­мыш­ля­ет о слож­ных обще­ствен­ных про­цес­сах про­шло­го. И все же перед нами не иссле­до­ва­тель­ская раз­ра­бот­ка, не обна­ро­до­ва­ние ранее неиз­вест­ных нау­ке све­де­ний, а попу­ля­ри­за­ция, пуб­ли­ци­сти­ка, демон­стри­ру­ю­щая эру­ди­цию авто­ра в обла­сти исто­рии. Стиль изло­же­ния здесь бли­зок к раз­го­вор­но­му, вре­ме­на­ми даже немно­го раз­вяз­ный. Повест­во­ва­ние увле­ка­тель­но и иро­нич­но. Но нель­зя не отме­тить в то же вре­мя, что оно пред­по­сла­но не мас­со­вой ауди­то­рии, а про­све­щен­ной пуб­ли­ке — тре­бу­ет­ся опре­де­лен­ный уро­вень позна­ний, для того что­бы вник­нуть в суть обсуж­да­е­мой проблемы.

В спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ной науч­но-попу­ляр­ной пери­о­ди­ке встре­ча­ет­ся и иной под­ход к пода­че исто­ри­че­ской инфор­ма­ции: внешне сухое нау­ко­об­раз­ное изло­же­ние, неред­ко с исполь­зо­ва­ни­ем тер­ми­но­ло­гии, но без оформ­ле­ния ссы­лок на источ­ни­ки при упо­ми­на­нии фак­ти­че­ских дан­ных или цити­ро­ва­нии. Такой язык медий­ной пре­зен­та­ции исто­рии мож­но назвать ква­зи­на­уч­ным. Им отме­че­ны, к при­ме­ру, мно­гие мате­ри­а­лы жур­на­ла «Исто­рик». В чис­ле его сотруд­ни­ков есть науч­ный редак­тор, в автор­ский состав вхо­дят в основ­ном про­фес­си­о­наль­ные уче­ные, поэто­му не при­хо­дит­ся сомне­вать­ся в досто­вер­но­сти и каче­ствен­ной про­ра­бот­ке транс­ли­ру­е­мых им све­де­ний. Одна­ко цели изда­ния сугу­бо про­све­ти­тель­ские, зада­ча авто­ров — попу­ля­ри­за­ция исто­ри­че­ско­го зна­ния, а не обна­ро­до­ва­ние резуль­та­тов ори­ги­наль­ных иссле­до­ва­ний. Ста­тьи жур­на­ла пред­на­зна­че­ны для мыс­ля­ще­го и зна­ю­ще­го чита­те­ля, но носят пуб­ли­ци­сти­че­ский, а не науч­ный харак­тер по содер­жа­нию и фор­ма­ту. При этом тон пуб­ли­ка­ций доволь­но сдер­жан­ный, не допус­ка­ю­щий экзаль­ти­ро­ван­ных вос­кли­ца­ний, рече­вые сред­ства ску­пые, без бел­ле­три­за­ции и ярких при­е­мов худо­же­ствен­ной выра­зи­тель­но­сти, зада­ча авто­ра — изло­жить досто­вер­ные све­де­ния и дать им взве­шен­ную оцен­ку, логич­ное и не про­ти­во­ре­ча­щее совре­мен­ным науч­ным взгля­дам объ­яс­не­ние: В ходе обще­го наступ­ле­ния в янва­ре — апре­ле непри­я­тель был отбро­шен от Моск­вы на 100–200 км. Одна­ко целей, постав­лен­ных став­кой ВГК, не уда­лось достичь ни на одном из стра­те­ги­че­ских направ­ле­ний. Ска­зал­ся недо­ста­ток сил, средств и бое­во­го опы­та. Несмот­ря на отно­си­тель­но скром­ные резуль­та­ты насту­па­тель­ных опе­ра­ций, в при­ка­зе нар­ко­ма обо­ро­ны Иоси­фа Ста­ли­на № 130 от 1 мая перед Крас­ной арми­ей вновь ста­ви­лась явно непо­силь­ная зада­ча — «добить­ся того, что­бы 1942 год стал годом окон­ча­тель­но­го раз­гро­ма немец­ко-фашист­ских войск и осво­бож­де­ния совет­ской зем­ли от гит­ле­ров­ских мер­зав­цев» [Наза­ров 2022: 8]. Заме­тим, что про­ци­ти­ро­ван­ный в тек­сте источ­ник не снаб­жен опи­са­ни­ем выход­ных дан­ных или архив­ных реквизитов.

Науч­но-попу­ляр­ные жур­на­лы мож­но отне­сти к изда­ни­ям для люби­те­лей интел­лек­ту­аль­но­го досу­га. Они наце­ле­ны на реа­ли­за­цию преж­де все­го про­све­ти­тель­ской и отча­сти раз­вле­ка­тель­ной функ­ций журналистики.

Совсем дру­гой уро­вень дис­кур­са о про­шлом демон­стри­ру­ют спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные исто­ри­че­ские изда­ния, адре­со­ван­ные мас­со­вой ауди­то­рии, т. е. пуб­ли­ке, гораз­до более широ­кой, чем круг про­све­щен­ных диле­тан­тов. Тира­жи неко­то­рых из них дости­га­ют ста тысяч экзем­пля­ров. К это­му типу пери­о­ди­ки непри­ме­ни­мо опре­де­ле­ние «науч­но-попу­ляр­ное изда­ние». Про­све­ти­тель­ские интен­ции если и при­сут­ству­ют в его функ­ци­о­ни­ро­ва­нии, то никак не пре­об­ла­да­ют. Ско­рее это досу­го­вые жур­на­лы и газе­ты рекре­а­тив­но-раз­вле­ка­тель­но­го пла­на, буль­вар­ное чти­во. Они пред­ла­га­ют раз­но­об­раз­ную, даже пест­рую, тема­ти­ку, свя­зан­ную с про­шлым. Серьез­ные вопро­сы поли­ти­че­ской, воен­ной, куль­тур­ной исто­рии пере­ме­жа­ют­ся с исто­ри­че­ски­ми курье­за­ми, пикант­ны­ми био­гра­фи­че­ски­ми эпи­зо­да­ми, сюже­та­ми кри­ми­наль­но­го и мисти­че­ско­го тол­ка. При­зна­ки науч­но­го редак­ти­ро­ва­ния пуб­ли­ка­ций, а зача­стую и хоть какой-нибудь про­фес­си­о­наль­ной ком­пе­тент­но­сти их авто­ров в обла­сти исто­рии здесь отсутствуют.

Резуль­та­том жур­на­лист­ско­го твор­че­ства ста­но­вит­ся не столь­ко попу­ля­ри­за­ция зна­ния, сколь­ко его при­ми­ти­ви­за­ция. Исто­ри­че­ская инфор­ма­ция в таких изда­ни­ях пода­ет­ся доволь­но увле­ка­тель­но, но пре­дель­но упро­щен­но, поверх­ност­но, без ссы­лок на источ­ни­ки, порой в наив­ной и весь­ма про­из­воль­ной интер­пре­та­ции. При­во­дят­ся дан­ные, в луч­шем слу­чае почерп­ну­тые из школь­ных учеб­ни­ков, а неред­ко и попро­сту око­ло­и­сто­ри­че­ские све­де­ния, не пред­став­ля­ю­щие под­лин­но­го науч­но­го инте­ре­са, но любо­пыт­ные для обы­ва­те­ля. Встре­ча­ют­ся и утвер­жде­ния, кото­рые лишь выда­ют­ся за фак­ты, не явля­ясь тако­вы­ми в дей­стви­тель­но­сти. Речь в дан­ном слу­чае идет не о созна­тель­ном иска­же­нии дан­ных, не о фаль­си­фи­ка­ци­ях, а о заблуж­де­ни­ях не слиш­ком под­ко­ван­но­го в нау­ке о про­шлом жур­на­ли­ста, чье исто­ри­че­ское созна­ние не выхо­дит за пре­де­лы обы­ден­но­го уров­ня. Стиль изло­же­ния в мате­ри­а­лах мас­со­вой спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ной пери­о­ди­ки самый про­стой, доход­чи­вый, с эле­мен­та­ми раз­го­вор­ной речи, без глу­бо­кой аналитики.

Возь­мем для при­ме­ра ста­тью об исто­рии дина­стии Рюри­ко­ви­чей, опуб­ли­ко­ван­ную в одном из подоб­ных изда­ний. Мате­ри­ал пре­тен­ци­оз­но раз­ме­щен под руб­ри­кой «Исто­ри­че­ское рас­сле­до­ва­ние», хотя ника­ких при­мет ана­ли­ти­че­ско­го иссле­до­ва­ния или поис­ка ранее неиз­вест­ных дан­ных в нем не обна­ру­жи­ва­ет­ся. Автор вво­дит чита­те­ля в суть вопро­са бес­хит­рост­но, не пере­гру­жая свое повест­во­ва­ние тео­ре­ти­че­ски­ми постро­е­ни­я­ми и изъ­яс­ня­ясь доволь­но инфан­тиль­ным язы­ком: Кто и как пра­вил на Руси до Рюри­ко­ви­чей, тол­ком неиз­вест­но. Види­мо, не все было тихо и глад­ко, ина­че зачем нов­го­род­цам пона­до­би­лось звать варя­гов? Ясно одно: ни о каких дина­сти­ях гово­рить не при­хо­дит­ся [Шаров 2022: 4]. В рас­суж­де­ни­ях жур­на­ли­ста нет опо­ры на про­фес­си­о­наль­ное исто­ри­че­ское зна­ние даже на школь­ном уровне: ни сло­ва об устрой­стве древ­не­рус­ско­го обще­ства, изжи­вав­ше­го родо­пле­мен­ные отно­ше­ния и нахо­див­ше­го­ся на поро­ге госу­дар­ствен­но­сти, о харак­те­ре систе­мы обще­ствен­но­го управ­ле­ния в ту пору, скла­ды­ва­нии меха­низ­мов пуб­лич­ной вла­сти, не пояс­ня­ет­ся, что при­зва­ние варя­гов-наем­ни­ков на кня­же­ние было рас­про­стра­нен­ной прак­ти­кой в Евро­пе тех вре­мен, хотя все это дав­но опи­са­но в науч­ной и учеб­ной литературе.

Аргу­мен­та­ция в даль­ней­ших постро­е­ни­ях «рас­сле­до­ва­те­ля» рас­счи­та­на на самую несве­ду­щую пуб­ли­ку, не спо­соб­ную уло­вить под­ме­ны фак­тов и сме­ще­ния смыс­ло­вых акцен­тов: В 862 году нов­го­род­ским кня­зем стал Рюрик, поло­жив­ший нача­ло не толь­ко Рус­ско­му госу­дар­ству, но и пра­вя­щей дина­стии. По край­ней мере, этой вер­сии отда­ет пред­по­чте­ние боль­шин­ство исто­ри­ков; спо­ры вызы­ва­ет глав­ным обра­зом про­ис­хож­де­ние Рюри­ка [Шаров 2022: 4]. При­вле­кая вни­ма­ние к наду­ман­ной «загад­ке» гене­зи­са пер­вой пра­вя­щей дина­стии на Руси, автор пода­ет как акси­о­му мысль об осно­ва­нии Рюри­ком Рус­ско­го госу­дар­ства. Меж­ду тем, соглас­но науч­ным пред­став­ле­ни­ям, фор­ми­ро­ва­ние госу­дар­ствен­но­сти — это про­дукт дли­тель­но­го и объ­ек­тив­но­го про­цес­са внут­рен­не­го раз­ви­тия обще­ства, а не одно­мо­мент­ный акт, свер­ша­е­мый чьей-то инди­ви­ду­аль­ной волей, и не внеш­нее уста­нов­ле­ние. Свои тези­сы автор пыта­ет­ся обос­но­вать мне­ни­ем «боль­шин­ства исто­ри­ков», при этом не упо­ми­ная ни имен уче­ных, ни их тру­дов. Фак­ти­че­ски здесь при­ме­ня­ет­ся мани­пу­ля­тив­ная улов­ка — пси­хо­ло­ги­че­ский при­ем свер­хо­боб­ще­ния при ссыл­ке на некий без­услов­ный и яко­бы не тре­бу­ю­щий под­твер­жде­ний авто­ри­тет. Понят­но, что про­све­щен­но­го чита­те­ля такая логи­ка не убедит.

Наря­ду с точ­но уста­нов­лен­ны­ми дан­ны­ми автор ста­тьи опе­ри­ру­ет сте­рео­ти­па­ми обы­ден­но­го созна­ния: Но имен­но прав­ле­ние Ива­на Гроз­но­го ста­ло послед­ним актом дра­мы Рюри­ко­ви­чей. Двое его сыно­вей умер­ли в мла­ден­че­стве, еще одно­го он в при­пад­ке гне­ва убил сам [Шаров 2022: 7]. Вопре­ки рас­хо­же­му мне­нию, при­чи­ны смер­ти царе­ви­ча Ива­на допод­лин­но не выяс­не­ны, совре­мен­ная нау­ка не рас­по­ла­га­ет неопро­вер­жи­мы­ми дока­за­тель­ства­ми убий­ства Ива­ном Гроз­ным сво­е­го сына. Но жур­на­лист либо не стал пере­про­ве­рять широ­ко рас­про­стра­ня­е­мую им инфор­ма­цию, либо не счел нуж­ным опро­вер­гать пред­став­ле­ния, тра­ди­ци­он­но сло­жив­ши­е­ся в мас­со­вой исто­ри­че­ской памяти.

Несмот­ря на нали­чие в рас­смат­ри­ва­е­мом жур­на­лист­ском мате­ри­а­ле отдель­ных досто­вер­ных исто­ри­че­ских све­де­ний, в целом оно не име­ет под собой серьез­ной науч­ной осно­вы, не транс­ли­ру­ет и не попу­ля­ри­зи­ру­ет под­лин­но­го зна­ния, не дает про­све­ти­тель­ско­го эффек­та. Его назна­че­ние — обес­пе­чить ауди­то­рии лег­кое чте­ние на досу­ге. Мож­но утвер­ждать, что демон­стри­ру­е­мый мас­со­вы­ми спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ны­ми изда­ни­я­ми язык репре­зен­та­ции исто­рии вне­на­учен по фор­ме, содер­жа­нию и цели созда­ния медиатекста.

Дис­курс минув­ше­го актив­но экс­плу­а­ти­ру­ет­ся и в уни­вер­саль­ных СМИ (каче­ствен­ных и мас­со­вых), при­чем обна­ру­жи­вая свою спе­ци­фи­ку пода­чи исто­ри­че­ской инфор­ма­ции. При всем тема­ти­че­ском, жан­ро­вом, сти­ли­сти­че­ском, интен­ци­он­ном раз­но­об­ра­зии жур­на­лист­ских мате­ри­а­лов обра­ще­ние к исто­рии в таких изда­ни­ях чаще все­го свя­за­но с акту­аль­ным инфор­ма­ци­он­ным пово­дом и неред­ко пред­по­ла­га­ет выстра­и­ва­ние пря­мых парал­ле­лей меж­ду про­шлым и насто­я­щим. Напри­мер, вышед­шей в раз­гар кон­флик­та на Укра­ине пуб­ли­ка­ции, посвя­щен­ной совет­ско­фин­ской войне, пред­по­слан такой лид: Нынеш­нюю ситу­а­цию в Неза­леж­ной мож­но срав­нить с собы­ти­я­ми кон­ца 1930‑х гг. [Доб­ро­воль­ский 2022]. СМИ уни­вер­саль­но­го содер­жа­ния непре­мен­но откли­ка­ют­ся на раз­лич­ные памят­ные даты, юби­леи исто­ри­че­ских пер­сон и событий.

В меди­а­текстах тако­го рода исполь­зу­ют­ся в той или иной сте­пе­ни все упо­ми­нав­ши­е­ся выше медий­ные под­хо­ды к пода­че исто­ри­че­ской инфор­ма­ции. Но наря­ду с ними в уни­вер­саль­ной пери­о­ди­ке встре­ча­ет­ся и язык, неха­рак­тер­ный для науч­ных, науч­но-попу­ляр­ных и спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ных мас­со­вых изда­ний. Его мож­но назвать псев­до­на­уч­ным. Внешне такой под­ход созда­ет впе­чат­ле­ние вполне ком­пе­тент­но­го раз­го­во­ра на темы исто­рии. Его отли­чи­тель­ные чер­ты — сдер­жан­ный тон, убе­ди­тель­ная аргу­мен­та­ция, стро­гая дока­за­тель­ность выдви­га­е­мых поло­же­ний, исполь­зо­ва­ние спе­ци­аль­ной тер­ми­но­ло­гии, опе­ри­ро­ва­ние точ­но уста­нов­лен­ны­ми фак­та­ми (что под­твер­жда­ет­ся ссыл­ка­ми на источ­ни­ки, науч­ную лите­ра­ту­ру, экс­перт­ное мне­ние про­фес­си­о­наль­ных исто­ри­ков). Но истин­ное назна­че­ние меди­а­тек­ста при этом заклю­ча­ет­ся не в транс­ля­ции и попу­ля­ри­за­ции зна­ния, а в воз­дей­ствии с помо­щью исто­ри­че­ской инфор­ма­ции на мас­со­вое созна­ние, фор­ми­ро­ва­нии опре­де­лен­но­го обще­ствен­но­го мне­ния по вопро­сам, не име­ю­щим отно­ше­ния к нау­ке. Поэто­му све­де­ния пода­ют­ся не вполне объ­ек­тив­но: под­чер­ки­ва­ет­ся то, что отве­ча­ет идей­ной пози­ции, кото­рую отста­и­ва­ет автор пуб­ли­ка­ции, и зату­ше­вы­ва­ет­ся то, что этой пози­ции про­ти­во­ре­чит. Необя­за­тель­но для это­го под­та­со­вы­вать дан­ные — доста­точ­но замал­чи­вать фак­ты, не при­ни­мать во вни­ма­ние дово­ды оппо­нен­тов. Осо­бен­но часто к подоб­ным при­е­мам при­бе­га­ют в про­па­ган­дист­ских целях.

Обра­тим­ся к кон­крет­но­му при­ме­ру. Жур­на­лист­ка рекон­стру­и­ру­ет мно­го­ве­ко­вой про­цесс скла­ды­ва­ния обшир­ной тер­ри­то­рии Рос­сий­ской импе­рии, а поз­же Совет­ско­го Сою­за, насе­лен­ной мно­же­ством раз­ных наро­дов. Автор хоро­шо вла­де­ет темой, зна­ет фак­ти­че­ский мате­ри­ал, кор­рект­но разъ­яс­ня­ет фак­то­ры опи­сы­ва­е­мых исто­ри­че­ских про­цес­сов, при­вле­ка­ет науч­но-тео­ре­ти­че­ские кон­цеп­ции, под­креп­ля­ет свои суж­де­ния авто­ри­тет­ным мне­ни­ем уче­ных, цити­руя их тру­ды и при­во­дя выдерж­ки из экс­перт­ных интер­вью. В ста­тье исполь­зу­ет­ся спе­ци­аль­ная лек­си­ка: фео­даль­ная раз­дроб­лен­ность, поли­ти­че­ский капи­тал, удель­но-кня­же­ский тип вла­сти, мяг­кая сила, модер­ни­за­ция [Смир­но­ва 2022]. Автор даже пред­при­ни­ма­ет попыт­ку срав­ни­тель­но-исто­ри­че­ско­го ана­ли­за, сопо­став­ляя оте­че­ствен­ный опыт с зару­беж­ным: Рос­сия нико­гда не втя­ги­ва­ла в себя пери­фе­рию под зна­ме­на­ми наци­о­наль­ной идеи или соблаз­няя ее осо­бен­ным жиз­нен­ным сти­лем, как это не без успе­ха уда­ва­лось США на изле­те про­шло­го сто­ле­тия. Напро­тив, обес­пе­чить един­ство в мно­го­об­ра­зии и осу­ще­ствить коло­ни­за­цию без экс­цес­сов асси­ми­ля­ции — так мож­но опи­сать базо­вую идею или, если угод­но, меч­ту рас­про­стра­не­ния Рос­сий­ско­го госу­дар­ства [Смир­но­ва 2022]. Харак­тер изло­же­ния взве­шен­ный, спо­кой­ный, рассудительный.

Но все это лишь мас­ки­ру­ет одно­сто­рон­нюю трак­тов­ку слож­но­го, неод­но­знач­но­го про­цес­са. Рос­сия лов­ко пре­под­но­сит­ся как циви­ли­за­ци­он­ный донор, объ­еди­ня­ю­щий вокруг себя пле­ме­на и зем­ли не силой ору­жия, а исклю­чи­тель­но дипло­ма­ти­че­ски­ми и куль­тур­ны­ми сред­ства­ми. Автор избе­га­ет неудоб­ной инфор­ма­ции о про­бле­мах во вза­и­мо­от­но­ше­ни­ях рос­сий­ско­го цен­тра с наци­о­наль­ны­ми окра­и­на­ми и в то же вре­мя одно­знач­но нега­тив­но оце­ни­ва­ет коло­ни­за­ци­он­ную поли­ти­ку Запа­да. Жур­на­лист­ка не допус­ка­ет откро­вен­ных иска­же­ний и фаль­си­фи­ка­ций исто­рии, но пода­ет ее в опре­де­лен­ном клю­че, рас­став­ляя нуж­ные акцен­ты и не остав­ляя места для полемики.

При всей осно­ва­тель­но­сти про­ра­бот­ки мате­ри­а­ла такой под­ход к пода­че исто­ри­че­ской инфор­ма­ции далек от эври­стич­но­сти и про­све­ти­тель­ства. Науч­ная объ­ек­тив­ность и позна­ва­тель­ные потреб­но­сти ауди­то­рии сме­ща­ют­ся на пери­фе­рию жур­на­лист­ско­го вни­ма­ния, вытес­ня­ют­ся зада­чей под­держ­ки опре­де­лен­ной идео­ло­ги­че­ской пози­ции. Под­чер­ки­ва­ет про­па­ган­дист­ские интен­ции ста­тьи инфор­ма­ци­он­ный повод, с кото­рым свя­за­на ее пуб­ли­ка­ция, — офи­ци­аль­ное при­зна­ние Рос­сий­ской Феде­ра­ци­ей Донец­кой и Луган­ской Народ­ных Рес­пуб­лик, а так­же руб­ри­ка, в кото­рой раз­ме­щен этот мате­ри­ал — «Тема номе­ра: Что может дать Россия».

Результаты исследования

Ана­лиз теку­щих мате­ри­а­лов прес­сы пока­зал, что исто­ри­че­ская тема­ти­ка в самых раз­ных ее ракур­сах и моду­сах явля­ет­ся пред­ме­том посто­ян­но­го вни­ма­ния СМИ. Медиа­дис­курс о про­шлом так или ина­че соот­но­сит­ся с дан­ны­ми исто­ри­че­ской нау­ки. Сте­пень при­бли­же­ния кон­крет­ных мате­ри­а­лов СМИ к уров­ню про­фес­си­о­наль­но­го зна­ния в этой обла­сти зави­сит от ряда фак­то­ров — типа изда­ния, инфор­ма­ци­он­ных запро­сов ауди­то­рии, ком­пе­тент­но­сти авто­ра пуб­ли­ка­ции, моти­вов его апел­ля­ции к исто­рии и пр.

Сово­куп­ность этих фак­то­ров опре­де­ля­ет тот или иной под­ход к пода­че исто­ри­че­ской инфор­ма­ции в меди­а­тек­сте, ины­ми сло­ва­ми, язык медий­ной репре­зен­та­ции исто­рии. Науч­ный язык исполь­зу­ет­ся преж­де все­го в спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ной пери­о­ди­ке ака­де­ми­че­ско­го назна­че­ния, его эле­мен­ты — в науч­но-попу­ляр­ной жур­на­ли­сти­ке, реже — в изда­ни­ях уни­вер­саль­но­го содер­жа­ния. Ква­зи­на­уч­ный язык рас­про­стра­нен в науч­но-попу­ляр­ных мас­сме­диа. Вне­на­уч­ный язык харак­те­рен для мас­со­вых досу­го­вых изда­ний. Псев­до­на­уч­ный язык при­ме­ня­ет­ся в меди­а­текстах, при­вле­ка­ю­щих про­фес­си­о­наль­ное исто­ри­че­ское зна­ние для реше­ния конъ­юнк­тур­ных задач, вне­по­лож­ных когни­тив­ным функ­ци­ям жур­на­ли­сти­ки (напри­мер, для обос­но­ва­ния опре­де­лен­ных поли­ти­ко-идео­ло­ги­че­ских позиций).

Оха­рак­те­ри­зо­ван­ные выше медий­ные язы­ки репре­зен­та­ции исто­рии ред­ко встре­ча­ют­ся в рафи­ни­ро­ван­ном виде (ска­жем, в жур­на­лах, спе­ци­аль­но пред­на­зна­чен­ных для обна­ро­до­ва­ния резуль­та­тов иссле­до­ва­ний, един­ствен­но воз­мож­ным явля­ет­ся стро­го науч­ный стиль пода­чи инфор­ма­ции). Как пра­ви­ло, в меди­а­тек­сте при­сут­ству­ют раз­лич­ные ком­би­на­ции тех или иных сти­ле­вых ком­по­нен­тов, вкрап­лен­ных в общее пуб­ли­ци­сти­че­ское повествование.

Выводы

Апел­ля­ция к исто­ри­че­ско­му про­шло­му в совре­мен­ном рос­сий­ском медиа­дис­кур­се дале­ко не все­гда детер­ми­ни­ру­ет­ся сугу­бо когни­тив­ны­ми зада­ча­ми. Наря­ду с целя­ми попу­ля­ри­за­ции нау­ки и про­све­ще­ния широ­кой ауди­то­рии меди­а­тек­сты на темы исто­рии могут исполь­зо­вать­ся для реа­ли­за­ции раз­вле­ка­тель­ных, идео­ло­ги­че­ских, ком­му­ни­ка­тив­ных и дру­гих функ­ций жур­на­ли­сти­ки. Тем не менее сте­пень досто­вер­но­сти исто­ри­че­ской инфор­ма­ции, транс­ли­ру­е­мой в СМИ, вне зави­си­мо­сти от внеш­них харак­те­ри­стик язы­ка ее медий­ной репре­зен­та­ции опре­де­ля­ет­ся имен­но соот­вет­стви­ем содер­жа­ния жур­на­лист­ско­го мате­ри­а­ла науч­но-исто­ри­че­ско­му знанию.

Науч­ная коге­рент­ность меди­а­тек­ста спо­соб­ству­ет каче­ствен­ной пода­че исто­ри­че­ских све­де­ний, не допус­ка­ю­щей под­ме­ны под­лин­но экс­перт­но­го мне­ния его ими­та­ци­я­ми, что в конеч­ном ито­ге не толь­ко углуб­ля­ет позна­ния ауди­то­рии СМИ в обла­сти исто­рии, но и ней­тра­ли­зу­ет мани­пу­ля­тив­ный потен­ци­ал спе­ку­ля­тив­но­го медиа­воз­дей­ствия на мас­со­вое созна­ние и слу­жит барье­ром для абер­ра­ций исто­ри­че­ской памя­ти и дефор­ма­ций циви­ли­за­ци­он­ной иден­тич­но­сти общества.