Адаптация в казахском интернет-дискурсе иноязычных языковых единиц, заимствованных через русский язык

Постановка проблемы

Будучи весь­ма дина­мич­ной ком­му­ни­ка­тив­ной сре­дой, интер­нет при­нес с собой новые спо­со­бы ком­му­ни­ка­ции, новые фор­мы быто­ва­ния язы­ка. Неда­ром спе­ци­а­ли­сты все­рьез заго­во­ри­ли о фор­ми­ро­ва­нии сти­ля интер­нет-обще­ния, одни­ми из отли­чи­тель­ных при­зна­ков кото­ро­го явля­ют­ся запе­чат­лен­ная раз­го­вор­ность и спон­тан­ность [Гера­си­мов 2015: 381]. В раз­ных стра­нах уче­ные наблю­да­ют и иссле­ду­ют схо­жие про­цес­сы, про­ис­хо­дя­щие в есте­ствен­ных наци­о­наль­ных язы­ках, на кото­рых обща­ют­ся поль­зо­ва­те­ли интер­не­та. Напри­мер, в Англии, где почти не наблю­да­ет­ся заим­ство­ва­ния интер­нет-тер­ми­нов из чужо­го язы­ка, уче­ные при­шли к необ­хо­ди­мо­сти выде­ле­ния и изу­че­ния ново­го функ­ци­о­наль­но­го сти­ля «Веб­лиш» (Web + English) [Ива­но­ва 2011: 176].

Наблю­дая за интер­нет-ком­му­ни­ка­ци­ей носи­те­лей казах­ско­го язы­ка, мы обра­ти­ли вни­ма­ние на оби­лие ино­языч­ных язы­ко­вых еди­ниц, заим­ство­ван­ных через рус­ский язык. Спо­со­бы упо­треб­ле­ния заим­ство­ва­ний (русиз­мов и интер­на­ци­о­на­лиз­мов, попав­ших в казах­ский язык через рус­ский [Мол­да­но­ва 2015: 28]), несмот­ря на пись­мен­ную фик­са­цию, отра­жа­ют свой­ствен­ные уст­ной речи осо­бен­но­сти, вызван­ные интер­фе­рен­ци­ей в усло­ви­ях вза­и­мо­дей­ствия типо­ло­ги­че­ски раз­но­струк­тур­ных язы­ков: агглю­ти­на­тив­но­го казах­ско­го и флек­тив­но­го рус­ско­го языка.

Целью дан­но­го иссле­до­ва­ния явля­ет­ся опи­са­ние видов ино­языч­ных язы­ко­вых еди­ниц, заим­ство­ван­ных через рус­ский язык, в казах­ском интер­нет-дис­кур­се и спо­со­бов их при­спо­соб­ле­ния (адап­та­ции) казах­ско-рус­ски­ми билинг­ва­ми, поль­зо­ва­те­ля­ми интернета.

В ходе иссле­до­ва­ния были реше­ны сле­ду­ю­щие задачи:

— выяв­ле­но при­мер­ное соот­но­ше­ние изу­ча­е­мых заим­ство­ва­ний в сло­ва­рях совре­мен­но­го казах­ско­го язы­ка и казах­ском интернет-дискурсе;

— про­из­ве­ден линг­ви­сти­че­ский ана­лиз казах­ско­го интер­нет-дис­кур­са с точ­ки зре­ния адап­та­ции заимствований;

— опи­са­ны и обоб­ще­ны типич­ные при­ме­ры фоне­ти­че­ско­го, лек­си­че­ско­го и грам­ма­ти­че­ско­го осво­е­ния этих заим­ство­ва­ний казахами;

— про­ана­ли­зи­ро­ва­ны свой­ствен­ные толь­ко уст­ной речи спо­со­бы осво­е­ния рус­ской лексики.

История вопроса

Инте­рес линг­ви­сти­ки к про­бле­ме язы­ко­вых кон­так­тов при­об­ре­та­ет осо­бое зна­че­ние при­ме­ни­тель­но к реа­ли­ям Казах­ста­на, где про­дви­га­ет­ся поли­ти­ка трехъ­язы­чия — вла­де­ние казах­ским, рус­ским и англий­ским язы­ка­ми как состав­ля­ю­щи­ми ком­му­ни­ка­тив­но­го язы­ко­во­го про­стран­ства страны.

Явля­ясь наи­бо­лее доступ­ным спо­со­бом предо­став­ле­ния, поис­ка, хра­не­ния и пере­да­чи неогра­ни­чен­ной инфор­ма­ции, сеть Интер­нет доволь­но быст­ро пре­вра­ти­лась из «инфор­ма­ци­он­но­го ресур­са в ком­му­ни­ка­тив­ную сре­ду, а так­же опе­ра­тив­но обес­пе­чи­ва­ет обще­ние меж­ду людь­ми, в том чис­ле меж­куль­тур­ное» [Ke et al. 2019]. Интер­нет-ком­му­ни­ка­ция опре­де­ля­ет­ся как «опо­сре­до­ван­ное ком­пью­те­ром обще­ние двух или более лиц, харак­те­ри­зу­ю­ще­е­ся неви­ди­мо­стью ком­му­ни­кан­тов, пись­мен­ной фор­мой посы­ла­е­мых сооб­ще­ний, воз­мож­но­стью неза­мед­ли­тель­ной обрат­ной свя­зи, а так­же вза­и­мо­дей­стви­ем или обме­ном элек­трон­ны­ми сооб­ще­ни­я­ми или же вза­им­ным обме­ном и пра­вом досту­па к инфор­ма­ции, хра­ня­щей­ся в ком­пью­те­рах ком­му­ни­кан­тов» [Бон­да­рен­ко 2004: 181].

Меди­а­тек­сты, будучи соци­аль­ным явле­ни­ем, игра­ют веду­щую роль в исполь­зо­ва­нии язы­ка как сред­ства воз­дей­ствия [Aleshchanova, Frolova, Zheltukhina 2019]. Язык обще­ния в интер­нет-дис­кур­се актив­но обо­га­ща­ет­ся заим­ство­ван­ны­ми сло­ва­ми из дру­гих язы­ков, явля­ясь объ­ек­том созна­тель­но­го сло­во­твор­че­ства — мно­гие ино­языч­ные лек­си­че­ские еди­ни­цы заим­ству­ют­ся игро­вы­ми мето­да­ми для эмо­тив­но-эво­ка­тив­но­го само­вы­ра­же­ния интер­нет-поль­зо­ва­те­лей, а так­же их твор­че­ско­го само­вы­ра­же­ния [Ke et al. 2019]. Одна­ко появ­ле­ние ино­стран­но­го сло­ва не обя­за­тель­но зна­ме­ну­ет собой рож­де­ние заим­ство­ван­но­го сло­ва; отно­си­тель­но мало иссле­до­ва­ний было посвя­ще­но «пре­на­таль­ной» ста­дии, в кото­рой изу­ча­лось бы пред­ва­ри­тель­ное про­ник­но­ве­ние в язык слов ино­стран­но­го про­ис­хож­де­ния [Podhajecka 2021]. 

В этой свя­зи боль­шой инте­рес пред­став­ля­ет иссле­до­ва­ние ино­языч­ных заим­ство­ва­ний в совре­мен­ном казах­ском интер­нет-дис­кур­се, точ­нее, в рече­вой прак­ти­ке казах­ско-рус­ских билинг­вов, поль­зо­ва­те­лей интернета.

К дан­но­му пла­сту лек­си­ки и фра­зео­ло­гии мы услов­но отнес­ли все сло­ва, заим­ство­ван­ные казах­ским язы­ком из рус­ско­го, в том чис­ле и все интер­на­ци­о­наль­ные сло­ва. Наша пози­ция объ­яс­ня­ет­ся тем, что эти сло­ва про­ник­ли в казах­ский язык не непо­сред­ствен­но из дру­гих ино­стран­ных язы­ков, а через заим­ство­ва­ние соот­вет­ству­ю­щих поня­тий из рус­ско­го язы­ка (через пере­вод­ную лите­ра­ту­ру из обла­сти нау­ки, тех­ни­ки, искус­ства, поли­ти­ки, фило­со­фии и дру­гих сфер).

В казах­ском язы­ке эти сло­ва, за неболь­шим исклю­че­ни­ем, сохра­ня­ют ту фор­му, кото­рую они при­об­ре­ли в рус­ском язы­ке. Гра­фи­че­ский облик сохра­ня­ет­ся уже в силу того, что пись­мен­ность совре­мен­но­го казах­ско­го язы­ка осно­ва­на на кириллице.

Дис­курс пред­став­ля­ет собой пись­мен­ную речь, кото­рой при­су­щи харак­те­ри­сти­ки раз­го­вор­ной речи: исполь­зо­ва­ние гра­фи­ко-орфо­гра­фи­че­ских деви­а­ций, а так­же частиц и меж­до­ме­тий, под­ра­жа­ю­щих зву­кам раз­го­вор­ной речи [Сейт­ка­зи­но­ва 2021: 143]. Интер­нет-дис­курс явля­ет­ся осо­бым типом обще­ния в интер­нет­про­стран­стве, как лич­ност­но-ори­ен­ти­ро­ван­ным (обще­ние в соци­аль­ных сетях, веде­ние интер­нет-днев­ни­ков, бло­гов, пер­со­наль­ных акка­ун­тов, уча­стие в обсуж­де­ни­ях на фору­мах), так и ста­тус­но-ори­ен­ти­ро­ван­ным (веде­ние офи­ци­аль­ных веб­стра­ниц и акка­ун­тов в соци­аль­ных сетях и бло­го­сфе­ре) [Ахре­но­ва 2009].

Гово­ря о казах­ско-рус­ских билинг­вах, мы име­ем в виду лиц казах­ской наци­о­наль­но­сти, в раз­лич­ной сте­пе­ни вла­де­ю­щих навы­ка­ми казах­ско­го и рус­ско­го языков.

Выяв­ле­ние сте­пе­ни упо­тре­би­тель­но­сти заим­ство­ва­ний из рус­ско­го язы­ка в речи казах­ско-рус­ских билинг­вов с доми­ни­ру­ю­щим казах­ским язы­ком и опре­де­ле­ние спо­со­бов их при­спо­соб­ле­ния с уче­том язы­ко­вой интер­фе­рен­ции, пони­ма­е­мой как «вза­и­мо­дей­ствие язы­ко­вых систем в усло­ви­ях дву­язы­чия, скла­ды­ва­ю­ще­го­ся либо при кон­так­тах язы­ков, либо при инди­ви­ду­аль­ном осво­е­нии нерод­но­го язы­ка, выра­жа­е­мой в откло­не­нии от нор­мы и систе­мы вто­ро­го язы­ка под вли­я­ни­ем род­но­го» [Ярце­ва 1990: 197], про­льют свет на сло­жив­шу­ю­ся язы­ко­вую ситу­а­цию в Рес­пуб­ли­ке Казахстан.

Рус­ский язык функ­ци­о­ни­ру­ет в Казах­стане наравне с казах­ским, охва­ты­вая прак­ти­че­ски все сфе­ры жиз­не­де­я­тель­но­сти насе­ле­ния. Соци­аль­но-поли­ти­че­ские фак­то­ры обу­сло­ви­ли фор­ми­ро­ва­ние на тер­ри­то­рии совре­мен­но­го Казах­ста­на мас­со­во­го казах­ско-рус­ско­го дву­язы­чия (билинг­виз­ма), кото­рым во мно­гом объ­яс­ня­ет­ся спе­ци­фи­ка функ­ци­о­ни­ро­ва­ния рус­ских заим­ство­ва­ний в речи носи­те­лей казах­ско­го языка.

Казах­стан­ские уче­ные Э. Д. Сулей­ме­но­ва, Н. Ж. Шай­мер­де­но­ва и Д. Х. Ака­но­ва [Сулей­ме­но­ва, Шай­мер­де­но­ва, Ака­но­ва 2007] дают раз­но­сто­рон­нюю харак­те­ри­сти­ку типов билинг­виз­ма, рас­смат­ри­вая, поми­мо про­чих, так назы­ва­е­мое реги­о­наль­ное дву­язы­чие, выра­жа­ю­ще­е­ся в зна­нии и исполь­зо­ва­нии двух язы­ков жите­ля­ми опре­де­лен­но­го рай­о­на стра­ны, и наци­о­наль­ное, когда и вла­де­ет дву­мя язы­ка­ми, и исполь­зу­ет их дан­ный этнос стра­ны. В совет­ский пери­од казах­ско-рус­ский билинг­визм ква­ли­фи­ци­ро­вал­ся как наци­о­наль­но-рус­ский, так как вла­де­ние рус­ским язы­ком было широ­ко рас­про­стра­не­но сре­ди титуль­но­го насе­ле­ния республики.

Опи­са­ние язы­ко­вой ситу­а­ции Казах­ста­на в раз­ные пери­о­ды его раз­ви­тия пред­став­ле­но в тру­дах Б. Хаса­но­ва [Хаса­нов 1989], М. М. Копы­лен­ко, С. Т. Саи­ной [Копы­лен­ко, Саи­на 1982], З. К. Ахмет­жа­но­вой [Ахмет­жа­но­ва 2005], Д. Д. Шай­ба­ко­вой [Шай­ба­ко­ва 2005] и дру­гих уче­ных. В целом изу­че­нию язы­ко­вой ситу­а­ции в Рес­пуб­ли­ке Казах­стан посвя­ще­но нема­ло работ, сре­ди кото­рых мож­но отме­тить тру­ды О. Б. Алтын­бе­ко­вой [Алтын­бе­ко­ва 2006], Н. Ж. Шай­мер­де­но­вой [Шай­мер­де­но­ва 2006] и др. Мно­го­лет­нее иссле­до­ва­ние груп­пой уче­ных под руко­вод­ством про­фес­со­ра Э. Д. Сулей­ме­но­вой спе­ци­фи­ки язы­ко­вой ситу­а­ции в совре­мен­ном Казах­стане, в том чис­ле в раз­ре­зе мас­со­во­го казах­ско-рус­ско­го дву­язы­чия, выли­лось в фун­да­мен­таль­ный труд под назва­ни­ем «Язы­ки наро­дов Казах­ста­на: социо­линг­ви­сти­че­ский спра­воч­ник» [Сулей­ме­но­ва, Шай­мер­де­но­ва, Ака­но­ва 2007], а так­же в моно­гра­фию [Сулей­ме­но­ва 2010].

Про­бле­мам билинг­виз­ма и интер­фе­рен­ции в рус­ской речи каза­хов посвя­ще­ны тру­ды М. М. Копы­лен­ко (см. [Копы­лен­ко, Ахмет­жа­но­ва, Уте­сба­е­ва 1987]). Сопо­ста­ви­тель­но-типо­ло­ги­че­ские осо­бен­но­сти рус­ско­го и казах­ско­го язы­ков подроб­но рас­смат­ри­ва­лись в тру­дах Н. А. Бас­ка­ко­ва [Бас­ка­ков и др. 1966], Н. Х. Деме­си­но­вой [Деме­си­но­ва 1974], С. Иса­е­ва и Г. Нур­ки­ной [Иса­ев, Нур­ки­на 1996], Э. Д. Сулей­ме­но­вой [Сулей­ме­но­ва 1996] и др.

Когни­тив­но-линг­во­куль­ту­ро­ло­ги­че­ским аспек­там вза­и­мо­дей­ствия рус­ско­го и казах­ско­го язы­ков в усло­ви­ях мас­со­во­го дву­язы­чия посвя­ще­ны иссле­до­ва­ния Н. В. Дмит­рюк [Дмит­рюк 2000], Н. М. Жан­пе­и­со­вой [Жан­пе­и­со­ва 2003; Жан­пе­и­со­ва 2006] и др.

Осо­бое место при­над­ле­жит раз­ра­бо­тан­но­му про­фес­со­ром З. К. Саби­то­вой и ее уче­ни­ка­ми «Сло­ва­рю кон­цеп­тов евразий­ской куль­ту­ры Казах­ста­на», выпол­нен­но­му в рус­ле линг­во­куль­ту­ро­ло­ги­че­ско­го под­хо­да [Саби­то­ва и др. 2011]

Харак­те­ри­зуя Рес­пуб­ли­ку Казах­стан как мно­го­языч­ную, поли­эт­ни­че­скую, муль­ти­куль­тур­ную и поли­кон­фес­си­о­наль­ную стра­ну, уче­ные под­чер­ки­ва­ют вме­сте с тем, что язы­ко­вая ситу­а­ция в Казах­стане ока­зы­ва­ет­ся «чет­ко цен­три­ро­ван­ной вокруг двух демо­гра­фи­че­ски и ком­му­ни­ка­тив­но мощ­ных парт­не­ров — казах­ско­го и рус­ско­го язы­ков, кото­рые явля­ют­ся язы­ка­ми-мил­ли­он­ни­ка­ми, при­над­ле­жат по коли­че­ству носи­те­лей к 4 % язы­ков мира и лиди­ру­ют по коли­че­ству гово­ря­щих на них в рес­пуб­ли­ке» [Сулей­ме­но­ва, Шай­мер­де­но­ва, Ака­но­ва 2007: 14]. По мне­нию казах­стан­ских уче­ных, мож­но гово­рить об отчет­ли­вой тен­ден­ции «к фор­ми­ро­ва­нию у моло­де­жи пари­тет­но­сти казах­ско-рус­ско­го и рус­ско-казах­ско­го дву­язы­чия: 69,7 % респон­ден­тов-рус­ских явля­ют­ся билинг­ва­ми со вто­рым казах­ским язы­ком и 72,6 % респон­ден­тов-каза­хов — билинг­ва­ми со вто­рым рус­ским язы­ком» [Сулей­ме­но­ва, Шай­мер­де­но­ва, Ака­но­ва 2007: 45]. На XII Кон­грес­се МАПРЯЛ «Рус­ский язык и лите­ра­ту­ра во вре­ме­ни и про­стран­стве» Э. Д. Сулей­ме­но­ва еще раз под­черк­ну­ла: «Сле­ду­ет иметь в виду, что каза­хи сохра­ня­ют высо­кий уро­вень рус­ской язы­ко­вой ком­пе­тен­ции, оста­ва­ясь в боль­шей части билинг­ва­ми» [Сулей­ме­но­ва 2011: 28].

Описание методики исследования

В иссле­до­ва­нии исполь­зо­вал­ся ком­плекс мето­дов и при­е­мов: опи­са­тель­ный метод, метод кон­тра­стив­но­го ана­ли­за, при­ем коли­че­ствен­но­го под­сче­та, мето­ды фоне­ти­че­ско­го, лек­си­ко­гра­фи­че­ско­го, лек­си­ко-семан­ти­че­ско­го ана­ли­за и дру­гие линг­ви­сти­че­ские мето­ды, а так­же при­ем пере­во­да текстов.

Опи­са­ние межъ­язы­ко­во­го вза­и­мо­дей­ствия про­из­во­ди­лось на син­хро­ни­че­ском мате­ри­а­ле — выска­зы­ва­ни­ях совре­мен­ных интер­нет-поль­зо­ва­те­лей, извле­чен­ных из казах­ско­го кон­тен­та соци­аль­ной сети Instagram*, раз­лич­ных чатов и сай­тов (сайт вопро­сов и отве­тов Baribar​.kz, сайт видео­хо­стин­га YouTube).

Анализ материала и результаты исследования

С целью иссле­до­ва­ния ино­языч­ных язы­ко­вых еди­ниц, заим­ство­ван­ных через рус­ский язык, в казах­ском интер­нет-дис­кур­се и спо­со­бов их при­спо­соб­ле­ния (адап­та­ции) казах­ско-рус­ски­ми билинг­ва­ми, поль­зо­ва­те­ля­ми интер­не­та, нами были про­ана­ли­зи­ро­ва­ны тек­сты в казах­ском кон­тен­те соци­аль­ной сети Instagram*, чатов и сай­тов (Baribar​.kz, YouTube). Все­го было иссле­до­ва­но 108 интер­нет-тек­стов, про­ду­ци­ро­ван­ных казах­ско-рус­ски­ми билинг­ва­ми с доми­ни­ру­ю­щим казах­ским язы­ком, ком­мен­та­ри­ев на казах­ском язы­ке под видео­сю­же­та­ми, вопро­сов и ответов.

Ниже при­во­дят­ся неко­то­рые извле­чен­ные из казах­ско­го интер­нет-дис­кур­са заим­ство­ва­ния: эко­но­ми­ка, мас­са, поли­гон, газ, мега­по­лис, пла­стик, пакет, пор­тал, фран­цуз тех­но­ло­ги­я­сы, маку­ла­ту­ра, био­па­кет­тер, хостел, сту­дент­тер, комен­дан­тық, сало­ны, мас­саж, бью­ти инду­стрия, фуд­трак, фаст-фуд, биз­неске, цирк, вок­зал, биз­не­сті, сани­тар­лық-эпи­де­мио­ло­ги­я­лық, кли­нинг­тік, пала­та­сы­ның, рес­пуб­ли­ка­ның, биз­нес-тре­нер­лері, тестілеу, модуль­ден, пала­та­сы­на, мұнай-газ ком­па­ни­я­сы, газ, ком­па­ния, ита­ли­я­лық ком­па­ния, энер­ге­ти­ка­ны, электр стан­ци­я­сын, инве­сти­ци­я­лау, рөл, мате­ри­ал, инди­вид, пси­хо­лог, пар­та­ның, нөмірі, эмо­ци­я­ла­рын, спорт­тық, мате­ма­ти­ка, минут­тан, тор­моз, бокс­шы, бокс­шы­лар­ды, бок­сты, спорт­шы, аре­на­да, чем­пи­он­дар­мен, спар­ринг, дуб­ляж, кино, канал, фото, мил­ли­он, ком­мент, блок, авто­мат, нега­тив, семья, ≠недай­бог, поли­кли­ни­ка, педи­атр, мед­сест­ра, супер-пупер, мама­ша, тупой, минут, плат­ный, не в тему, спи­сок, нока­ут, мене­джер, биз­нес, офис, биз­нес-план, код, домо­фон, кино, кон­церт, про­сто, отду­ши, интер­нет, биз­нес, иму­ни­тет, бак­те­ри­я­лық, хром, мик­ро­эле­мент, глю­ко­за, инсу­лин, каль­ций, маг­ний, гемо­гло­бин, дис­бак­те­ри­оз, аллер­гия, арт­рит, пнев­мо­ния, псо­ри­аз, сироп солод­ки, солод­ка, акти­ви­ро­ван­ный уголь­ды, энтрос­гель, стақан, лим­фа, таб­лет­ка, нор­ма, как, все, пусть, ты, жизнь, боль, когда, ноль, бра­тиш­ка, про­сто, теле­фон, так-то, про­стой, дет­ское, вре­мя, тряп­ка, чай­ко­вать, пон­то­вать, кида­ла, иде­аль­ный, насто­я­щий, ком­мен­та­рий, тупить, став­ка, под­каб­луч­ник, серьез­ный, эко­ном­дап, я, жду, тот, самый, нор­маль­ный, при­кол, сухо­мят­ка, полу­чит­ся, осуж­дать, нико­гда, никто, не, отме­нял, интер­нет, сча­стье, кра­сав­чик, злой, оби­жал­кин, новый год, пода­рить, вооб­ще, про­дук­тив­ный, надо­ел, не пере­жи­вай, при­клю­че­ние, при­кол, это, не твое, стра­ни­ца, реак­ци­яң, поляк, аме­ри­ка, шикар­ный, эмо­ция, фанат, кон­церт­терін, Лон­дон, жур­на­лист, инсти­тут­тар, фено­мен, фана­ты, фан­клуб­та­ры, «Евра­зи­я­лық фан­клу­бы», фан­клуб­тың, Укра­и­на­лық, фанат­та­ры­ның, ини­ци­а­ти­ва­сы, Интер­нет, «ВКон­так­те», сай­тын­да, аудио-видео­за­пись­тері, суб­титр­мен, совет, жур­на­лист, артист, мис­си­я­сы, мил­ли­ард, Китай, диз­лайк, кон­курс­ный, супер­стар­да, Новая Вол­наға, жюри­дин, награ­да, твор­че­ство­лық, музы­ка, рево­лю­ция, Рос­сия, шоу биз­несіне, Азия стар, фести­валь­ға, валь­сін, жур­на­ли­стің, Совет, ман­сарт, пун­да­мент, сотық, мини­стрі, сот­ка, кар­та память, пароль, кар­та памятьы, ком­пью­терім, ждуш­ный режим, сот­кам, фон, эффект, кадр, глав­ный, фан­та­зия, Коля, явно, билет, теле­фон, кон­церт, про­ект, удо­сто­ве­ре­ния, южный, вход, режис­сер, коор­ди­на­тор, про­дюс­сер, импро­ви­за­тор, бух­гал­тер­лер, пала­та­сы, клу­бын­да, семи­нар­да, ауди­то­ры, рези­дент­тер­ге, рес­пуб­ли­ка­сы­ның и дру­гие сло­во­упо­треб­ле­ния, кото­рые мы при­во­дим в автор­ской орфо­гра­фии. 

Как пока­зы­ва­ет ана­лиз, изу­ча­е­мые заим­ство­ва­ния актив­но исполь­зу­ют­ся в совре­мен­ном казах­ском интер­нет-дис­кур­се и охва­ты­ва­ют все сфе­ры жизни:

— меди­ци­ну (в том чис­ле фар­ма­цев­ти­ку): имму­ни­тет, бак­те­ри­я­лық, хром, мик­ро­эле­мент, глю­ко­за, инсу­лин, каль­ций, маг­ний, гемо­гло­бин, дис­бак­те­ри­оз, аллер­гия, арт­рит, пнев­мо­ния, псо­ри­аз, сироп солод­ки, солод­ка, акти­ви­ро­ван­ный уголь, лим­фа, таб­лет­ка, нор­ма, поли­кли­ни­ка, педи­атр, мед­сест­ра;

— спорт: нока­ут, бок­сты, спорт­тық, спорт­шы, бокс­шы­лар, аре­на­да, чем­пи­он­дар, спар­ринг;

— эко­но­ми­ку: мене­джер, биз­нес, офис, биз­нес-план, код, биз­нес-тре­нер­лері, тестілеу, пала­та­сы­на;

— нау­ку, обра­зо­ва­ние: рөл, мате­ри­ал, модуль­ден, инди­вид, пси­хо­лог, эмо­ци­я­ла­рын, пар­та­ның, нөмірі, мате­ма­ти­ка, минут­тан;

— быт, семей­но-быто­вые отно­ше­ния: стақан, под­каб­луч­ник, эко­ном­дап, сухомятка;

— дру­же­ские кон­так­ты: при­кол, кра­сав­чик, оби­жал­кин, про­дук­тив­ный, не пере­жи­вай, род­ной, бра­тиш­ка;

— сфе­ру новых тех­но­ло­гий: интер­нет, теле­фон, сот­ка, кар­та памя­ти, ком­мент, блок памя­ти, сайт, жду­щий режим, «ВКон­так­те»;

— сфе­ру куль­ту­ры (кино, музы­ка): кино, кон­церт, дуб­ляж, канал, эмо­ция, фанат, кон­церт­терін, фан­клуб, «Евра­зи­я­лық фан­клу­бы», фанат­тар, аудио-видео­за­пись­тер, суб­титр, әртіс, мис­сия, кон­курс­ный, супер­стар, жюри, награ­да, твор­че­ство­лық и т. д.

При­мер­ное пред­став­ле­ние о про­цент­ном соот­но­ше­нии заим­ство­ва­ний в казах­ском тек­сте мож­но полу­чить, про­чи­тав сле­ду­ю­щий ком­мен­та­рий интер­нет­поль­зо­ва­те­ля: Балаң­ның мұры­ны­нан су ағып қап, недай­бог тегін поли­кли­ни­каға барып қал­саң, «Бүкіл поли­кли­ни­каға бір педи­атр» деп жылағы­сы кеп тұрған мед­сест­ра күтіп тұра­ды. Сол супер-пупер педи­атрға кірей­ін десең, алдын­да 46 мама­ша тұра­ды, алда­ры­нан кесіп өтсең шаштан тар­тып қап,чах-чапатах деп аты­ай­ын деп. Қош. Шыдап 2 сағат­тан соң кіресің-ау,жаңа заң бой­ын­ша бір каби­нет­те ере­сек адам­ды да, бала­ны да бір­ге қабы­дай­ды екен. Үлкенің күрк-күрк жөтеліп тұра­ды, қасын­да 2 айлық бала жата­ды. Ал 2 сағат тосып кір­ген педи­ат­рың балаға көз қыры­мен өтірік тен бір қарап «Ұйқы­сы кел­ген­де есі­ней ме?» деген­дей тупой сұрақ қояды да, «Мұр­ны ақса — сүр­те сал, тек еміз,сосын жазы­лып кетер» деп 2 минут­та құты­лған­ша асық бола­ды. Дәрі жазуға ері­неді. А плат­ный­ға бар­саң, обо­оой, 5 мың тең­гені ақтау керек қой қаай­да, мұр­ны­нан су ақты деп 2 бет дәрі жазып береді. Мұр­ны­на 3 түр­лі дәрі, не в тему ішіне дей­ін дәрі жаза­ды. Астын­дағы апте­каға дей­ді. Жүре­гің ауы­рып, плат­ный­ға қарал­саң дәрі спи­со­гын көріп со жер­де нока­утқа түсуің мүм­кін¹ (автор­ская орфо­гра­фия и сти­ли­сти­ка сохра­не­ны). / Если вдруг твой ребе­нок начи­нат соп­ли­вить, и #недай­бог при­хо­дишь в бес­плат­ную поли­кли­ни­ку, встре­ча­ет мед­сест­ра, кото­рая едва не пла­ча, объ­яв­ля­ет: «На всю поли­кли­ни­ку один педи­атр». Хочешь зай­ти к это­му супер-пупер педи­ат­ру — перед тобой 46 мамаш, гото­вых вырвать воло­сы и застре­лить каж­до­го осме­лив­ше­го­ся зай­ти перед ними. Лад­но. Про­явишь тер­пе­ние, зай­дешь через 2 часа — так, соглас­но ново­му поряд­ку, взрос­лых и детей при­ни­ма­ют в одном каби­не­те. Взрос­лый сто­ит, каш­ля­ет, а рядом лежит 2‑хмесячный малыш. А педи­атр, кото­ро­го ждешь 2 часа, мимо­хо­дом взгля­нет на тво­е­го ребен­ка и, задав тупой вопрос типа «зева­ет ли он, когда хочет спать?», ста­ра­ет­ся за 2 мину­ты выпро­во­дить со сло­ва­ми «если будет соп­ли­вить, под­ти­рай; толь­ко обя­за­тель­но кор­ми гру­дью, попра­вит­ся». Лекар­ство выпи­сать ему лень. А идешь в плат­ную, ойбой, надо же оправ­дать 5 тысяч тен­ге, выпи­сы­ва­ет 2 листа лекарств от соп­лей. 3 вида от соп­лей, и не в тему даже для живо­ти­ка. Отправ­ля­ет в апте­ку, что вни­зу. Если вдруг серд­це при­хва­тит и обра­тишь­ся в плат­ную, то, гля­нув на спи­сок лекарств, можешь там же уйти в нока­ут.

Заим­ство­ва­ния в при­ве­ден­ном тек­сте состав­ля­ют более 15 % слов (#недай­бог, поли­кли­ни­каға, педи­атр, мед­сест­ра, супер-пупер, педи­атрға, мама­ша каби­нет­те, педи­ат­рың, тупой, минут­та, а, плат­ный­ға, не в тему, апте­каға, спи­со­гы, нока­утқа и др.). Если срав­нить эти дан­ные с мате­ри­а­ла­ми нор­ма­тив­ных сло­ва­рей, то, соглас­но нашим под­сче­там, коли­че­ство изу­ча­е­мых заим­ство­ва­ний, зафик­си­ро­ван­ных в сло­ва­рях, состав­ля­ет око­ло 5 % всей лек­си­ки [Сыздық и др. 2005]. Вме­сте с тем коли­че­ство заим­ство­ва­ний в казах­ских текстах раз­лич­ной жан­ро­во-сти­ле­вой при­над­леж­но­сти (в пуб­ли­ци­сти­че­ских и науч­ных ста­тьях, в офи­ци­аль­ных доку­мен­тах и т. д.) неред­ко дости­га­ет 10 %.

Мно­гие казах­ские ком­мен­та­то­ры доста­точ­но гра­мот­но и сти­ли­сти­че­ски вер­но оформ­ля­ют свою речь, напри­мер уточ­няя свои мыс­ли с помо­щью интер­на­ци­о­на­лиз­мов, заим­ство­ван­ных через рус­ский язык: Бұл құбы­лыс (фено­мен) дегені қуант­ты / Обра­до­ва­ло, что он/она счи­та­ет это явле­ни­ем (фено­ме­ном).

Поль­зо­ва­те­ли интер­не­та актив­но при­ме­ня­ют спе­ци­аль­ные сло­ва (напри­мер, кόм­мéнт/ком­мен­та­рий) или знач­ки, сим­во­лы, кото­рые явля­ют­ся обще­при­ня­ты­ми в гло­баль­ной сети все­го мира. К при­ме­ру, нами был зафик­си­ро­ван так назы­ва­е­мый хеш­тег на осно­ве рус­ско­го выра­же­ния: Балаң­ның мұры­ны­нан су ағып қап,  недай­бог тегін поли­кли­ни­каға барып қал­саң, «Бүкіл поли­кли­ни­каға бір педи­атр» деп жылағы­сы кеп тұрған мед­сест­ра күтіп тұра­ды (Хештéг — это знак решет­ки, после кото­ро­го может быть любое сло­во)².

Наблю­де­ния за сло­во­упо­треб­ле­ни­ем изу­ча­е­мых заим­ство­ва­ний в интер­нет­дис­кур­се каза­хов поз­во­ля­ют выде­лить несколь­ко аспек­тов их адаптации.

Фонетический аспект 

Основ­ной мас­сив ино­языч­ных язы­ко­вых еди­ниц, заим­ство­ван­ных через рус­ский язык, актив­но исполь­зу­е­мых казах­ски­ми интер­нет-поль­зо­ва­те­ля­ми, упо­треб­ля­ет­ся в соот­вет­ствии с закреп­лен­ны­ми орфо­гра­фи­че­ски­ми и орфо­эпи­че­ски­ми нор­ма­ми казах­ско­го язы­ка, что сви­де­тель­ству­ет об их пол­ном усво­е­нии. Кере­мет дуб­ляж! Сіз­дер­ге Гол­ли­вуд кино­ла­рын да дыбыст­а­уға бола­ды. Сәт­тілік тілей­мін каналға!; Еңбек етіп, мықты мене­джер атан­саңыз бастап жатқан биз­несі­міз­де алдағы айда жақ­сы жалақы ала­сыз; Ағза­ңы­зға хром мик­ро­эле­мен­ті жетіс­пей­тін бола­ды. / Отлич­ный дуб­ляж! Вам мож­но озву­чи­вать филь­мы Гол­ли­ву­да. Желаю уда­чи кана­лу!; Если потру­ди­тесь и пока­же­те себя силь­ным мене­дже­ром, то в насту­па­ю­щем меся­це полу­чи­те хоро­шую зар­пла­ту в нашем раз­ви­ва­ю­щем­ся биз­не­се; Ваше­му орга­низ­му не будет хва­тать мик­ро­эле­мен­та хро­ма.

Все заим­ство­ва­ния оформ­ле­ны по зако­нам казах­ско­го язы­ка: аффик­сы при­со­еди­не­ны к рус­ской осно­ве соглас­но дей­ству­ю­ще­му в казах­ском язы­ке зако­ну син­гар­мо­низ­ма. Напри­мер, вари­ан­ты аффик­сов упо­треб­ле­ны в соот­вет­ствии с огла­сов­кой послед­не­го сло­га заим­ство­ван­но­го сло­ва: после глас­ных и сонор­ных соглас­ных при­ме­не­ны вари­ан­ты аффик­сов со звон­ки­ми соглас­ны­ми (поли­кли­ни­каға, педи­атрға), после глу­хих — с глу­хи­ми (нока­утқа, каби­нетте). После сло­га мяг­кой арти­ку­ля­ции упо­треб­ле­ны вари­ан­ты аффик­сов такой же мяг­кой огла­сов­ки (с глас­ны­ми перед­не­го ряда) и наобо­рот (ср. каби­нетте и минутта)

Неред­ки откло­не­ния от пись­мен­ных гра­фи­че­ских (орфо­гра­фи­че­ских) норм, вызван­ные спе­ци­фи­кой интер­нет-ком­му­ни­ка­ции. Так, в текстах казах­ских поль-

зова­те­лей (ком­мен­та­ри­ях, постах) наблю­да­ет­ся игно­ри­ро­ва­ние спе­ци­фи­че­ских букв казах­ской гра­фи­ки, кото­рые заме­ня­ют­ся более частот­ны­ми бук­ва­ми кирил­лов­ско­го алфа­ви­та с близ­ким зву­ча­ни­ем: о вме­сто ө, г вме­сто ғ, а вме­сто ә, и вме­сто і, н вме­сто ң, к вме­сто қ: анші, алдеқа­шан, коре­рмен, козай­ы­мы, болган, алган и др. Воз­мож­но, гад­жет поль­зо­ва­те­ля не настро­ен на казах­ский шрифт, одна­ко высо­ка веро­ят­ность, что поль­зо­ва­тель не утруж­да­ет себя поис­ком допол­ни­тель­ных букв на кла­ви­а­ту­ре, ибо уве­рен, что его поймут.

Весь­ма рас­про­стра­не­но выпа­де­ние конеч­ных глас­ных у заим­ство­ва­ний — суще­стви­тель­ных жен­ско­го рода, напри­мер сло­во ман­сарт вме­сто ман­сар­да, — с выпа­де­ни­ем конеч­но­го глас­но­го, что в целом харак­тер­но для уст­ной казах­ской речи и неред­ко фик­си­ру­ет­ся сло­ва­ря­ми: ангор, баз, вале­рьян, газет, гра­нат, кот­лет, кла­виш, ман­до­лин, рес­сор, минут, секунд, цифр, коор­ди­нат. Таких слов чуть более десят­ка, осталь­ные суще­стви­тель­ные жен­ско­го рода заим­ство­ва­ны без изме­не­ний: опти­ка, кан­та­та, кап­су­ла, тира­да и др. [Сыздық и др. 2005: 17].

Инте­рес­но, что поль­зо­ва­тель фик­си­ру­ет оглу­ше­ние конеч­но­го звон­ко­го [д] в глу­хой [т] соглас­но фоне­ти­че­ским нор­мам рус­ско­го язы­ка; в казах­ском язы­ке оглу­ше­ния звон­ких на кон­це сло­ва как тако­во­го нет (!), ср.: қаз (гусь), жад (память). Это явле­ние, несо­мнен­но, вызван­ное вли­я­ни­ем рус­ско­го язы­ка, нашло отра­же­ние в орфо­гра­фи­че­ских нор­мах упо­треб­ле­ния рус­ских и ино­языч­ных заим­ство­ва­ний: орфо­гра­фи­че­ский сло­варь казах­ско­го язы­ка дает при­ме­ча­ние: «К сло­вам рус­ско­го язы­ка, кото­рые закан­чи­ва­ют­ся на бук­вы -б, ‑в, ‑г, ‑д, при­со­еди­ня­ют­ся аффик­сы с глу­хи­ми соглас­ны­ми: штаб-тан, актив-ке, пас­сив-тен, педа­гог-тер» [Сыздық и др. 2005: 21–22]. Таким обра­зом, это пра­ви­ло, пред­став­ля­ю­щее собой исклю­че­ние из обще­го пра­ви­ла об аффик­сах казах­ско­го язы­ка, осно­ван­но­го на законе син­гар­мо­низ­ма, сви­де­тель­ству­ет о том, что дан­ные заим­ство­ва­ния вос­при­ни­ма­ют­ся каза­ха­ми в сво­ей уст­ной огла­сов­ке. 

Инте­ре­сен при­мер упо­треб­ле­ния заим­ство­ван­но­го сло­ва память в зна­че­нии «запо­ми­на­ю­щее устрой­ство теле­фо­на». На казах­ский язык сло­во память пере­во­дит­ся как жад(ы), одна­ко интер­нет-поль­зо­ва­те­ли почти не упо­треб­ля­ют казах­ско­го экви­ва­лен­та, заме­няя его более упо­тре­би­тель­ным рус­ским вари­ан­том. Автор­ский спо­соб фоне­ти­ко-гра­фи­че­ско­го осво­е­ния сло­ва память при­ме­ни­тель­но к казах­ской язы­ко­вой систе­ме про­явил­ся в при­со­еди­не­нии аффик­са при­над­леж­но­сти -ы к сло­ву, закан­чи­ва­ю­ще­му­ся на ь, что не харак­тер­но для казах­ско­го язы­ка: памятьы. Зако­но­мер­ное упо­треб­ле­ние после соглас­но­го аффик­са мяг­кой арти­ку­ля­ции -і изме­ни­ло бы зву­ча­ние конеч­но­го т- на полу­мяг­кий [т˙], в то вре­мя как обна­ру­жен­ная запись помо­га­ет сохра­нить мяг­кость рус­ско­го конеч­но­го соглас­но­го [тʹ-], что инту­и­тив­но ощу­ща­ет­ся авто­ром поста: Теле­фон­ның кар­та памятьы пароль сұрап тур. Мен оған пароль қой­ға­ным жок. Ондай болып кет­се қалай ашып алуға бола­ды? / Кар­та памя­ти теле­фо­на запра­ши­ва­ет пароль. Я пароль не уста­нав­ли­вал. Как быть в этом случае?

Сло­во пун­да­мент/фун­да­мент под вли­я­ни­ем норм раз­го­вор­ной речи зафик­си­ро­ва­но со зву­ком [п], ибо для казах­ско­го язы­ка, как и для осталь­ных тюрк­ских язы­ков, звук [ф] не характерен.

Казах­ский интер­нет-дис­курс отра­жа­ет явле­ния, воз­ни­ка­ю­щие в резуль­та­те интер­фе­рен­ции, кото­рые частич­но нашли вопло­ще­ние в нор­ма­тив­ных сло­ва­рях. Так, подав­ля­ю­щее боль­шин­ство изу­ча­е­мых заим­ство­ва­ний дает­ся в казах­ских сло­ва­рях в их искон­ной фор­ме, вме­сте с тем в пре­ди­сло­вии к Орфо­гра­фи­че­ско­му сло­ва­рю казах­ско­го язы­ка ука­за­но, что неко­то­рые ранее заим­ство­ван­ные из рус­ско­го язы­ка сло­ва, исполь­зу­е­мые в быту и обо­зна­ча­ю­щие пред­ме­ты оби­хо­да, пишут­ся так, как они успе­ли асси­ми­ли­ро­вать­ся в казах­ской повсе­днев­ной речи [Сыздық и др. 2005: 17]. Напри­мер: жәшік (ящик), бәтең­ке (боти­нок), сірің­ке (сер­ни­ки «спич­ки»), бөш­ке (боч­ка), шөген (чугун), кір (гиря), келі (кило), сот (суд, судья), болыс (волост­ной), облыс (область), зауыт (завод), Ресей (Рос­сия), Мәс­кеу (Москва). Харак­тер­ные для речи казах­ско-рус­ских билинг­вов про­яв­ле­ния фоне­ти­че­ской интер­фе­рен­ции тако­вы: упо­треб­ле­ние зву­ков [ж] вме­сто [j], [ш] вме­сто [ч], пере­ме­ще­ние уда­ре­ния на послед­ний слог, редук­ция и утра­та конеч­ных глас­ных, заме­на фоне­мы [в] на [б] либо на казах­ский соглас­ный [у], фик­са­ция рус­ско­го оглу­ше­ния, изме­не­ние огла­сов­ки сло­ва соглас­но казах­ско­му зако­ну син­гар­мо­низ­ма и др.

Лексический аспект

Сле­ду­ет отме­тить рас­про­стра­нен­ную в уст­ной речи тен­ден­цию к актив­но­му упо­треб­ле­нию ино­языч­ных заим­ство­ва­ний вме­сто казах­ских экви­ва­лен­тов, хотя послед­ние дав­но вошли в актив­ный сло­варь: твор­че­ство­лық вме­сто шығар­ма­шы­лық; жюри вме­сто қазы­лар алқа­сы; аудио, видео­за­пись­тері вме­сто аудио-, бей­не­жа­зу­ла­ры; совет вме­сто кеңес.

Мы видим несколь­ко воз­мож­ных при­чин: 1) автор ком­мен­та­рия — билингв, в язы­ко­вом созна­нии кото­ро­го заим­ство­ван­ное сло­во закреп­ле­но мно­го­лет­ней при­выч­кой; 2) интер­нет-ком­му­ни­ка­ция — неофи­ци­аль­ный, близ­кий к уст­но­му вид обще­ния, поэто­му нет необ­хо­ди­мо­сти выстра­и­вать речь соглас­но стро­гим язы­ко­вым нор­мам; 3) мно­гие рус­ские тер­ми­ны вос­тре­бо­ва­ны и пока окон­ча­тель­но не вытес­не­ны казах­ски­ми вариантами.

Вме­сте с тем наблю­да­ет­ся и оформ­ле­ние ино­языч­ных заим­ство­ва­ний соглас­но нор­мам казах­ско­го язы­ка: әртіс, Қытай. Сло­во әртіс упо­треб­ле­но соглас­но при­ня­той лите­ра­тур­ной нор­ме, осно­ван­ной на уст­ной огла­сов­ке заим­ство­ван­но­го сло­ва артист. Сло­во под­верг­лось фоне­ти­че­ско­му оформ­ле­нию под вли­я­ни­ем зако­на син­гар­мо­низ­ма: в резуль­та­те регрес­сив­ной асси­ми­ля­ции глас­ный непе­ред­не­го ряда [а] изме­нил­ся в глас­ный перед­ний (мяг­кой арти­ку­ля­ции) [ә]. Кро­ме того, наблю­да­ет­ся редук­ция глас­но­го во вто­ром сло­ге: пол­но­глас­ный звук [и] пре­вра­ща­ет­ся в казах­ский глас­ный [і], очень напо­ми­на­ю­щий рус­ские глас­ные фоне­мы ’э, ’а во вто­рой сла­бой пози­ции [ь].

В казах­ском интер­нет-дис­кур­се огром­ное коли­че­ство про­сто­реч­ных заим­ство­ва­ний, напри­мер: оби­жал­кин, бра­тиш­ка, чай­ко­вать, пон­то­вать, тупить, под­каб­луч­ник, при­кол­дар, кра­сав­чик шуст­рый, тупизм, тупой­лар и др., где актив­но исполь­зу­ет­ся казах­ская фор­ма мно­же­ствен­но­го чис­ла с аффик­сом лар-/лер- и его фоне­ти­че­ски­ми вари­ан­та­ми. Наи­бо­лее харак­тер­ны­ми, отра­жа­ю­щи­ми реаль­ную уст­ную ком­му­ни­ка­цию казах­стан­цев явля­ют­ся сло­ва мама­ша в зна­че­нии «мать малы­ша» (в боль­ни­це, поли­кли­ни­ке либо в дошколь­ном учре­жде­нии); бра­тиш­ка (в обра­ще­нии муж­чи­ны к млад­ше­му); тупой; чай­ко­вать (о люби­тель­ни­це бес­плат­но пожи­вить­ся за счет како­го-либо муж­чи­ны); пон­то­вать­ся; кра­сав­чик и др., при­чем с соот­вет­ству­ю­щей сти­ли­сти­че­ской и эмо­ци­о­наль­но-экс­пресс­сив­ной нагруз­кой, закреп­лен­ной в рус­ском языке.

В каче­стве лек­си­ко-семан­ти­че­ской адап­та­ции ино­языч­ных язы­ко­вых еди­ниц, заим­ство­ван­ных через рус­ский язык, мож­но при­ве­сти при­мер даль­ней­шей семан­ти­че­ской диф­фе­рен­ци­а­ции в казах­ском язы­ке рус­ских омо­ни­мов сот­ка. В одном зна­че­нии — это «еди­ни­ца земель­ной пло­ща­ди, рав­ная одной сотой части гек­та­ра» [Оже­гов, Шве­до­ва 1992]; в дру­гом — (разг.) «сото­вый теле­фон, мобиль­ный теле­фон, пред­на­зна­чен­ный для рабо­ты в сетях сото­вой свя­зи». Послед­нее зна­че­ние пока не зафик­си­ро­ва­но в сло­ва­рях, одна­ко широ­ко рас­про­стра­не­но сре­ди насе­ле­ния Казах­ста­на и полу­чи­ло отра­же­ние в так назы­ва­е­мой «народ­ной энцик­ло­пе­дии» — Вики­пе­дии³. Пер­вое сло­во обра­зо­ва­но от чис­ли­тель­но­го сто, а вто­рое — от суще­стви­тель­но­го соты, «ячей­ки», так как речь идет о мобиль­ной свя­зи, осно­ван­ной на радио­пе­ре­дат­чи­ках, рас­по­ло­жен­ных в виде систе­мы яче­ек, сот. Оба сло­ва обра­зо­ва­ны посред­ством суф­фик­са -к. Как уже отме­ча­лось выше, на тер­ри­то­рии Казах­ста­на полу­чи­ло рас­про­стра­не­ние имен­но это назва­ние мобиль­но­го теле­фо­на, в то вре­мя как в Рос­сии упо­треб­ля­ет­ся его сино­ним — «мобиль­ный», «мобиль­ник».

Сло­во сот­ка, «сотая часть гек­та­ра» (6 соток, 10 соток и т. д.), упо­треб­ля­ет­ся в казах­ских текстах в виде сло­ва сотық. Жыл сай­ын рес­пуб­ли­ка бой­ын­ша 40 мың ада­мға үй салуға он сотық жер берілетін бола­ды, деп мәлім­деді Инве­сти­ци­я­лар және даму мини­стрі Жеңіс Қасым­бек. Бұл тура­лы Sputnik Қаза­қстан хабар­лай­ды4. / Как утвер­жда­ет руко­во­ди­тель Мини­стер­ства инве­сти­ций и раз­ви­тия Женис Касым­бек, еже­год­но 40 тысяч чело­век в рес­пуб­ли­ке будут полу­чать десять соток зем­ли для стро­и­тель­ства домов, сооб­ща­ет Sputnik Қаза­қстан.

В то же вре­мя заим­ство­ван­ное сло­во сот­ка в зна­че­нии «сото­вый теле­фон» оста­ет­ся в исход­ном виде, при­чем казах­ские поль­зо­ва­те­ли интер­не­та упо­треб­ля­ют фор­му при­над­леж­но­сти в виде вари­ан­тов: соткам, соткым. Вто­рой вари­ант, когда конеч­ный -а реду­ци­ру­ет­ся в -ы (зву­чит почти как рус­ские глас­ные фоне­мы а, о [ъ] во вто­рой сла­бой пози­ции), более харак­те­рен для казах­ско­го язы­ка, соот­вет­ствен­но более упо­тре­би­те­лен, что сви­де­тель­ству­ет о фоне­ти­че­ском осво­е­нии это­го заим­ство­ва­ния: Менің сот­кам өзі­нен-өзі қуып, Кар­та память бар бол­са да сол пароль сұрап тұр. / Моя сот­ка гонит сама по себе: запра­ши­ва­ет пароль, несмот­ря на то что име­ет­ся кар­та памя­ти; Менің сот­кым / Моя сот­ка.

Ука­зан­ные сло­ва пока не вклю­че­ны в сло­ва­ри совре­мен­но­го казах­ско­го язы­ка. Вме­сте с тем пола­га­ем, что сло­во сотық (сот­ка зем­ли) ско­рее все­го уже в бли­жай­шее вре­мя вой­дет в сло­ва­ри, ибо зафик­си­ро­ва­но нами в текстах нор­ма­тив­ных актов. Напри­мер, на казах­стан­ском сай­те госу­дар­ствен­ных услуг мы чита­ем: Жеке тұрғын үй құры­лы­сы­на жер учас­кесін (10 сотық жер) алуға кезек­ті қарау неме­се кезек­ке тұру⁵. / Про­смотр или поста­нов­ка на оче­редь на полу­че­ние земель­но­го участ­ка под инди­ви­ду­аль­ное жилищ­ное стро­и­тель­ство (10 соток). Сло­во сот­ка/сот­кы, по наше­му мне­нию, так и оста­нет­ся при­над­леж­но­стью раз­го­вор­ной речи, пото­му что в казах­ском язы­ке суще­ству­ет нор­ма­тив­ный экви­ва­лент ұялы теле­фон (сото­вый теле­фон).

Наблю­да­ет­ся частич­ное каль­ки­ро­ва­ние (полу­каль­ка) и грам­ма­ти­че­ская асси­ми­ля­ция рус­ских рече­вых кли­ше или паре­мий, напри­мер: «Метод буме­ран­га» ешкім отме­нять еткен жоқ! / Никто не отме­нял «метод буме­ран­га»; Бәрі с пер­во­го раза бола бер­мей­ді! / Ничто не полу­ча­ет­ся с пер­во­го раза; Бол­май­тын нәр­се­ден, про­бле­ма созда­вать етпе! / Не созда­вай про­бле­му на ров­ном месте; «Жизнь боль, когда ақша ноль / Жизнь боль, когда денег ноль!; Дет­ское вре­мя біт­ті, ұйы­қта тез! / Дет­ское вре­мя закон­чи­лось, быст­ро спать!; Иде­аль­ный бол­ма, насто­я­щий бол! / Не будь иде­аль­ным, будь насто­я­щим!; Тупить етпе! / Не тупи!; Под­каб­луч­ник бол­ма! / Не будь под­каб­луч­ни­ком!; Сухо­мят­ка жей бер­ме! / Не ешь всу­хо­мят­ку!; Сен­де бәрі полу­чит­ся! / У тебя все полу­чит­ся!; Ешкім­ді осуж­дать етпе! / Нико­го не осуж­дай!; Нико­гда өзің бірін­ші баста­ма! / Нико­гда не начи­най пер­вым!; Қара­пай­ым­ды­лы­қты никто не отме­нял! / Скром­ность никто не отме­нял!; Интер­нет­те зави­сать етпе! / Не зави­сай в интер­не­те!; Сча­стьең қасы­ң­да, так что көзіңді ашып жүр! / Твое сча­стье рядом, так что открой гла­за!; Әр күнің про­дук­тив­ный бол­сын! / Пусть каж­дый день будет про­дук­тив­ным!; Ең басты­сы — дух! / Глав­ное — дух!; Вол­но­вать­ся етпе, вол­но­вать ет! / Не вол­нуй­ся — волнуй!

Эти выра­же­ния созда­ют так назы­ва­е­мую «сме­шан­ную речь», кото­рой пест­рит уст­ная ком­му­ни­ка­ция, в том чис­ле казах­ский интер­нет-дис­курс, и кото­рая неред­ко гра­ни­чит с «мака­ро­ни­че­ской речью». Как извест­но, мака­ро­ни­че­ская речь — «речь, содер­жа­щая меха­ни­че­ски пере­но­си­мые из дру­го­го язы­ка иска­жен­ные сло­ва и выра­же­ния (мака­ро­низ­мы), часто при­об­ре­та­ю­щая вслед­ствие это­го гро­теск­но-шуточ­ный харак­тер» [Коже­мя­ки­на и др. 2006]. Сме­шан­ная речь — «речь билинг­ва, харак­те­ри­зу­е­мая созна­тель­ным или бес­со­зна­тель­ным вклю­че­ни­ем эле­мен­тов вто­ро­го язы­ка в выска­зы­ва­ние на род­ном язы­ке» [Коже­мя­ки­на и др. 2006].

С линг­во­куль­ту­ро­ло­ги­че­ской точ­ки зре­ния инте­ре­сен при­мер транс­фор­ма­ции в интер­нет-ком­му­ни­ка­ции попу­ляр­но­го казах­ско­го кли­ше, мар­ки­ру­ю­ще­го эти­кет госте­при­им­ства: Үй осы, келіп тұры­ң­дар, стра­ни­ца осы, кіріп тұры­ң­дар! / Это мой дом — при­хо­ди­те, это моя стра­ни­ца — заходите!

Это доста­точ­но рас­про­стра­нен­ный в уст­ной речи каза­хов спо­соб, когда заим­ство­ван­ное сло­во встра­и­ва­ет­ся в казах­скую грам­ма­ти­че­скую струк­ту­ру в неиз­ме­ня­е­мой фор­ме, к кото­рой добав­ля­ют­ся казах­ские гла­го­лы: отме­нять ету, тупить ету, осуж­дать ету, зави­сать ету; иде­аль­ный болу, насто­я­щий болу, под­каб­луч­ник болу, про­дук­тив­ный болу и т. д. Как видим, к рус­ско­му инфи­ни­ти­ву при­со­еди­ня­ет­ся казах­ский гла­гол ет- (делать), а к име­ни — бол- (быть). В обра­зо­ван­ных таким спо­со­бом струк­ту­рах лек­си­че­ская семан­ти­ка содер­жит­ся в заим­ство­ван­ном сло­ве, грам­ма­ти­че­ская — в казах­ском слове.

Грамматический (морфолого-синтаксический) аспект

Грам­ма­ти­че­скую адап­та­цию ино­языч­ных язы­ко­вых еди­ниц, заим­ство­ван­ных через рус­ский язык, демон­стри­ру­ют при­ме­ры ниве­ли­ро­ва­ния кате­го­рий чис­ла, паде­жа, рода и вре­ме­ни заим­ство­ван­ных слов: Бір жер­ге шығай­ы­қ­шы, үйде оты­рып надо­ел! / Давай вый­дем куда-нибудь, надо­е­ло дома сидеть!; Сухо­мят­ка жей бер­ме / Не ешь всу­хо­мят­ку! (где наре­чие всу­хо­мят­ку упо­треб­ля­ет­ся в фор­ме суще­стви­тель­но­го сухо­мят­ка); Киім көп, бірақ нор­маль­ный киетін киім жоқ! / Одеж­ды мно­го, но что­бы нор­маль­но одеть­ся, ниче­го нет!; А так-то мен про­стой емес­пін! / А так-то я непро­стой; Үйле­ней­ін десем «нор­маль­ный» қыз жоқ / Хотел бы женить­ся, да «нор­маль­ных» деву­шек нет; Интер­нет­те зави­сать етпе! / Не зави­сай в интернете!

В таких слу­ча­ях чаще все­го рус­ские при­ла­га­тель­ные упо­треб­ля­ют­ся в фор­ме муж­ско­го рода: нор­маль­ный қыз / нор­маль­ная девуш­ка; про­стой емес­пін / я не про­стой / я не про­стая; суще­стви­тель­ные — в име­ни­тель­ном паде­же: Оби­да ұста­ма! / Не дер­жи оби­ду!; Кида­ла бол­ма! / Не будь кида­лой!; а гла­го­лы — в фор­ме инфи­ни­ти­ва: чай­ко­вать етпе / не будь «чай­кой».

При­ме­ча­тель­но, что отсут­ству­ю­щие в казах­ском язы­ке без­лич­ные гла­го­лы (напри­мер, в выра­же­нии мне надо­е­ло) заме­ня­ют­ся лич­ной фор­мой гла­го­ла про­шед­ше­го вре­ме­ни, кото­рая упо­треб­ля­ет­ся исклю­чи­тель­но в муж­ском роде, что под­твер­жда­ет про­то­ти­пи­че­скую при­ро­ду муж­ско­го рода: выра­же­ние үйде оты­рып надо­ел бол­ды может отно­сить­ся как к муж­чине, так и к жен­щине. Кро­ме того, в речи каза­хов рус­ские без­лич­ные гла­го­лы после­до­ва­тель­но заме­ня­ют­ся не фор­мой инфи­ни­ти­ва (надо­есть бол­ды), а фор­мой про­шед­ше­го вре­ме­ни, близ­кой по огла­сов­ке к без­лич­ной фор­ме (надо­ел бол­ды).

Синтаксический аспект

Ана­лиз адап­та­ции в казах­ском интер­нет-дис­кур­се ино­языч­ных язы­ко­вых еди­ниц, заим­ство­ван­ных через рус­ский язык, пока­зал, что слож­ные гла­голь­ные фор­мы обра­зу­ют­ся от основ инфи­ни­ти­ва рус­ских гла­го­лов или имен­ных основ посред­ством добав­ле­ния казах­ских гла­го­лов ет‑, бол‑, бер- и др.: Злой бол­ма! / Не будь злым!; Ешкім­ді осуж­дать етпе! / Нико­го не осуж­дай!; Қуа бер­мей, серьез­ный бол! / Не гони, будь серьез­ным!; Про­дук­тив­ный бол­сын / Будет про­дук­тив­ным.

Одним из спо­со­бов при­спо­соб­ле­ния изу­ча­е­мых заим­ство­ва­ний в казах­ском интер­нет-дис­кур­се явля­ет­ся грам­ма­ти­че­ская асси­ми­ля­ция. В таких слу­ча­ях рус­ское сло­во­со­че­та­ние исполь­зу­ет­ся казах­ско-рус­ски­ми билинг­ва­ми, поль­зо­ва­те­ля­ми интер­не­та, как одно сло­во, кото­рое встра­и­ва­ет­ся в казах­скую грам­ма­ти­че­скую кон­струк­цию, изме­нив вто­рую часть: Менің сот­кам өзі­нен-өзі қуып, кар­та память бар бол­са да сол пароль сұрап тұр⁶. / Моя сот­ка «гонит» сама по себе: запра­ши­ва­ет кар­ту памя­ти, несмот­ря на то что она име­ет­ся. Сло­во­со­че­та­ние кар­та памя­ти упо­треб­ля­ет­ся как одно сло­во кар­та память (хотя сло­ва и запи­са­ны раз­дель­но), в кото­ром обе части фигу­ри­ру­ют в име­ни­тель­ном паде­же, в дру­гих кон­текстах пер­вый ком­по­нент сло­во­со­че­та­ния не изме­ня­ет­ся. Ср. так­же: код домо­фон: 33; от души; не в тему; сироп солод­ки; акти­ви­ро­ван­ный уголь­ды; Новый годқа и др. Эти фор­мы харак­те­ри­зу­ют имен­но уст­ную речь, ибо все эти сло­во­со­че­та­ния либо име­ют экви­ва­лен­ты в казах­ском лите­ра­тур­ном язы­ке, либо их грам­ма­ти­че­ская струк­ту­ра отли­ча­ет­ся от рус­ской, напри­мер, соглас­но нор­мам казах­ско­го лите­ра­тур­но­го язы­ка, долж­но быть: шын ықы­ласпен / от души; мия шыры­ны / сироп солод­ки; бел­сен­діріл­ген көмір / акти­ви­ро­ван­ный уголь; Жаңа жыл / Новый год; домо­фон коды / код домо­фо­на. Эти струк­ту­ры обще­из­вест­ны, одна­ко совре­мен­ная казах­ская моло­дежь, будучи основ­ной ауди­то­ри­ей казах­ско­го интер­нет-кон­тен­та, неред­ко состо­ит из чис­ла казах­ско-рус­ских билинг­вов, которые

парал­лель­но чер­па­ют инфор­ма­цию из рус­ско­языч­ных кана­лов, что и полу­ча­ет отра­же­ние в их уст­ной речи. Кро­ме того, мно­гие тер­ми­но­ло­ги­че­ские соче­та­ния, пере­ве­ден­ные на казах­ский язык и зафик­си­ро­ван­ные в сло­ва­рях, име­ют узкую спе­ци­а­ли­за­цию и пока не вошли в актив­ный сло­вар­ный запас.

При­ве­ден­ные при­ме­ры харак­те­ри­зу­ют тен­ден­ции, свой­ствен­ные язы­ку интер­не­та, и име­ют отра­же­ние в пись­мен­ной речи: Менің ком­пью­терім өзі­нен өзі өшіп қалат­та, қосқан­да қай жері­нен тоқта­тып кет­тім сол ашы­лат, ждуш­ный режим сияқты, бұл неден? / Мой ком­пью­тер отклю­ча­ет­ся сам по себе, при вклю­че­нии откры­ва­ет­ся та стра­ни­ца, на кото­рой я оста­но­вил­ся, похо­же на жду­щий режим, отче­го бы это? Запись тек­ста сви­де­тель­ству­ет о том, что автор, задав­ший вопрос дру­гим поль­зо­ва­те­лям, ори­ен­ти­ро­ван на уст­ную ком­му­ни­ка­цию, ибо мно­гие сло­ва запи­са­ны соглас­но про­из­но­си­тель­ным нор­мам казах­ско­го язы­ка с нару­ше­ни­ем норм пра­во­пи­са­ния (өшіп қалат­та вме­сто өшіп қала­ды да / гас­нет, отклю­ча­ет­ся; ашы­лат вме­сто ашы­ла­ды/откры­ва­ет­ся).

Выводы

Ана­лиз казах­ско­го интер­нет-дис­кур­са сви­де­тель­ству­ет о сохра­не­нии в совре­мен­ном Казах­стане «сме­шан­ной речи», харак­те­ри­зу­ю­щей казах­ско-рус­скую билинг­валь­ную среду.

В речи казах­ских интер­нет-поль­зо­ва­те­лей наблю­да­ет­ся тен­ден­ция к пре­иму­ще­ствен­но­му исполь­зо­ва­нию ино­языч­ных язы­ко­вых еди­ниц, заим­ство­ван­ных через рус­ский язык, при нали­чии нор­ма­тив­ных казах­ских экви­ва­лен­тов, что в усло­ви­ях мас­со­во­го билинг­виз­ма сви­де­тель­ству­ет об их вос­тре­бо­ван­но­сти и отра­жа­ет общую кар­ти­ну, наблю­да­е­мую на совре­мен­ном эта­пе раз­ви­тия казах­ско­го лите­ра­тур­но­го языка.

Основ­ной мас­сив ино­языч­ных заим­ство­ва­ний, актив­но исполь­зу­е­мых в казах­ском интер­нет-дис­кур­се, упо­треб­ля­ет­ся в соот­вет­ствии с закреп­лен­ны­ми орфо­гра­фи­че­ски­ми и орфо­эпи­че­ски­ми нор­ма­ми казах­ско­го язы­ка; это гово­рит об их адап­та­ции казах­ско-рус­ски­ми билингвами.

Тер­ми­ны из обла­сти инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий, заим­ство­ван­ные через рус­ский язык из раз­ных ино­стран­ных язы­ков, после­до­ва­тель­но упо­треб­ля­ют­ся в их исход­ном виде.

Наблю­де­ние над упо­треб­ле­ни­я­ми казах­ско-рус­ски­ми билинг­ва­ми в казах­ском интер­нет-дис­кур­се ино­языч­ных язы­ко­вых еди­ниц, заим­ство­ван­ных через рус­ский язык, пока­за­ло систем­ность неко­то­рых фоне­ти­че­ских и грам­ма­ти­че­ских явле­ний, вызван­ных интер­фе­рен­ци­ей, кото­рая обу­слов­ле­на типо­ло­ги­че­ски­ми раз­ли­чи­я­ми кон­так­ти­ру­ю­щих языков.

Полу­чи­ло отра­же­ние усе­че­ние окон­ча­ния слов жен­ско­го рода вви­ду отсут­ствия кате­го­рии рода в казах­ском язы­ке (ман­сарт). Это доволь­но рас­про­стра­нен­ное в уст­ной ком­му­ни­ка­ции явле­ние частич­но отра­зи­лось в нор­ма­тив­ных словарях.

В казах­ском интер­нет-дис­кур­се отме­ча­ет­ся адап­та­ция заим­ство­ва­ний при помо­щи спо­со­бов грам­ма­ти­че­ской асси­ми­ля­ции и полу­каль­ки. В таких слу­ча­ях рус­ское сло­во­со­че­та­ние исполь­зу­ет­ся как одно сло­во, изме­не­нию под­вер­га­ет­ся толь­ко вто­рой ком­по­нент сло­во­со­че­та­ния. Дан­ное явле­ние харак­те­ри­зу­ет исклю­чи­тель­но уст­ную речь.

С осто­рож­но­стью мож­но гово­рить о спе­ци­фи­че­ских явле­ни­ях реги­о­наль­но­го харак­те­ра (напри­мер, диф­фе­рен­ци­а­ция омо­ни­мов сот­ка). Эти явле­ния харак­тер­ны толь­ко для уст­ной речи, одна­ко интер­нет-дис­курс предо­став­ля­ет отлич­ную воз­мож­ность для их исследования.