Деструктивный экономический медиадискурс: опыт анализа русских и зарубежных СМИ

Постановка проблемы

Обостре­ние совре­мен­ной инфор­ма­ци­он­но-пси­хо­ло­ги­че­ской вой­ны застав­ля­ет реци­пи­ен­тов медиа­дис­кур­са боль­ше обра­щать вни­ма­ние на эко­но­ми­че­скую состав­ля­ю­щую жиз­ни обще­ства, апел­ли­руя к базо­вым потреб­но­стям чело­ве­ка, про­воз­гла­шен­ным еще в антич­ное вре­мя, как «Хле­ба и зре­лищ!». Иссле­до­ва­те­ли схо­дят­ся во мне­нии о том, что деструк­ция явля­ет­ся пси­хо­линг­ви­сти­че­ским мар­ке­ром реа­ли­за­ции анти­уто­пи­че­ских идей раз­ви­тия чело­ве­че­ской циви­ли­за­ции, когда вер­баль­ная агрес­сия ста­но­вит­ся гла­вен­ству­ю­щим спо­со­бом дости­же­ния сугу­бо праг­ма­ти­че­ских целей с помо­щью мани­пу­ля­тив­ных при­е­мов мас­сме­диа [Вайн­рих 1987; Дус­ка­е­ва, Сали­мов­ский 2020]. Сам тер­мин «деструк­ция», несмот­ря на попу­ляр­ность, до кон­ца не явля­ет­ся раз­ра­бо­тан­ным в совре­мен­ной тер­ми­но­ло­гии. Исполь­зо­ва­ние деструк­тив­ных язы­ко­вых средств в эко­но­ми­че­ском медиа­дис­кур­се явля­ет­ся весь­ма эффек­тив­ной мани­пу­ля­тив­ной стра­те­ги­ей, при кото­рой «мише­нью мани­пу­ля­тив­но­го воз­дей­ствия» ста­но­вит­ся «инте­рес адре­са­та к позна­нию», опре­де­ля­е­мый «как экс­плу­а­та­ция инте­ре­са к сопут­ству­ю­щей инфор­ма­ции» [Сер­ге­е­ва 2018: 486]. Сам тер­мин «деструк­ция» явля­ет­ся мно­го­знач­ным. В линг­ви­сти­ке он свя­зан с пси­хо­ло­ги­ей твор­че­ства, в кото­рой деструк­ция опре­де­ля­ет­ся как раз­ру­ше­ние стан­дар­та и/или сте­рео­ти­па, что поз­во­ля­ет появив­ше­му­ся каче­ству вклю­чать­ся в новые кон­тек­сты [Дери­да 2000: 182]. По мне­нию Ф. Г. Фат­кул­ли­ной, «деструк­ция — это про­цесс, направ­лен­ный в сто­ро­ну пре­вра­ще­ния слож­ной струк­ту­ры в про­стую, от мно­го­об­ра­зия к еди­но­об­ра­зию, от жиз­ни к смер­ти, анни­ги­ля­ции» [Фат­кул­ли­на 2010: 58]. Далее иссле­до­ва­тель, акку­му­ли­руя дости­же­ния раз­ных науч­ных направ­ле­ний, при­хо­дит к обос­но­ван­но­му выво­ду, что само поня­тие деструк­ции харак­те­ри­зу­ют­ся «сле­ду­ю­щи­ми суще­ствен­ны­ми признаками…:

— чле­не­ние, раз­ру­ше­ние, изме­не­ние, дефор­ма­ция каких-либо объ­ек­тов и, как резуль­тат деструк­ции, уничтожение;

— любое изме­не­ние струк­ту­ры чего-либо под воз­дей­стви­ем раз­лич­ных сил (меха­ни­че­ских, физи­че­ских, и т. п.) и невоз­мож­ность выпол­не­ния объ­ек­том ранее при­су­щих ему функций;

— раз­ру­ше­ние объ­ек­та под воз­дей­стви­ем тем­пе­ра­ту­ры, хими­че­ских эле­мен­тов, при­род­ных явле­ний, амор­ти­за­ции и т. д., вос­при­ни­ма­е­мое как его само­раз­ру­ше­ние» [Фат­кул­ли­на 2010: 59].

Кор­рек­ция мето­дов агрес­сив­ной эко­но­ми­че­ской про­па­ган­ды с кон­стру­и­ро­ва­ни­ем дей­ствен­но­го меха­низ­ма экс­пан­сии «язы­ка враж­ды» с помо­щью масс медиа нача­лась уже в пери­од Пер­вой миро­вой вой­ны под вли­я­ни­ем рез­кой поля­ри­за­ции обще­ствен­ных оце­нок в рам­ках дихо­то­мии «свой — чужой» [Karabulatova, Kattsina 2021: 294]. При этом рост соци­аль­ной напря­жен­но­сти в СМИ это­го вре­ме­ни шел в гео­мет­ри­че­ской про­грес­сии, посколь­ку перед лиде­ра­ми обще­ствен­но­го мне­ния сто­я­ла нетри­ви­аль­ная зада­ча: как мож­но боль­ше удер­жать в сво­ем поле вли­я­ния реци­пи­ен­тов [Недо­сту­пов 2018].

При­е­мы агрес­сив­ной про­па­ган­ды были вос­тре­бо­ва­ны в пери­од Вто­рой миро­вой вой­ны и в раз­гар холод­ной вой­ны, зна­ме­нуя собой харак­тер про­ти­во­сто­я­ний меж­ду США и Вьет­на­мом, меж­ду Кита­ем и Япо­ни­ей, меж­ду Рос­си­ей, Казах­ста­ном и Запа­дом в целом, что созда­ло уни­каль­ные вер­баль­ные спо­со­бы про­ти­во­дей­ствия деструк­ции, насаж­да­е­мой ини­ци­а­то­ра­ми «цвет­ных рево­лю­ций [Karabulatova 2020: 5]. Деструк­тив­ная мани­пу­ля­ция про­яв­ля­ет­ся в интер­нет-ком­му­ни­ка­ции и мас­сме­диа осо­бен­но вос­тре­бо­ван­ной ста­но­вит­ся так­ти­ка спиндок­то­рин­га, кото­рая наце­ле­на на упро­ще­ние изло­же­ния собы­тий с уче­том явно­го или скры­то­го уси­ле­ния пози­ций инфор­ма­ци­он­но­го выго­до­при­об­ре­та­те­ля в услов­ной целе­вой ауди­то­рии [Быко­ва 2016: 92–100]. Изло­же­ние нега­тив­ных собы­тий в эко­но­ми­че­ском медиа­дис­кур­се сопря­же­но с пози­ци­ей «спиндок­то­ра», кото­рый «в клас­си­че­ском пони­ма­нии счи­та­ет­ся поли­ти­че­ским мани­пу­ли­ро­ва­ни­ем посред­ством мас­сме­диа» [Погоц­кий, Соло­вьев 2016: 37]. Нель­зя не согла­сить­ся с иссле­до­ва­те­ля­ми, что сама по себе тех­но­ло­гия спиндок­то­рин­га ори­ен­ти­ро­ва­на на актив­ное при­ме­не­ние пер­су­а­зив­ных мето­дов и тех­но­ло­гий, сре­ди кото­рых осо­бое место зани­ма­ет пуб­ли­ка­ция иска­жен­ной и/или лож­ной инфор­ма­ции деструк­тив­но­го харак­те­ра с целью нега­ти­ви­за­ции пси­хо­эмо­ци­о­наль­но­го состо­я­ния у потен­ци­аль­но­го реци­пи­ен­та с помо­щью муль­ти­мо­даль­ных и поли­ко­до­вых средств вер­баль­но­го, невер­баль­но­го и пара­вер­баль­но­го харак­те­ра [Zhang et al. 2023]. Мно­го­об­ра­зие при­е­мов целе­на­прав­лен­но­го воз­дей­ствия при спиндок­то­рин­ге ори­ен­ти­ро­ва­но на созда­ние заве­до­мо смо­де­ли­ро­ван­ных пси­хо­эмо­ци­о­наль­ных настро­е­ний и целе­вых уста­но­вок, как пра­ви­ло нега­тив­но­го харак­те­ра, у аудитории.

История вопроса

Ситу­а­ция обострен­ной инфор­ма­ци­он­ной вой­ны гибрид­но­го типа акту­а­ли­зи­ро­ва­ла инте­рес к иссле­до­ва­ни­ям по пер­су­а­зив­но­сти [Адам­ка 2019; Бай­ку­ло­ва 2017; Цима­нов-Сосин, Цима­нов, Чеха­нов­ский 2022], мани­пу­ля­ции [Горя­чев 2016; Кол­мо­го­ро­ва, Гор­но­ста­е­ва 2021], деструк­ции [Кара­бу­ла­то­ва, Коп­ни­на 2022; Фат­кул­ли­на 2010] в синер­ге­ти­че­ском клю­че для опи­са­ния про­во­ка­тив­ных при­е­мов совре­мен­ной кон­флик­то­ло­гии [Воро­ши­ло­ва 2019; Голев, Обе­лю­нас 2014; Гло­то­ва, Садов­ская 2019].

Как под­чер­ки­ва­ют уче­ные, экс­тра­линг­ви­сти­че­ский кон­текст акцен­ти­ру­ет ярлыч­ную рито­ри­ку нена­ви­сти [Коп­ни­на 2020] для моде­ли­ро­ва­ния поля­ри­за­ции настро­е­ний у целе­вой ауди­то­рии [Кар­пу­хи­на, Шаба­лин 2022], созда­вая деви­ант­но­ори­ен­ти­ро­ван­ные рече­по­ве­ден­че­ские шаб­ло­ны, состав­ля­ю­щие фено­мен соци­аль­ной шизо­фре­нии в потен­ци­аль­но опас­ных текстах [Karabulatova 2020: 1–10].

После­до­ва­те­ли запад­но­ев­ро­пей­ской линг­ви­сти­че­ской шко­лы дис­кур­сив­ных стра­те­гий и кон­флик­то­ген­ных моде­лей тер­мин «вер­баль­ная агрес­сия» пони­ма­ют как пре­ду­мыш­лен­ное и искус­ное при­ме­не­ние язы­ко­вых и рече­вых средств для осо­знан­но­го фор­ми­ро­ва­ния отри­ца­тель­ной ответ­ной реак­ции у реци­пи­ен­тов, в осо­бен­но­сти у под­рост­ков и моло­де­жи [Hong, Pakirnathan, Ling 2020]. Хотя вро­де бы типо­ло­ги­че­ская сет­ка кон­фликт­но­го пове­де­ния К. Тома­са — Р. Килл­ма­на [Kilmann, Thomas 1977] была при­зна­на не осо­бо эффек­тив­ной [Мель­ни­чук 2021], тем не менее имен­но она широ­ко исполь­зу­ет­ся как базо­вый инстру­мент для уси­ле­ния лабиль­но­сти пси­хо­эмо­ци­о­наль­ной сфе­ры реци­пи­ен­та в сто­ро­ну акту­а­ли­за­ции деструк­тив­ных эле­мен­тов в совре­мен­ной гибрид­ной инфор­ма­ци­он­ной войне через рас­кач­ку «оце­ноч­ных каче­лей», иска­жая кар­ти­ну мира целе­вой аудитории.

Китай­ские иссле­до­ва­те­ли отме­ча­ют при­о­ри­тет сим­во­лиз­ма и эсте­ти­ки тра­ди­ци­он­ной китай­ской куль­ту­ры в эко­но­ми­че­ском медиа­дис­кур­се с упро­ще­ни­ем пере­да­чи цен­но­стей китай­ской духов­ной куль­ту­ры [Цао Вэй, Гао Цзюнь 2007: 118]. По мне­нию М. А. Мачул­ко, вуль­гар­ное пони­ма­ние сте­рео­ти­пов китай­ской куль­ту­ры про­ни­зы­ва­ет реклам­ный дис­курс [Мачул­ко 2019], что так­же ста­но­вит­ся бла­го­дат­ной поч­вой для фор­ми­ро­ва­ния деструк­ций в обще­стве. Ана­лиз импли­ка­тур поз­во­лил рос­сий­ским [Доро­хо­ва 2020; Тара­се­вич 2008], казах­стан­ским [Куз­не­цо­ва, Суль­кар­на­е­ва 2015] и китай­ским иссле­до­ва­те­лям [Нин Цзи­мин 2014; Чжоу Дуа­нь­минь 2005] гово­рить о линг­во­эко­но­ми­ке со ссыл­кой на рабо­ту изра­иль­ско­го уче­но­го А. Рубин­штей­на «Эко­но­ми­ка и язык» [Rubinstein 2000].

Суще­ству­ют меж­куль­тур­ные осо­бен­но­сти в осве­ще­нии темы финан­со­во­го бла­го­по­лу­чия в рус­ской, китай­ской, вьет­нам­ской и казах­ской линг­во­куль­ту­рах. В китай­ском соци­у­ме тема денег не явля­ет­ся запрет­ной, поэто­му китай­цы спо­кой­но обсуж­да­ют темы зар­плат, денег, богат­ства [Глуш­ко­ва, Нури­е­ва 2017], опре­де­ляя тему финан­сов как одну из эти­кет­ных в обще­нии. Сло­варь нео­ло­гиз­мов китай­ско­го язы­ка в 2013 г. в зна­че­нии сло­ва 土豪 (tǔháo) «нуво­риш» отме­тил допол­ни­тель­ный оце­ноч­ный ком­по­нент — «состо­я­тель­ный, но мало­куль­тур­ный чело­век» [Хоу Мин 2013: 25], что иллю­стри­ру­ет появ­ле­ние эмо­тив­ной оце­ноч­но­сти в вос­при­я­тии богатства.

Ана­ло­гич­ная ситу­а­ция наблю­да­ет­ся и во вьет­нам­ском обще­стве, что под­чер­ки­ва­ет сохран­ность буд­дист­ско-кон­фу­ци­ан­ских поня­тий в фоно­вых зна­ни­ях наро­дов Вьет­на­ма и Китая. Во вьет­нам­ской куль­ту­ре отно­ше­ние к день­гам и богат­ству под вли­я­ни­ем буд­диз­ма так­же сфор­ми­ро­ва­лось доста­точ­но спо­кой­ное, без стиг­ма­ти­за­ции [Kwon 2007], ста­вя во гла­ву угла отно­ше­ние к тру­ду и чест­но зара­бо­тан­ным день­гам [Динь Суан Нам, До Куанг Хынг 2020]. Как под­чер­ки­ва­ет вьет­нам­ский иссле­до­ва­тель Т. Л. Ты [Ты Тхи Лоан 2022], вслед­ствие устой­чи­во­сти куль­тур­ных тра­ди­ций во Вьет­на­ме мно­гие ана­ли­ти­че­ские ниши ока­за­лись неза­ня­ты­ми, а ком­плекс­ные иссле­до­ва­ния до сих пор оста­ют­ся новы­ми для вьет­нам­ской нау­ки. В свя­зи с этим стра­ны Ази­ат­ско-Тихо­оке­ан­ско­го реги­о­на столк­ну­лись с новой инфор­ма­ци­он­ной угро­зой, раз­во­ра­чи­ва­ю­щей отно­ше­ние к день­гам и финан­со­во­му бла­го­по­лу­чию в диа­мет­раль­но про­ти­во­по­лож­ную плос­кость: от ази­ат­ско­го спо­кой­ствия к запад­ной агрессивности.

В то же вре­мя кон­цепт «день­ги» в рус­ской линг­во­куль­ту­ре доста­точ­но силь­но стиг­ма­ти­зи­ро­ван, что нашло свое отра­же­ние в паре­ми­ях [Бре­дис 2019]. По дан­ным ассо­ци­а­тив­ных реак­ций, при­ве­ден­ных Н. В. Коль­цо­вой и Н. Л. Чул­ки­ной на осно­ве ана­ли­за ассо­ци­а­тив­ных сло­ва­рей, кон­цепт «богат­ство» обла­да­ет мощ­ным нега­тив­ным импли­цит­ным зна­че­ни­ем в рус­ском язы­ко­вом созна­нии, чет­ко обра­зуя связь с обо­зна­че­ни­ем зла как тако­во­го, что свя­зы­ва­ет­ся с нор­ма­ми хри­сти­ан­ской мора­ли [Коль­цо­ва, Чул­ки­на 2023: 52–53].

При этом в казах­ском язы­ко­вом созна­нии базо­вая цен­ность «богат­ство» отме­че­на пози­тив­ны­ми кон­но­та­ци­я­ми, посколь­ку в тра­ди­ци­он­ной казах­ской кар­тине мира аске­тизм и отказ от богат­ства нико­гда не при­зна­ва­лись в каче­стве соци­аль­но одоб­ря­е­мо­го пове­де­ния [Мыр­за­га­ли­е­ва 2017: 183].

Одна­ко все рас­смат­ри­ва­е­мые линг­во­куль­ту­ры про­дви­га­ют важ­ность тру­до­лю­бия и дис­ци­пли­ны в дости­же­нии успе­ха и богатства.

Описание методики исследования

При всех отсыл­ках к тра­ди­ци­он­ной куль­ту­ре тема финан­со­во­го бла­го­по­лу­чия явля­ет­ся отра­же­ни­ем одной из базо­вых потреб­но­стей чело­ве­ка. В свя­зи с этим важ­но пред­ста­вить срав­ни­тель­но-сопо­ста­ви­тель­ный ана­лиз деструк­тив­ных про­яв­ле­ний в совре­мен­ном эко­но­ми­че­ском новост­ном медиа­дис­кур­се Рос­сии, Вьет­на­ма, Китая и Казах­ста­на, направ­лен­ном на отра­же­ние общих стра­те­гий в отно­ше­нии стиг­ма­ти­зи­ро­ван­ной в миро­вом сооб­ще­стве дихо­то­мии «богат­ство и бедность».

Мате­ри­ал извле­чен из рус­ско­языч­ных СМИ выше­ука­зан­ных стран с уче­том этно­пси­хо­линг­ви­сти­че­ских осо­бен­но­стей с помо­щью сплош­ной выбор­ки. Синер­ге­ти­че­ский под­ход стал веду­щим мето­до­ло­ги­че­ским прин­ци­пом ана­ли­за с фоку­сом на соче­та­нии эле­мен­тов когни­тив­но-праг­ма­ти­че­ско­го и ком­му­ни­ка­тив­но­го ана­ли­за [Shermer 2015; Sjåstad, Baumeister, Ent 2020]. Тема­ти­ка деструк­тив­ных сооб­ще­ний была опре­де­ле­на, исхо­дя из отоб­ра­же­ния про­во­ка­тив­ных собы­тий в сфе­ре эко­но­ми­ки и финан­сов Рос­сии, Вьет­на­ма, Китая и Казах­ста­на, обла­да­ю­щих потен­ци­аль­ной соци­аль­ной опас­но­стью и осо­бен­но ост­ро вос­при­ни­ма­ю­щих­ся целе­вой аудиторией.

Дис­курс-ана­лиз был направ­лен на рас­шиф­ров­ку интер­пре­та­ци­он­ной игры со смыс­ла­ми на оси «богат­ство — бед­ность», кото­рая наце­ле­на на уси­ле­ние кон­флик­то­ген­но­сти вос­при­я­тия пуб­ли­ка­ций о финан­сах вслед­ствие эко­но­ми­че­ских санк­ций, усу­губ­ле­ние раз­но­об­раз­ных соци­аль­но-эко­но­ми­че­ских и воен­но-поли­ти­че­ских ситу­а­ций из-за про­ти­во­сто­я­ния Рос­сии и недру­же­ствен­ных стран, из-за необ­хо­ди­мо­сти чет­ко­го обо­зна­че­ния поли­ти­че­ских пози­ций для стран-парт­не­ров (Китай, Вьет­нам, Казах­стан), раз­ных этно­линг­во­куль­тур­ных посы­лов отно­си­тель­но базо­вых кон­цеп­тов в фоно­вых зна­ни­ях линг­во­куль­тур наро­дов этих стран. Эти дис­кур­сы, несо­мнен­но, не про­сто усу­губ­ля­ют гео­по­ли­ти­че­ские про­бле­мы, но и ста­вят необ­хо­ди­мость про­ана­ли­зи­ро­вать кон­флик­то­ген­ность эмо­тив­ной тональ­но­сти пуб­ли­ка­ций эко­но­ми­че­ско­го медиа­дис­кур­са с опре­де­ле­ни­ем поля­ри­за­ции оце­нок. В свя­зи с этим кон­цеп­ту­аль­ной иде­ей иссле­до­ва­ния ста­ло выяв­ле­ние мно­го­гран­ной при­ро­ды фено­ме­на деструк­тив­но­го вос­при­я­тия новост­ных пуб­ли­ка­ций финан­со­во­го харак­те­ра, вызы­ва­ю­щих у реци­пи­ен­тов когни­тив­ный дис­со­нанс, вле­ку­щий за собой деви­ант­ные фор­мы пове­де­ния. Исполь­зо­ва­ние дис­кур­сив­но­го ана­ли­за было направ­ле­но на выяс­не­ние при­чин пси­хо­ло­ги­че­ско­го дис­ком­фор­та у акто­ров эко­но­ми­че­ско­го медиа­дис­кур­са, их клю­че­вые мише­ни, а так­же на выяв­ле­ние линг­ви­сти­че­ских мар­ке­ров созда­ния деструк­тив­но­го вос­при­я­тия у потен­ци­аль­но­го реципиента.

Исполь­зо­ва­ние эле­мен­тов когни­тив­но­го ана­ли­за помог­ло обос­но­вать наши тео­ре­ти­че­ские кон­цеп­ции о необ­хо­ди­мо­сти выде­ле­ния основ­ных и пери­фе­рий­ных осо­бен­но­стей поня­тий кон­цеп­ту­аль­но­го про­стран­ства «финан­со­вое бла­го­по­лу­чие», состав­ля­ю­ще­го основ­ную тема­ти­ку пуб­ли­ка­ций новост­но­го линг­во­эко­но­ми­че­ско­го дис­кур­са, что помог­ло про­яс­нить мас­шта­бы деструк­тив­но­го дис­со­нан­са и воз­мож­ные спо­со­бы его выражения.

Основ­ные мето­ды ком­му­ни­ка­тив­но­го ана­ли­за были направ­ле­ны на выяв­ле­ние спе­ци­фи­ки ком­му­ни­ка­тив­но­го воз­дей­ствия в рам­ках эко­но­ми­че­ско­го медиа­дис­кур­са, осу­ществ­ля­е­мо­го его акто­ра­ми (эко­но­ми­че­ски­ми жур­на­ли­ста­ми, экс­пер­та­ми и т. д.).

Таким обра­зом, сово­куп­ность мето­дов высту­па­ет не как тех­ни­че­ское созда­ние кон­гло­ме­ра­та, но как исполь­зо­ва­ние мето­дов назван­ных науч­ных пара­дигм для посту­па­тель­но­го выпол­не­ния иссле­до­ва­тель­ских задач, направ­лен­ных на дости­же­ние постав­лен­ной цели.

Анализ материала и результаты исследования

Пси­хо­линг­ви­сти­че­ское воз­дей­ствие деструк­ции бази­ру­ет­ся на скры­той эмо­тив­ной оце­ноч­но­сти кон­но­та­та. Нель­зя не согла­сить­ся с И. В. Арнольд, кото­рая вклю­ча­ет в кон­но­та­цию как эмо­ци­о­наль­но-оце­ноч­ные, так и экс­прес­сив­но-сти­ли­сти­че­ские ком­по­нен­ты [Арнольд 1990: 105–106]. Ком­би­на­ция этих ком­по­нен­тов поз­во­ля­ет «жон­гли­ро­вать» смыс­ла­ми, направ­ляя век­тор вос­при­я­тия по задан­но­му направ­ле­нию в сто­ро­ну деструк­ции и/или ее преодоления.

Актив­ное исполь­зо­ва­ние нега­тив­но-оце­ноч­ных мета­фор ярко про­сле­жи­ва­ет­ся в пери­од рос­сий­ско-евро­пей­ско­го про­ти­во­сто­я­ния на Укра­ине в фев­ра­ле 2022 г.: с голым тор­сом на паро­воз (эко­но­мист-экс­перт С. Алек­са­шен­ко об аре­сте акти­вов ЦБ РФ за рубе­жом, «Новая газе­та», 04.03.2022), око­ло­ну­ле­вые цены (РИА Ново­сти, 16.05.2020), око­ло­ну­ле­вая дина­ми­ка ВВП («Ведо­мо­сти», 01.07.2022), финан­со­вая ядер­ная бом­ба (Мин­фин о санк­ци­ях про­тив Рос­сии, РБК, 23.06.2022), вели­кая экс­про­при­а­ция (об изъ­я­тии финан­со­вых акти­вов Рос­сии за рубе­жом, Дзен-канал «Обо­ро­на стра­ны», 24.03.2022), «гряз­ные день­ги» Рос­сии (бри­тан­ский пар­ла­мент о рос­сий­ских гособ­ли­га­ци­ях на Запа­де, РБК, 21.05.2022),кри­ми­наль­ная валю­та (Лента.ру, 02.03.2018).

Дру­гим важ­ным фак­то­ром явля­ет­ся кате­го­рич­ность, поля­ри­за­ция выска­зы­ва­ний. Сле­ду­ет отме­тить, что евро­пей­ские и рос­сий­ские СМИ более кате­го­рич­ны, чем вьет­нам­ские, казах­ские или китай­ские [Бара­бош­кин 2012; Чан Тхи Тху Хыонг 2021; Церц­вад­зе 2017]. Это обсто­я­тель­ство, на наш взгляд, свя­за­но с осо­бен­но­стя­ми восточ­но­го мен­та­ли­те­та и прин­ци­па «дер­жать лицо» в ази­ат­ских куль­ту­рах [Кара­бу­ла­то­ва, Лагут­ки­на 2021]. Напри­мер: Шоко­вая деваль­ва­ция китай­ской валю­ты на про­шлой неде­ле вызы­ва­ет сле­ду­ю­щие вопро­сы: явля­ет­ся ли Китай рас­ту­щим гиган­том XXI-го века, спо­соб­ным обо­гнать Соеди­нен­ные Шта­ты по богат­ству и воен­ной мощи? Или это кар­точ­ный домик, гото­вый рух­нуть? (Игорь Питер­ский, ЖЖ, 26.08.2019). В то же вре­мя вьет­нам­ские СМИ акцен­ти­ру­ют вни­ма­ние толь­ко на дости­же­ни­ях вьет­нам­ской эко­но­ми­ки: Под разум­ным руко­вод­ством Цен­траль­но­го Коми­те­та пар­тии, с деви­зом дей­ствия «Соли­дар­ность, дис­ци­пли­на, про­ак­тив­ная адап­та­ция, без­опас­ность и эффек­тив­ность, вос­ста­нов­ле­ние и раз­ви­тие», пра­ви­тель­ство реши­тель­но сотруд­ни­ча­ло со всей стра­ной в пре­одо­ле­нии труд­но­стей, добив­шись мно­гих поло­жи­тель­ных резуль­та­товво всех обла­стях, зало­жив фун­да­мент на 2023 и после­ду­ю­щие годы (Вьет­нам пре­одо­лел эко­но­ми­че­ские труд­но­сти, Vietnam+, 02.01.2023), — сохра­няя совет­скую рито­ри­ку с пре­об­ла­да­ни­ем пози­тив­но окра­шен­ной лексики.

Когда мы рас­смат­ри­ва­ем совре­мен­ный гео­по­ли­ти­че­ский дис­курс, то обна­ру­жи­ва­ем уси­ле­ние поля­ри­за­ции оце­нок, кото­рые ока­зы­ва­ют суще­ствен­ное вли­я­ние на эко­но­ми­че­ские про­цес­сы и на их пози­ци­о­ни­ро­ва­ние в мас­сме­диа. В нем исполь­зу­ют­ся как деструк­те­мы, так и кон­струк­те­мы [Кара­бу­ла­то­ва, Коп­ни­на 2022: 365]: пер­вые пред­став­ля­ют собой рече­вые еди­ни­цы, соот­вет­ству­ю­щие мини­маль­ным смыс­ло­вым сег­мен­там и направ­лен­ные на инфор­ма­ци­он­ный сбой и когни­тив­ное иска­же­ние смыс­ла (декструк­те­мы); вто­рые — на гар­мо­ни­за­цию вос­при­ни­ма­е­мой инфор­ма­ции (кон­струк­те­мы).

Сле­ду­ю­щим фак­то­ром фор­ми­ро­ва­ния деструк­тив­но­сти явля­ет­ся стиг­ма­ти­за­ция темы эко­но­ми­че­ско­го бла­го­по­лу­чия и ста­биль­но­сти в рос­сий­ском обще­стве, кото­рая при­во­дит к посто­ян­ной акцен­ту­а­ции на нега­ти­ве с фор­ми­ро­ва­ни­ем недо­ве­рия к соци­аль­но-эко­но­ми­че­ским успе­хам у целе­вой ауди­то­рии. Напри­мер: Эко­но­ми­че­ское чудо набрав­ше­го за четы­ре деся­ти­ле­тия силу Китая, его стре­ми­тель­ное воз­вы­ше­ние (достиг­ну­тое при актив­ном уча­стии ино­стран­ных инве­сто­ров) ста­ло насто­ра­жи­вать и в опре­де­лен­ный момент при­ве­ло к нега­тив­ной реак­ции самих Соеди­нен­ных Шта­тов («Неза­ви­си­мая газе­та», 25.06.2019); По мне­нию извест­но­го экс­пер­та, спе­ци­а­ли­зи­ру­ю­ще­го­ся на изу­че­нии «китай­ско­го эко­но­ми­че­ско­го чуда», Дж. Нейс­би­та, «в Рос­сии пра­ви­тель­ство пыта­ет­ся про­бу­дить в людях ини­ци­а­ти­ву», в то вре­мя как в Китае об этом уже гово­рят 30 лет («Аграр­ный вест­ник Ура­ла», 01.03.2019).

Исполь­зо­ва­ние деструк­тем в сфе­ре эко­но­ми­ки и финан­сов акту­а­ли­зи­ру­ет соци­аль­ные, меж­лич­ност­ные и внут­ри­лич­ност­ные кон­флик­ты, посколь­ку день­ги пред­став­ля­ют собой соци­о­куль­тур­ный фено­мен с при­су­щи­ми ему линг­во­стра­но­вед­че­ски­ми осо­бен­но­стя­ми [Хуонг Тхи Тху Чанг, Кен­же­та­е­ва, Кри­вен­ко 2022].

Важ­ное место в деструк­тив­ном эко­но­ми­че­ском медиа­дис­кур­се зани­ма­ет дис­кре­ди­та­ция кон­ку­рен­тов с созда­ни­ем ярко выра­жен­но­го нега­тив­но­го обра­за у потен­ци­аль­но­го кли­ен­та. Такое пози­ци­о­ни­ро­ва­ние харак­тер­но для китай­ско­го эко­но­ми­че­ско­го медиа­дис­кур­са, жест­ко демон­стри­ру­ю­ще­го отно­ше­ние к гео­по­ли­ти­че­ским кон­ку­рен­там Китая в сфе­ре эко­но­ми­ки, не давая усо­мнить­ся в пра­виль­но­сти выбран­но­го эко­но­ми­че­ско­го пути КНР. При этом дости­же­ния Китая в соци­аль­но-эко­но­ми­че­ской сфе­ре пози­ци­о­ни­ру­ют­ся как резуль­та­ты миро­во­го уров­ня. Напри­мер: Пред­се­да­тель КНР Си Цзинь­пин объ­явил о пол­ной побе­де над абсо­лют­ной нище­той (Китай объ­явил о пол­ной побе­де над абсо­лют­ной бед­но­стью,  РИА-Ново­сти, 25.02.2021); Китай побе­дил бед­ность не с помо­щью пода­чек, а ростом эко­но­ми­ки (Сво­бод­ная прес­са. Китай сего­дня, 26.02.2021).

Деструк­тив­ный эко­но­ми­че­ский медиа­дис­курс учи­ты­ва­ет этно­со­ци­о­куль­тур­ные осо­бен­но­сти с исполь­зо­ва­ни­ем спе­ци­фи­че­ских мар­ке­ров, сре­ди кото­рых осо­бое место занимают:

1) понят­ные в кон­крет­ной линг­во­куль­ту­ре «гово­ря­щие» обо­зна­че­ния (типа бумаж­ный тигр), напри­мер: Трамп — «бумаж­ный тигр» на встре­че с Си Цзинь­пи­ном (Guancha, 08.04.2017); Тиг­ры, лисы и мухи в клет­ках: как Китай борет­ся с кор­руп­ци­ей (Ново­сти Ленобла­сти, 10.12.2018);

2) так назы­ва­е­мые «гово­ря­щие» обо­зна­че­ния, напри­мер: Упла­та нало­гов пут­ле­ров­ско­му госу­дар­ству как финан­си­ро­ва­ние тер­ро­риз­ма и репрес­сий (Oldgoro, ЖЖ, 17.02.2020);

3) лозун­го­вые кон­струк­ции, исполь­зу­ю­щие про­ти­во­по­став­ле­ние под­держ­ки (пред­лог за) и отри­ца­ния (пред­лог про­тив), типа: За эко­но­ми­че­скую сво­бо­ду — про­тив про­из­во­ла! (Рус­ские онлайн, 16.06.2021); В Казах­стане про­хо­дит согла­со­ван­ный митинг в под­держ­ку Укра­и­ны и про­тив рос­сий­ской агрес­сии (tjournal​.ru, 06.03.2022);

4) при­зы­вы, напри­мер: Не хва­та­ет денеж­ных средств, (…) помень­ше ешь­те (И. В. Гафф­нер); Не ходи­те. Это обман. Не ходи­те и не при­зна­вай­те себя мебе­лью (А. А. Наваль­ный); Иди­те на свет: Рос­си­яне года­ми скры­ва­ли свои дохо­ды(Лен­та. ру, 19.12.2020);

5) нега­тив­но-оце­ноч­ная лек­си­ка, напри­мер: Москва гото­ви­лась к жиз­ни в оса­жден­ной кре­по­сти послед­ние 8 лет;Санк­ции Запа­да про­тив Рос­сии уже бьют по Казах­ста­ну (Караван.KZ, 07.03.2022); Выбор Фур­га­ла губер­на­то­ром края явля­ет­ся «кида­ло­вом», он дол­жен был быть спой­ле­ром (tjournal​.ru, 15.07.2020); шоко­вая деваль­ва­ция китай­ской валю­ты(Игорь Питер­ский, ЖЖ, 26.08.2019). Нега­тив­ная оцен­ка зача­стую пере­да­ет­ся с помо­щью мета­фор и мета­фо­ри­че­ских срав­не­ний: Москва — оса­жден­ная кре­пость, санк­ции бьют.

Этно­со­ци­о­куль­тур­ные осо­бен­но­сти отра­жа­ют кон­цеп­ту­аль­ные цен­но­сти в язы­ко­вой кар­тине мира целе­вой аудитории.

Деструк­тив­ный ком­по­нент в эко­но­ми­че­ском медиа­дис­кур­се актив­но исполь­зу­ет неко­опе­ри­ру­ю­щие стра­те­гии, кото­рые созда­ют у реци­пи­ен­тов дис­ком­форт в ком­му­ни­ка­ции. Напри­мер: Ана­ли­ти­ки уве­ре­ны, что это дело ука­зы­ва­ет на раз­гул кор­руп­ции во Вьет­на­ме (Меж­ду­на­род­ный анти­кор­руп­ци­он­ный пор­тал, 10.09.2017); От «Асеп­то­ли­на» до оде­ко­ло­на: кто спа­и­ва­ет рос­сий­ский народ? (Меж­ду­на­род­ный анти­кор­руп­ци­он­ный пор­тал, 11.02.2022); 23 июня во вре­мя сове­ща­ния в Нур-Сул­тане по вопро­сам выбо­ров сель­ских аки­мов пре­зи­дент Казах­ста­на Касым-Жомарт Тока­ев выска­зал­ся о сво­ем виде­нии борь­бы с кор­руп­ци­ей, чем вызвал недо­уме­ние у обще­ствен­но­сти (радио «Азаттык», 29.06.2021).

Неко­опе­ри­ру­ю­щие стра­те­гии в послед­нем при­ме­ре соеди­ня­ют два вза­и­мо­на­прав­лен­ных про­цес­са: Тока­ев — план борь­бы с кор­руп­ци­ей, при этом аки­ма­ты демон­стри­ру­ют отказ и непри­я­тие. Как пра­ви­ло, мы видим объ­яв­ле­ние про­пра­ви­тель­ствен­ной рито­ри­ки, в то вре­мя как кри­ти­ка госу­дар­ствен­но­го кур­са отсут­ству­ет, она лишь пунк­тир­но обо­зна­ча­ет­ся (недо­уме­ние обще­ствен­но­сти). В при­ме­ре, харак­те­ри­зу­ю­щем ситу­а­цию во Вьет­на­ме, исполь­зу­ет­ся умол­ча­ние. Мы видим лишь кон­ста­та­цию: ана­ли­ти­ки уве­ре­ны о нали­чии кор­руп­ции во Вьет­на­ме. Одна­ко при­ме­ры отсут­ству­ют, как и отсыл­ки на име­на аналитиков.

Деструк­тив­ное вос­при­я­тие моде­ли­ру­ет­ся в систе­ме коор­ди­нат «побе­да — про­вал — побе­да», «убы­ток — при­быль — убы­ток». При этом вни­ма­ние акцен­ти­ру­ет­ся на кон­фликт­ной ком­му­ни­ка­ции с рече­вой агрес­си­ей по отно­ше­нию к объ­ек­ту или субъ­ек­ту. Напри­мер: «Путин, Гаа­га, тюрь­ма!» и «Тока­ев, не мол­чи!». В Алма­ты про­шел мас­штаб­ный митинг про­тив воен­ной агрес­сии Рос­сии (радио «Сво­бо­да», 06.03.2022); Рос­сия про­из­ве­ла выстрел по финан­со­вой систе­ме НАТО, отве­тив эффек­тив­ны­ми мера­ми на запад­ные санк­ции (РИА Ново­сти, 06.07.2022). Рече­вая агрес­сия реа­ли­зу­ет­ся посред­ством исполь­зо­ва­ния тактик:

— ярко выра­жен­ной нега­тив­ной оцен­ки: На фоне Сон­но­го Джо выгля­дит нар­ко­ма­ном на измене (Ино­С­МИ, 11.01.2022); Как же бесит эта финан­со­вая жопа! Когда живешь в посто­ян­ных под­сче­тах: «Это купи­ла, за это запла­ти­ла, хоро­шо бы в этом меся­це три копей­ки выкро­ить на малень­кий ништя­чок себе или близ­ким». Про­бо­ва­ла эко­но­мить, боль­ше рабо­тать, меня­ла рабо­ты и даже мужей. Эффек­та ноль (Люди гово­рят: фор­ми­ру­ем мнения);

— оскорб­ле­ния: Китай — это бумаж­ный тигр. Это кар­точ­ный домик, гото­вый рух­нуть (Игорь Питер­ский о финан­со­вом бла­го­со­сто­я­нии Китая, ЖЖ, 26.08.2019);

— обви­не­ния: По нашей инфор­ма­ции, Рос­сия вору­ет зер­но, хра­ня­ще­е­ся в окку­пи­ро­ван­ных Хер­сон­ской и Запо­рож­ской обла­стях, и отправ­ля­ет его в тре­тьи стра­ны (Ukrnews, 23.06.2022);

— иро­нии: От это­го нуж­но избав­лять­ся, сколь­ко там часов долж­но висеть на стене, зер­кал, еще хоро­шо не гово­рят, како­го уров­ня чинов­ни­ки како­го цве­та тру­сы долж­ны наде­вать и дру­гое ниж­нее белье, пони­ма­е­те, вот это уже смеш­но. Такая избы­точ­ная регла­мен­та­ция все­го и вся бес­смыс­лен­на и вред­на (В. В. Путин);

— обес­це­ни­ва­ния: Дол­лар США мож­но срав­нить с хро­мой уткой (Фрэнк Джустра).

Пси­хо­линг­ви­сти­че­ская аура деструк­ции в мас­сме­диа направ­ле­на на моде­ли­ро­ва­ние кон­фликт­ной, неод­но­знач­ной ситу­а­ции, кото­рая, как пра­ви­ло, в той или иной сте­пе­ни может регу­ли­ро­вать­ся дела­ми судеб­но­го пра­ва в аспек­те опре­де­ле­ния кон­ту­ра оскорб­ле­ния, защи­ты чести, досто­ин­ства и дело­вой репу­та­ции, а так­же выяв­ле­ния кле­ве­ты и заве­до­мо лож­ной инфор­ма­ции в эко­но­ми­че­ском медиа­дис­кур­се [Боро­ду­ли­на 2007; Доро­хо­ва 2020; Тара­се­вич 2008].

Так, на осно­ве иссле­ду­е­мых мате­ри­а­лов при­хо­дим к пред­ва­ри­тель­но­му выво­ду, что для вьет­нам­ско­го эко­но­ми­че­ско­го медиа­дис­кур­са харак­тер­но исполь­зо­ва­ние кон­струк­тем, для китай­ско­го — кон­струк­тем и деструк­тем, для казах­стан­ско­го — деструк­тем и кон­струк­тем, а для рос­сий­ско­го — пре­об­ла­да­ние деструктем.

Выводы

Деструк­тив­ный эко­но­ми­че­ский медиа­дис­курс исполь­зу­ет­ся в сред­ствах мас­со­вой инфор­ма­ции с целью фор­ми­ро­ва­ния опре­де­лен­ных обра­зов, мне­ний и настро­е­ний в отно­ше­нии эко­но­ми­че­ских вопро­сов. Они могут исполь­зо­вать­ся как для дости­же­ния ком­мер­че­ских целей (при­вле­че­ние вни­ма­ния ауди­то­рии к ново­стям), так и для поли­ти­че­ских или идео­ло­ги­че­ских целей (кри­ти­ка теку­щей эко­но­ми­че­ской поли­ти­ки, дис­кре­ди­та­ция опре­де­лен­ных эко­но­ми­че­ских меро­при­я­тий и др.). Деструк­тив­ный эко­но­ми­че­ский медиа­дис­курс обла­да­ет высо­кой сте­пе­нью кон­флик­то­ген­но­сти и может вли­ять на мне­ние и пове­де­ние людей. В силу стиг­ма­ти­за­ции тема­ти­че­ско­го про­стран­ства эко­но­ми­че­ско­го бла­го­по­лу­чия этот тип дис­курс обна­ру­жи­ва­ет суще­ствен­ные лаку­ны, иллю­стри­руя про­стран­ство инфор­ма­ци­он­ной уяз­ви­мо­сти. Эта нераз­ра­бо­тан­ность исполь­зу­ет­ся идео­ло­ги­че­ски­ми про­тив­ни­ка­ми для фор­ми­ро­ва­ния нега­тив­ных настро­е­ний в обще­стве, транс­фор­ми­руя в отри­ца­тель­ный план гео­по­ли­ти­че­ский имидж госу­дар­ства. Вме­сте с тем, пози­ци­о­ни­ро­ва­ние линг­во­эко­но­ми­ки как отдель­ной науч­ной дис­ци­пли­ны под­чер­ки­ва­ет зна­чи­мость язы­ка для уси­ле­ния и/или ослаб­ле­ния эко­но­ми­ки, посколь­ку циф­ро­вая рево­лю­ция выдви­ну­ла на перед­ний план вир­ту­аль­ное пред­став­ле­ние о мире с помо­щью слова.