Институциональный подход социологического изучения медиатизации: концептуальные составляющие и примеры исследований

Постановка проблемы

В рече­вой оби­ход совре­мен­но­сти дав­но вошли тер­ми­ны «циф­ро­ви­за­ция», «циф­ро­вая эко­но­ми­ка», «циф­ро­вое теле­ви­де­ние», «интер­нет и медиа», «циф­ро­вые медиа», «меди­а­ти­за­ция» и т. п. Эти тер­ми­ны, каза­лось бы, инту­и­тив­но понят­ные в сво­ем ситу­а­тив­ном исполь­зо­ва­нии, ока­зы­ва­ют­ся дале­ко не оче­вид­ным внут­ри поля ака­де­ми­че­ских иссле­до­ва­ний. И про­бле­ма здесь в том, что в оте­че­ствен­ной науч­ной дис­кус­сии все еще не пред­став­ле­но отчет­ли­вой кон­цеп­ту­а­ли­за­ции фено­ме­нов циф­ро­ви­за­ции и меди­а­ти­за­ции, не про­мыс­ле­на спе­ци­фи­ка их исполь­зо­ва­ния внут­ри раз­лич­ных гума­ни­тар­ных дис­ци­плин. Рефлек­сия о мето­до­ло­ги­че­ской лин­зе науч­но­го обсуж­де­ния про­цес­са меди­а­ти­за­ции ведет­ся, но пре­иму­ще­ствен­но в дис­ци­пли­нар­ных рам­ках жур­на­ли­сти­ки и пси­хо­ло­гии. К чис­лу наи­бо­лее вос­тре­бо­ван­ных отно­сят­ся тео­рия «чело­ве­ка медий­но­го» Е. Л. Вар­та­но­вой, кон­цеп­ция «циф­ро­во­го поко­ле­ния» Г. У. Сол­да­то­вой, Е. И. Рас­ска­зо­вой, Т. А. Нестик, кон­цеп­ция «циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции» Г. У. Сол­да­то­вой, кон­цеп­ция «медиа­по­треб­ле­ния» Д. В. Дуна­са, С. А. Вар­та­но­ва, Д. Ю. Кульчицкой.

Пере­чис­лен­ные тео­рии и кон­цеп­ции скон­цен­три­ро­ва­ны на кон­цеп­ту­а­ли­за­ции поня­тия «медиа», ана­ли­зе форм потреб­ле­ния медиа раз­ны­ми поко­ле­ни­я­ми и вли­я­ния новых циф­ро­вых медиа на моло­дежь. В кон­тек­сте насто­я­ще­го обсуж­де­ния необ­хо­ди­мо отме­тить, что авто­ры неко­то­рых из пере­чис­лен­ных кон­цеп­ций исполь­зу­ют в сво­их тео­ре­ти­че­ских постро­е­ни­ях поня­тие «меди­а­ти­за­ция». Одна­ко, как пра­ви­ло, в них пред­при­ни­ма­ет­ся попыт­ка сфор­му­ли­ро­вать опре­де­ле­ние это­го поня­тия само­сто­я­тель­но, либо упо­ми­на­ет­ся опре­де­ле­ние, пред­ло­жен­ное зару­беж­ны­ми тео­ре­ти­ка­ми. Вне рас­смот­ре­ния оста­ет­ся сама меди­а­ти­за­ция как про­цесс ради­каль­ных соци­аль­ных транс­фор­ма­ций. В рав­ной сте­пе­ни туман­ным явля­ет­ся и ответ на вопрос о мето­до­ло­гии иссле­до­ва­ния это­го мета­про­цес­са в его широ­ком вли­я­нии на обще­ствен­ные струк­ту­ры и инсти­ту­ты, на спо­со­бы фор­ми­ро­ва­ния новых иден­тич­но­стей и сообществ.

История вопроса

Поня­тие «меди­а­ти­за­ция» впер­вые появи­лось на гори­зон­те рос­сий­ско­го ака­де­ми­че­ско­го поля еще в 1991 г. бла­го­да­ря обзо­ру зару­беж­ных иссле­до­ва­ний науч­но-ана­ли­ти­че­ско­го еже­год­ни­ка ИНИОН [Андри­а­но­ва, Раки­тов 1991]. Одна­ко при­цель­ное меж­дис­ци­пли­нар­ное изу­че­ние темы меди­а­ти­за­ции раз­но­об­раз­ных прак­тик рос­сий­ско­го обще­ства и попыт­ки созда­ния кон­цеп­ций стар­то­ва­ли лишь в 2015–2018 гг. И это во мно­гом обу­слов­ле­но дина­ми­кой самих про­цес­сов циф­ро­ви­за­ции и меди­а­ти­за­ции рос­сий­ско­го обще­ства. Интер­нет ком­мер­ци­а­ли­зи­ро­вал­ся и пре­вра­тил­ся в обще­до­ступ­ный медиа лишь в кон­це 1990‑х годов. В 1999 г. появи­лась аме­ри­кан­ская соци­аль­ная сеть и блог-плат­фор­ма LiveJournal, к кото­рой сра­зу под­клю­чи­лись рос­сий­ские поль­зо­ва­те­ли. Попу­ляр­ные ныне рос­сий­ские соци­аль­ные медиа vk​.com, odnoklassniki были запу­ще­ны толь­ко в 2006 г. В 2007 г. появил­ся рус­ско­языч­ный видео­хо­стинг YouTube, а в 2008–2013 гг. вошли в прак­ти­ку рус­ско­языч­ные вер­сии попу­ляр­ных зару­беж­ных соци­аль­ных сетей. В тече­ние полу­то­ра десят­ков лет шло осво­е­ние прин­ци­пи­аль­но новых медиа тех­но­ло­гий и гад­же­тов, опо­сре­ду­ю­щих доступ к ним.

Ана­лиз оте­че­ствен­ных пуб­ли­ка­ций пери­о­да 1990‑х — нача­ла 2000‑х годов пока­зы­ва­ет, что пер­вич­ным откли­ком на посте­пен­ную меди­а­ти­за­цию эко­но­ми­че­ских, поли­ти­че­ских и соци­о­куль­тур­ных прак­тик ста­ли раз­но­об­раз­ные фило­соф­ские уто­пии и анти­уто­пии. Их цен­траль­ным тези­сом высту­па­ло рас­смот­ре­ние циф­ро­вых медиа и меди­а­тех­но­ло­гий как неко­ей новой, про­ти­во­сто­я­щей чело­ве­че­ству реаль­но­сти. В науч­ной лите­ра­ту­ре тех лет гос­под­ство­ва­ли тер­ми­ны «кибер­про­стран­ство», «вир­ту­аль­ная реаль­ность», «вир­ту­аль­ные сооб­ще­ства», «кибер­со­ци­а­ли­за­ция», «кибер­ре­ли­гия», «про­стран­ство Интер­не­та» и т. п. Эти и мно­гие дру­гие тер­ми­ны и кон­цеп­ции обна­ру­жи­ва­ют­ся и в зару­беж­ных социо­ло­ги­че­ских, пси­хо­ло­ги­че­ских, фило­соф­ских и куль­ту­ро­ло­ги­че­ских пуб­ли­ка­ци­ях кон­ца 1980‑х — нача­ла 2000‑х годов. Одна­ко дина­мич­ные тем­пы осво­е­ния новых медиа, вклю­че­ние их в струк­ту­ру ком­му­ни­ка­ций, вза­и­мо­дей­ствий, рабо­ты орга­ни­за­ций и учре­жде­ний раз­лич­ных сфер обще­ства сти­му­ли­ро­ва­ли новые вол­ны меди­а­ис­сле­до­ва­ний. В нынеш­нем поле ака­де­ми­че­ских иссле­до­ва­ний меди­а­ти­за­ции пере­чис­лен­ные выше тер­ми­ны исполь­зу­ют­ся ред­ко, в основ­ном в обзо­рах по исто­рио­гра­фии тех или иных поня­тий и концепций.

Меди­а­ис­сле­до­ва­ния в сво­ем зару­беж­ном вари­ан­те уже про­шли слож­ный путь уточ­не­ния мето­до­ло­ги­че­ских рамок и кон­цеп­ту­аль­ных раз­гра­ни­че­ний. Науч­ные изыс­ка­ния в дис­ци­пли­нар­ных рам­ках жур­на­ли­сти­ки по-преж­не­му скон­цен­три­ро­ва­ны пре­иму­ще­ствен­но на СМИ в их ста­рой (бумаж­ной и элек­трон­ной) вер­сии и в циф­ро­вом фор­ма­те. Иссле­до­ва­тель­ским фоку­сом вни­ма­ния высту­па­ют здесь обнов­лен­ная ауди­то­рия, интер­ак­тив­ные воз­мож­но­сти СМИ и новые циф­ро­вые медиа как фор­ма­ти­ру­ю­щая логи­ка и сре­да для ауди­то­рии. Пси­хо­ло­ги сосре­до­то­че­ны на ана­ли­зе моти­вов исполь­зо­ва­ния новых медиа и потреб­но­стей, реа­ли­зу­е­мых через это исполь­зо­ва­ние. Их инте­ре­су­ет «циф­ро­вой раз­рыв», воз­ник­ший меж­ду поко­ле­ни­я­ми из-за раз­ни­цы когни­тив­ных и ком­му­ни­ка­тив­ных воз­мож­но­стей в осво­е­нии новых тех­но­ло­гий, а так­же спе­ци­фи­ка соци­а­ли­за­ции в усло­ви­ях меди­а­ти­за­ции и т. п.

В рам­ках зару­беж­ной социо­ло­гии вырос­ли и обре­ли эмпи­ри­че­скую апро­ба­цию три прин­ци­пи­аль­но новых тео­ре­ти­ко-мето­до­ло­ги­че­ских под­хо­да — инсти­ту­ци­о­наль­ный, создан­ный кол­ла­бо­ра­ци­ей скан­ди­нав­ских уче­ных, социо-кон­струк­ти­вист­ский и фигу­ра­тив­ный, раз­ра­бо­тан­ные иссле­до­ва­тель­ским меж­ду­на­род­ным про­ек­том Бре­мен­ско­го университета.

При­ме­ни­тель­но к зару­беж­ной социо­ло­гии в целом мож­но кон­ста­ти­ро­вать отчет­ли­вую бифур­ка­цию иссле­до­ва­ний. Во-пер­вых, вызре­ло само­сто­я­тель­ное  направ­ле­ние кон­цеп­ту­а­ли­за­ций про­цес­са меди­а­ти­за­ции в дис­ци­пли­нар­ной рам­ке тео­ре­ти­че­ской социо­ло­гии, то есть сквозь приз­му социо­ло­ги­че­ских тео­рий обще­ства. А во-вто­рых, посте­пен­но офор­ми­лась новая отрасль — циф­ро­вая социо­ло­гия, захо­дя­щая в про­бле­ма­ти­ку меди­а­ти­за­ции со сто­ро­ны инфра­струк­ту­ры новых медиа. В каж­дой из этих веток социо­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний пред­ла­га­ют­ся прин­ци­пи­аль­но отлич­ные опре­де­ле­ния про­цес­сов циф­ро­ви­за­ции и меди­а­ти­за­ции, а соот­вет­ствен­но, и вза­и­мо­ис­клю­ча­ю­щие мето­до­ло­ги­че­ские лин­зы. Для наше­го рас­смот­ре­ния будет крайне полез­но сосре­до­то­чить­ся на рас­смот­ре­нии мето­до­ло­ги­че­ских отли­чий этих двух веток исследований.

Начать име­ет смысл с крат­ко­го раз­бо­ра эта­пов фор­ми­ро­ва­ния циф­ро­вой социо­ло­гии, посколь­ку имен­но в этой отрас­ли поня­тие «циф­ро­ви­за­ция» явля­ет­ся клю­че­вым. В дан­ном кон­тек­сте необ­хо­ди­мо учи­ты­вать, что тер­мин «циф­ро­ви­за­ция» име­ет отчет­ли­вое тех­ни­че­ское зна­че­ние и исполь­зу­ет­ся для опи­са­ния дан­ных в фор­ме дис­крет­ных эле­мен­тов [Gere 2008: 15]. В сво­ем бук­валь­ном зна­че­нии «циф­ро­ви­за­ция», или «оциф­ро­ва­ние» — это пре­об­ра­зо­ва­ние ана­ло­го­вых сооб­ще­ний в сиг­на­лы раз­лич­ной частот­но­сти, пере­да­ва­е­мые, обра­ба­ты­ва­е­мые и хра­ни­мые в элек­трон­ном виде. Оциф­ро­ва­ние так­же обес­пе­чи­ва­ет воз­мож­ность моди­фи­ка­ций дан­ных, пере­ве­ден­ных в циф­ру [Johnson 2005: 13]. Таким обра­зом, циф­ро­ви­за­ция — это про­цесс кон­вер­та­ции раз­лич­ных форм инфор­ма­ции, вклю­чая зву­ки, обра­зы, тек­сты и в коды [Hand 2008: 3]. В науч­ный обо­рот этот тер­мин вошел в нача­ле 1990‑х годов в свя­зи с появ­ле­ни­ем и рас­ши­ре­ни­ем исполь­зо­ва­ния ком­пью­тер­ных тех­но­ло­гий и интер­не­та. Пона­ча­лу под циф­ро­ви­за­ци­ей под­ра­зу­ме­ва­ли повсе­мест­ное исполь­зо­ва­ние ком­пью­те­ров в рабо­чее и досу­го­вое вре­мя [Weiser 1999], внед­ре­ние робо­ти­зи­ро­ван­ной тех­ни­ки в кино­те­ат­рах, на рабо­чьих местах и в быто­вой рутине [Ford 2015], появ­ле­ние циф­ро­вых денег и гло­баль­ной крип­то­ва­лю­ты [Campana et al. 2012]. Подоб­ная трак­тов­ка, весь­ма попу­ляр­ная в поль­зо­ва­тель­ской сере­де, мало что про­яс­ня­ла отно­си­тель­но стре­ми­тель­но изме­нив­шей­ся соци­аль­ной реаль­но­сти и ее новых онлайн-фор­ма­тов. А имен­но эти аспек­ты циф­ро­ви­за­ции зани­ма­ли умы социо­ло­гов в истек­шие три десят­ка лет.

>Обсуж­де­ние новой отрас­ли социо­ло­ги­че­ско­го зна­ния — «циф­ро­вой социо­ло­гии» было ини­ци­и­ро­ва­но аме­ри­кан­ским социо­ло­гом Джо­на­та­ном Р. Вин­ном. Он заявил, что фокус ана­ли­за сле­ду­ет сме­стить с обще­ства на циф­ро­вые тех­но­ло­гий, исполь­зу­е­мые социо­ло­га­ми в поле­вых иссле­до­ва­ни­ях, для обра­бот­ки полу­чен­ных дан­ных и после­ду­ю­щей их пре­зен­та­ции. Кро­ме того, циф­ро­вая социо­ло­гия долж­на изу­чать про­бле­му вклю­че­ния циф­ро­вых тех­но­ло­гий в обра­зо­ва­тель­ные про­цес­сы. Соглас­но Вин­ну, необ­хо­ди­мо было изу­чать все нарас­та­ю­щий раз­рыв меж­ду теми, кому доступ­но исполь­зо­ва­ние новых гад­же­тов в каче­стве обу­ча­ю­ще­го инстру­мен­та­рия, и теми, кто не име­ет такой воз­мож­но­сти [Wynn 2009].

В даль­ней­шем пони­ма­ние циф­ро­вой социо­ло­гии рас­ши­ря­ет­ся. В само поня­тие «циф­ро­вое» ста­ли вклю­чать инфор­ма­ци­он­ные и ком­му­ни­ка­ци­он­ные тех­но­ло­гии (IT), ком­пью­тер­но-опо­сре­до­ван­ные ком­му­ни­ка­ции (CMC), интер­нет и соци­аль­ные сети, боль­шие дан­ные (big data), искус­ствен­ный интел­лект (AI), вычис­ли­тель­ное при­ня­тие реше­ний (computational decision making), нано­тех­но­ло­гии. Таким обра­зом, cоци­аль­ные прак­ти­ки инте­ре­су­ют циф­ро­вую социо­ло­гию как прак­ти­ки, свя­зан­ные с новым обо­ру­до­ва­ни­ем и тех­но­ло­ги­я­ми [Fussey, Roth 2020: 660].

В каче­стве пред­мет­ной обла­сти циф­ро­вая социо­ло­гия обо­зна­ча­ет изу­че­ние воз­мож­но­стей (affordances — аффор­данс) тех­но­ло­гий в раз­лич­ных соци­аль­ных сфе­рах и того, каким обра­зом эти тех­но­ло­гии фор­ми­ру­ют соци­аль­ные отно­ше­ния, вза­и­мо­дей­ствия, соци­аль­ные струк­ту­ры и одно­вре­мен­но фор­ми­ру­ют­ся ими. Нур­тье Мар­рес, одна из осно­во­по­лож­ниц циф­ро­вой социо­ло­гии, в сво­ей моно­гра­фии «Циф­ро­вая социо­ло­гия: пере­и­зоб­ре­те­ние социо­ло­гии» отчет­ли­во опре­де­ля­ет фор­ма­ти­ру­ю­щий прин­цип этой новой отрас­ли социо­ло­гии. Мар­рес пола­га­ет, что изу­чать циф­ро­ви­за­цию сле­ду­ет сквозь лин­зу «мето­до­ло­ги­че­ско­го инди­ви­ду­а­лиз­ма», пред­пи­сы­ва­ю­ще­го отказ от ана­ли­за кол­лек­ти­вов, инсти­ту­тов и ком­му­ни­ка­ций. Он пред­по­ла­га­ет редук­цию слож­но­сти обще­ства к «попу­ля­ции инди­ви­дов с уста­нов­лен­ны­ми харак­те­ри­сти­ка­ми (мне­ни­я­ми, пред­по­чте­ни­я­ми и др.). «Мето­до­ло­ги­че­ский инди­ви­ду­а­лизм» циф­ро­вой социо­ло­гии сдви­га­ет фокус иссле­до­ва­ния на «соци­аль­ные онто­ло­гии, встро­ен­ные в циф­ро­вые инфра­струк­ту­ры» [Marres 2017].

Клю­че­вой кон­цеп­ци­ей циф­ро­вой социо­ло­гии ста­но­вит­ся кон­цеп­ция аффор­дан­сов. Исхо­дя из трак­тов­ки, пред­ло­жен­ной Яном Хатч­би [Hutchby 2001], циф­ро­вая социо­ло­гия трак­ту­ет аффор­дан­сы как «воз­мож­но­сти, кото­рые поз­во­ля­ют или пре­пят­ству­ют дей­ствию». Циф­ро­вая социо­ло­гия сдви­га­ет фокус вни­ма­ния с отно­ше­ний лицом к лицу на вза­и­мо­дей­ствие, опо­сре­до­ван­ное медиа. Здесь в каче­стве при­ме­ра будет умест­ным упо­мя­нуть иссле­до­ва­ние Зизи Папа­ча­ри­зи, выявив­шую, как аффор­дан­сы соци­аль­ных сетей детер­ми­ни­ру­ют ком­му­ни­ка­ции поль­зо­ва­те­лей. Она срав­ни­ла соци­аль­ные сети Facebook*, LinkedIn и ASmallWorld по сле­ду­ю­щим пара­мет­рам: доступ (публичный/закрытый); само­пре­зен­та­ция (широ­кие воз­мож­но­сти архи­тек­ту­ры, систе­ма шаб­ло­нов и фор­ма­тов, ука­за­ние базо­вых пара­мет­ров); иден­ти­фи­ка­ция (широ­кий набор инстру­мен­тов, фор­ми­ру­ю­щий иден­тич­ность поль­зо­ва­те­ля, рабо­чие навы­ки, само­вы­ра­же­ние через сим­во­лы); соци­аль­ные нор­мы (набор тре­бо­ва­ний через систе­му под­ска­зок, огра­ни­чен­ность интерак­ций по архи­тек­ту­ре сай­та, систе­ма санк­ций). Кро­ме того, Папа­ча­ри­зи про­ана­ли­зи­ро­ва­ла про­фи­ли в соци­аль­ных сетях, груп­пы поль­зо­ва­те­лей, пра­во­вые доку­мен­ты, опи­сы­ва­ю­щие исполь­зо­ва­ние сай­тов. В резуль­та­те сво­е­го ана­ли­за она при­шла к заклю­че­нию, что, несмот­ря на кажу­щу­ю­ся откры­тость, в силу сво­их аффор­дан­сов (четы­рех пара­мет­ров воз­мож­но­стей поль­зо­ва­ния и архи­тек­ту­ры) соци­аль­ные сети ори­ен­ти­ро­ва­ны на опре­де­лен­ную ауди­то­рию. Так, Facebook* адре­су­ет­ся к поль­зо­ва­те­лям с высо­ким уров­нем обра­зо­ва­ния, LinkedIn — к биз­не­сме­нам, а ASmallWorld явля­ет­ся част­ным клу­бом. Кро­ме того, аффор­дан­сы архи­тек­ту­ры этих соци­аль­ных сетей явля­ют­ся инстру­мен­та­ри­ем созда­ния соци­аль­ных норм вза­и­мо­дей­ствия и фор­ми­ру­ют, таким обра­зом, цен­но­сти сво­ей ауди­то­рии [Papacharissi 2009]. В сво­их даль­ней­ших иссле­до­ва­ни­ях Папа­ча­ри­зи сосре­до­то­чи­лась на моби­ли­за­ци­он­ных воз­мож­но­стях соци­аль­ных медиа. Так, она иссле­до­ва­ла, как поль­зо­ва­те­ли могут узна­вать друг о дру­ге и соли­да­ри­зи­ро­вать­ся через созда­ние и рас­про­стра­не­ние циф­ро­вых повест­во­ва­ний, делясь ими в соци­аль­ных сетях под опре­де­лен­ным тема­ти­че­ским хэш­те­гом [Papacharissi 2014].

Циф­ро­вая социо­ло­гия и вве­ден­ное ее созда­те­ля­ми поня­тие «циф­ро­ви­за­ция» скон­цен­три­ро­ва­ны пре­иму­ще­ствен­но на тех­но­ло­ги­че­ской сто­роне про­цес­сов соци­аль­ных изме­не­ний. Она сдви­га­ет­ся прочь от поня­тия обще­ства в направ­ле­нии ана­ли­за мик­ро­про­цес­сов соци­аль­ных вза­и­мо­дей­ствий через циф­ро­вую инфра­струк­ту­ру новых тех­но­ло­гий. Фоку­си­ров­ка на воз­мож­но­стях новых циф­ро­вых медиа и тех­но­ло­гий пред­по­ла­га­ет при­сталь­ный ана­лиз вза­и­мо­вли­я­ний тех­но­струк­тур, их архи­тек­ту­ры, про­цес­су­аль­ной начин­ки и поль­зо­ва­тель­ских прак­тик. Таким обра­зом, вне рас­смот­ре­ния ока­зы­ва­ют­ся мно­го­мер­ные свя­зи и смыс­лы, порож­да­е­мые ком­би­на­ци­ей инди­ви­дов, кол­лек­ти­вов, медиа и ком­му­ни­ка­ци­ей. За рам­ка­ми иссле­до­ва­ния так­же оста­ют­ся орга­ни­за­ци­он­ные и инсти­ту­ци­о­наль­ные изме­не­ния, вызван­ные цифровизацией.

Обра­тим­ся теперь к раз­бо­ру вет­ки иссле­до­ва­ний меди­а­ти­за­ции в нише тео­ре­ти­че­ской социо­ло­гии. Спе­ци­фи­ка это­го направ­ле­ния заклю­ча­ет­ся в том, что кон­цеп­ту­а­ли­за­ции под­ле­жит фено­мен меди­а­ти­за­ции, трак­ту­е­мый как мета­про­цесс обще­ствен­ных изме­не­ний. Само тео­ре­ти­зи­ро­ва­ние нераз­рыв­но свя­за­но с исполь­зо­ва­ни­ем круп­ных социо­ло­ги­че­ских тео­рий совре­мен­но­го обще­ства. Таким обра­зом, опре­де­ле­ние фено­ме­на меди­а­ти­за­ции и мето­до­ло­гия изу­че­ния это­го про­цес­са нахо­дят­ся в пря­мой зави­си­мо­сти от выбран­ной тео­рии общества.

В узу­се наци­о­наль­ных социо­ло­ги­че­ских школ, сфор­ми­ро­вав­ши­е­ся в истек­шие два десят­ка лет, быту­ют раз­ные вер­сии исто­рии тер­ми­на «меди­а­ти­за­ция» [Lundby 2014a: 13–14]. Так, гер­ман­ские социо­ло­ги пола­га­ют, что одним из пер­вых тер­мин «меди­а­ти­за­ция» ввел Эрнест Ман­гейм в 1933 г., рас­смат­ри­вая ком­му­ни­ка­тив­ные про­цес­сы, опо­сре­ду­е­мые бумаж­ны­ми СМИ [Averbeck-Lietz 2014: 119]. Скан­ди­нав­ские иссле­до­ва­те­ли сле­ду­ют за Сти­гом Хьяр­вар­дом, ука­зы­ва­ю­щим в сво­их исто­рио­гра­фи­че­ских изыс­ка­ни­ях, что тер­мин «меди­а­ти­за­ция» был вве­ден Кен­том Аспом [Asp 1986]. Лати­но­аме­ри­кан­ские и фран­цуз­ские социо­ло­ги счи­та­ют, что тер­мин впер­вые появил­ся в сере­дине 1980‑х годов в рабо­тах Жана Бод­ри­я­ра и Хесу­са Мар­тин-Бар­бе­ро [Barbero 2003]. В аме­ри­кан­ской социо­ло­гии нача­ло дис­кус­сии о вли­я­нии медиа на куль­тур­ную дея­тель­ность соци­аль­ных инсти­ту­тов при­ня­то увя­зы­вать с име­на­ми Дэви­да Элт­хей­да и Робер­та Сноу, осно­во­по­лож­ни­ков кон­цеп­ции «медиа­ло­ги­ка». В кон­тек­сте ита­льян­ской социо­ло­ги­че­ской тра­ди­ции пио­не­ра­ми в обо­зна­че­нии темы меди­а­ти­за­ции ста­ли ита­льян­ский социо­лог Джан­пьет­ро Мац­цо­ле­ни в соав­тор­стве с немец­ким кол­ле­гой Вин­фри­дом Шуль­цем [Mazzoleni, Schulz 1999].

Как уже было отме­че­но выше, прин­ци­пи­аль­ное отли­чие тео­ре­ти­зи­ро­ва­ния здесь состо­ит в кон­тек­сту­а­ли­за­ции ана­ли­за внут­ри той или иной тео­рии обще­ства. Клю­че­вые рас­хож­де­ния в трак­тов­ках про­цес­са меди­а­ти­за­ции и пред­ло­же­ни­ях по мето­до­ло­гии иссле­до­ва­ния напря­мую про­дик­то­ва­ны тем, в рус­ле какой тео­рии обще­ства ведет­ся ана­лиз. Так, инсти­ту­ци­о­наль­ный под­ход, ини­ци­и­ро­ван­ный дат­ским социо­ло­гом Сти­гом Хьяр­вар­дом, трак­ту­ет меди­а­ти­за­цию в рус­ле тео­рии обще­ства рефлек­сив­но­го модер­на Энто­ни Гид­ден­са. В силу это­го мето­до­ло­ги­че­ски иссле­до­ва­ние будет сфо­ку­си­ро­ва­но на рас­смот­ре­нии «инсти­ту­тов», «прак­тик», «куль­тур­ных иден­тич­но­стей», транс­фор­ми­ру­е­мых меди­а­ти­за­ци­ей. Сам про­цесс меди­а­ти­за­ции пони­ма­ет­ся как стар­то­вав­ший в совре­мен­ных обще­ствах наря­ду с про­цес­са­ми модер­ни­за­ции, инди­ви­ду­а­ли­за­ции, урба­ни­за­ции и гло­ба­ли­за­ции [Hjarvard 2013: 7].

Социо-кон­струк­ти­вист­ский и фигу­ра­тив­ный под­хо­ды иссле­до­ва­ний меди­а­ти­за­ции, выстра­и­ва­ют­ся ина­че. Социо-кон­струк­ти­вист­ский под­ход, пред­ло­жен­ный гер­ман­ски­ми социо­ло­га­ми Фри­дри­хом Крот­цем и Андре­а­сом Хеп­пом, исполь­зу­ет фено­ме­но­ло­ги­че­скую тео­рию обще­ства Тома­са Лук­ма­на и Пите­ра Бер­ге­ра [Hepp, Krotz 2014]. В силу это­го мето­до­ло­ги­че­ски ана­лиз наце­лен преж­де все­го на «меди­а­ти­зи­ро­ван­ные соци­аль­ные миры», кон­стру­и­ру­е­мые через медиа. Пред­ло­жен­ный Крот­цем и Хеп­пом под­ход бази­ру­ет­ся так­же на вве­ден­ном Крот­цем опре­де­ле­нии и трак­тов­ке про­цес­са медиатизации.

Кротц пола­гал, что про­цесс меди­а­ти­за­ции — это дол­го­сроч­ный мета­про­цесс, затра­ги­ва­ю­щий раз­лич­ные фор­мы ком­му­ни­ка­ции в обще­стве. В сво­их рас­суж­де­ни­ях Кротц исхо­дит из того, что социо­ло­гия стре­мит­ся к рас­смот­ре­нию обще­ствен­ных мета­про­цес­сов, то есть тех дол­го­сроч­ных про­цес­сов, кото­рые акту­аль­ны как для сего­дняш­не­го дня, так и для про­дол­жи­тель­но­го раз­ви­тия повсе­днев­но­сти и иден­тич­но­сти людей, куль­ту­ры и обще­ства в целом. К таким про­цес­сам отно­сят­ся гло­ба­ли­за­ция, инди­ви­ду­а­ли­за­ция и ком­мер­ци­а­ли­за­ция. Мета­про­цес­сы слож­ны и по-раз­но­му про­те­ка­ют в раз­ных куль­ту­рах. Имен­но к тако­го типа мета­про­цес­сам отно­сит­ся меди­а­ти­за­ция, вклю­ча­ю­щая изме­не­ния медиа и свя­зан­ные с ними изме­не­ния в куль­ту­ре и обще­стве. Соглас­но Крот­цу, изме­не­ния медиа не про­ис­хо­дят сами по себе, а толь­ко в свя­зи с изме­не­ни­я­ми соци­аль­ны­ми. Более того, связь этих изме­не­ний опо­сре­до­ва­на ком­му­ни­ка­ци­ей, кото­рой медиа при­да­ют опре­де­лен­ную фор­му [Krotz 2014: 136–138, 155].

Фигу­ра­тив­ный под­ход изу­че­ния про­цес­са меди­а­ти­за­ции оттал­ки­ва­ет­ся от тео­рии обще­ства Нор­бер­та Элли­а­са, ста­вя в центр иссле­до­ва­ния порож­ден­ные меди­а­ти­за­ци­ей новые ком­би­на­ции акто­ров, ком­му­ни­ка­тив­ных прак­тик и медиа. Андре­ас Хепп и Ник Коул­дри, авто­ры под­хо­да, раз­ви­ва­ют далее опре­де­ле­ние меди­а­ти­за­ции Крот­ца, пони­мая ее как дол­го­сроч­ный про­цесс, насчи­ты­ва­ю­щий уже шесть сто­ле­тий и раз­ви­ва­ю­щий­ся вол­но­об­раз­но в свя­зи с появ­ле­ни­ем тех или иных новых медиа. Они пола­га­ют, что про­цесс меди­а­ти­за­ции вклю­ча­ет три вол­ны — меха­ни­за­цию, элек­тро­фи­ка­цию и циф­ро­ви­за­цию. Так, в логи­ке их рас­смот­ре­ния циф­ро­ви­за­ция — это одна из волн меди­а­ти­за­ции, харак­те­ри­зу­е­мая появ­ле­ни­ем циф­ро­вой медиа­сре­ды, объ­еди­нив­шей в себе дея­тель­ность бумаж­ных, элек­трон­ных и новых циф­ро­вых медиа. Циф­ро­ви­за­ция как часть про­цес­са меди­а­ти­за­ции при­но­сит с собой рекур­сив­ные транс­фор­ма­ции обще­ства — пра­ви­ла изме­не­ния встро­е­ны в алго­рит­мы обра­бот­ки дан­ных. Вол­на глу­бо­кой меди­а­ти­за­ции харак­те­ри­зу­ет­ся фор­ми­ро­ва­ни­ем ком­му­ни­ка­тив­ных фигу­ра­ций, иссле­до­ва­ния кото­рых в раз­ных соци­аль­ных доме­нах (поли­ти­ке, эко­но­ми­ке, обра­зо­ва­нии, нау­ки, рели­гии и др.) может про­лить свет на сущ­ность изме­не­ний совре­мен­ных обществ с их пере­пле­тен­ной офлайн-онлайн реаль­но­стью [Hepp 2020: 5–11].

Коул­дри и Хепп пред­ло­жи­ли иссле­до­вать циф­ро­ви­за­цию как про­дви­ну­тую ста­дию дол­го­сроч­но­го мета­про­цес­са меди­а­ти­за­ции. Они счи­та­ют контр­про­дук­тив­ным изу­чать соци­аль­ные изме­не­ния, при­вне­сен­ные циф­ро­ви­за­ци­ей, исклю­чи­тель­но со сто­ро­ны тех­но­ло­ги­че­ских изме­не­ний. Раз­де­ляя цен­траль­ные тези­сы социо-кон­струк­ти­вист­ско­го под­хо­да, они пред­ла­га­ют иссле­до­вать циф­ро­ви­за­цию как вол­ну меди­а­ти­за­ции сквозь приз­му ком­му­ни­ка­тив­ных фигу­ра­ций, то есть через ана­лиз пере­пле­те­ний акто­ров (инди­ви­ду­аль­ных, кор­по­ра­тив­ных или орга­ни­за­ци­он­ных), ком­му­ни­ка­тив­ных прак­тик, фрей­ма реле­вант­но­сти и медиа-ансамблей.

Описание методики исследования

В ситу­а­ции про­бук­со­вы­ва­ния оте­че­ствен­но­го социо­ло­ги­че­ско­го тео­ре­ти­зи­ро­ва­ния о меди­а­ти­за­ции пред­став­ля­ет­ся весь­ма про­дук­тив­ным обра­ще­ние к под­хо­дам, пред­ло­жен­ным зару­беж­ны­ми кол­ле­га­ми. Цель насто­я­щей ста­тьи — систем­ное рас­смот­ре­ние инсти­ту­ци­о­наль­но­го под­хо­да иссле­до­ва­ния меди­а­ти­за­ции, весь­ма вос­тре­бо­ван­но­го в зару­беж­ной жур­на­ли­сти­ке, социо­ло­гии, поли­то­ло­гии, рели­гио­ве­де­нии. В каче­стве отдель­ных задач были наме­че­ны рас­смот­ре­ние тех тема­ти­че­ских ниш, кото­рые поро­ди­ло исполь­зо­ва­ние это­го под­хо­да, а так­же подроб­ный раз­бор кон­крет­ных при­ме­ров иссле­до­ва­ний, выпол­нен­ных с опрой на инсти­ту­ци­о­наль­ный под­ход. В сво­ем рас­смот­ре­нии мы задей­ство­ва­ли систем­но-тео­ре­ти­че­ский метод, пред­по­ла­га­ю­щий выяв­ле­ние свя­зи меж­ду клю­че­вы­ми поня­ти­я­ми и кон­цеп­ци­я­ми под­хо­да и мето­до­ло­ги­ей иссле­до­ва­ния медиатизации.

Анализ материала

Одним из самых вос­тре­бо­ван­ных в совре­мен­ной социо­ло­гии и меди­а­ис­сле­до­ва­ни­ях явля­ет­ся инсти­ту­ци­о­наль­ный под­ход к изу­че­нию меди­а­ти­за­ции в вер­сии, пред­ло­жен­ной дат­ским социо­ло­гом Сти­гом Хьяр­вар­дом. Основ­ные тези­сы инсти­ту­ци­о­наль­ной тео­рии меди­а­ти­за­ции тре­бу­ют при­сталь­но­го рас­смот­ре­ния и вни­ма­ния к тому, как Хьяр­вард на раз­ных эта­пах созда­ния сво­ей тео­рии фор­му­ли­ро­вал клю­че­вые поня­тия. Такое рас­смот­ре­ние необ­хо­ди­мо, пото­му как оте­че­ствен­ные социо­ло­ги и жур­на­ли­сты часто апел­ли­ру­ют к инсти­ту­ци­о­наль­но­му под­хо­ду и тео­рии Хьяр­вар­да в ее ран­ней вер­сии 2008 г. вне рефлек­сии о том, что содер­жа­ние клю­че­вых поня­тий зна­чи­мым обра­зом меня­лось в после­ду­ю­щие 15 лет.

Свои тео­ре­ти­че­ские тези­сы о про­цес­се меди­а­ти­за­ции обще­ства Хьяр­вард впер­вые изло­жил в ста­тье «Меди­а­ти­за­ция обще­ства. Тео­рия медиа как аген­тов соци­аль­но­го и куль­тур­но­го изме­не­ний», опуб­ли­ко­ван­ной в 2008 г. В каче­стве социо­ло­ги­че­ской рам­ки сво­е­го тео­ре­ти­зи­ро­ва­ния он обо­зна­чил тео­рию рефлек­сив­ной модер­но­сти Энто­ни Гид­ден­са с опо­рой на его опре­де­ле­ния поня­тий «высо­кий модерн» и «инсти­тут». Наря­ду с этим Хьяр­вард при­влек в свой ана­лиз весь­ма попу­ляр­ные в социо­ло­гии и жур­на­ли­сти­ке кон­цеп­цию «медиа­ло­ги­ки» Дэви­да Элт­хей­да и Робер­та Сноу, поня­тие «аффор­дан­сов» в трак­тов­ке Дональ­да Нор­ма­на. В каче­стве опре­де­ле­ний меди­а­ти­за­ции, импо­ни­ру­ю­щих его пони­ма­нию, но все-таки зна­чи­мо отлич­ных, он ука­зы­ва­ет на кон­цеп­цию меди­а­ти­за­ции как мета­про­цес­са Фри­дри­ха Крот­ца и кон­цеп­цию вли­я­ния медиа на соци­аль­ные ком­му­ни­ка­ции Вин­фре­да Шульца.

В 2008 г. Хьяр­вард пола­гал, что о меди­а­ти­за­ции сле­ду­ет гово­рить как об исто­ри­че­ском про­цес­се, в ходе кото­ро­го медиа вклю­ча­ют­ся в дея­тель­ность раз­лич­ных инсти­ту­тов и сами посте­пен­но обре­та­ют ста­тус соци­аль­но­го инсти­ту­та. Сле­дуя Гид­ден­су, Хьяр­вард рас­смат­ри­ва­ет обще­ство как дуаль­ную соци­аль­ную струк­ту­ру, то есть как сред­ство и как резуль­тат соци­аль­ных прак­тик. Соци­аль­ные инсти­ту­ты — это наи­бо­лее рас­про­стра­нен­ные струк­ту­ры обще­ства, вклю­ча­ю­щие нор­мы и цен­но­сти, кото­рым сле­ду­ет боль­шин­ство. Кро­ме того, инсти­ту­ты содер­жат пра­ви­ла и спо­со­бы рас­пре­де­ле­ния ресур­сов. В силу это­го они обра­зу­ют осно­ву обще­ства, посколь­ку пред­став­ля­ют фик­си­ро­ван­ные, устой­чи­вые во вре­ме­ни спо­со­бы действия.

При­ме­ни­тель­но к меди­а­ти­за­ции инсти­ту­ци­о­наль­ный под­ход поз­во­ля­ет уви­деть, что раз­лич­ные соци­аль­ные инсти­ту­ты ста­но­вят­ся все более зави­си­мы­ми от ресур­сов, нахо­дя­щих­ся в инсти­ту­ци­о­наль­ной сфе­ре медиа. Им при­хо­дит­ся под­чи­нять­ся пра­ви­лам, по кото­рым дей­ству­ют медиа, что­бы полу­чить доступ к этим ресур­сам. В резуль­та­те соци­аль­ное вза­и­мо­дей­ствие внут­ри инсти­ту­тов и, шире, меж­ду инсти­ту­ци­о­наль­ны­ми обла­стя­ми опо­сре­ду­ет­ся медиа. Логи­ка медиа встра­и­ва­ет­ся в образ дей­ствия раз­лич­ных институтов.

Нача­ло про­цес­са меди­а­ти­за­ции Хьяр­вард увя­зы­вал исклю­чи­тель­но с обще­ства­ми высо­ко­го или рефлек­сив­но­го модер­на, уже пере­жив­ши­ми инду­стри­а­ли­за­цию и урба­ни­за­цию. Соот­вет­ствен­но, меди­а­ти­за­ция стар­ту­ет толь­ко в раз­ви­тых пост­ин­ду­стри­аль­ных обще­ствах и не име­ет уни­вер­саль­но­го харак­те­ра [Hjarvard 2008: 113, 117]. Так­же он под­чер­ки­вал, что необ­хо­ди­мо отли­чать меди­а­ти­за­цию от дру­го­го про­цес­са — меди­а­ции. Меди­а­ция, или ком­му­ни­ка­ция посред­ством медиа, затра­ги­ва­ет толь­ко кон­кре­ти­ку ком­му­ни­ка­ции как дей­ствия. Меди­а­ти­за­ция же вли­я­ет на пра­ви­ла и ресур­сы, то есть на инсти­ту­ци­о­наль­ные осно­ва­ния социума.

В сво­ей кон­цеп­ции Хьяр­вард про­во­дил раз­ли­че­ние двух состав­ля­ю­щих меди­а­ти­за­ции. Пер­вая — вклю­че­ние медиа в соци­о­куль­тур­ную актив­ность инсти­ту­тов. Иссле­до­ва­ние пер­вой состав­ля­ю­щей долж­но учи­ты­вать, по Хьяр­вар­ду, что меди­а­ти­за­ция может быть пря­мой и кос­вен­ной. Пря­мая меди­а­ти­за­ция затра­ги­ва­ет все те ситу­а­ции, в кото­рых ком­му­ни­ка­ция ста­но­вит­ся опо­сре­до­ван­ной медиа. Напри­мер, игра в шах­ма­ты, пред­по­ла­гав­шая преж­де лич­ное при­сут­ствие про­тив­ни­ков, пере­не­се­на ныне в фор­мат онлайн-игры. Дру­гие при­ме­ры пря­мой меди­а­ти­за­ции явля­ют нам бан­ков­ская и эко­но­ми­че­ская систе­мы, функ­ци­о­ни­ро­ва­ние кото­рых в совре­мен­ной реаль­но­сти наце­ло опо­сре­до­ва­но медиа. Пря­мая меди­а­ти­за­ция пока­зы­ва­ет, как изме­ня­ет­ся дея­тель­ность под воз­дей­стви­ем медиа­ло­ги­ки. Кос­вен­ная, или сла­бая, меди­а­ти­за­ция — это вклю­че­ние мате­ри­аль­ных ком­по­нен­тов медиа­сим­во­лов или меха­низ­мов в повсе­днев­ность раз­ных орга­ни­за­ций. Напри­мер, про­да­жа фигу­рок попу­ляр­ных муль­ти­пли­ка­ци­он­ных пер­со­на­жей в кафе «Бур­гер Кинг», «Мак­до­нальдс» и др. [Hjarvard 2008: 115].

Вто­рая состав­ля­ю­щая меди­а­ти­за­ции — это обособ­ле­ние медиа в само­сто­я­тель­ную инсти­ту­ци­о­наль­ную область. Обсуж­дая вто­рую состав­ля­ю­щую меди­а­ти­за­ции, Хьяр­вард счи­та­ет важ­ным сосре­до­то­чить­ся на таких ком­по­нен­тах «инсти­ту­тов», как пра­ви­ла и спо­со­бы рас­пре­де­ле­ния ресур­сов, кото­рые оформ­ля­ют­ся толь­ко в обще­ствах совре­мен­ных [Giddens 1984]. Он пола­гал, что бособ­ле­ние медиа в само­сто­я­тель­ную инсти­ту­ци­о­наль­ную область осу­ще­стви­лось не ранее 1920‑х годов. Имен­но в эти годы радио и теле­ве­ща­ние при­ня­ли на себя мис­сию пуб­лич­но­го осве­ще­ния не толь­ко ново­стей, но и куль­тур­ных содер­жа­ний дру­гих инсти­ту­тов. Рас­суж­де­ния Хьяр­вар­да о стар­те меди­а­ти­за­ции каса­ют­ся пре­иму­ще­ствен­но запад­ных обществ, в кото­рых в пери­од с 1920 и вплоть до 1980‑х годов мас­сме­диа неот­ступ­но фор­ми­ру­ют себе отдель­ную инсти­ту­ци­о­наль­ную нишу.

Пре­вра­ще­ние медиа в само­сто­я­тель­ную куль­тур­ную область Хьяр­вард увя­зы­ва­ет с пятю базо­вы­ми аффор­дан­са­ми: 1) осво­бож­дать интерак­цию от при­вяз­ки к нор­ма­тив­но опре­де­ля­е­мым пространству/территории и вре­ме­ни; 2) предо­став­лять воз­мож­ность совер­шать несколь­ко дей­ствий одно­вре­мен­но; 3) смяг­чать или ниве­ли­ро­вать преж­ние пра­ви­ла постро­е­ния ком­му­ни­ка­ции; 4) облег­чать выбор модаль­но­сти вза­и­мо­дей­ствия; 5) быст­ро полу­чать и орга­ни­зо­вы­вать инфор­ма­цию [Hjarvard 2008: 123–124].

Выдви­ну­тая в 2008 г. инсти­ту­ци­о­наль­ная тео­рия меди­а­ти­за­ции про­из­ве­ла зна­чи­тель­ный резо­нанс в меж­ду­на­род­ной сре­де меди­а­ис­сле­до­ва­ний, про­бу­див как инте­рес, так и кри­ти­ку [Couldry 2008; 2012; Lundby 2009a; Hepp 2012] со сто­ро­ны социо­ло­гов раз­ных стран. В после­ду­ю­щую пяти­лет­ку Хьяр­вард пере­смот­рел и зна­чи­мо дора­бо­тал клю­че­вые кон­цеп­ции сво­ей теории.

В новом вари­ан­те тео­рии содер­жит­ся чет­кое опре­де­ле­ние поня­тия «медиа» и два мето­до­ло­ги­че­ских уточ­не­ния. Пер­вое уточ­не­ние кос­ну­лось вопро­са о том, как медиа встра­и­ва­ют­ся в ком­му­ни­ка­цию на мик­ро- и мак­ро­уров­нях функ­ци­о­ни­ро­ва­ния соци­аль­ной реаль­но­сти. Вто­рое — раз­ли­че­ния соци­аль­ных инсти­ту­тов и куль­ту­ры. Раз­бе­рем эти кон­цеп­ту­аль­ные инно­ва­ции подробнее.

В объ­ем поня­тия «медиа» Хьяр­вард вклю­чил и ста­рые бумаж­ные, элек­трон­ные мас­сме­диа, и новые циф­ро­вые медиа. Сами «медиа» — это тех­но­ло­гии, рас­ши­ря­ю­щие чело­ве­че­ское обще­ние за пре­де­лы вре­ме­ни, про­стран­ства и модаль­но­стей. Прин­ци­пи­аль­но важ­но, по Хьяр­вар­ду, отка­зать­ся от уста­рев­шей трак­тов­ки медиа сугу­бо как средств пере­да­чи информации.

Соци­о­куль­тур­ный смысл и роль меди­а­ком­му­ни­ка­ций в совре­мен­ном обще­стве Хьяр­вард пред­ла­га­ет ана­ли­зи­ро­вать сквозь приз­му кон­цеп­ции медиа­ме­та­фор аме­ри­кан­ско­го социо­ло­га Джо­шуа Мей­ро­ви­ца [Meyrowitz 1998]. Раз­но­об­раз­ные меди­а­ком­му­ни­ка­ции сле­ду­ет пони­мать как мета­фо­ры кана­лов, язы­ка и сре­ды. Мета­фо­ра «медиа как кана­лы» харак­те­ри­зу­ет их как транс­ли­ру­ю­щие идеи, темы, инфор­ма­цию, идео­ло­гии, нар­ра­ти­вы, посла­ния на широ­кие ауди­то­рии, от одних медиа к дру­гим и внут­ри кон­крет­ных вза­и­мо­дей­ствий. Пони­ма­ние медиа как кана­ла сдви­га­ет вни­ма­ние на содержание.

Мета­фо­ра «медиа как осо­бый тип язы­ка и гра­мот­но­сти» при­зва­на акцен­ти­ро­вать жан­ро­вую спе­ци­фи­ка­цию кон­тен­та и спо­со­бов его пере­да­чи (уст­ные или пись­мен­ные тек­сты, фильм, музы­ка и пр.). Новые медиа (интер­нет, ком­пью­тер­ные игры, мобиль­ные теле­фо­ны) осво­бож­да­ют ком­му­ни­ка­цию от при­вяз­ки к тер­ри­то­рии и времени.

Мета­фо­ра «медиа как сре­да» пока­зы­ва­ет раз­но­об­ра­зие ауди­то­рий, соли­дар­но­стей, иден­тич­но­стей, фор­ми­ру­е­мых бла­го­да­ря медиа [Hjarvard 2013: 81–83].

Как уже гово­ри­лось выше, в обнов­лен­ном вари­ан­те сво­ей тео­рии Хьяр­вард отдель­но зада­ет­ся вопро­сом о том, каким обра­зом медиа встра­и­ва­ют­ся в ком­му­ни­ка­цию на мик­ро- и мак­ро­уров­нях функ­ци­о­ни­ро­ва­ния соци­аль­ной реаль­но­сти. В сво­их ран­них рабо­тах Хьяр­вард пола­гал, что медиа под­чи­ня­ют дру­гие инсти­ту­ци­о­наль­ные обла­сти обще­ства (эко­но­ми­ку, поли­ти­ку, рели­гию и пр.) через соб­ствен­ную уни­вер­саль­ную медиа­ло­ги­ку. Поня­тие «медиа­ло­ги­ка» Хьяр­вард заим­ство­вал из одно­имен­ной кон­цеп­ции Элт­хей­да и Сноу.

В моно­гра­фии «Меди­а­ти­за­ция куль­ту­ры и обще­ства» (2013) Хьяр­вард под­верг реви­зии кон­цеп­цию «медиа­ло­ги­ки». В обнов­лен­ной вер­сии сво­ей тео­рии он трак­ту­ет поня­тие «медиа­ло­ги­ка» как «образ дей­ствия» (modus operandi) медиа. Имен­но эта инно­ва­ция в тео­рии Хьяр­вар­да часто усколь­за­ет от вни­ма­ния иссле­до­ва­те­лей, пыта­ю­щих­ся по-преж­не­му искать некую уни­вер­саль­ную медиалогику.

В реви­зо­ван­ном вари­ан­те тео­рии Хьяр­вард ука­зы­ва­ет, что каж­до­му медиа при­сущ соб­ствен­ный образ дей­ствия (modus operandi). Обра­зы дей­ствия медиа — это спо­со­бы, кото­ры­ми медиа рас­пре­де­ля­ют мате­ри­аль­ные и сим­во­ли­че­ские ресур­сы, опе­ри­руя при этом фор­ма­ли­зо­ван­ны­ми кон­вен­ци­о­наль­ны­ми пра­ви­ла­ми [Hjarvard 2013: 17]. Раз­ным медиа будет при­сущ свой соб­ствен­ный образ дей­ствия. Это обу­слов­ле­но аффор­дан­са­ми кон­крет­ных медиа.

Хьяр­вард отдель­но арти­ку­ли­ру­ет опре­де­ле­ние поня­тия «аффор­дан­сы медиа» — это набор их потен­ци­аль­ных при­ме­не­ний, кото­рые облег­ча­ют, огра­ни­чи­ва­ют и струк­ту­ри­ру­ют ком­му­ни­ка­цию через эти медиа. Аффор­дан­сы мате­ри­аль­но вклю­че­ны в медиа как тех­но­ло­ги­че­ские арте­фак­ты, инсти­ту­ци­о­наль­но огра­ни­че­ны и доступ­ны вос­при­я­тию поль­зо­ва­те­лей и ауди­то­рии [Hjarvard, Petersen 2013: 5]. Спе­ци­фи­че­ские аффор­да­сы раз­ных медиа поз­во­ля­ют им не толь­ко быть вклю­чен­ны­ми в вза­и­мо­дей­ствия, но изме­нять его структуру.

Подроб­ное обсуж­де­ние аффор­дан­сов медиа поз­во­ли­ло Хьяр­вар­ду сде­лать мето­до­ло­ги­че­ское уточ­не­ние, важ­ное для эмпи­ри­че­ских иссле­до­ва­ний меди­а­ти­за­ции на мик­ро- и мак­ро уров­нях транс­фор­ма­ций обще­ства. В кон­тек­сте любо­го при­клад­но­го иссле­до­ва­ния с необ­хо­ди­мо­стью вста­ет вопрос о том, а какие состав­ля­ю­щие объ­ек­та сле­ду­ет при­сталь­но изу­чать, что­бы обна­ру­жить изме­не­ния соци­аль­ной реаль­но­сти под дей­стви­ем меди­а­ти­за­ции. И здесь прин­ци­пи­а­лен тезис Хьяр­вар­да о том, что бла­го­да­ря сво­им аффор­дан­сам медиа вклю­ча­ют­ся во вза­и­мо­дей­ствие и выпол­ня­ют три функции:

1) созда­ют новую гло­ба­ли­зи­ро­ван­ную и наци­о­наль­ную реаль­ность сов­мест­но­го опы­та. Пред­ла­гая про­дол­жи­тель­ную пре­зен­та­цию «хода вещей», они участ­ву­ют в фор­ми­ро­ва­нии иден­тич­но­сти и общности;

2) созда­ют интер­фейс отно­ше­ний меж­ду инсти­ту­та­ми и внут­ри них (напри­мер, теле­ви­де­ние при­но­сит поли­ти­ку в гости­ную обы­ва­те­ля, а рекла­ма явля­ет­ся важ­ной плат­фор­мой ком­му­ни­ка­ции част­ных фирм со сво­и­ми клиентами);

3) вно­сят свой вклад в раз­ви­тие поли­ти­че­ской пуб­лич­ной сфе­ры, внут­ри кото­рой раз­ные инсти­ту­ты полу­ча­ют воз­мож­ность выра­жать и защи­щать соб­ствен­ные инте­ре­сы, а так­же обос­но­вы­вать свою легитимность.

Ана­лиз функ­ций медиа поз­во­лил Хьяр­вар­ду прий­ти к заклю­че­нию, что бла­го­да­ря внед­ре­нию циф­ро­вых интер­ак­тив­ных медиа в жиз­не­де­я­тель­ность соци­у­ма инди­вид обрел воз­мож­ность пря­мо­го кон­так­та с обще­ством [Hjarvard 2013: 147]. Он пола­га­ет, что медиа ста­но­вят­ся ресур­сом для созда­ния новых иден­тич­но­стей и жиз­нен­ных сти­лей, обес­пе­чи­вая осно­ву для их инсти­ту­ци­о­на­ли­за­ции [Hjarvard 2013: 152]. На мик­ро­уровне меди­а­ком­му­ни­ка­ции воз­ни­ка­ет реаль­ность про­длен­но­го и раз­де­ля­е­мо­го опы­та — прин­ци­пи­аль­но важ­ная состав­ля­ю­щая фор­ми­ро­ва­ния новых иден­тич­но­сти и общ­но­стей. Созда­ва­е­мая медиа пуб­лич­ная сфе­ра обще­го опы­та вклю­ча­ет интерак­цию и ком­му­ни­ка­цию в новые куль­тур­ные кон­тек­сты [Hjarvard 2013: 37–38]. Таким обра­зом, мето­до­ло­ги­че­ское уточ­не­ние о мик­ро­уровне струк­ту­ри­ро­ва­ния реаль­но­сти пред­по­ла­га­ет фокус вни­ма­ния на выяв­ле­нии куль­тур­ных содер­жа­ний, кото­рые попа­да­ют в пуб­лич­ную медиа­сфе­ру бла­го­да­ря инди­ви­ду­аль­ным и груп­по­вым медиапрактикам.

На мак­ро­уровне медиа обра­зу­ют пуб­лич­ную сфе­ру, совер­шен­но по-ново­му увя­зы­ва­ю­щую куль­тур­ные содер­жа­ния раз­ных соци­аль­ных инсти­ту­тов. В пуб­лич­ной сфе­ре медиа про­ис­хо­дит струк­тур­ное пере­се­че­ние обра­за действия/логики раз­лич­ных инсти­ту­тов. Соглас­но Хьяр­вар­ду, «медиа обес­пе­чи­ва­ют пуб­лич­ную сфе­ру для рефлек­сии обще­ства о самом себе, то есть тот самый форум, кото­рый дела­ет раз­лич­ные инсти­ту­ты види­мы­ми для всех и вклю­ча­ет в себя дис­кус­сию о том, какие ресур­сы и пра­ви­ла долж­ны быть доступ­ны и при­ме­ни­мы почти для каж­до­го аспек­та обще­ствен­ной жиз­ни <…> На прак­ти­ке пуб­лич­ная сфе­ра медиа пред­став­ля­ет собой пуб­лич­ную сфе­ру, кото­рая ни в коей мере не  огра­ни­чи­ва­ет­ся  раци­о­наль­ны­ми и поли­ти­че­ски­ми обсуж­де­ни­я­ми, а откры­та для пуб­лич­но­го пред­став­ле­ния и обсуж­де­ния (раци­о­наль­ных и ирра­ци­о­наль­ных) вопро­сов, каса­ю­щих­ся всех соци­аль­ных инсти­ту­тов, начи­ная от интим­ных, сфе­ры семьи и сек­са, до куль­тур­но­го опы­та и мира меж­ду­на­род­ной поли­ти­ки [Hjarvard 2014: 216].

Отдель­но сле­ду­ет про­го­во­рить еще один важ­ный аспект обнов­лен­ной вер­сии тео­рии — раз­ли­че­ние соци­аль­ных инсти­ту­тов и куль­тур­ной реаль­но­сти. Хьяр­вард счи­та­ет, что медиа явля­ют­ся аген­та­ми куль­тур­ных изме­не­ний раз­лич­ных инсти­ту­тов. В целях иллю­стра­ции это­го тези­са он пред­ло­жил кон­цеп­ту­аль­ное опи­са­ние фено­ме­нов меди­а­ти­зи­ро­ван­ной рели­гии и меди­а­ти­зи­ро­ван­ной поли­ти­ки. Сущ­ность обе­их кон­цеп­ций сво­дит­ся к ана­ли­зу форм и кон­тен­тов рели­гии или поли­ти­ки в том виде, как они репре­зен­ти­ру­ют­ся СМИ и циф­ро­вы­ми медиа. Изу­чать эти репре­зен­та­ции Хьяр­вард пред­ла­га­ет в трех направ­ле­ни­ях — жур­на­ли­сти­ка о религии/политике; религиозные/политические медиа о религии/политике; обна­ру­жи­ва­е­мые в мас­со­вой куль­ту­ре гибрид­ные пуб­лич­ные обра­зы и содер­жа­ния рели­гии или поли­ти­ки. В куль­тур­ном пуб­лич­ном медиа­про­стран­стве рели­гия и поли­ти­ка пред­ста­ют как гибрид­ные меди­а­ти­зи­ро­ван­ные инсти­ту­ции, пре­зен­ти­ру­е­мые кине­ма­то­гра­фом, раз­лич­ны­ми ток-шоу, сери­а­ла­ми и др.

При­ме­ни­тель­но к эмпи­ри­че­ским иссле­до­ва­ни­ям меди­а­ти­за­ции Хьяр­вард счи­та­ет необ­хо­ди­мым учи­ты­вать осо­бую пози­цию, зани­ма­е­мую медиа в совре­мен­ных обще­ствах. В обще­ствах рефлек­сив­ной модер­но­сти медиа обра­зу­ют пуб­лич­ную сфе­ру, кото­рая увя­зы­ва­ет друг с дру­гом раз­ные соци­аль­ные инсти­ту­ты. Пуб­лич­ная сфе­ра медиа пре­дель­но ого­ля­ет не толь­ко поли­ти­че­ские содер­жа­ния, но и все про­чие инсти­ту­ци­о­наль­ные содер­жа­ния обще­ства. Она обра­зу­ет реаль­ность сов­мест­но­го опы­та, в кото­рой куль­тур­ные содер­жа­ния раз­лич­ных инсти­ту­тов ста­но­вят­ся види­мы­ми и репре­зен­та­тив­ны­ми [Hjarvard 2013: 68]. Медиа реаль­ность инсти­ту­тов вклю­ча­ет в себя поли­ти­че­скую пуб­лич­ную сфе­ру и куль­тур­ную пуб­лич­ную сфе­ру. Бла­го­да­ря медиа инсти­ту­ци­о­наль­ные содер­жа­ния раз­лич­ных соци­аль­ных сфер обще­ства ста­но­вят­ся объ­ек­том пуб­лич­но­го осмыс­ле­ния и обсуж­де­ния. Это, в свою оче­редь, сти­му­ли­ру­ет дис­курс внут­ри соот­вет­ству­ю­щих инсти­ту­тов о соб­ствен­ных нор­ма­тив­ных осно­ва­ни­ях [Hjarvard 2014: 215–217].

Одним из види­мых резуль­та­тов меди­а­ти­за­ции, по Хьяр­вар­ду, явля­ют­ся меня­ю­щи­е­ся пуб­лич­ные ста­ту­сы моло­деж­ных суб­куль­тур. Исполь­зо­ва­ние новых циф­ро­вых медиа в моло­деж­ной сре­де неред­ко при­во­дит к пре­вра­ще­нию локаль­ных суб­куль­тур­ных прак­тик в прак­ти­ки мас­со­вой куль­ту­ры. Меди­а­ти­за­ция в дан­ном слу­чае про­яв­ля­ет­ся в том, что пери­фе­рий­ные обла­сти куль­ту­ры под­па­да­ют под вли­я­ние обра­за дей­ствия медиа и посте­пен­но впле­та­ют­ся в тек­сту­ру мейн­стримной куль­ту­ры [Hjarvard, Peterson 2013: 3].

Вышед­шая в 2018 г. ста­тья «Логи­ка медиа и меди­а­ти­зи­ро­ван­ные усло­вия соци­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия» пред­став­ля­ет собой уже зре­лую редак­цию тео­рии в целом и рас­кры­ва­ет ее маги­страль­ные тези­сы. Важ­но отме­тить, что пере­смот­ру и неко­то­рой пере­фор­му­ли­ров­ке была под­верг­ну­та кон­цеп­ция «меди­а­ти­за­ции». В новой редак­ции меди­а­ти­за­ция — это про­цесс изме­не­ния роли медиа в обще­стве, куль­ту­ре и инсти­ту­тах, а так­же под­чи­не­ния куль­тур­ных обла­стей медиа и их логи­ке. Вслед­ствие меди­а­ти­за­ции медиа ста­но­вят­ся отно­си­тель­но авто­ном­ны­ми, то есть пре­вра­ща­ют­ся в само­сто­я­тель­ный соци­аль­ный инсти­тут, а так­же они инте­гри­ру­ют­ся в жизнь раз­ных соци­аль­ных инсти­ту­тов. Хьяр­вард при­хо­дит к выво­ду о свя­зан­но­сти и вза­и­мо­за­ви­си­мо­сти про­цес­сов меди­а­ции и меди­а­ти­за­ции. Он гово­рит о том, что по содер­жа­нию эти про­цес­сы раз­ли­ча­ют­ся. Меди­а­ция — это ком­му­ни­ка­тив­ное и интер­ак­тив­ное дей­ствие, опо­сре­до­ван­ное медиа в спе­ци­фич­ных для того ситу­а­ци­ях. Меди­а­ти­за­ция — это про­цесс струк­тур­ных изме­не­ний меж­ду раз­лич­ны­ми куль­тур­ны­ми и соци­аль­ны­ми сфе­ра­ми обще­ства, в силу кото­рых раз­лич­ные инсти­ту­ты и соци­аль­ные обла­сти ста­но­вят­ся зави­си­мы­ми от медиа. Изме­нив­ши­е­ся отно­ше­ния меж­ду инсти­ту­та­ми и медиа откры­ва­ют новые усло­вия меди­а­ции. Акку­му­ля­ция изме­не­ний в прак­ти­ках меди­а­ции вно­сит свой вклад в меди­а­ти­за­цию [Hjarvard 2018: 66].

Хьяр­вард по-преж­не­му исполь­зу­ет поня­тие «медиа­ло­ги­ка», но отдель­но ука­зы­ва­ет, что лишь для про­сто­ты и лако­нич­но­сти обо­зна­че­ния под­ра­зу­ме­ва­е­мо­го под ним смыс­ла. «Медиа­ло­ги­ка» в окон­ча­тель­ной вер­сии — это инсти­ту­ци­о­наль­ные пра­ви­ла и ресур­сы, харак­тер­ные для раз­лич­ных медиа. Пра­ви­ла и ресур­сы (медиа­ло­ги­ка) вклю­ча­ют тех­ни­че­ское, эсте­ти­че­ское (жан­ры, сти­ли­сти­че­ские услов­но­сти) и инсти­ту­ци­о­наль­ное изме­ре­ния (юри­ди­че­ские, рыноч­ные меха­низ­мы, орга­ни­за­ци­он­ные струк­ту­ры). Таким обра­зом, пони­ма­ние форм вза­и­мо­дей­ствия медиа и дру­гих соци­аль­ных доме­нов пред­по­ла­га­ет ана­лиз медиа логи­ки в трех изме­ре­ни­ях — мате­ри­аль­но-тех­ни­че­ском, эсте­ти­ко-сим­во­ли­че­ском и инсти­ту­ци­о­наль­ном. В про­цес­се меди­а­ти­за­ции осу­ществ­ля­ет­ся вза­им­ная адап­та­ция логи­ки медиа и логи­ки инсти­ту­тов, то есть тех­ни­че­ских, эсте­ти­че­ских и инсти­ту­ци­о­наль­ных ком­по­нен­тов медиа и пра­вил и ресур­сов дру­гих инсти­ту­тов [Hjarvard 2018: 71–74].

В пер­спек­ти­ве эмпи­ри­че­ско­го иссле­до­ва­ния важ­ным пред­став­ля­ет­ся вве­ден­ное Хьяр­вар­дом поня­тие пуб­лич­ной сфе­ры медиа, обра­зу­е­мой тре­мя типа­ми медиа: жур­на­ли­сти­кой по кон­крет­ной теме (радио, теле­ви­де­ние, газе­ты, циф­ро­вые под­ка­сты и вло­ги); лите­ра­тур­ны­ми и кине­ма­то­гра­фи­че­ские сюже­та­ми, ток-шоу, затра­ги­ва­ю­щи­ми про­бле­ма­ти­ку кон­крет­ных соци­аль­ных сфер или куль­тур­ные кон­тек­сты рели­гии, поли­ти­ки, семьи, юно­ше­ства, дет­ства, мате­рин­ства и пр.; тар­ге­ти­ро­ван­ны­ми инсти­ту­ци­о­наль­ны­ми медиа и их дис­кур­са­ми (рели­ги­оз­ные медиа о рели­гии; поли­ти­че­ские ток-шоу с поли­то­ло­га­ми, экс­пер­та­ми, поли­ти­ка­ми и др.). Выбор иссле­до­ва­те­лем темы/проблемы пред­по­ла­га­ет в рам­ке тео­рии Хьяр­вар­да кон­кре­ти­за­цию того, какие медиа будут изу­чать­ся, в какой обла­сти они струк­ту­ри­ру­ют и меня­ют куль­тур­ные смыс­лы инсти­ту­тов, каким имен­но изме­не­ни­ям под­вер­га­ют­ся соци­аль­ные и куль­тур­ные кон­тен­ты инсти­ту­тов или самих медиа.

Результаты исследований: тематические направления в рамках институционального подхода

Раз­ра­бо­тан­ный Хьяр­вар­дом инсти­ту­ци­о­наль­ный под­ход послу­жил мето­до­ло­ги­че­ской рам­кой для несколь­ких меж­ду­на­род­ной групп, изу­чав­ших темы меди­а­ти­за­ции рели­гии, меди­а­ти­за­ции поли­ти­ки и повсе­днев­ной куль­ту­ры. Напри­мер, социо­ло­ги, антро­по­ло­ги, тео­ло­ги из Дании, Шве­ции, Нор­ве­гии, Фин­лян­дии объ­еди­ни­ли свои уси­лия в рам­ках меж­ду­на­род­но­го про­ек­та «Скан­ди­нав­ская иссле­до­ва­тель­ская сеть по изу­че­нию меди­а­ти­за­ции рели­гии и куль­ту­ры» (Nordic Research Network on the Mediatisation of Religion and Culture). Резуль­та­том этих иссле­до­ва­ний ста­ла кол­лек­тив­ная моно­гра­фия «Меди­а­ти­за­ция и рели­гия» под науч­ной редак­ци­ей Сти­га Хьяр­вар­да и швед­ско­го социо­ло­га Миа Лёв­хайм [Hjarvard, Lövheim 2012]. В чис­ле ее участ­ни­ков ока­зал­ся нор­веж­ский социо­лог Кнут Лунд­би, рабо­ты кото­ро­го в даль­ней­шем зада­ли маги­страль­ные тема­ти­че­ские направ­ле­ния в изу­че­нии меди­а­ти­за­ции совре­мен­ных обществ. Напри­мер, его автор­ству при­над­ле­жит кон­цеп­ция «пуб­лич­но­го про­стран­ства меди­а­ти­зи­ро­ван­ной рели­гии» [Lundby 2017], поль­зу­ю­ща­я­ся боль­шой попу­ляр­но­стью у зару­беж­ных иссле­до­ва­те­лей религии.

В кон­тек­сте насто­я­ще­го рас­смот­ре­ния при­ме­ни­мо­сти инсти­ту­ци­о­наль­но­го под­хо­да в иссле­до­ва­ни­ях меди­а­ти­за­ции моло­де­жи отдель­но­го вни­ма­ния заслу­жи­ва­ет вве­ден­ное Лунд­би тема­ти­че­ское направ­ле­ние «циф­ро­вое повест­во­ва­ние» (digital storytelling).

В 2006 г. Лунд­би высту­пил ини­ци­а­то­ром меж­ду­на­род­но­го иссле­до­ва­тель­ско­го про­ек­та «Меди­а­ти­зи­ро­ван­ные исто­рии — циф­ро­вое повест­во­ва­ние сре­ди моло­де­жи в пер­спек­ти­ве меди­а­ции», про­фи­нан­си­ро­ван­но­го Иссле­до­ва­тель­ским сове­том Нор­ве­гии. Этот про­ект, успеш­но про­су­ще­ство­вав­ший пять лет (2006–2011), был наце­лен на изу­че­ние моло­деж­ных само­пре­зен­та­ций посред­ством раз­но­об­раз­ных форм циф­ро­во­го повест­во­ва­ния¹. Его про­ме­жу­точ­ным ито­гом ста­ла кол­лек­тив­ная моно­гра­фия «Циф­ро­вое повест­во­ва­ние, меди­а­ти­зи­ро­ван­ные исто­рии. Само­пре­зен­та­ция в новых медиа», пре­зен­ти­ро­вав­шая резуль­та­ты эмпи­ри­че­ские иссле­до­ва­ния евро­пей­ских социо­ло­гов по этой теме [Lundby 2008]. В про­ек­те при­ня­ли уча­стие веду­щие социо­ло­ги из раз­ных скан­ди­нав­ских стран и стран Запад­ной Евро­пы. В насто­я­щем кон­тек­сте прин­ци­пи­аль­но под­черк­нуть, что раз­ра­бот­ка тема­ти­че­ской ниши digital storytelling велась Лунд­би сов­мест­но с бри­тан­ским социо­ло­гом Ника Коулдри.

Зна­чи­мый вклад Лунд­би заклю­ча­ет­ся в фор­му­ли­ров­ке мето­до­ло­ги­че­ской рам­ки, в кото­рой непро­ти­во­ре­чи­во соче­та­ют­ся бри­тан­ская вер­сия кон­цеп­ции меди­а­ции и тео­рия меди­а­ти­за­ции. В целях объ­еди­не­ния Лунд­би пред­ло­жил исполь­зо­вать инсти­ту­ци­о­наль­ный под­ход трак­тов­ки меди­а­ти­за­ции в вер­сии Хьяр­вар­да, но кате­го­ри­че­ски отка­зать­ся от исполь­зо­ва­ния поня­тия «медиа­ло­ги­ка» [Lundby 2008: 11; Lundby 2009b: 102–117; Lundby 2014b: 20–22). Иссле­до­ва­ние циф­ро­во­го повест­во­ва­ния с пози­ций кон­цеп­ций меди­а­ции пред­по­ла­га­ет акцент на аген­тах соци­аль­ных транс­фор­ма­ций, их спо­со­бах ком­му­ни­ци­ро­ва­ния идей и иден­тич­но­стей, авто­ри­те­тов с исполь­зо­ва­ни­ем новых медиа. Изу­че­ние циф­ро­вых повест­во­ва­ний как состав­ля­ю­щей меди­а­ти­за­ции поз­во­ля­ет выявить, каким обра­зом меди­а­ти­зи­ро­ван­ная ком­му­ни­ка­ция про­из­во­дит пере­рас­пре­де­ле­ние сим­во­ли­че­ских ресур­сов ком­му­ни­ка­ции, то есть изме­ня­ет куль­тур­ные содер­жа­ния инсти­ту­тов. И здесь прин­ци­пи­аль­но заме­ча­ние Лунд­би о при­ро­де циф­ро­во­го повест­во­ва­ния, отли­ча­ю­щей его от при­выч­но­го для социо­ло­гов и антро­по­ло­гов уст­но­го нарратива.

Циф­ро­вое повест­во­ва­ние, с одной сто­ро­ны, содер­жит в себе инди­ви­ду­аль­ный био­гра­фи­че­ский опыт, а с дру­гой, оно пред­ста­ет как прак­ти­ка, аутен­тич­ность кото­рой под­твер­жда­ет­ся или опро­вер­га­ет­ся сооб­ще­ством. Циф­ро­вые повест­во­ва­ния отли­ча­ют­ся от рас­про­стра­нен­ных во всех куль­ту­рах уст­ных нар­ра­ти­вов, име­ю­щих хож­де­ние толь­ко внут­ри куль­тур­ных сооб­ществ, вза­и­мо­дей­ствия в кото­рых осу­ществ­ля­ют­ся лицом к лицу. Они муль­ти­ме­дий­ны и акту­а­ли­зи­ру­ют­ся в пуб­лич­ном про­стран­стве медиа [Kaare, Lundby 2008: 106]. Соглас­но Лунд­би, циф­ро­вое повест­во­ва­ние — это один из цен­траль­ных объ­ек­тов эмпи­ри­че­ско­го иссле­до­ва­ния резуль­та­тов и отда­лен­ных след­ствий медиатизации.

Вклад Коул­дри в раз­ви­тие новой ниши социо­ло­ги­че­ско­го изу­че­ния меди­а­ти­за­ции — это созда­ние мето­до­ло­гии эмпи­ри­че­ско­го иссле­до­ва­ния циф­ро­вых повест­во­ва­ний. Коул­дри опре­де­лил циф­ро­вое повест­во­ва­ние как «раз­но­об­раз­ный спектр лич­ных исто­рий, рас­ска­зан­ных в потен­ци­аль­но пуб­лич­ной фор­ме с исполь­зо­ва­ни­ем циф­ро­вых медиа» [Couldry 2008: 42]. Сле­дуя за опре­де­ле­ни­ем «меди­а­ции» Род­же­ра Силь­вер­сто­у­на, Коул­дри под­чер­ки­ва­ет, что циф­ро­вое повест­во­ва­ние ста­но­вит­ся аген­том транс­фор­ма­ции инди­ви­ду­аль­ной и груп­по­вой иден­тич­но­сти, авто­ри­те­тов и леги­ти­ма­ций. Циф­ро­вые повест­во­ва­ния явля­ют­ся прак­ти­кой, кото­рая фор­ми­ру­ет­ся и транс­ли­ру­ет­ся за пре­де­ла­ми гра­ниц мейн­стри­ма меди­а­ин­сти­ту­тов, но спо­соб­на сти­рать эти гра­ни­цы и при­вно­сить новые содер­жа­ния. Digital storytelling рас­ши­ря­ет коли­че­ство людей, кото­рые могут вне­сти свой вклад в пуб­лич­ную сфе­ру, посколь­ку дают воз­мож­ность «кру­гам исто­рий», харак­тер­ным для раз­ных сооб­ществ, встре­тить­ся в еди­ном про­стран­стве медиа [Couldry 2008: 54–55].

С мето­до­ло­ги­че­ской точ­ки зре­ния прин­ци­пи­аль­ной инно­ва­ци­ей ста­ла пре­ло­жен­ная Коул­дри ком­по­нов­ка изу­че­ния циф­ро­вых повест­во­ва­ний с кон­цеп­ци­я­ми «сооб­ще­ство дис­кур­са» Робер­том Вут­ноу [Whutnow 1989] и Этье­ном Вен­ге­ром «сооб­ще­ство прак­ти­ков» [Wenger 1998]. Эта ком­по­нов­ка поз­во­ля­ет изу­чать циф­ро­вые исто­рии в аспек­те фор­ми­ро­ва­ния меди­а­и­ден­тич­но­стей как кон­крет­ных офлайн-сооб­ществ, так и «циф­ро­вых кол­лек­ти­вов», изна­чаль­но фор­ми­ру­ю­щих­ся как транслокальные.

Коул­дри отме­ча­ет, что при­ме­ни­тель­но к спе­ци­фи­ке ком­му­ни­ка­ций XXI в. поня­тия «сооб­ще­ство дис­кур­са» и «сооб­ще­ство прак­ти­ков» могут быть весь­ма полез­ны для изу­че­ния циф­ро­вых исто­рий. Так, инте­гра­ция в иссле­до­ва­ние кон­цеп­ции «сооб­ще­ство дис­кур­са» Вут­ноу поз­во­ля­ет выде­лить чет­кие еди­ни­цы ана­ли­за, под­ле­жа­щие эмпи­ри­че­ско­му изу­че­нию. К тако­вым будут отно­сить­ся куль­тур­ные пат­тер­ны сооб­ществ, фор­ми­ру­ю­щих­ся в новых меди­а­ин­сти­ту­ци­ях. Иссле­до­ва­ние может быть направ­ле­но на типы ресур­сов и аген­тов, про­ду­ци­ру­ю­щих циф­ро­вые повест­во­ва­ния. Необ­хо­ди­мо так­же изу­чить сай­ты, плат­фор­мы, соци­аль­ные сети и фор­ма­ты, в кото­рых цир­ку­ли­ру­ют кру­ги циф­ро­вых повест­во­ва­ний. Новая кон­цеп­ту­аль­ная ком­по­нов­ка поз­во­ля­ет выявить свя­зи кон­крет­ных циф­ро­вых повест­во­ва­ний с дру­ги­ми поля­ми прак­ти­ки — обра­зо­ва­ни­ем, граж­дан­ской актив­но­стью, мейн­стримной медиа­про­дук­ци­ей, попу­ляр­ной куль­ту­рой, поли­ти­кой [Couldry 2008: 52].

Кон­цеп­ция «сооб­ще­ства прак­ти­ки» Вен­ге­ра инте­рес­на Коул­дри в аспек­те фоку­си­ров­ки вни­ма­ния на фор­ми­ро­ва­нии сооб­ще­ства через сов­мест­ный инте­рес, а не через при­над­леж­ность к общине. Сов­мест­ное кон­стру­и­ро­ва­ние цен­но­стей и кол­лек­тив­ное одоб­ре­ние или при­ня­тие нахо­дят свое выра­же­ние в циф­ро­вом повест­во­ва­нии. Ины­ми сло­ва­ми, циф­ро­вое повест­во­ва­ние как сов­мест­ный дис­курс по теме той или иной прак­ти­ки (музы­ка, граф­фи­ти, скейт­бор­динг, вяза­ние, спор­тив­ные заня­тия, поли­ти­че­ский граж­дан­ский акти­визм и др.) спо­соб­но фор­ми­ро­вать сооб­ще­ства прак­ти­ков [Couldry 2008: 52].

Сама тема соци­о­куль­тур­ной прак­ти­ки само­пре­зен­та­ции в фор­ма­те digital storytelling пред­став­ля­лась Коул­дри пер­спек­тив­ной в несколь­ких аспек­тах. Во-пер­вых, пер­со­наль­ные исто­рии, рас­ска­зан­ные в пуб­лич­ном медиа­про­стран­стве, соби­ра­ют еди­но­мыш­лен­ни­ков, ста­но­вясь тем самым прак­ти­кой созда­ния «сооб­ществ   дис­кур­са» и «сооб­ществ прак­ти­ков». Во-вто­рых, пер­со­наль­ные циф­ро­вые исто­рии в фор­ме бло­га дают воз­мож­ность мар­ги­на­ли­зи­ро­ван­ным соци­аль­ным груп­пам быть услы­шан­ны­ми широ­ким обще­ством, изме­нить свой пуб­лич­ный образ [Couldry 2008: 57–58].

Раз­ра­бо­тан­ная Лунд­би и Коул­дри мето­до­ло­гия иссле­до­ва­ния циф­ро­во­го повест­во­ва­ния при­влек­ли вни­ма­ние мно­гих иссле­до­ва­те­лей. Здесь сле­ду­ет упо­мя­нуть преж­де все­го Дэви­да Брей­ка, изу­чав­ше­го бло­гер­ские прак­ти­ки моло­де­жи в соци­аль­ной сети MySpace (соци­аль­ная сеть предо­став­ля­ю­щая воз­мож­но­сти отсле­жи­вать акка­ун­ты музы­каль­ных групп, про­дви­гать соб­ствен­ные музы­каль­ные сочи­не­ния и само­пре­зен­та­ции). Брейк при­шел к выво­ду, что для моло­де­жи в воз­расте от 16 до 19 лет реги­стра­ция и бло­гер­ские прак­ти­ки в соци­аль­ной сети MySpace были важ­ны как сред­ство арти­ку­ля­ции и утвер­жде­ния само­пре­зен­та­ции в каче­стве музы­кан­та новой вол­ны на осно­ве меж­лич­ност­ных кон­так­тов. Соци­аль­ная сеть MySpace явля­ет­ся циф­ро­вым про­стран­ством, поз­во­ля­ю­щим начи­на­ю­щим моло­дым музы­кан­там стать извест­ны­ми в «поле» тех, кому инте­ре­сен этот тип музы­ки. Выкла­ды­ва­е­мые циф­ро­вые повест­во­ва­ния мини­ми­зи­ру­ют инди­ви­ду­аль­ный ком­по­нент нар­ра­ти­ва, посколь­ку созда­ют­ся с помо­щью анке­ты циф­ро­вой плат­фор­мы и с уче­том того, как это уже сде­ла­но дру­ги­ми поль­зо­ва­те­ля­ми [Brake 2008: 293–294].

В кон­тек­сте рас­смот­ре­ния эмпи­ри­че­ских иссле­до­ва­ний, сде­лан­ных в тема­ти­че­ской нише циф­ро­во­го повест­во­ва­ния, отдель­но­го вни­ма­ния заслу­жи­ва­ют рабо­ты нидер­ланд­ской иссле­до­ва­тель­ни­цы Анны Полет­ти и австра­лий­ской социо­ло­га Кейт Дуглас. Дуглас извест­на в меж­ду­на­род­ном науч­ном сооб­ще­стве сво­и­ми социо­ло­ги­че­ски­ми изыс­ка­ни­я­ми по теме био­гра­фи­че­ских нар­ра­ти­вов. Она так­же ста­ла одним из ини­ци­а­то­ров и гла­вой иссле­до­ва­тель­ской груп­пы Life Narrative в Уни­вер­си­те­те Флиндерса.

Полет­ти явля­ет­ся высо­ко­ци­ти­ру­е­мым авто­ром, внес­шим зна­чи­мый вклад в изу­че­ние моло­деж­ных авто­био­гра­фий как само­сто­я­тель­но­го жан­ра совре­мен­но­го циф­ро­во­го повест­во­ва­ния и куль­тур­но­го офлайн-нар­ра­ти­ва. Она высту­пи­ла идей­ным вдох­но­ви­те­лем и науч­ным редак­то­ром несколь­ких кол­лек­тив­ных моно­гра­фий по теме иден­тич­но­сти моло­де­жи деву­шек в био­гра­фи­че­ской и авто­био­гра­фи­че­ской литературе.

В сов­мест­ной ста­тье «Пере­осмыс­ле­ние “вир­ту­аль­но­го” юно­ше­ства: моло­дежь и жиз­не­опи­са­ния» Дуглас и Полет­ти исполь­зо­ва­ли кон­цеп­цию меди­а­ции Коул­дри и нара­бот­ки социо­ло­гов, при­мы­ка­ю­щих к инсти­ту­ци­о­наль­но­му под­хо­ду [Douglas, Poletti 2014]. Они пола­га­ют, что онлайн прак­ти­ки муль­ти­ме­дий­но­го жиз­не­опи­са­ния ста­ли для совре­мен­но­го юно­ше­ства кана­лом, дав­шим пра­во голо­са моло­де­жи, при­чем соб­ствен­ной «пози­ции спи­ке­ра», неза­ви­си­мо­го от взрос­ло­го инсти­ту­ци­о­на­ли­зи­ро­ван­но­го контроля.

Дуглас и Полет­ти про­ана­ли­зи­ро­ва­ли моло­деж­ное дви­же­ние «зин» (сокра­ще­ние от англ. magazine), спе­ци­а­ли­зи­ру­ю­ще­е­ся на само­из­да­ва­е­мых жур­на­лах с авто­био­гра­фи­я­ми. Они про­сле­ди­ли дина­ми­ку фор­ми­ро­ва­ния пуб­ли­ка­ции авто­био­гра­фии как новой куль­тур­ной прак­ти­ки дис­кур­са о соци­аль­ной реаль­но­сти юно­сти. С при­хо­дом интер­не­та моло­дые люди ста­ли исполь­зо­вать новую циф­ро­вую сре­ду для рас­про­стра­не­ния преж­де быто­вав­ше­го в бумаж­ном виде изда­ния «зин». В медиа­сре­де они пуб­ли­ко­ва­ли соб­ствен­ные жиз­не­опи­са­ния, сво­бод­ные от тре­бо­ва­ний нор­ма­тив­но­го жиз­не­опи­са­ния о моло­де­жи, при­ня­то­го в литературе.

Дуглас и Полет­ти под­чер­ки­ва­ют, что циф­ро­вое био­гра­фи­че­ское повест­во­ва­ние моло­де­жи не исчер­пы­ва­ет­ся куль­тур­ны­ми прак­ти­ка­ми «зин». Сюда отно­сят­ся бло­го-прак­ти­ки тех, кто регу­ляр­но ведет онлайн-днев­ник сво­ей жиз­ни в раз­лич­ных соци­аль­ных сетях. Лиде­ры тако­го рода прак­тик жиз­не­опи­са­ния всту­па­ют в кол­ла­бо­ра­ции с юны­ми худож­ни­ка­ми, медиа­ди­зай­не­ра­ми, созда­ют сов­мест­ные сай­ты, посвя­щен­ные раз­но­об­раз­ным арт-про­ек­там (напри­мер, PostSecret, The Open Book Project, Learning to Love You More).

С сере­ди­ны 2010‑х годов нача­ла свое фор­ми­ро­ва­ние еще одна ниша эмпи­ри­че­ских иссле­до­ва­ний с исполь­зо­ва­ни­ем инсти­ту­ци­о­наль­но­го под­хо­да — меди­а­ти­за­ция моло­деж­ных суб­куль­тур. Рас­смот­рим в каче­стве при­ме­ра иссле­до­ва­ния, кото­рые име­ют очень высо­кий рей­тинг цитируемости.

Осо­бый инте­рес, на наш взгляд, пред­став­ля­ет иссле­до­ва­ние бель­гий­ских социо­ло­гов Каме­лии Энче­ва, Оли­ве­ра Дриссе­на и Ган­са Вер­стра­те­на. В каче­стве объ­ек­та изу­че­ния они избра­ли две моло­деж­ных суб­куль­ту­ры — улич­ных граф­фи­ти-рай­те­ров и скей­те­ров. В социо­ло­ги­че­ской и антро­по­ло­ги­че­ской лите­ра­ту­ре граф­фи­ти-рай­те­ров и скей­те­ров при­ня­то отно­сить к пред­ста­ви­те­лям деви­ант­ных суб­куль­тур, про­ти­во­сто­я­щим обще­при­ня­тым инсти­ту­ци­о­наль­ным цен­но­стям и нару­ша­ю­щим кон­вен­ци­о­наль­ные и фор­ма­ли­зо­ван­ные пра­ви­ла. Энче­ва, Дриссен и Вер­стра­тен пока­зы­ва­ют, что бла­го­да­ря медиа­прак­ти­кам граф­фи­ти-рай­те­ров и скей­те­ров — фото­гра­фи­ям и видео­сю­же­там о сде­лан­ных граф­фи­ти или трю­ках на скей­тах в соци­аль­ных сетях (через блог на лич­ном акка­ун­те или в паб­ли­ке) или на раз­лич­ных циф­ро­вых плат­фор­мах — дан­ные суб­куль­ту­ры ста­но­вят­ся види­мы­ми для боль­шин­ства поль­зо­ва­те­лей. Меди­а­ция граф­фи­ти-суб­куль­ту­ры име­ет сво­им след­стви­ем попа­да­ние их куль­тур­но­го кон­тен­та в пуб­лич­ную медиа­сфе­ру куль­тур­ных прак­тик наравне с мейн­стри­мом. Про­ве­ден­ные глу­бин­ные интер­вью пока­за­ли, что опро­шен­ные осо­знан­но исполь­зу­ют раз­лич­ные меди­а­тех­но­ло­гии и медиа­плат­фор­мы для попу­ля­ри­за­ции сво­их суб­куль­тур. Они стре­мят­ся изме­нить стан­дарт­ные пред­став­ле­ния обще­ства о граф­фи­ти как о чем-то нару­ша­ю­щем нор­ма­тив­ные пред­пи­са­ния и скей­тин­ге как о крайне опас­ном для жиз­ни и кри­ми­наль­ном увле­че­нии. Само­пре­зен­та­ция этих суб­куль­тур в пуб­лич­ном медиа про­стран­стве изме­ни­ла обще­ствен­ное мне­ние о граф­фи­ти и скей­тин­ге до уров­ня при­ня­тия граф­фи­ти как фор­мы выска­зы­ва­ния, твор­че­ства и искус­ства, а скей­тин­га — как фор­мы само­ре­а­ли­за­ции, спор­тив­ных увле­че­ний и иден­тич­но­сти [Encheva, Driessens, Verstraeten 2013: 13–14]. В интер­вью респон­ден­ты под­чер­ки­ва­ли, что если преж­де скры­ва­ли свои име­на, выкла­ды­вая под опре­де­лен­ным тэгом ано­ним­ные фото граф­фи­ти или слож­ных трю­ков на скейт­бор­де, то теперь созда­ют авто­ри­зо­ван­ные акка­ун­ты в соци­аль­ных сетях (MySpace, Facebook*, Flickr), име­ют боль­шое коли­че­ство под­пис­чи­ков, откры­то делят­ся резуль­та­та­ми сво­е­го твор­че­ства. Таким обра­зом, иссле­до­ва­ние пока­за­ло, что меди­а­ти­за­ция моло­деж­ных суб­куль­тур выво­дит их из деви­ант­ной куль­тур­ной зоны и репре­зен­ти­ру­ет в пуб­лич­ной сфе­ре медиа. Ины­ми сло­ва­ми, они ока­зы­ва­ют­ся в пуб­лич­ном куль­тур­ном медиа­про­стран­стве как ком­пе­тент­ные пред­ста­ви­те­ли совре­мен­но­го искус­ства, транс­ли­ру­ю­щие новые фор­ма­ты моло­деж­ной иден­тич­но­сти и куль­ту­ры [Encheva, Driessens, Verstraeten 2013: 15–16].

В иссле­до­ва­нии бель­гий­ских социо­ло­гов есть инте­рес­ные наход­ки, каса­ю­щи­е­ся изме­не­ния иден­тич­но­сти и при­над­леж­но­сти в сооб­ще­стве граф­фи­ти-рай­те­ров и скей­те­ров. В интер­вью респон­ден­ты отме­ча­ли, что про­ник­но­ве­ние медиа в их прак­ти­ки име­ло сво­им след­стви­ем при­вле­че­ние обще­ствен­но­го инте­ре­са к их твор­че­ству. В мод­ные трен­ды мас­со­вой куль­ту­ры вошли одеж­да и стиль, быв­шие преж­де мар­ке­ра­ми при­над­леж­но­сти к этим суб­куль­ту­рам. Мод­ные мага­зи­ны мас­смар­ке­та про­да­ют обувь, шта­ны, худи, аксес­су­а­ры, кото­рые преж­де были частью куль­тур­ной иден­тич­но­сти, отлич­ной от мейн­стри­ма. В этой ситу­а­ции медиа­прак­ти­ки — тек­сты в соци­аль­ных сетях, само­дель­ные филь­мы и видео запи­си — ста­ли спо­со­бом созда­ния новой иден­тич­но­сти. Чув­ство при­над­леж­но­сти опо­сре­ду­ет­ся теперь сов­мест­ны­ми прак­ти­ка­ми созда­ния меди­а­кон­тен­та о граф­фи­ти или улич­ном скейт­бор­дин­ге. Само­дель­ные медиа­про­дук­ты фор­ми­ру­ют круг еди­но­мыш­лен­ни­ков и чув­ство общности.

Достиг­ну­тые бла­го­да­ря соци­аль­ным сетям пуб­лич­ная види­мость и репре­зен­та­тив­ность дея­тель­но­сти граф­фи­ти-рай­те­ров и скейт­бор­ди­стов рас­смат­ри­ва­ет­ся боль­шин­ством респон­ден­тов как сим­во­ли­че­ский капи­тал, кото­рый может быть инве­сти­ро­ван в постро­е­ние про­фес­си­о­наль­ной карье­ры. Более того, они охот­но сотруд­ни­ча­ют с раз­лич­ны­ми ком­мер­че­ски­ми ком­па­ни­я­ми для про­дви­же­ния себя как про­ек­та [Encheva, Driessens, Verstraeten 2013: 19–20].

Еще одним ярким при­ме­ром при­ме­не­ния инсти­ту­ци­о­наль­но­го под­хо­да явля­ют­ся раз­ра­бот­ки испан­ско­го меди­а­ис­сле­до­ва­те­ля Анто­нио Амбра Гон­са­ле­са. Он исполь­зо­вал под­ход Хьяр­вар­да для социо­ло­ги­че­ско­го изу­че­ния город­ской моло­деж­ной суб­куль­ту­ры элек­тро­дан­се­ров. В сво­ем эмпи­ри­че­ском иссле­до­ва­нии Амбра Гон­са­лес объ­еди­нил изу­че­ние офлайн сооб­ществ элек­тро­дан­се­ров Фран­ции, Испа­нии с ана­ли­зом исполь­зу­е­мых ими медиа и новых меди­а­тех­но­ло­гий. Он пока­зал, как воз­ник­шая в нача­ле 2000‑х годов локаль­ная тан­це­валь­ная прак­ти­ка дис­ко­клу­бов Фран­ции в корот­кие сро­ки пре­вра­ти­лась в транс­на­ци­о­наль­ное моло­деж­ное куль­тур­ное дви­же­ние [Cambra González 2016: 118]. В сво­ем иссле­до­ва­нии 2010–2016 гг. он при­ме­нил мето­ды наблю­де­ния, ана­ли­за меди­а­кон­тен­тов, полу­струк­ту­ри­ро­ван­ных и глу­бин­ных интер­вью. Амбра Гон­са­лес подроб­но про­ана­ли­зи­ро­вал дина­ми­ку вызре­ва­ния транс­на­ци­о­наль­ной медиа­сре­ды, опо­сре­до­вав­шей попа­да­ние ново­го тан­це­валь­но­го сти­ля и куль­тур­ных прак­тик ком­мер­че­ско­го медиа­брен­да Tecktonik в пуб­лич­ное про­стран­ство [Cambra González 2016: 128–136]. С помо­щью новых меди­а­тех­но­ло­гий элек­тро­дан­се­ры устра­и­ва­ли син­хро­ни­зи­ро­ван­ные во вре­ме­ни бат­лы и ивен­ты в раз­ных стра­нах, рас­про­стра­няя свой стиль, бренд и тан­це­валь­ные бат­лы по все­му миру. Они откры­ва­ли пер­со­наль­ные и груп­по­вые кана­лы на YouTube, вокруг кото­рых фор­ми­ро­ва­лись сете­вые сооб­ще­ства еди­но­мыш­лен­ни­ков [Cambra González 2016: 150–152].

В сво­их даль­ней­ших иссле­до­ва­ни­ях Гон­са­лес задал­ся вопро­сом о функ­ци­о­наль­но­сти новых медиа для став­ше­го транс­на­ци­о­наль­ным моло­деж­но­го дви­же­ния элек­тро­дан­се­ров. Он под­чер­ки­ва­ет, что дан­ная тан­це­валь­ная прак­ти­ка тре­бу­ет вза­и­мо­дей­ствия лицом к лицу, при­над­леж­но­сти к локаль­ным сооб­ще­ствам в целях обу­че­ния, осво­е­ния сти­ля, полу­че­ния ста­ту­са и др. В таком кон­тек­сте осо­бой необ­хо­ди­мо­сти в исполь­зо­ва­нии новых медиа, каза­лось бы, и нет. В поис­ках отве­та на этот вопрос Гон­са­лес сосре­до­то­чил­ся на двух аспек­тах — медиа­ло­ги­ке интер­фей­сов, исполь­зу­е­мых элек­тро­дан­се­ра­ми, и спо­со­бах вклю­че­ния и про­дви­же­ния в про­фес­си­о­наль­ные сооб­ще­ства электродансеров.

Само обра­ще­ние к новым медиа было свя­за­но с тем, что для локаль­ных сооб­ществ элек­тро­дан­се­ров видео — это цен­траль­ная ось, вокруг кото­рой арти­ку­ли­ру­ют­ся смыс­лы осталь­ных эле­мен­тов куль­ту­ры это­го дви­же­ния. Пуб­ли­ка­ции видео в соци­аль­ных сетях поз­во­ля­ют пока­зать себя тан­цу­ю­щим, полу­чить оцен­ку сооб­ще­ства, отсле­дить соб­ствен­ное про­дви­же­ние или про­де­мон­стри­ро­вать свое вступ­ле­ние в сооб­ще­ство или уча­стие в сорев­но­ва­нии уличных/клубных элек­тро­дан­се­ров и пр. Изу­че­ние интер­фей­сов, кото­ры­ми поль­зу­ют­ся в сво­ей повсе­днев­ной прак­ти­ке элек­тро­дан­се­ры, пока­за­ло, что самым вос­тре­бо­ван­ным сре­ди них явля­ет­ся YouTube.

Вос­тре­бо­ван­ность имен­но YouTube обу­слов­ле­на его медиа­ло­ги­кой, сход­ной с логи­кой теле­ве­ща­ния, — транс­ли­ро­ва­ние визу­аль­но­го кон­тен­та с воз­мож­но­стью обрат­ной свя­зи. Одна­ко, в отли­чие от теле­ви­де­ния, эта циф­ро­вая плат­фор­ма не име­ет цен­тра­ли­зо­ван­ной иерар­хи­че­ской струк­ту­ры. Ее интер­фейс поз­во­ля­ет при­со­еди­нить­ся к сооб­ще­ству любо­му, вне зави­си­мо­сти от пола, наци­о­наль­но­сти и уме­ний. Здесь мож­но най­ти еди­но­мыш­лен­ни­ков, не будучи вклю­чен­ным в локаль­ное сооб­ще­ство, то есть стать види­мым в про­стран­стве сов­мест­но­го опы­та куль­тур­ной медиа­сфе­ры. Рас­по­ла­гая хоро­ши­ми навы­ка­ми исполь­зо­ва­ния медиа, мож­но про­дви­нуть свои уме­ния и ода­рен­ность без под­держ­ки офлайн-сооб­ще­ства. Это­му спо­соб­ству­ют аффор­дан­сы YouTube, бла­го­да­ря кото­рым сорев­но­ва­ния элек­тро­дан­се­ров пред­ста­ют в пуб­лич­ной сфе­ре медиа как гло­баль­ные шоу со сво­ей само­быт­ной эсте­ти­кой и захва­ты­ва­ю­щи­ми сюжет­ны­ми лини­я­ми [Cambra González 2018: 289–293].

YouTube аффор­дан­сы пред­по­ла­га­ют созда­ние пер­со­наль­но­го про­фи­ля, име­ну­е­мо­го «канал», у кото­ро­го долж­ны быть куль­тур­но зна­чи­мые мар­ке­ры, поз­во­ля­ю­щие потен­ци­аль­но­му посе­ти­те­лю мгно­вен­но опо­знать элек­тро­данс как нечто осо­бен­ное, отлич­ное от про­чих музы­каль­ных и тан­це­валь­ных направ­ле­ний. Необ­хо­ди­мость раз­ра­бот­ки форм само­пре­зен­та­ции с уче­том аффор­дан­сов YouTube сти­му­ли­ро­ва­ла осмыс­ле­ние соб­ствен­ной иден­тич­но­сти внут­ри сооб­ществ и тан­цо­ров-оди­но­чек. Ее репре­зен­та­ми ста­ли цве­то­вые реше­ния в оформ­ле­нии кана­лов, эмбле­мы, под­бор реле­вант­ных сооб­ще­ству видео, их клас­си­фи­ка­ция по темам, ссыл­ки на дру­же­ствен­ные сооб­ще­ства и др. На сво­их кана­лах YouTube элек­тро­дан­се­ры выкла­ды­ва­ют обу­ча­ю­щие видео, видео соб­ствен­ных тан­цев, обсуж­да­ют в ком­мен­та­ри­ях видео­ма­те­ри­а­лы и бат­лы, осо­бен­но­сти сти­ля [Cambra González 2018: 285–286].

Итак, до появ­ле­ния в 2006 г. YouTube локаль­ные сооб­ще­ства элек­тро­дан­се­ров были закры­ты­ми, иерар­хич­ны­ми и пол­но­стью замкну­ты­ми на локаль­ные вза­и­мо­дей­ствия. Зна­ние о них и види­мость для широ­ко­го обще­ства, выход в пуб­лич­ность зави­се­ли от про­из­воль­но­го вни­ма­ния к ним со сто­ро­ны СМИ [Cambra González 2018: 280–281]. Тех­ни­че­ские и эсте­ти­че­ские аффор­дан­сы YouTube откры­ли воз­мож­ность для инди­ви­ду­аль­ной и груп­по­вой ини­ци­а­ти­вы — най­ти еди­но­мыш­лен­ни­ков за пре­де­ла­ми локаль­ных сооб­ществ, стать извест­ным для широ­кой ауди­то­рии, заин­те­ре­со­вать сво­им про­дук­том ком­мер­че­ские куль­тур­ные индустрии.

Даль­ней­шие иссле­до­ва­ния Гон­са­ле­са, про­ве­ден­ные в 2018–2019 гг., были сосре­до­то­че­ны на темах транс­на­ци­о­наль­но­го успе­ха лиде­ров дви­же­ния элек­тро­дан­се­ров и ком­мо­ди­фи­ка­ции их прак­тик по типу про­фес­си­о­наль­ной куль­тур­ной дея­тель­но­сти пред­ста­ви­те­лей сред­не­го клас­са [Cambra González 2022]. Гон­са­лес выде­лил два типа селеб­ри­ти-лиде­ров, пре­ва­ли­ру­ю­щих в транс­на­ци­о­наль­ном моло­деж­ном дви­же­нии элек­тро­дан­се­ров. Оба типа сло­жи­лись через исполь­зо­ва­ние интер­фей­са YouTube, одна­ко пре­зен­ти­ру­ют два раз­ных спо­со­ба дости­же­ния ста­ту­са про­фес­си­о­наль­но­го тан­цо­ра, кол­ла­бо­ри­ру­ю­ще­го с круп­ны­ми куль­тур­ны­ми инду­стри­я­ми. Это кор­по­ра­тив­ный селеб­ри­ти, пред­ста­ви­тель кон­крет­но­го извест­но­го ком­мью­ни­ти, и селеб­ри­ти, про­дви­нув­ший сам себя, или лидер-одиночка.

Выводы

Пред­при­ня­тый в насто­я­щей ста­тье ана­лиз пока­зал, что сфор­му­ли­ро­ван­ный в дис­ци­пли­нар­ных рам­ках социо­ло­гии инсти­ту­ци­о­наль­ный под­ход откры­ва­ет доступ к изу­че­нию транс­фор­ми­ру­е­мых меди­а­ти­за­ци­ей куль­тур­ных смыс­лов раз­лич­ных сфер жиз­не­де­я­тель­но­сти совре­мен­ных обществ. Пред­ло­жен­ная Сти­гом Хьяр­вар­дом тео­рия заост­ря­ет вни­ма­ние иссле­до­ва­те­лей на содер­жа­ни­ях ново­го фено­ме­на — пуб­лич­но­го куль­тур­но­го про­стран­ства, порож­да­е­мо­го раз­лич­ны­ми медиа и доступ­но­го бла­го­да­ря им. Обособ­ля­ясь в само­сто­я­тель­ную сфе­ру жиз­не­де­я­тель­но­сти обще­ства, медиа ста­но­вят­ся интер­фей­са­ми обще­ствен­ных инсти­ту­тов, посколь­ку репре­зен­ти­ру­ют их куль­тур­ные содер­жа­ния в медий­ной сфе­ре сов­мест­но­го куль­тур­но­го опыта.

Рас­смот­рен­ные в ста­тье иллю­стра­ции при­ме­не­ния мето­до­ло­гии под­хо­да пока­за­ли, что меди­а­ти­за­ция про­из­во­дит рело­ка­цию куль­тур­ных содер­жа­ний, дает само­сто­я­тель­ный голос моло­де­жи, а так­же неви­ди­мым преж­де инди­ви­дам и нахо­див­шим­ся в серой, деви­ант­ной, зоне моло­деж­ным суб­куль­ту­рам. Обра­зо­ван­ные меди­а­ти­за­ци­ей реаль­но­сти пуб­лич­ной меди­а­ти­зи­ро­ван­ной поли­ти­ки и меди­а­ти­зи­ро­ван­ной рели­гии, циф­ро­во­го повест­во­ва­ния, изме­нен­ных иден­тич­но­стей, каза­лось бы, хоро­шо изу­чен­ных сооб­ществ и групп ждут сво­е­го исследователя.