Пятница, 29 мартаИнститут «Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» СПбГУ
Shadow

СТИЛИСТИЧЕСКАЯ МНОГОСЛОЙНОСТЬ САТИРИЧЕСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО КРЕОЛИЗОВАННОГО ТЕКСТА КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ ИРОНИИ

Поста­нов­ка про­бле­мы. Пред­ме­том наше­го рас­смот­ре­ния явля­ет­ся сти­ли­сти­че­ская мно­го­слой­ность сати­ри­че­ско­го поли­ти­че­ско­го кре­о­ли­зо­ван­но­го тек­ста как сред­ства созда­ния иро­нии. Сти­ли­сти­че­ская мно­го­слой­ность при­су­ща тек­стам, постро­ен­ным на кон­та­ми­на­ции жан­ров и сти­лей, и рас­смат­ри­ва­ет­ся иссле­до­ва­те­ля­ми как раз­но­вид­ность семи­о­ти­че­ски неод­но­род­ных тек­стов [см.: Ско­во­род­ни­ков 2006]. В. Е. Чер­няв­ская рас­смат­ри­ва­ет сти­ли­сти­че­скую мно­го­слой­ность тек­ста как резуль­тат осо­знан­ной интен­ции созда­те­ля тек­ста, поз­во­ля­ю­щей при­дать тек­сту большую при­вле­ка­тель­ность, замет­ность сооб­ще­ния; таким обра­зом, «на пер­вый план выхо­дит пер­су­а­зив­ное наме­ре­ние авто­ра поста­вить свой текст на осо­бое, при­ви­ле­ги­ро­ван­ное место и заста­вить чита­те­ля сосре­до­то­чить все когни­тив­ные и ком­му­ни­ка­тив­ные уси­лия на выде­ле­нии это­го тек­ста в мас­се дру­гих, на его опо­зна­нии, иден­ти­фи­ка­ции и пони­ма­нии» [Чер­няв­ская 2008: 118]. Осо­бый слу­чай семи­о­ти­че­ски неод­но­род­ных тек­стов пред­став­ля­ют собой кре­о­ли­зо­ван­ные (поли­ко­до­вые тек­сты). В дан­ной ста­тье рас­смат­ри­ва­ют­ся вер­баль­ные и визу­аль­ные сред­ства созда­ния иро­нии в сати­ри­че­ском поли­ти­че­ском кре­о­ли­зо­ван­ном тексте. 

В каче­стве мате­ри­а­ла иссле­до­ва­ния исполь­зу­ют­ся тек­сты, поме­щен­ные под руб­ри­кой «Пес­ни худож­ни­ка» в жур­на­ле «Город. 812», пред­став­ля­ю­щие собой совре­мен­ную интер­пре­та­цию «народ­ных песен» с объ­яс­не­ни­ем их смыс­ла. По опре­де­ле­нию самих авто­ров, С. Б. и худож­ни­ка-кари­ка­ту­ри­ста Вик­то­ра Бого­ра­да, это «соци­аль­ный про­ект, направ­лен­ный на повы­ше­ние уров­ня народ­но­го пат­ри­о­тиз­ма» (Город 812. 2017. № 3 (358), 13 февр.). Тек­сты сопро­вож­да­ют­ся кари­ка­ту­рой, в кото­рой худож­ник «вме­сте с кол­ле­гой» (под­ра­зу­ме­ва­ет­ся кто-то из запад­ных худож­ни­ков ХХ в. — напри­мер, Миро, Рене Магритт, Пауль Клее и др.) «вскры­ва­ет поли­ти­че­ский под­текст» пес­ни. Тек­сты одно­вре­мен­но паро­ди­ру­ют фор­му про­ве­де­ния культ­про­свет­ра­бо­ты и фор­му полит­ин­фор­ма­ции, в кото­рой разъ­яс­ня­ют­ся акту­аль­ные поли­ти­че­ские собы­тия, дает­ся соот­вет­ству­ю­щая идео­ло­ги­че­ская оцен­ка с пози­ции государства. 

В тек­сте «Пес­ни худож­ни­ка» пред­став­ле­но одно­вре­мен­но несколь­ко точек зре­ния, отра­жа­ю­щих участ­ни­ков поли­ти­че­ской ком­му­ни­ка­ции: власть — народ — оппо­зи­ция. Точ­ка зре­ния вла­сти пред­став­ле­на в паро­ди­ро­ван­ной фор­ме в виде экс­пли­ка­ции поли­ти­че­ско­го под­тек­ста, при­пи­сы­ва­е­мо­го песне. «Народ­ная» точ­ка зре­ния отра­же­на в пере­ска­зе сюже­та пес­ни и его интер­пре­та­ции. Тре­тий сти­ли­сти­че­ский пласт состав­ля­ет точ­ка зре­ния интел­лек­ту­а­ла: это мни­мые сове­ты авто­ра и кари­ка­тур­ная интер­пре­та­ция сюже­та, вос­про­из­во­дя­щая ситу­а­цию вос­при­я­тия обы­ва­те­лем совре­мен­ной живо­пи­си. Сов­ме­ще­ние этих раз­ных субъ­ек­тов речи и оцен­ки в одном тек­сте созда­ет иро­ни­че­ский смысл кре­о­ли­зо­ван­но­го поли­ти­че­ско­го текста.

Исто­рия вопро­са. В поста­нов­ке про­бле­мы мы исполь­зо­ва­ли тер­мин сати­ри­че­ский поли­ти­че­ский кре­о­ли­зо­ван­ный текст, соот­но­ся поли­ти­че­скую сати­ру с поли­ти­че­ским дис­кур­сом. Отне­сен­ность дан­ных тек­стов к поли­ти­че­ско­му дис­кур­су не явля­ет­ся одно­знач­ной. Мож­но гово­рить о том, что это паро­дия — один из жан­ров сати­ри­че­ской пуб­ли­ци­сти­ки [см.: Тепля­ши­на 2000]. Чет­кой гра­ни­цы меж­ду дис­кур­сом мас­сме­диа и поли­ти­че­ским дис­кур­сом нет, так как дис­курс мас­сме­диа явля­ет­ся в совре­мен­ную эпо­ху основ­ным кана­лом осу­ществ­ле­ния поли­ти­че­ской ком­му­ни­ка­ции, «в свя­зи с чем пра­во­мер­но гово­рить о тен­ден­ции к сра­щи­ва­нию поли­ти­че­ско­го обще­ния с дис­кур­сом мас­сме­диа» [Шей­гал 2000: 47]. Глав­ный кри­те­рий отне­се­ния тек­ста мас­сме­диа к поли­ти­че­ско­му дис­кур­су — это нали­чие интен­ци­о­наль­но­го при­зна­ка поли­ти­че­ско­го дис­кур­са, а имен­но, борь­ба за власть [см.: Там же: 5]. В науч­ной лите­ра­ту­ре поли­ти­че­ский язык опре­де­ля­ет­ся шире: как «осо­бая язы­ко­вая систе­ма, пред­на­зна­чен­ная имен­но для поли­ти­че­ской ком­му­ни­ка­ции: для выра­бот­ки обще­ствен­но­го кон­сен­су­са, при­ня­тия и обос­но­ва­ния поли­ти­че­ских и соци­аль­но-поли­ти­че­ских реше­ний» [Бара­нов, Каза­ке­вич 1991: 6]. 

Сати­ри­че­ский кре­о­ли­зо­ван­ный текст отно­сит­ся к пери­фе­рии поли­ти­че­ско­го дис­кур­са наря­ду с таки­ми жан­ра­ми, как мему­а­ры, доку­мен­таль­ная про­за, иро­ни­че­ская поэ­зия, пам­флет, неко­то­рые фольк­лор­ные жан­ры (анек­дот, частуш­ки), пла­кат, кари­ка­ту­ра, теле­па­ро­дия, кино­фильм [Шей­гал 2000: 43]. По наблю­де­нию Е. И. Шей­гал, про­из­ве­де­ния подоб­но­го рода «спо­соб­ству­ют утвер­жде­нию или раз­ру­ше­нию суще­ству­ю­щих сте­рео­ти­пов, созда­нию или раз­об­ла­че­нию соци­аль­но поли­ти­че­ских мифов, кри­ти­че­ско­му осмыс­ле­нию и интер­пре­та­ции про­шло­го с про­ек­ци­ей в насто­я­щее, могут выпол­нять функ­цию све­де­ния сче­тов с поли­ти­че­ски­ми про­тив­ни­ка­ми» [Там же]. Послед­няя функ­ция напря­мую не соот­но­сит­ся с рас­смат­ри­ва­е­мы­ми нами текстами.

Слож­ность опре­де­ле­ния жан­ра ана­ли­зи­ру­е­мых в ста­тье тек­стов свя­за­на с их кре­о­ли­зо­ван­ной фор­мой: нали­чи­ем тек­ста и кари­ка­ту­ры. Под кре­о­ли­зо­ван­ны­ми тек­ста­ми в совре­мен­ной линг­ви­сти­ке пони­ма­ют­ся «тек­сты, фак­ту­ра кото­рых состо­ит из двух него­мо­ген­ных частей: вер­баль­ной (язы­ко­вой, рече­вой) и невер­баль­ной (при­над­ле­жа­щей к дру­гим систе­мам, неже­ли есте­ствен­ный язык)» [Соро­кин, Тара­сов 1990: 180–181]. 

Рас­смат­ри­вая кре­о­ли­зо­ван­ный текст с пози­ций линг­ви­сти­ки тек­ста, Е. Е. Ани­си­мо­ва опре­де­ля­ет его как «осо­бый линг­во­ви­зу­аль­ный фено­мен, текст, в кото­ром вер­баль­ный и невер­баль­ный ком­по­нен­ты обра­зу­ют одно визу­аль­ное, струк­тур­ное, смыс­ло­вое и функ­ци­о­ни­ру­ю­щее целое, обес­пе­чи­ва­ю­щее его ком­плекс­ное праг­ма­ти­че­ское воз­дей­ствие на адре­са­та» [Ани­си­мо­ва 1992: 71–77]. 

Кари­ка­ту­ру рас­смат­ри­ва­ют как одну из форм худо­же­ствен­но­го и / или поли­ти­че­ско­го дис­кур­са в зави­си­мо­сти от ее содер­жа­ния. Кари­ка­ту­ра явля­лась пред­ме­том иссле­до­ва­ния в ряде дис­сер­та­ци­он­ных работ. Так, в дис­сер­та­ции А. С. Айнут­ди­но­ва «Кари­ка­ту­ра как тип изоб­ра­же­ния коми­че­ской интен­ции в совре­мен­ных рос­сий­ских печат­ных СМИ» (2010) про­ана­ли­зи­ро­ва­на мор­фо­ло­гия кари­ка­тур­но­го изоб­ра­же­ния, ее уров­ни, внут­рен­няя струк­ту­ра язы­ко­вых еди­ниц, выяв­ле­но видо­вое раз­но­об­ра­зие кари­ка­тур в печат­ных СМИ (шар­жи, изо­шут­ки, соци­аль­ная, фило­соф­ская и поли­ти­че­ская кари­ка­ту­ра), опи­са­ны функ­ции кари­ка­ту­ры: инфор­ма­ци­он­ная, ком­му­ни­ка­тив­ная, пси­хо­ло­ги­че­ской раз­ряд­ки (рекре­а­тив­ная), эсте­ти­че­ская, гно­сео­ло­ги­че­ская, эври­сти­че­ская, вос­пи­та­тель­ная и обра­зо­ва­тель­ная. Дис­сер­тант при­хо­дит к выво­ду о том, что «кари­ка­ту­ра — это текст-изоб­ра­же­ние, осно­ван­ный на худо­же­ствен­ном и пуб­ли­ци­сти­че­ском иска­же­нии реаль­но­сти, про­дик­то­ван­ном необ­хо­ди­мо­стью воз­дей­ствия на ауди­то­рию с целью вызвать у нее смех» [Айнут­ди­нов 2010: 16]. В дис­сер­та­ции Ю. С. Чаплы­ги­ной «Юмо­ри­сти­че­ские кре­о­ли­зо­ван­ные тек­сты: струк­ту­ра, семан­ти­ка, праг­ма­ти­ка» были выяв­ле­ны основ­ные худо­же­ствен­ные (неязы­ко­вые) сред­ства созда­ния коми­че­ско­го: «1) видо­из­ме­не­ние и дефор­ма­ция явле­ний; 2) неожи­дан­ные эффек­ты и пора­зи­тель­ные сопо­став­ле­ния; 3) несо­раз­мер­ность в отно­ше­ни­ях и свя­зях меж­ду явле­ни­я­ми; 4) мни­мое объ­еди­не­ние абсо­лют­но раз­но­род­ных явле­ний» [Чаплы­ги­на 2002: 6]. Осо­бый инте­рес для наше­го иссле­до­ва­ния пред­став­ля­ет кан­ди­дат­ская дис­сер­та­ция Е. А. Арте­мо­вой «Кари­ка­ту­ра как жанр поли­ти­че­ско­го дис­кур­са» (2011), в кото­рой автор рас­смат­ри­ва­ет кари­ка­ту­ру как сово­куп­ность сра­зу несколь­ких типов тек­ста — нар­ра­тив­но­го, объ­яс­ни­тель­но­го и аргу­мен­та­тив­но­го [Арте­мо­ва 2011]. Забе­гая впе­ред, ска­жем, что в «Пес­нях худож­ни­ка» каж­дый из этих типов тек­ста пред­став­лен в раз­ных сти­ли­сти­че­ских мане­рах, отра­жа­ю­щих одну из точек зре­ния субъ­ек­тов поли­ти­че­ской коммуникации.

Из отно­си­тель­но недав­них работ сле­ду­ет назвать моно­гра­фию М. Б. Воро­ши­ло­вой «Поли­ти­че­ский кре­о­ли­зо­ван­ный текст: клю­чи к про­чте­нию» (2013), где кари­ка­ту­ра рас­смат­ри­ва­ет­ся в рам­ках нефор­маль­ной поли­ти­че­ской ком­му­ни­ка­ции [Воро­ши­ло­ва 2013: 93–107]. С точ­ки зре­ния авто­ра, нефор­маль­ная поли­ти­че­ская ком­му­ни­ка­ция и такие ее фор­мы, как слу­хи, анек­до­ты, паро­дии, граф­фи­ти и кари­ка­ту­ры, «несо­мнен­но игра­ет замет­ную роль в про­цес­се вос­при­я­тия и пони­ма­ния про­ис­хо­дя­ще­го в поли­ти­ке, помо­га­ет ори­ен­ти­ро­вать­ся в мно­го­об­ра­зии поли­ти­че­ских про­цес­сов и явле­ний, фор­ми­ро­вать отно­ше­ние к ним, вли­я­ет на пове­де­ние людей в поли­ти­ке» [Там же: 93]. Акту­аль­ность нефор­маль­ной поли­ти­че­ской ком­му­ни­ка­ции автор объ­яс­ня­ет «рез­ким паде­ни­ем дове­рия к офи­ци­аль­ным сред­ствам мас­со­вой инфор­ма­ции, а так­же спе­ци­фи­кой нефор­маль­ных кана­лов ком­му­ни­ка­ции, кото­рые наце­ле­ны не столь­ко на пере­да­чу инфор­ма­ции о поли­ти­че­ской сфе­ре, сколь­ко на выра­же­ние отно­ше­ния к ней» [Там же]. 

На реак­тив­ный харак­тер поли­ти­че­ско­го дис­кур­са как одну из базо­вых черт поли­ти­че­ско­го дис­кур­са обра­ти­ла вни­ма­ние Е. И. Шей­гал, кото­рая, опи­ра­ясь на тео­рию М. М. Бах­ти­на о пер­вич­ных и вто­рич­ных жан­рах [Бах­тин 1996: 159], опи­сы­ва­ет поли­ти­че­ский дис­курс как сово­куп­ность пер­вич­ных и вто­рич­ных жан­ров. При этом к пер­вич­ным жан­рам поли­ти­че­ско­го дис­кур­са она отно­сит «жан­ры инсти­ту­ци­о­наль­ной ком­му­ни­ка­ции, состав­ля­ю­щие осно­ву соб­ствен­но поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти: речи, заяв­ле­ния, деба­ты, пере­го­во­ры, декре­ты, кон­сти­ту­ции, пар­тий­ные про­грам­мы, лозун­ги и т. д.» [Шей­гал 2000: 328]. Вто­рич­ные жан­ры поли­ти­че­ско­го дис­кур­са автор опре­де­ля­ет как «раз­го­во­ры о поли­ти­ке»; «они носят респон­сив­ный харак­тер и пред­став­ля­ют собой ком­мен­ти­ро­ва­ние, обсуж­де­ние, интер­пре­та­цию, одним сло­вом, реак­цию на дей­ствия (в том чис­ле и рече­вые), совер­шен­ные поли­ти­ка­ми» [Там же: 329]. Кари­ка­ту­ру Шей­гал отно­сит ко вто­рич­ным рече­вым жан­рам поли­ти­че­ско­го дис­кур­са. Вто­рич­ные тек­сты поли­ти­че­ско­го дис­кур­са содер­жат оце­ноч­ное, кри­ти­че­ское осмыс­ле­ние тек­стов пер­вич­но­го дис­кур­са и его субъ­ек­тов (авто­ров), что «нахо­дит свое вопло­ще­ние в сме­хо­вых жан­рах поли­ти­че­ско­го дис­кур­са: кари­ка­ту­ре, частуш­ке, анек­до­те, теле­па­ро­дии» [Там же]. 

Таким обра­зом, учи­ты­вая семи­о­ти­че­скую при­ро­ду поли­ти­че­ско­го дис­кур­са, вовле­ка­ю­ще­го в свою орби­ту тек­сты мас­сме­диа, худо­же­ствен­ную лите­ра­ту­ру и быто­вой дис­курс, мы будем рас­смат­ри­вать сати­ри­че­ский поли­ти­че­ский кре­о­ли­зо­ван­ный текст как воз­мож­ность про­яв­ле­ния каж­до­го из спо­со­бов позна­ния и осмыс­ле­ния дей­стви­тель­но­сти в кон­фликт­ной форме.

Опи­са­ние цели, задач, мето­ди­ки иссле­до­ва­ния. Целью дан­ной ста­тьи явля­ет­ся выяв­ле­ние ком­по­зи­ци­он­ных средств созда­ния иро­нии в сати­ри­че­ском поли­ти­че­ском кре­о­ли­зо­ван­ном тек­сте на осно­ве дис­кур­сив­но­го ана­ли­за, состо­я­ще­го в выде­ле­нии тек­сто­ти­пов, созда­ю­щих сти­ли­сти­че­скую мно­го­слой­ность тек­ста на вер­баль­ном и визу­аль­ном уров­нях. Типо­вая модель постро­е­ния тек­ста пони­ма­ет­ся как набор и опре­де­лен­ная после­до­ва­тель­ность эле­мен­тар­ных типов тек­ста (дескрип­тив, нар­ра­тив, экс­пли­ка­тив, аргу­мен­та­тив, инструк­тив) и сто­я­щих за ними субъ­ек­тов речи и оцен­ки. Для реше­ния постав­лен­ных в ста­тье задач исполь­зо­ва­лись обще­на­уч­ные мето­ды поня­тий­но­го ана­ли­за, наблю­де­ния и линг­ви­сти­че­ские мето­ды кон­тек­сту­аль­но­го, интер­пре­та­тив­но­го ана­ли­за и обобщения. 

Ана­лиз мате­ри­а­ла. На столк­но­ве­ние раз­лич­ных сти­лей как сред­ство созда­ния иро­нии уже дав­но обра­ти­ла вни­ма­ние в сво­ей ста­тье И. В. Арнольд [Арнольд 1979]. Одна из основ­ных черт иро­ни­че­ско­го выска­зы­ва­ния — его дву­слой­ность. При этом эти «слои» про­ти­во­по­став­ля­ют друг дру­гу по при­зна­ку истин­но­сти / лож­но­сти [Шату­нов­ский 2016: 264]. В сати­ри­че­ском поли­ти­че­ском тек­сте дву­слой­ность выска­зы­ва­ния с уче­том адре­са­та пре­вра­ща­ет­ся в многослойность.

Рас­смот­рим дан­ное явле­ние на при­ме­ре кре­о­ли­зо­ван­но­го сати­ри­че­ско­го поли­ти­че­ско­го тек­ста, а имен­но тек­стов, поме­щен­ных в руб­ри­ку «Пес­ни худож­ни­ка», жур­нал «Город 812»: «Пес­ни худож­ни­ка. Шумел камыш» (2016. 17 мар­та), «Пес­ни худож­ни­ка. Идет сол­дат по горо­ду» (2016. 7 нояб­ря), «Пес­ни худож­ни­ка. Кука­ра­ча» (2016. 19 дек.), «Пес­ни худож­ни­ка. Паро­воз» (2017. 13 февр.), «Пес­ни худож­ни­ка. Ха-ха бло­ха» (2017. 13 мар­та). Про­ана­ли­зи­ру­ем ком­по­зи­ци­он­ную струк­ту­ру тек­стов с точ­ки зре­ния состав­ля­ю­щих его тек­сто­ти­пов и харак­те­ра пред­став­лен­ных в них точек зрения.

Вве­де­ние к тек­стам пред­став­ля­ет собой инструк­тив, т. е. такой тип тек­ста, в осно­ве кото­ро­го лежит регу­ля­тив­ная функ­ция. В дан­ных текстах он выра­жен кос­вен­ной фор­мой, опи­сы­ва­ю­щей наме­ре­ние авто­ра. Вве­де­ние носит вари­а­тив­ный харак­тер, но мар­ке­ры «дву­смыс­лен­но­сти» в этих текстах при­сут­ству­ют посто­ян­но. Ср. сле­ду­ю­щие вве­де­ния к тек­стам: В целях повы­ше­ния уров­ня пат­ри­о­тиз­ма «Город 812» вме­сте с вели­ким худож­ни­ком Бого­ра­дом решил в каж­дом номе­ре напо­ми­нать наро­ду его народ­ные пес­ни — а то забыл исто­ки, поет черт те что: кто Ста­са Михай­ло­ва, а кто даже Леди Гагу (2016. 17 мар­та); Стре­мясь к повы­ше­нию уров­ня народ­но­го пат­ри­о­тиз­ма, «Город 812» вме­сте с круп­ным худож­ни­ком Бого­ра­дом в каж­дом номе­ре напо­ми­на­ет наро­ду его народ­ные пес­ни — что­бы не пел чего не надо (2016. 29 дек.); Про­дол­жа­ем соци­аль­ный про­ект, направ­лен­ный на повы­ше­ние уров­ня народ­но­го пат­ри­о­тиз­ма. В каж­дом номе­ре «Город 812» вме­сте с худож­ни­ком Бого­ра­дом напо­ми­на­ет наро­ду его народ­ные пес­ни (2017. 17 февр.). К мар­ке­рам дис­кур­са вла­сти (инсти­ту­ци­о­наль­но­му дис­кур­су) отно­сят­ся поли­ти­че­ские штам­пы (Стре­мясь к повы­ше­нию уров­ня народ­но­го пат­ри­о­тиз­ма; В целях повы­ше­ния уров­ня пат­ри­о­тиз­ма; про­ект, направ­лен­ный на повы­ше­ние уров­ня народ­но­го пат­ри­о­тиз­ма), а так­же син­так­си­че­ские кон­струк­ции офи­ци­аль­ной речи (оты­мен­ные пред­ло­ги, при­част­ные и дее­при­част­ные обо­ро­ты). Мар­ке­ра­ми быто­во­го дис­кур­са явля­ют­ся лек­си­че­ские и син­так­си­че­ские сред­ства раз­го­вор­ной речи (тав­то­ло­гия — напо­ми­нать наро­ду народ­ные пес­ни, поли­пре­ди­ка­тив­ные выска­зы­ва­ния — что­бы не пел чего не надо, сни­жен­ная лек­си­ка — поет черт те что). Вклю­чен­ные в одно выска­зы­ва­ние мар­ке­ры инсти­ту­ци­о­наль­но­го и быто­во­го дис­кур­сов нару­ша­ют сти­ли­сти­че­ское един­ство тек­ста и явля­ют­ся сиг­на­лом иро­ни­че­ско­го отно­ше­ния авто­ра к выска­зы­ва­нию в целом, кото­рое, с точ­ки зре­ния авто­ра, пред­став­ля­ет­ся лож­ным: и офи­ци­аль­ный (инсти­ту­ци­о­наль­ный), и раз­го­вор­ный (быто­вой) дис­кур­сы при­над­ле­жат не авто­ру. Импли­цит­ный смысл дан­ной фра­зы состо­ит в непри­я­тии авто­ром как пози­ции вла­сти (а имен­но мето­дов насаж­де­ния пат­ри­о­тиз­ма), так и пози­ции обы­ва­те­ля, сле­ду­ю­ще­го тра­ди­ци­ям (а то забыл исто­ки). 

Все при­ве­ден­ные выше выска­зы­ва­ния содер­жат пер­фор­ма­тив­ный гла­гол напо­ми­нать, экс­пли­ци­ру­ю­щий при­над­леж­ность дан­ных тек­стов к поли­ти­че­ско­му дис­кур­су. Напом­нить — заста­вить кого-нибудь вспом­нить. В пря­мом смыс­ле дан­ные выска­зы­ва­ния выпол­ня­ют функ­цию «ори­ен­та­ции (через фор­му­ли­ро­ва­ние целей и про­блем, фор­ми­ро­ва­ние кар­ти­ны поли­ти­че­ской реаль­но­сти в созна­нии соци­у­ма)» [Шей­гал 2000: 51]. Одна­ко эта экс­пли­ци­ро­ван­но выра­жен­ная интен­ция выска­зы­ва­ния в дан­ных текстах при­об­ре­та­ет иро­ни­че­ский смысл. И. Б. Шату­нов­ский назы­ва­ет такой вид иро­нии «кон­крет­ной ком­му­ни­ка­тив­ной про­по­зи­ци­о­наль­ной иро­ни­ей», целью кото­рой явля­ет­ся «воз­ра­же­ние, опро­вер­же­ние того, что содер­жит­ся в сти­му­ле», сти­мул при этом пред­став­ля­ет­ся гово­ря­щим лож­ным, ано­маль­ным, неумест­ным [Шату­нов­ский 2016: 271]. «Напо­ми­нать наро­ду народ­ные пес­ни» ано­маль­но, с точ­ки зре­ния авто­ра. Таким обра­зом, инструк­тив, явля­ясь иро­ни­че­ским выска­зы­ва­ни­ем, при­об­ре­та­ет харак­тер аргу­мен­та­ти­ва — оце­ноч­но­го выска­зы­ва­ния, пере­да­ю­ще­го мне­ние автора.

Явля­ясь паро­ди­ей на полит­ин­фор­ма­цию, пер­вый абзац основ­но­го тек­ста так­же содер­жит экс­пли­цит­но выра­жен­ные мар­ке­ры про­ти­во­по­став­ле­ния сво­их и чужих, что харак­тер­но в целом для поли­ти­че­ско­го дис­кур­са, име­ю­ще­го сво­ей целью объ­еди­нить сво­их и отме­же­вать­ся от чужих. Одна­ко стран­ность про­ти­во­по­став­лен­ных субъ­ек­тов сиг­на­ли­зи­ру­ет о нали­чии иро­нии. По Шату­нов­ско­му, это так назы­ва­е­мая номи­на­тив­ная иро­ния: «В слу­чае номи­на­тив­ной иро­нии иро­ния скры­та внут­ри выска­зы­ва­ния: иро­ни­че­ским явля­ет­ся не все выска­зы­ва­ние в целом, а какая-либо номи­на­ция в его соста­ве» [Там же: 288–289]. Так, в тек­сте, опи­сы­ва­ю­щем пес­ню «Кука­ра­ча», автор утвер­жда­ет: Пару слов этой рус­ской народ­ной пес­ни все зна­ют (по край­ней мере, каж­дый интел­ли­гент­ный чело­век, читав­ший Ниц­ше со сло­ва­рем, знать дол­жен): я — кука­ра­ча, я — кука­ра­ча, а я чер­ный тара­кан. Даль­ней­ший текст мало­из­ве­стен. Иро­нич­ность номи­на­ции при­да­ет при­пи­сы­ва­е­мый интел­ли­гент­но­му чело­ве­ку при­знак (читать Ниц­ше со сло­ва­рем — знать пес­ню «Кука­ра­ча»), пред­став­ля­ю­щий собой оппо­зи­цию про­сто — слож­но / экзи­стен­ци­аль­ные цен­но­сти — быто­вые цен­но­сти. Посмот­рим на сле­ду­ю­щее про­ти­во­по­став­ле­ние (наш народ — вра­ги / эти Фрей­ды) в трак­тов­ке пес­ни о паро­во­зе: Любит наш народ пес­ни про поез­да. Вра­ги гово­рят, что в этом есть эро­ти­че­ский под­текст. Вагон кача­ет­ся, в топ­ку паро­во­за дро­ва под­бра­сы­ва­ешь, паро­воз гудит от удо­воль­ствия… Но мы-то пони­ма­ем, что эти Фрей­ды не про нас. Для нас паро­воз — это про­сто паро­воз. А топ­ка — про­сто топ­ка. С этим настро­е­ни­ем эту пес­ню и надо петь. Мни­мое опро­вер­же­ние стро­ит­ся на вклю­че­нии пре­це­дент­но­го име­ни Фрейд, оли­це­тво­ря­ю­щем бур­жу­аз­ную психоаналитику.

Основ­ной текст пред­став­ля­ет собой пере­сказ сюже­та пес­ни (нар­ра­тив и дескрип­тив) с эле­мен­та­ми объ­яс­не­ния смыс­ла пес­ни (экс­пли­ка­тив) с пози­ции обы­ва­те­ля и «поли­ти­че­ской точ­ки зре­ния». При этом штам­пы быто­во­го созна­ния чере­ду­ют­ся со штам­па­ми поли­ти­че­ской речи: 

В общем, девуш­ка в этой песне силь­но оби­де­лась на юно­шу, что он ее обзы­ва­ет, и обе­ща­ет ему кары: за кука­ра­чу, за кука­ра­чу я ото­мщу, нет, не запла­чу, но оби­ды не про­щу (нар­ра­тив, быто­вой дис­курс. — Т. П.).

Зна­чит, есть еще про­бле­мы с меж­ген­дер­ны­ми ком­му­ни­ка­ци­я­ми в рос­сий­ском обще­стве! Но, что пози­тив­но, обще­ство это чув­ству­ет (экс­пли­ка­тив, инсти­ту­ци­о­наль­ный дис­курс. — Т. П.) (Пес­ни худож­ни­ка. Кука­ра­ча // Город 812. 2016. 29 дек.). Текст пес­ни «Паро­воз» сопро­вож­да­ет­ся ком­мен­та­ри­ем (экс­пли­ка­ти­вом) и аргу­мен­та­ти­вом (оце­ноч­ны­ми суж­де­ни­я­ми), объ­яс­ня­ю­щим суть пес­ни с точ­ки зре­ния совре­мен­но­го обы­ва­те­ля, оце­ни­ва­ю­ще­го любое явле­ние с точ­ки зре­ния усво­ен­ных им из СМИ поли­ти­че­ских оце­нок. Ком­мен­та­рий яко­бы вскры­ва­ет под­текст песни: 

Начи­на­ет­ся она с пред­став­ле­ния, кто мы, отку­да мы, в общем, про наши кор­ни: «Мы дети тех, кто насту­пал на белые отря­ды. Кто паро­воз свой остав­лял, идя на бар­ри­ка­ды». С уче­том того, что пес­ня напи­са­на в 1922 году, то есть белые отря­ды толь­ко-толь­ко раз­гро­ми­ли, с воз­рас­том отцов и детей есть запу­тан­ность, но она не долж­на мешать петь даль­ше. А даль­ше зна­ме­ни­тый при­пев про паро­воз, кото­рый впе­ред летит. Оста­нов­ка будет в Ком­муне. Дру­го­го нет у нас пути — пото­му что в руках у нас винтовка.

Понят­но, что Ком­му­на — это бле­стя­щее буду­щее, при­мер­но такое, о кото­ром недав­но гово­рил наш пре­зи­дент Путин. Связь меж­ду без­аль­тер­на­тив­но­стью наше­го пути и вин­тов­кой най­ти мож­но, но не хочет­ся углуб­лять­ся в вопро­сы пред­опре­де­лен­но­сти рус­ской исто­рии. Есть еще хоро­ший куп­лет, про­па­ган­ди­ру­ю­щий рабо­чие про­фес­сии: мы в нед­рах наших мастер­ских куем, стро­га­ем, рубим. Не покла­дая рук сво­их, мы труд фаб­рич­ный любим. Кста­ти, в кон­це пес­ни име­ют­ся нерас­шиф­ро­ван­ные сло­ва про паро­воз: «Наш паро­воз мы пустим в ход, такой, какой нам нуж­но». Какой нам нужен паро­воз, поче­му его нель­зя пустить в ход сра­зу? — загад­ка. В общем, хоро­шая, интел­лек­ту­аль­ная, застав­ля­ю­щая думать пес­ня

В дан­ном слу­чае перед нами автор­ская мета­и­ро­ния, как ее назы­ва­ет И. Б. Шату­нов­ский: «Повест­во­ва­ние стро­ит­ся таким обра­зом, что речь непо­сред­ствен­но гово­ря­ще­го героя худо­же­ствен­но­го про­из­ве­де­ния (в дан­ном слу­чае — речь рас­сказ­чи­ка-обы­ва­те­ля) не явля­ет­ся иро­ни­че­ской, он гово­рит то, что он гово­рит, не иро­ни­че­ски, серьез­но, с его точ­ки зре­ния, это истин­но и нор­маль­но», одна­ко выска­зы­ва­ние неистин­но, ано­маль­но с точ­ки зре­ния авто­ра [Там же: 292].

Заклю­чи­тель­ная часть тек­ста пред­став­ля­ет собой экс­пли­ка­тив (утри­ро­ван­ное объ­яс­не­ние смыс­ла кар­ти­ны запад­ных худож­ни­ков ХХ в., вклю­чен­ной в кари­ка­ту­ру или кари­ка­ту­ры в целом) и экс­пли­цит­но выра­жен­ный совет авто­ра (инструк­тив), не име­ю­щий отно­ше­ния к ранее выска­зан­ной цели тек­ста (повы­ше­ние уров­ня народ­но­го патриотизма): 

Худож­ник Вик­тор Бого­рад сво­ей кар­ти­ной дает совет муж­чи­нам (экс­пли­ка­тив. — Т. П.): не буди­те спя­щую девуш­ку сло­ва­ми «Вста­вай, тара­каш­ка(инструк­тив. — Т. П.). Они, девуш­ки, поче­му-то на это оби­жа­ют­ся. Назо­ви­те ее чем-нибудь дру­гим. Утко­но­си­ком. Или бро­не­но­си­ком (инструк­тив. — Т. П.). Тут выбор за вами (Пес­ни худож­ни­ка. Кука­ра­ча); Вик­тор Бого­рад вме­сте с кол­ле­гой Рене Магрит­том, гово­рит сво­ей кар­ти­ной, что паро­воз — шту­ка полез­ная, но очень гряз­ная и строп­ти­вая (экс­пли­ка­тив. — Т. П.). Поэто­му когда буде­те с паро­во­зом иметь дело, не рас­слаб­ляй­тесь и не меняй­те лопа­ту на вин­тов­ку (инструк­тив. — Т. П.). А то паро­воз черт-те куда может заехать (Пес­ни худож­ни­ка. Паро­воз). Такая наме­рен­ная несты­ков­ка нача­ла и кон­ца тек­ста — еще один мар­кер иро­нич­но­сти текста.

Оста­но­вим­ся подроб­нее на иллю­стра­ци­ях, сопро­вож­да­ю­щих текст. На кари­ка­ту­ре изоб­ра­жа­ен про­цесс вос­при­я­тия обы­ва­те­лем совре­мен­ных про­из­ве­де­ний запад­но­го искус­ства, пред­став­ля­ю­щих собой интер­тек­сту­аль­ное вклю­че­ние. Кар­ти­ны, вклю­чен­ные в кари­ка­ту­ру, выби­ра­ют­ся по прин­ци­пу пред­мет­но­го / ассо­ци­а­тив­но­го сход­ства: пес­ня «Наш паро­воз» — кар­ти­на Рене Магритт «Прон­зен­ное вре­мя» (1938), пес­ня «Кука­ра­ча» — кар­ти­на Роя Литен­штей­на «Спя­щая девуш­ка» (1964), пес­ня «Идет сол­дат по горо­ду» — кар­ти­на Пау­ля Клее «Бунт мостов» (где мосты изоб­ра­же­ны в виде шага­ю­щих ног), пес­ня «Ха-ха бло­ха» — кар­ти­на Жоана Миро «Тай­ны созвез­дия в люб­ви с жен­щи­ной» (напо­ми­на­ю­щей изоб­ра­же­ние фан­та­сти­че­ских насекомых). 

Как и в вер­баль­ном тек­сте «Пес­ни худож­ни­ка», на кари­ка­ту­ре одно­вре­мен­но при­сут­ству­ет несколь­ко точек зре­ния, выра­жен­ных соот­вет­ству­ю­щи­ми изоб­ра­зи­тель­ны­ми сред­ства­ми. Во-пер­вых, это виде­ние мира худож­ни­ков-аван­гар­ди­стов, выра­жен­ное их слож­ным изоб­ра­зи­тель­ным язы­ком; во-вто­рых, это быто­вой взгляд зри­те­лей — участ­ни­ков быто­вой ситу­а­ции (убор­ка поме­ще­ния), изоб­ра­жен­ных на кар­тине, в‑третьих, это пози­ция авто­ра-кари­ка­ту­ри­ста, выра­жен­ная раз­лич­ны­ми изоб­ра­зи­тель­ны­ми при­е­ма­ми (рис. 1).

Рене Магритт «Пронзенное время» 1938 г. Художник В. Богораз. Журнал Медиалингвистика
Рис. 1. Рене Магритт «Прон­зен­ное вре­мя» 1938 г. Худож­ник В. Богораз

Автор-кари­ка­ту­рист исполь­зу­ет при­ем опред­ме­чи­ва­ния экзи­стен­ци­аль­но­го смыс­ла кар­ти­ны, пере­во­дит слож­ный смысл кар­ти­ны в быто­вую ситу­а­цию. При этом уста­нав­ли­ва­ет­ся ано­маль­ная при­чин­но-след­ствен­ная связь меж­ду смыс­лом кар­ти­ны и быто­вой ситу­а­ци­ей, при­да­ю­щая всей кари­ка­ту­ре иро­ни­че­ский смысл. Так, коче­га­ры с лопа­та­ми в руках гото­вы бро­сать уголь в топ­ку паро­во­за, изоб­ра­жен­но­го на кар­тине Магрит­та, а убор­щи­ца со шваброй в руках гото­ва выме­сти «блох», упав­ших с кар­ти­ны Миро. Эти кари­ка­ту­ры носят сюжет­ный харак­тер, в осно­ве их лежит такой тип тек­ста, как нар­ра­тив. Чита­те­ли могут само­сто­я­тель­но раз­вить этот сюжет, име­ю­щий абсурд­ный харак­тер, тем самым вовле­ка­ясь, по заме­ча­нию Л. А. Мар­ди­е­вой, в про­цесс интер­пре­та­тив­но-игро­вой дея­тель­но­сти: «Ико­ни­че­ские репре­зен­тан­ты образ­ной осно­вы кон­вен­ци­о­наль­ной язы­ко­вой мета­фо­ры вос­ста­нав­ли­ва­ют ее изоб­ра­зи­тель­ную осно­ву, вызы­ва­ют поло­жи­тель­ные эмо­ци­о­наль­ные откли­ки… акку­му­ли­ру­ют в себе клю­че­вые смыс­лы тек­ста и направ­ля­ют созна­ние чита­те­ля в задан­ное автор­ской интен­ци­ей рус­ло, а пото­му пред­став­ля­ют собой мощ­ное сред­ство суг­ге­стив­ной интер­пре­та­ции и реин­тер­пре­та­ции фак­тов соци­аль­ной дей­стви­тель­но­сти» [Мар­ди­е­ва 2016: 20–21]. 

Дру­гим при­е­мом иро­ни­че­ско­го пере­осмыс­ле­ния ситу­а­ции, «направ­ля­ю­щим созна­ние чита­те­ля в задан­ное автор­ской интен­ци­ей рус­ло», явля­ет­ся при­ем парал­ле­лиз­ма меж­ду эле­мен­та­ми кар­ти­ны и геро­я­ми кари­ка­ту­ры: так, в изоб­ра­же­нии геро­ев исполь­зу­ют­ся эле­мен­ты кар­ти­ны. Напри­мер, ссо­ря­щи­е­ся муж и жена на кари­ка­ту­ре к песне «Кука­ра­ча» изоб­ра­же­ны в сти­ле поп-арта (кар­ти­на Роя Лихтенштейна «Спя­щая девуш­ка»), что уси­ли­ва­ет изна­чаль­но зало­жен­ный иро­ни­че­ский смысл кар­ти­ны Роя Лихтенштейна, паро­ди­ру­ю­ще­го комик­сы 60‑х годов ХХ в. (рис. 2). 

Карикатура В. Богорада к тексту «Песни художника. Кукарача». Журнал Медиалингвистика
Рис. 2. Кари­ка­ту­ра В. Бого­ра­да к тек­сту «Пес­ни худож­ни­ка. Кукарача»

В дан­ном слу­чае перед нами дескрип­тив (изоб­ра­же­ние героя, постро­ен­но­го на сход­стве) с исполь­зо­ва­ни­ем повто­ря­ю­щих­ся эле­мен­тов изоб­ра­же­ния, пере­не­сен­ных из мира искус­ства в быто­вую ситуацию.

Таким обра­зом, кари­ка­ту­ра, постро­ен­ная на сти­ли­сти­че­ской и смыс­ло­вой мно­го­слой­но­сти, орга­нич­но вклю­ча­ет­ся в созда­ние обще­го смыс­ла кре­о­ли­зо­ван­но­го поли­ти­че­ско­го тек­ста. В изоб­ра­зи­тель­ном и вер­баль­ном коде мы наблю­да­ем два про­ти­во­по­лож­ных про­цес­са — гене­ра­ли­за­цию и упро­ще­ние. В вер­баль­ном тек­сте пред­став­лен про­цесс гене­ра­ли­за­ции смыс­ла, когда кон­крет­ный сюжет пес­ни под­вер­га­ет­ся поли­ти­че­ским обоб­ще­ни­ям, в них выис­ки­ва­ет­ся поли­ти­че­ский под­текст, отра­жа­ю­щий поли­ти­че­скую интер­пре­та­цию собы­тий, кос­вен­но свя­зан­ных с тек­стом пес­ни. Такая гене­ра­ли­за­ция смыс­ла пере­да­ет точ­ку зре­ния обы­ва­те­ля и отра­жа­ет стрем­ле­ние пред­ста­ви­те­ля про­сто­реч­ной куль­ту­ры свя­зать все с базо­вы­ми цен­но­стя­ми (народ­ны­ми или усво­ен­ны­ми под вли­я­ни­ем тек­стов поли­ти­че­ско­го дис­кур­са). В изоб­ра­зи­тель­ном коде, наобо­рот, пред­став­лен про­цесс упро­ще­ния смыс­ла: слож­ные экзи­стен­ци­аль­ные смыс­лы в про­цес­се вос­при­я­тия обы­ва­те­лем упро­ща­ют­ся, опред­ме­чи­ва­ют­ся и при­об­ре­та­ют быто­вой харак­тер. Допол­няя друг дру­га, вер­баль­ный и изоб­ра­зи­тель­ный коды уси­ли­ва­ют иро­ни­че­ский смысл, кото­рый вкла­ды­ва­ет автор в изоб­ра­жа­е­мую им ситуацию.

Заклю­че­ние. Таким обра­зом, основ­ным сред­ством созда­ния иро­нии в поли­ти­че­ском сати­ри­че­ском кре­о­ли­зо­ван­ном тек­сте явля­ет­ся сти­ли­сти­че­ская мно­го­слой­ность. Такая мно­го­слой­ность созда­ет­ся бла­го­да­ря вклю­че­нию в текст сти­ли­сти­че­ски раз­но­род­ных выска­зы­ва­ний, при­над­ле­жа­щих раз­ным куль­ту­рам (офи­ци­аль­ной и неофи­ци­аль­ной, госу­дар­ствен­ной и народ­ной, интел­лек­ту­аль­ной и быто­вой), и их иро­ни­че­ско­го про­чте­ния. Пози­ция авто­ра выра­же­на импли­цит­но, она про­яв­ля­ет­ся в тональ­но­сти все­го тек­ста, явля­ю­ще­го­ся реак­ци­ей на обще­ствен­но-поли­ти­че­ское явле­ние, кото­рое автор оце­ни­ва­ет отрицательно. 

В резуль­та­те ана­ли­за тек­стов «Пес­ни худож­ни­ка» были выяв­ле­ны устой­чи­вые ком­по­зи­ци­он­ные эле­мен­ты с закреп­лен­ны­ми за ними тек­сто­ти­па­ми, каж­до­му из кото­рых при­су­щи свои средств созда­ния иро­нии. Так, для вве­де­ния к сати­ри­че­ско­му поли­ти­че­ско­му тек­сту харак­тер­ны инструк­ти­вы с мар­ке­ра­ми дву­смыс­лен­но­сти выска­зы­ва­ния, для них харак­тер­на про­по­зи­ци­о­наль­ная иро­ния, целью кото­рой явля­ет­ся воз­ра­же­ние. Для основ­ной части, где пере­ска­зы­ва­ет­ся сюжет пес­ни от лица обы­ва­те­ля, харак­тер­ны такие типы тек­ста, как нар­ра­тив и дескрип­тив. Иро­ни­че­ский взгляд авто­ра при этом пере­да­ет­ся при помо­щи автор­ской мета­и­ро­нии, когда повест­во­ва­ние ведет­ся с пози­ции рас­сказ­чи­ка-обы­ва­те­ля, а автор устра­ня­ет­ся, что­бы под­черк­нуть ано­маль­ность утвер­жде­ний рассказчика.

Заклю­чи­тель­ная часть тек­ста — объ­яс­не­ние кари­ка­ту­ры и совет — свя­за­ны непо­сред­ствен­но с изоб­ра­зи­тель­ной частью тек­ста, в кото­рой исполь­зу­ют­ся такие при­е­мы выра­же­ния иро­нии, как под­чер­ки­ва­ние ано­маль­но­сти при­чин­но-след­ствен­ных свя­зей и парал­ле­лизм, осно­ван­ный на кон­тра­сте. В заклю­чи­тель­ной части обна­жа­ют­ся основ­ные смыс­ло­вые при­е­мы созда­ния иро­нии — гене­ра­ли­за­ция и упро­ще­ние смысла.

© Попо­ва Т. И., 2017