СПЕЦИФИКА ЖАНРОВЫХ ФОРМ ХРОНИКИ И СВИДЕТЕЛЬСТВА (ТЕСТИМОНИО) B ИСПАНОЯЗЫЧНОЙ ПЕРИОДИКЕ

Как сви­де­тель­ству­ет изу­че­ние твор­че­ско­го насле­дия клас­си­ков испа­но­языч­ной жур­на­ли­сти­ки, в част­но­сти Хосе Мар­ти, его иссле­до­ва­те­ли неред­ко харак­те­ри­зу­ют как хро­ни­ку неко­то­рые его тек­сты, име­ю­щие жан­ро­вые при­зна­ки ста­тьи. Как отме­ча­ет Г. Мар­тин Виваль­ди, хро­ни­ка отли­ча­ет­ся от ста­тьи тем, что в ста­тье в свя­зи с каким-либо акту­аль­ным фак­том, явле­ни­ем, полу­ча­ет раз­ви­тие опре­де­лен­ная идея, зада­ча же хро­ни­ки — сооб­щить, рас­ска­зать о происходящем.

Испан­ский иссле­до­ва­тель Р. Йанес Меса, харак­те­ри­зу­ю­щий хро­ни­ку как явле­ние «лите­ра­тур­ной жур­на­ли­сти­ки», вме­сте с тем при­зна­ет ее жан­ром, «рав­но­уда­лен­ным» как от инфор­ми­ро­ва­ния, так и интер­пре­та­ции [Yanes Mesa 2006].

Г. Мар­тин Виваль­ди харак­те­ри­зу­ет хро­ни­ку как «амби­ва­лент­ный жанр, кото­рый слу­жит как для изло­же­ния фак­тов, отно­ся­щих­ся к собы­тию, так и для пере­да­чи суж­де­ния авто­ра хро­ни­ки о них». Он дает сле­ду­ю­щее опре­де­ле­ние этой жан­ро­вой фор­мы: «Жур­на­лист­ская хро­ни­ка явля­ет­ся по сво­ей сути интер­пре­ти­ру­ю­щим и оце­ноч­ным сооб­ще­ни­ем о собы­ти­ях — акту­аль­ных или акту­а­ли­зи­ро­ван­ных, в кото­ром повест­ву­ет­ся о чем-либо и в то же самое вре­мя содер­жит­ся суж­де­ние об этом» [Martín Vivaldi 1981].

По опре­де­ле­нию Г. Мар­ти­на Виваль­ди, Х. Гар­сии Луи­са, Х. Орте­ги и ряда дру­гих иссле­до­ва­те­лей систе­мы жан­ров испа­но­языч­ной пери­о­ди­че­ской печа­ти, хро­ни­ка обла­да­ет рядом устой­чи­вых жан­ро­вых при­зна­ков, кото­рые сви­де­тель­ству­ют о нали­чии в ней отчет­ли­во выра­жен­ных очер­ко­вых элементов:

— хро­ни­ке свой­ствен­на инфор­ма­тив­ность и повест­во­ва­тель­ность. Ядром хро­ни­ки явля­ют­ся фак­ты, но ее напи­са­ние тре­бу­ет не иерар­хи­че­ски выстро­ен­но­го их изло­же­ния по сте­пе­ни важ­но­сти, а сво­бо­ды композиции;

— при­бли­жа­ясь в экс­по­зи­ции фак­тов к репор­та­жу, хро­ни­ка в то же вре­мя может содер­жать суж­де­ния и заклю­че­ния авто­ра об опи­сы­ва­е­мых явле­ни­ях и собы­ти­ях, что род­нит ее со ста­тьей и дру­ги­ми ана­ли­ти­че­ски­ми и худо­же­ствен­но-пуб­ли­ци­сти­че­ски­ми жан­ра­ми (кото­рые объ­еди­ня­ют­ся в общую груп­пу «жан­ров мне­ний», в тер­ми­но­ло­гии Х. Гар­сиа Луи­са, Х. А. Бени­те­са, Х. Гар­гу­ре­ви­ча и дру­гих лати­но­аме­ри­кан­ских и евро­пей­ских авторов);

— хро­ни­ка отли­ча­ет­ся от интер­пре­ти­ру­ю­ще­го репор­та­жа и от инфор­ма­ци­он­ных жан­ров высо­кой сте­пе­нью автор­ской пер­со­на­ли­за­ции в изло­же­нии фак­тов (вплоть до повест­во­ва­ния от лица авто­ра). В хро­ни­ке лич­ность авто­ра нахо­дит яркое вопло­ще­ние (Х. Орте­га заме­ча­ет: «хро­ни­ка есть инди­ви­ду­аль­ная реак­ция жур­на­ли­ста на собы­тие» [Ortega 1984]) Хро­ни­ка вби­ра­ет лич­ност­ные харак­те­ри­сти­ки авто­ра, при­су­щие ему взгля­ды, чув­ства, пере­жи­ва­ния, инди­ви­ду­аль­ный стиль.

Кубин­ский иссле­до­ва­тель Х. Гар­сиа Луис выде­лил ком­плекс основ­ных жан­ро­вых при­зна­ков хро­ни­ки, во мно­гом сов­па­да­ю­щих с при­зна­ка­ми, упо­ми­на­е­мы­ми дру­ги­ми авторами:

— сво­бод­ный стиль, осно­ван­ный на вза­и­мо­до­пол­не­нии объ­ек­тив­но­го и субъективного;

— ядром хро­ни­ки явля­ют­ся факты;

— фор­ма хро­ни­ки явля­ет­ся одно­вре­мен­но инфор­ма­тив­ной и повест­во­ва­тель­ной, при­бли­жа­ясь к репор­та­жу в экс­по­зи­ции фак­тов и к ста­тье — в суж­де­ни­ях авто­ра об опи­сы­ва­е­мых событиях;

— хро­ни­ке не при­су­ща иерар­хи­че­ски выстро­ен­ная ком­по­зи­ция, харак­тер­ная для инфор­ма­ци­он­ных заме­ток. Постро­е­ние хро­ни­ки, в отли­чие от струк­тур­ной орга­ни­за­ции содер­жа­ния замет­ки, не под­чи­не­но хро­но­ло­ги­че­ско­му прин­ци­пу или логи­ке пере­хо­да от основ­ных фак­тов к менее важ­ным, от глав­но­го в собы­тии к его дета­лям. Это­го тре­бу­ет, напри­мер, ком­по­зи­ция новост­ной замет­ки, выстро­ен­ной по прин­ци­пу «пере­вер­ну­той пира­ми­ды» (la pyramide invertida), когда вна­ча­ле изла­га­ют­ся самые зна­чи­тель­ные фак­ты о собы­тии (datos esenciales), затем — важ­ные подроб­но­сти о нём(datos importantes), и после это­го — сопут­ству­ю­щая инфор­ма­ция вто­ро­сте­пен­ной важ­но­сти (datos secundarios). В хро­ни­ке же поря­док изло­же­ния — сво­бод­ный, повест­во­ва­ние под­чи­не­но инди­ви­ду­аль­но­му автор­ско­му замыслу;

— повест­во­ва­ние в хро­ни­ке тре­бу­ет опре­де­лен­ной гра­ции, доли вооб­ра­же­ния (вплоть до исполь­зо­ва­ния вымыс­ла), дета­ли­за­ции и коло­ри­та. Хотя в хро­ни­ке исполь­зу­ют­ся фак­ты, их пере­да­ча не явля­ет­ся ее глав­ной зада­чей. В отли­чие от инфор­ма­ци­он­ных жан­ров, где автор­ское нача­ло сла­бо выра­же­но и изло­же­ние зача­стую явля­ет­ся депер­со­ни­фи­ци­ро­ван­ным (жур­на­лист оста­ет­ся как бы «за кад­ром», что при­зва­но создать эффект объ­ек­тив­но­сти сооб­ще­ния), в хро­ни­ке в экс­прес­сив­ной мане­ре выра­же­ны взгля­ды, чув­ства, инди­ви­ду­аль­ность авто­ра. Этой жан­ро­вой фор­ме при­су­ща пер­со­на­ли­за­ция изло­же­ния — вплоть до повест­во­ва­ния от пер­во­го лица. Хро­ни­ки нико­гда не пуб­ли­ку­ют­ся без под­пи­си автора;

— исполь­зу­е­мый в хро­ни­ке автор­ский сло­варь — наи­бо­лее бога­тый, отто­чен­ный, изящный;

— хро­ни­ка име­ет выс­шую сте­пень лите­ра­тур­ной обра­бот­ки, в ней исполь­зу­ют­ся такие выра­зи­тель­ные сред­ства, как мета­фо­ра, гипер­бо­ла, срав­не­ние, воз­мож­на неко­то­рая доля лиризма;

— цель хро­ни­ки — осве­тить опре­де­лен­ный факт или собы­тие таким обра­зом, что­бы под­черк­нуть его выда­ю­ще­е­ся зна­че­ние, не впа­дая при этом в фор­маль­ную, про­стую, стро­гую аргу­мен­та­цию, но дости­гая цели посред­ством отоб­ра­же­ния самой дей­стви­тель­но­сти раз­лич­ны­ми оце­ноч­ны­ми маз­ка­ми и исполь­зо­ва­ни­ем эмо­ци­о­наль­ных оце­нок. Эффект интер­пре­та­ции дости­га­ет­ся исполь­зо­ва­ни­ем дета­лей и срав­не­ний, несу­щих оце­ноч­ную нагруз­ку, а так­же эмо­ци­о­наль­ных автор­ских оце­нок. Х. Гар­сиа Луис отме­ча­ет «сосу­ще­ство­ва­ние в хро­ни­ке эле­мен­тов новост­но­го жан­ра и ком­мен­та­рия» в их слож­ной вза­и­мо­свя­зи и вза­и­мо­вли­я­нии [Garcia Luis 1987]. Х. Гар­сиа Луис отме­тил, что хро­ни­ка по сво­е­му потен­ци­а­лу пре­вос­хо­дит дру­гие жан­ры пери­о­ди­ки, посколь­ку может соче­тать в себе эле­мен­ты ста­тьи, интер­вью, ком­мен­та­рия и дру­гих жан­ро­вых форм. Иссле­до­ва­тель пола­га­ет, что этот жанр пред­став­ля­ет собой выс­шую фор­му испа­но­языч­ной жур­на­ли­сти­ки, исполь­зо­вать кото­рую с успе­хом могут лишь насто­я­щие масте­ра печат­но­го сло­ва. Подоб­ная же оцен­ка хро­ни­ки пред­став­ле­на и в рабо­тах дру­гих исследователей.

Нали­чие этих при­зна­ков демон­стри­ру­ет как твор­че­ство клас­си­ка хро­ни­ки — Хосе Мар­ти в его цик­ле «Севе­ро­аме­ри­кан­ские сце­ны», так и рабо­ты совре­мен­ных журналистов.

Виды хро­ни­ки. Х. Гар­сиа Луис пред­ста­вил одно из наи­бо­лее деталь­ных и аргу­мен­ти­ро­ван­ных деле­ний жан­ра хро­ни­ки по видам:

1) Хро­ни­ка, посвя­щен­ная пре­иму­ще­ствен­но ново­стям (la crónica predominantemente noticiosa). К это­му виду, по мне­нию иссле­до­ва­те­ля, отно­сят­ся путе­вые хро­ни­ки (crónicas de viaje), хро­ни­каль­ная инфор­ма­ция агентств ново­стей (crónicas de las agencias сablegráficas), хро­ни­ки «с места собы­тий» (crónicas «sobre el terreno») — хро­ни­каль­ные рабо­ты, под­го­тов­лен­ны­ми кор­ре­спон­ден­та­ми с мест чрез­вы­чай­ных собы­тий — войн, ката­строф и т. д.

Необ­хо­ди­мо отме­тить оши­боч­ность отне­се­ния к одно­му из видов хро­ни­ки крат­ких по содер­жа­нию, под­черк­ну­то лишен­ных автор­ско­го нача­ла, объ­ек­ти­ви­зи­ро­ван­ных по сти­лю, иерар­хи­че­ски выстро­ен­ных хро­ни­каль­ных заме­ток новост­ных агентств. Под­бор­ка таких заме­ток име­ну­ет­ся как в испа­но­языч­ной, так и в рос­сий­ской жур­на­ли­сти­ке «хро­ни­кой» или «хро­ни­кой собы­тий». Одна­ко, несмот­ря на сход­ство наиме­но­ва­ний, жан­ро­вые при­зна­ки хро­ни­каль­ных заме­ток не соот­вет­ству­ют при­зна­кам хро­ни­ки в испа­но­языч­ной пери­о­ди­ке. Опе­ра­тив­ные инфор­ма­ци­он­ные замет­ки агентств не могут харак­те­ри­зо­вать­ся как нечто род­ствен­ное жан­ро­вой фор­ме, тяго­те­ю­щей к очерку.

2) Вто­рой вид хро­ни­ки, в клас­си­фи­ка­ции Х. Гар­сиа Луи­са, — пре­иму­ще­ствен­но оце­ноч­ная (la crónica predominantemente valorativa).

3) Пре­иму­ще­ствен­но лите­ра­тур­ная хро­ни­ка (la crónica predominantemente literaria) харак­те­ри­зу­ет­ся кубин­ским авто­ром как жан­ро­вая фор­ма, поз­во­ля­ю­щая жур­на­ли­сту в пол­ной мере про­де­мон­стри­ро­вать свое лите­ра­тур­ное мастер­ство, кра­со­ты сти­ля. К ее раз­но­вид­но­стям отне­се­ны ретро­спек­тив­ная хро­ни­ка, она же — хро­ни­ка вос­по­ми­на­ний (la crónica retrospectiva o evocativa), а так­же хро­ни­ка обы­ча­ев и нра­вов (la crónica costumbrista) и хро­ни­ка-сви­де­тель­ство (la crónica testimonial). Харак­тер­но, что Х. Гар­сиа Луис не под­дер­жи­ва­ет точ­ку зре­ния о сви­де­тель­стве (el testimonio) как само­сто­я­тель­ном жан­ре, рас­смат­ри­вая про­из­ве­де­ния, выстро­ен­ные на осно­ве вос­по­ми­на­ний оче­вид­цев важ­ных собы­тий, как раз­но­вид­ность хроники.

4) Лите­ра­тур­но-худо­же­ствен­ная хро­ни­ка (la crónica de la actualidad del arte y literatura) осве­ща­ет явле­ния и лич­но­сти из мира совре­мен­но­го искус­ства и лите­ра­ту­ры). Она, счи­та­ет иссле­до­ва­тель, очень близ­ка к жан­ру кри­ти­че­ской ста­тьи и отли­ча­ет­ся от нее нали­чи­ем новост­но­го ядра, о кото­ром ведет­ся повествование.

5) Одним из видов хро­ни­ки кубин­ский автор назы­ва­ет колон­ку (la columna). С этой точ­кой зре­ния едва ли мож­но согла­сить­ся, так как авто­ры-колум­ни­сты, пишу­щие для пер­со­наль­ных коло­нок, на прак­ти­ке исполь­зу­ют раз­лич­ные жан­ры — от ком­мен­та­рия и репли­ки до фелье­то­на. Колон­ка явля­ет­ся фор­мой посто­ян­но­го раз­ме­ще­ния на поло­се жур­на­лист­ских мате­ри­а­лов одно­го и того же авто­ра, осо­бым видом посто­ян­ной пер­со­наль­ной руб­ри­ки — но не жан­ром жур­на­ли­сти­ки как таковым.

6) К видам хро­ни­ки Х. Гар­сиа Луис отно­сит так­же фелье­тон (el folletín) [Garcia Luis 1987]. По его мне­нию, это хро­ни­ка, посвя­щен­ная явле­ни­ям и про­бле­мам повсе­днев­ной жиз­ни, затра­ги­ва­ю­щим всех. В фелье­тоне они слу­жат пово­дом для раз­мыш­ле­ний жур­на­ли­ста. Лек­си­ка фелье­то­на может быть близ­кой к раз­го­вор­ной речи, для него харак­тер­ны юмо­ри­сти­че­ский, сати­ри­че­ский или гипер­бо­ли­че­ский стиль, про­сто­та и попу­ляр­ность изло­же­ния. Таким обра­зом, Х. Гар­сиа Луис дает харак­те­ри­сти­ку при­зна­ков фелье­то­на, во мно­гом соот­вет­ству­ю­щую дефи­ни­ции этой жан­ро­вой фор­мы в рос­сий­ской тео­рии жан­ров, но вме­сте с тем он счи­та­ет фелье­тон видом хроники.

Оче­вид­ным недо­стат­ком клас­си­фи­ка­ции, пред­ло­жен­ной Х. Гар­сиа Луи­сом, явля­ет­ся отсут­ствие еди­ных клас­си­фи­ка­ци­он­ных осно­ва­ний для деле­ния как видов, так и под­ви­дов хроники.

Э. Телье­рия Тока выде­ля­ет сле­ду­ю­щие виды хроники:

1) «крас­ная» (кри­ми­наль­ная) хро­ни­ка (crónica roja), кото­рая посвя­ща­ет­ся опи­са­нию пре­ступ­ле­ний и дей­ствий пра­во­охра­ни­тель­ных орга­нов по борь­бе с преступностью;

2) свет­ская хро­ни­ка (crónica social), отра­жа­ю­щая раз­лич­ные собы­тия из жиз­ни «выс­ше­го обще­ства» (балы и при­е­мы, жизнь элит­ных клу­бов и обществ, юби­лей­ные меро­при­я­тия, раз­вле­че­ния и пр.) [Telleria Toca 1986: 85].

Иссле­до­ва­те­ли отме­ча­ют, что хро­ни­ка при­зна­ёт­ся погра­нич­ным жан­ром меж­ду жур­на­ли­сти­кой и лите­ра­ту­рой, она бел­ле­три­стич­на. В ней жур­на­лист, отоб­ра­жая реаль­ный мир и при­ме­няя при этом ресур­сы худо­же­ствен­ной образ­но­сти, как бы созда­ет свой соб­ствен­ный мир. При этом эсте­ти­че­ский, худо­же­ствен­ный ком­по­нент хро­ни­ки поз­во­ля­ет чита­те­лю луч­ше осво­ить отоб­ра­жа­е­мые реа­лии дей­стви­тель­но­сти, вос­при­нять отно­ше­ние авто­ра к ним. Факт важен в хро­ни­ке, но он может быть лишь отправ­ной точ­кой или инстру­мен­том для авто­ра при созда­нии про­из­ве­де­ния в этом жан­ре. От авто­ра хро­ни­ки тре­бу­ет­ся раз­ви­тое твор­че­ское вооб­ра­же­ние, допус­ка­ет­ся и худо­же­ствен­ный вымы­сел. Собы­тие видит­ся в хро­ни­ке через приз­му внут­рен­не­го мира авто­ра и чита­те­ля. «В хро­ни­ке боль­шое зна­че­ние име­ет вооб­ра­же­ние, вымы­сел, в ней есть про­стор иде­ям и даже меч­там авто­ра. Она име­ет свою магию…» — отме­ча­ет Телье­рия Тока [Ibid.: 141].

Иссле­до­ва­тель харак­те­ри­зу­ет сло­варь хро­ни­ки как наи­бо­лее мно­го­об­раз­ный, совер­шен­ный, изящ­ный. По гра­ции, при­вле­ка­тель­но­сти, богат­ству и блес­ку язы­ка хро­ни­ка пре­вос­хо­дит любой дру­гой жанр. В хро­ни­ке исполь­зу­ют­ся такие свой­ствен­ные бел­ле­три­сти­ке ресур­сы созда­ния худо­же­ствен­ной образ­но­сти, как мета­фо­ра, гипер­бо­ла, срав­не­ние и т. д., допус­ка­ет­ся созда­ние вымыш­лен­ных пер­со­на­жей, наде­ле­ние чер­та­ми реаль­ных людей. В отли­чие от репор­та­жа, осно­вой кото­ро­го явля­ют­ся фак­ты об акту­аль­ных собы­ти­ях, и от ком­мен­та­рия, пред­став­ля­ю­ще­го собой непо­сред­ствен­ный отклик на какое-либо теку­щее собы­тие, хро­ни­ка может быть посвя­ще­на и дав­но­про­шед­шим собы­ти­ям, исто­ри­че­ским фак­там. Для ее напи­са­ния не тре­бу­ет­ся акту­аль­ный повод. Но в любом слу­чае повест­во­ва­ние долж­но быть увя­за­но с совре­мен­ны­ми, акту­аль­ны­ми собы­ти­я­ми и про­цес­са­ми (т. е. долж­но иметь необ­хо­ди­мую сте­пень акту­а­ли­за­ции, при­вяз­ки к потреб­но­стям сего­дняш­не­го дня).

По мне­нию Г. Мар­ти­на Виваль­ди, хро­ни­ка отли­ча­ет­ся от ста­тьи тем, что в ста­тье в свя­зи с каким-либо фак­том (фак­та­ми) раз­ви­ва­ет­ся и обос­но­вы­ва­ет­ся опре­де­лен­ная идея, глав­ная же зада­ча хро­ни­ки — повест­во­вать о про­ис­хо­дя­щем [Martín Vivaldi 1981; 1987].

Отме­чен­ные харак­те­ри­сти­ки жан­ро­вых при­зна­ков хро­ни­ки в испа­но­языч­ной жур­на­ли­сти­ке весь­ма близ­ки выяв­лен­ным при­зна­кам хро­ни­ки в жур­на­ли­сти­ке Фран­ции, изу­чен­ным в рабо­тах А. Евту­шен­ко [Евту­шен­ко 2006]. Таким обра­зом, тер­мин «хро­ни­ка» в испа­но­языч­ной жур­на­ли­сти­ке охва­ты­ва­ет широ­кий спектр жан­ро­вых форм — глав­ным обра­зом харак­те­ри­зу­е­мых в рос­сий­ских клас­си­фи­ка­ци­ях как очер­ко­вые — от собы­тий­ных, мему­ар­ных до быто­пи­са­тель­ных очер­ков [см.: Guillén 1984].

Сви­де­тель­ство (El testimonio) как гибрид­ная жан­ро­вая фор­ма. C 1970 г. на Кубе вру­ча­ют­ся еже­год­ные пре­мии обще­ствен­но-куль­тур­ной орга­ни­за­ции «Каса де лас Аме­ри­кас» за про­из­ве­де­ния лите­ра­ту­ры и жур­на­ли­сти­ки в жан­ре «сви­де­тель­ства» (el testimonio). Вме­сте с тем неко­то­рые авто­ры — как пред­ста­ви­те­ли лите­ра­ту­ро­ве­де­ния, так и иссле­до­ва­те­ли жур­на­ли­сти­ки — отри­ца­ют нали­чие тако­го жан­ра, что тре­бу­ет осо­бо­го вни­ма­ния к харак­те­ри­сти­ке сви­де­тель­ства. Так, напри­мер, Х. Гар­сиа Луис пишет о «тести­мо­ни­аль­ной хро­ни­ке» как об одном из видов хро­ни­ки [Garcia Luis 1987].

Ака­де­ми­че­ский «Сло­варь кубин­ской лите­ра­ту­ры» опре­де­ля­ет тести­мо­нио как новый жанр, кото­рый харак­те­ри­зу­ет­ся сле­ду­ю­щи­ми признаками:

— нали­чи­ем род­ства с новост­ным жур­на­лист­ским репор­та­жем, от кото­ро­го он отли­ча­ет­ся боль­шей мас­штаб­но­стью охва­та собы­тий и спо­соб­но­стью не уста­ре­вать вско­ре после опуб­ли­ко­ва­ния вви­ду зна­чи­мо­сти и глу­би­ны про­ник­но­ве­ния в суще­ство опи­сы­ва­е­мых явле­ний и про­цес­сов. Отли­чие заклю­ча­ет­ся и в более высо­кой сте­пе­ни лите­ра­тур­ной обра­бот­ки тести­мо­нио в срав­не­нии с обыч­ным репортажем;

— в тести­мо­нио долж­ны соблю­дать­ся тре­бо­ва­ния объ­ек­тив­но­сти и прав­ди­во­сти, даже если его под­го­тов­ку осу­ществ­ля­ют не жур­на­ли­сты, а литераторы;

— автор тести­мо­нио рас­спра­ши­ва­ет оче­вид­цев о тех собы­ти­ях, сви­де­те­ля­ми кото­рых они были сами. Исклю­че­ни­ем может быть ретро­спек­тив­ный тести­мо­нио, посвя­щен­ный про­шло­му, пере­жи­то­му самим авто­ром, кото­рый допол­ня­ет свои впе­чат­ле­ния рас­ска­за­ми дру­гих очевидцев;

— если речь идет о био­гра­фи­че­ском сви­де­тель­стве, автор не дол­жен кон­цен­три­ро­вать­ся на подроб­но­стях част­ной жиз­ни оче­вид­ца. Сви­де­тель­ство долж­но иметь тес­ную при­вяз­ку к соци­аль­но­му кон­тек­сту [Diccionario de la literatura cubana 1984].

В каче­стве при­ме­ра сви­де­тель­ства С. Буэно (Куба) при­вел «Кар­ти­ны рево­лю­ци­он­ной вой­ны», при­над­ле­жа­щие перу Э. Че Гева­ры — кни­гу о гери­лье на Кубе в пери­од борь­бы про­тив дик­та­тор­ско­го режи­ма, пред­став­ля­ю­щую собой мему­ар­ные пуб­ли­ци­сти­че­ские очер­ки непо­сред­ствен­но­го участ­ни­ка этих событий.

А. Урки­ди (Боли­вия) пола­га­ет, что сви­де­тель­ство — это ста­рый жанр, к кото­ро­му все чаще обра­ща­ют­ся жур­на­ли­сты Латин­ской Аме­ри­ки. К фор­мам сви­де­тель­ства иссле­до­ва­тель отно­сит авто­био­гра­фии, мему­а­ры, днев­ни­ки, пока­за­ния, запис­ные книж­ки, пись­ма, бесе­ды. По мне­нию Урки­ди, сви­де­тель­ство хоро­шо извест­но в лите­ра­ту­ре non-fiction — т. е. вся­кий осно­ван­ной на реаль­ных фак­тах исто­ри­че­ский рас­сказ, осно­ван­ный на лич­ных впе­чат­ле­ни­ях и виде­нии авто­ра, содер­жит в себе сви­де­тель­ство [Urquidi 2011]. Рас­ска­зать об уви­ден­ном и пере­жи­том — при­ви­ле­гия сви­де­те­ля, участ­ни­ка собы­тий, и этот рас­сказ при­об­ре­та­ет вес, когда начи­на­ет­ся сло­ва­ми «я был там, сам видел и испы­тал про­ис­хо­див­шее, участ­во­вал в нем».

По опре­де­ле­нию боли­вий­ско­го иссле­до­ва­те­ля, осно­во­по­ла­га­ю­щая харак­те­ри­сти­ка тести­мо­нио — это актив­ное и посто­ян­ное исполь­зо­ва­ние повест­во­ва­ния от пер­во­го лица. В жур­на­ли­сти­ке тести­мо­нио обыч­но осно­вы­ва­ет­ся на фак­тах высо­кой инфор­ма­ци­он­ной цен­но­сти, кото­рые изла­га­ют­ся в рам­ках срав­ни­тель­но крат­ко­го исто­ри­че­ско­го отрез­ка времени.

Опре­де­ле­ние сви­де­тель­ства, пред­став­лен­ное кубин­цем С. Буэно, содер­жит сле­ду­ю­щие обозначения:

— сви­де­тель­ство явля­ет­ся жан­ром, погра­нич­ным меж­ду жур­на­ли­сти­кой и лите­ра­ту­рой, фор­мой их взаимопроникновения;

— в нем могут соче­тать­ся эле­мен­ты репор­та­жа, интер­вью и хроники;

— в сви­де­тель­стве при­сут­ству­ют автор­ское вооб­ра­же­ние, пер­со­наль­ный тон повест­во­ва­ния, эмо­ци­о­наль­ная окра­шен­ность. В этом опре­де­ле­нии нетруд­но усмот­реть сход­ство с жан­ро­вы­ми харак­те­ри­сти­ка­ми хроники.

Х. Гар­гу­ре­вич утвер­жда­ет, что пер­вые тести­мо­нио появи­лись в США в XIX в. При­ме­ром тому, по его мне­нию, явля­ют­ся газет­ные пуб­ли­ка­ции жур­на­ли­ста Г. М. Стен­ли, кото­рый в 1871 г. опи­сал поис­ки в Афри­ке исчез­нув­ше­го леген­дар­но­го док­то­ра Ливинг­сто­на. К чис­лу клас­си­че­ских при­ме­ров тести­мо­нио иссле­до­ва­тель отно­сит повест­во­ва­ние Дже­ка Лон­до­на о зем­ле­тря­се­нии и после­до­вав­шим за ним пожа­ре в Сан-Франциско.

Неко­то­рые авто­ры отно­сят к жан­ру тести­мо­нио рабо­ты, обыч­но харак­те­ри­зу­е­мые как про­из­ве­де­ния мему­ар­ной лите­ра­ту­ры, — напри­мер, вос­по­ми­на­ния Э. Че Гева­ры о гери­лье на Кубе, соста­вив­шие кни­гу «Эпи­зо­ды рево­лю­ци­он­ной борь­бы» [Guevara 1988].

Хуан Гар­гу­ре­вич дал опре­де­ле­ние тести­мо­нио как «тех­ни­ки редак­ти­ро­ва­ния фак­тов, пред­став­ля­е­мых или пере­жи­тых самим авто­ром, они изла­га­ют­ся от пер­во­го лица, высту­па­ю­ще­го (или высту­па­ю­щих) в каче­стве сви­де­те­ля, что­бы добить­ся наи­боль­шей экс­прес­сив­но­сти или дра­ма­ти­за­ции повест­во­ва­ния» [Gargurevich 1982].

Эрик Тор­ри­го утвер­жда­ет: тести­мо­нио пред­став­ля­ет собой рас­сказ одно­го или несколь­ких чело­век, высту­па­ю­щих в каче­стве глав­ных дей­ству­ю­щих лиц или сви­де­те­лей про­ис­хо­дя­ще­го и вос­про­из­во­дя­щих все подроб­но­сти собы­тий [Torrigo 1989].

Жур­на­лист не все­гда ока­зы­ва­ет­ся в эпи­цен­тре собы­тий. В таких слу­ча­ях он может высту­пать в каче­стве свое­об­раз­но­го посред­ни­ка, кото­рый пере­ска­зы­ва­ет исто­рию, изло­жен­ную оче­вид­цем (или оче­вид­ца­ми) про­изо­шед­ше­го. В свя­зи с этим Гар­гу­ре­вич делит жур­на­лист­ские тести­мо­нио на два раз­лич­ных типа:

«пря­мое сви­де­тель­ство» (testimonio directo) — изло­же­ние ведет­ся непо­сред­ствен­но жур­на­ли­стом, лич­но наблю­дав­шим за про­ис­хо­дя­щим, либо оче­вид­цем событий;

«кос­вен­ное сви­де­тель­ство» (testimonio indirecto) име­ет место тогда, когда оче­ви­дец собы­тий рас­ска­зы­ва­ет о про­изо­шед­ших собы­ти­ях жур­на­ли­сту, а тот изла­га­ет их от пер­во­го лица от име­ни сви­де­те­ля. При этом созда­ет­ся впе­чат­ле­ние, буд­то оче­ви­дец сам опи­сал произошедшее.

Как пра­ви­ло, непря­мой тести­мо­нио дол­жен начи­нать­ся со слов «Как рас­ска­зал…» (далее обо­зна­ча­ет­ся имя и ста­тус оче­вид­ца). Текст дол­жен быть под­го­тов­лен таким обра­зом, что­бы в нём как бы слы­шал­ся голос сви­де­те­ля опи­сы­ва­е­мых про­изо­шед­ших собы­тий. Так под­твер­жда­ет­ся мета­фо­ри­че­ское утвер­жде­ние, что тести­мо­нио явля­ет­ся «сыном интервью».

А. Урки­ди пред­ла­га­ет дру­гое деле­ние тести­мо­нио по видам:

— «про­стой тести­мо­нио» пред­став­ля­ет собой обыч­ный пере­сказ событий;

— «авто­био­гра­фия» содер­жит изло­же­ние исто­рии жиз­ни одной пер­со­ны с парал­лель­ны­ми вклю­че­ни­я­ми сви­де­тельств дру­гих людей или жур­на­ли­стов. При этом допол­ни­тель­ные сви­де­тель­ства содер­жат оцен­ку выска­зы­ва­ний пер­во­го сви­де­те­ля, под­твер­жда­ют либо опро­вер­га­ют его рассказ;

— «био­гра­фия» одной и той же пер­со­ны, нахо­дя­щей­ся в цен­тре повест­во­ва­ния, изла­га­ет­ся раз­ны­ми людь­ми. Изло­же­ние допол­ня­ет­ся попут­ным вклю­че­ни­ем кон­тек­стов, опи­сы­ва­е­мых журналистом;

— «изло­же­ние одно­го зна­чи­тель­но­го фак­та» (или сово­куп­но­сти фак­тов) раз­лич­ны­ми людьми.

В отли­чие от авто­био­гра­фии, жур­на­лист­ский тести­мо­нио — не «исто­рия жиз­ни», а опи­са­ние како­го-либо ее отрез­ка, инте­ре­су­ю­ще­го чита­те­ля. Несмот­ря на воз­мож­ное нали­чие исто­ри­че­ско­го экс­кур­са, тести­мо­нио все­гда при­вя­зан к сего­дняш­не­му дню. Обыч­но в тести­мо­нио изло­же­ние собы­тий ведет­ся в хро­но­ло­ги­че­ской после­до­ва­тель­но­сти и пред­ва­ря­ет­ся вступ­ле­ни­ем, кото­рое обо­зна­ча­ет самое важ­ное в тек­сте. Такое вступ­ле­ние ори­ен­ти­ру­ет вни­ма­ние чита­те­лей напо­до­бие лида в инфор­ма­ци­он­ных жан­рах. Тести­мо­нио может быть пред­став­лен в широ­ком тема­ти­че­ском спек­тре: это могут быть раз­об­ла­че­ния, жур­на­лист­ские рас­сле­до­ва­ния, био­гра­фи­че­ские повест­во­ва­ния и т. д.

Р. Фер­ро, рас­суж­дая о при­ро­де сви­де­тель­ства, объ­яс­ня­ет его появ­ле­ние поис­ком новых дис­кур­сив­ных форм пре­зен­та­ции фак­тов в жур­на­ли­сти­ке, в тех ситу­а­ци­ях, когда нали­че­ству­ют про­ти­во­по­лож­ные вари­ан­ты отно­ше­ния к этим фак­там. Отме­ча­ет­ся, что в дан­ном слу­чае дис­курс име­ет сход­ство с пока­за­ни­я­ми сви­де­те­лей в суде, кото­рые по-раз­но­му объ­яс­ня­ют одни и те же фак­ты, при этом в про­цес­се тако­го дис­кур­са долж­на выяв­лят­ся прав­да о про­изо­шед­шем [Ferro 1998: 87].

Жан­ро­вая фор­ма тести­мо­нио, род­ствен­ная интер­вью, име­ет дис­кур­сив­ную при­ро­ду, кото­рая поз­во­ля­ет жур­на­ли­сту ком­мен­ти­ро­вать то, что было изло­же­но сви­де­те­лем собы­тий, под­черк­нуть неко­то­рые дета­ли и аспек­ты рас­ска­зан­но­го им, обо­зна­чить воз­мож­ные про­ти­во­ре­чия и неточ­но­сти в его рас­ска­зе. Сле­ду­ет учи­ты­вать, что оче­ви­дец пред­ла­га­ет свою вер­сию собы­тий, неред­ко весь­ма субъ­ек­тив­ную, и не все­гда готов к сво­бод­но­му, непри­нуж­ден­но­му рас­ска­зу. Жур­на­лист, интер­вью­и­ру­ю­щий оче­вид­ца, дол­жен скру­пу­лез­но иссле­до­вать изла­га­е­мые им фак­ты и выстра­и­вать тести­мо­нио таким обра­зом, что­бы мак­си­маль­но выявить прав­ду. Таким обра­зом дости­га­ет­ся эффект обоб­ща­ю­ще­го вос­при­я­тия, но окон­ча­тель­ное суж­де­ние об изло­жен­ном оста­ет­ся за чита­те­лем. В ито­ге повы­ша­ет­ся сте­пень чита­тель­ско­го дове­рия к рас­ска­зан­но­му в тестимонио.

Иллю­стра­ци­ей тако­го спо­со­ба пре­зен­та­ции инфор­ма­ции явля­ет­ся тести­мо­нио «Мои при­зна­ния. Кар­лос Моли­на рас­кры­ва­ет свои сек­ре­ты» [Aranguren Molina]. Жур­на­лист Мау­ри­сио Аран­гу­рен Моли­на вос­про­из­во­дит в нем сви­де­тель­ства участ­ни­ка воору­жен­ной борь­бы в Колум­бии, обви­ня­е­мо­го в совер­ше­нии воен­ных пре­ступ­ле­ний. Рас­ска­зы Кар­ло­са Моли­ны пред­став­ле­ны в этом тести­мо­нио в диа­па­зоне от его само­оправ­да­ний до саморазоблачений.

Выво­ды. Отме­чен­ные харак­те­ри­сти­ки жан­ро­вых при­зна­ков хро­ни­ки в испа­но­языч­ной жур­на­ли­сти­ке весь­ма близ­ки выяв­лен­ным при­зна­кам хро­ни­ки в жур­на­ли­сти­ке Фран­ции, изу­чен­ным в рабо­тах А. Евту­шен­ко [Евту­шен­ко 2006]. Тер­мин «хро­ни­ка» в испа­но­языч­ной жур­на­ли­сти­ке охва­ты­ва­ет широ­кий спектр жан­ро­вых форм — глав­ным обра­зом харак­те­ри­зу­е­мых в рос­сий­ских клас­си­фи­ка­ци­ях как очер­ко­вые: от собы­тий­ных, мему­ар­ных до быто­пи­са­тель­ных очер­ков. Таким обра­зом, хро­ни­ка в ее испа­но­языч­ном вари­ан­те харак­те­ри­зу­ет­ся при­зна­ка­ми, кото­ры­ми рос­сий­ские иссле­до­ва­те­ли и жур­на­ли­сты наде­ля­ют худо­же­ствен­но-пуб­ли­ци­сти­че­ские жан­ры, отно­ся­щи­е­ся к очер­ко­вым формам.

Сви­де­тель­ство (тести­мо­нио) как жан­ро­вая фор­ма выяв­ля­ет свои гибрид­ные харак­те­ри­сти­ки, род­ня­щие ее как с интер­вью, так и с очер­ка­ми на исто­ри­че­ские темы, с мему­ар­ным жан­ром, что поз­во­ля­ет так­же отне­сти тести­мо­нио к жан­ро­вой груп­пе, обо­зна­ча­е­мой в рос­сий­ской клас­си­фи­ка­ции как худо­же­ствен­но-пуб­ли­ци­сти­че­ские жанры.