Метафорический код языка военкоров в Telegram: расшифровка смысловых символов

Постановка проблемы

Язык и его сти­ли­сти­ка при­об­ре­та­ют новые смыс­лы в совре­мен­ном инфор­ма­ци­он­ном обще­стве, где новые медиа высту­па­ют в роли неотъ­ем­ле­мой части повсе­днев­ной жиз­ни ауди­то­рий. В то вре­мя как офи­ци­аль­ные СМИ сдер­жи­ва­ют воз­мож­но­сти жур­на­ли­стов посред­ством фор­ма­тов или лими­тов эфир­но­го вре­ме­ни, новые медиа откры­ва­ют новое про­стран­ство для вза­и­мо­дей­ствия жур­на­ли­стов с ауди­то­ри­ей. Мета­фо­ры — один из излюб­лен­ных при­е­мов кор­ре­спон­ден­тов, поз­во­ля­ю­щий не толь­ко доне­сти слож­ную инфор­ма­цию понят­ным эмо­ци­о­наль­ным язы­ком, но и выде­лить­ся на общем инфор­ма­ци­он­ном фоне и уста­но­вить лич­ност­ную связь с аудиторией.

Акту­аль­ность иссле­до­ва­ния мета­фо­ри­че­ско­го кода язы­ка воен­ко­ров в Telegram свя­за­на с тем, что дан­ный вид ком­му­ни­ка­ции — новое и мало­изу­чен­ное явле­ние. Ана­лиз исполь­зу­е­мых мета­фо­ри­че­ских сим­во­лов и их после­ду­ю­щая рас­шиф­ров­ка помо­гут спе­ци­а­ли­стам в обла­сти линг­ви­сти­ки и фило­ло­гии луч­ше понять спе­ци­фи­ку язы­ка новых медиа и его основ­ные особенности.

Цель иссле­до­ва­ния — выявить основ­ные мета­фо­ри­че­ские кон­струк­ции, исполь­зу­е­мые воен­ко­ра­ми в автор­ских Telegram-кана­лах, и рас­шиф­ро­вать их воз­мож­ное смыс­ло­вое зна­че­ние. Для дости­же­ния постав­лен­ной цели автор стре­мит­ся решить сле­ду­ю­щие задачи:

1. изу­чить основ­ные тео­ре­ти­че­ские аспек­ты мета­фо­ры и ее роль в коммуникации;
2. про­ана­ли­зи­ро­вать сим­во­лы и смыс­лы, зако­ди­ро­ван­ные в язы­ке воен­ко­ров в пуб­ли­ка­ци­ях в автор­ских Telegram-каналах;
3. выявить основ­ные цели исполь­зо­ва­ния мета­фор при осве­ще­нии воору­жен­но­го конфликта.

История вопроса

Сте­пень науч­ной раз­ра­бо­тан­но­сти про­бле­мы. На сего­дняш­ний день в науч­ном сооб­ще­стве пред­став­лен ряд иссле­до­ва­ний, посвя­щен­ных отно­ше­нию насе­ле­ния Рос­сии и союз­ных госу­дарств к про­ве­де­нию СВО на Укра­ине, исто­ри­че­ских парал­ле­лях меж­ду СВО на Укра­ине и Пер­вой и Вто­рой миро­вы­ми вой­на­ми, гео­по­ли­ти­че­ским и дипло­ма­ти­че­ским изме­не­ни­ям на миро­вой арене. Гораз­до реже встре­ча­ют­ся линг­ви­сти­че­ские иссле­до­ва­ния по дан­ной тема­ти­ке, что сви­де­тель­ству­ет о недо­ста­точ­ной про­ра­бо­тан­но­сти про­бле­мы в рам­ках акту­аль­но­го воору­жен­но­го кон­флик­та. Сре­ди иссле­до­ва­ний мож­но выде­лить тема­ти­ку инфор­ма­ци­он­ных войн и про­ти­во­дей­ствия новой холод­ной войне. Эти иссле­до­ва­ния не отно­сят­ся к раз­де­лам линг­ви­сти­ки и фило­ло­гии и не про­во­дят деталь­но­го ана­ли­за дея­тель­но­сти про­фес­си­о­наль­ных жур­на­ли­стов в новых медиа и инфор­ма­ци­он­ном про­стран­стве, а при­над­ле­жат к дру­гим нау­кам (пре­иму­ще­ствен­но исто­рии и поли­то­ло­гии) и иссле­ду­ют меха­низ­мы, так­ти­ки и стра­те­гии веде­ния инфор­ма­ци­он­ных войн. Несмот­ря на оче­вид­ную зна­чи­мость, науч­ные иссле­до­ва­ния, посвя­щен­ные ана­ли­зу мета­фор в автор­ских Telegram-кана­лах воен­ко­ров, оста­ют­ся недо­ста­точ­но разработанными.

Новиз­на иссле­до­ва­ния. Иссле­до­ва­ние направ­ле­но на ана­лиз спе­ци­фи­че­ско­го кон­тек­ста — пуб­ли­ка­ций рос­сий­ских воен­ко­ров в Telegram в пери­од дей­ству­ю­ще­го воору­жен­но­го кон­флик­та. Уде­ля­ет­ся осо­бое вни­ма­ние исполь­зо­ва­нию жур­на­ли­ста­ми средств выра­зи­тель­но­сти, в част­но­сти мета­фор — мощ­но­го инстру­мен­та ком­му­ни­ка­ции, поз­во­ля­ю­ще­го посред­ством обра­зов и ассо­ци­а­ций пере­дать ауди­то­рии содер­жа­тель­но слож­ные и эмо­ци­о­наль­но кон­цен­три­ро­ван­ные смыс­лы. Иссле­до­ва­ние учи­ты­ва­ет соци­о­куль­тур­ный кон­текст, что дает пред­став­ле­ние о том, какие обра­зы наи­бо­лее зна­чи­мы для ауди­то­рии с точ­ки зре­ния жур­на­ли­стов и могут вли­ять на повест­ку дня и общее вос­при­я­тие кон­флик­та. Мето­ды ана­ли­за и интер­пре­та­ции тек­стов могут быть при­ме­ни­мы не толь­ко в кон­тек­сте спе­цо­пе­ра­ции на Укра­ине, но и в дру­гих кон­фликт­ных ситуациях.

В «Линг­ви­сти­че­ском энцик­ло­пе­ди­че­ском сло­ва­ре» под мета­фо­рой пони­ма­ет­ся «троп или меха­низм речи, состо­я­щий в упо­треб­ле­нии сло­ва, обо­зна­ча­ю­ще­го неко­то­рый класс пред­ме­тов, явле­ний и т. п., для харак­те­ри­за­ции или наиме­но­ва­ния объ­ек­та, вхо­дя­ще­го в дру­гой класс, либо наиме­но­ва­ния дру­го­го клас­са объ­ек­тов, ана­ло­гич­но­го дан­но­му в каком-либо отно­ше­нии» [Ярце­ва 1990: 296]. Спе­ци­а­лист в сфе­ре меди­а­ком­му­ни­ка­ций Л. В. Бала­хон­ская опре­де­ля­ет мета­фо­ру как «упо­треб­ле­ние сло­ва в пере­нос­ном зна­че­нии на осно­ве сход­ства двух пред­ме­тов или явле­ний (по фор­ме, цве­ту, функ­ции и т. п.)» [Бала­хон­ская, Сер­ге­е­ва 2019: 19]. По мне­нию авто­ра, удач­ная мета­фо­ра уси­ли­ва­ет рече­вое воз­дей­ствие и акти­ви­зи­ру­ет вос­при­я­тие. Фило­лог Г. Г. Хаза­ге­ров опре­де­ля­ет мета­фо­ру как «троп сход­ства» [Хаза­ге­ров 2024: 51], пола­гая, что «в школь­ном тол­ко­ва­нии мета­фо­ры мало что изме­ни­лось по срав­не­нию с ее клас­си­че­ским пони­ма­ни­ем. Все изме­не­ния свя­за­ны с трак­тов­кой вто­ро­го пла­на мета­фо­ры» [Хаза­ге­ров 2024: 72].

Извест­ный иссле­до­ва­тель Н. Д. Бес­са­ра­бо­ва внес­ла огром­ный вклад в изу­че­ние линг­ви­сти­ки, в част­но­сти мета­фор в жур­на­ли­сти­ке и поли­ти­че­ском дис­кур­се [Бес­са­ра­бо­ва 1985]. Уче­ный утвер­жда­ет, что мета­фо­ры в этих сфе­рах часто исполь­зу­ют­ся как сред­ство мани­пу­ля­ции обще­ствен­ным мне­ни­ем. Они помо­га­ют фор­ми­ро­вать опре­де­лен­ные ассо­ци­а­ции и эмо­ци­о­наль­ные реак­ции у ауди­то­рии. Н. Д. Бес­са­ра­бо­ва под­чер­ки­ва­ет важ­ность кон­цеп­ту­аль­ных мета­фор, струк­ту­ри­ру­ю­щих наше мыш­ле­ние и вос­при­я­тие мира. В поли­ти­че­ском дис­кур­се такие мета­фо­ры могут созда­вать рам­ки для интер­пре­та­ции собы­тий и явле­ний. Осо­бое вни­ма­ние автор обра­ща­ет на то, что мета­фо­ры несут идео­ло­ги­че­скую нагруз­ку и могут спо­соб­ство­вать укреп­ле­нию или под­ры­ву опре­де­лен­ных идео­ло­ги­че­ских пози­ций [Бес­са­ра­бо­ва 2015].

Для пони­ма­ния функ­ци­о­наль­ных осо­бен­но­стей мета­фо­ры важ­на рабо­та Дж. Лакоф­фа и М. Джон­со­на «Мета­фо­ры, кото­ры­ми мы живем» [Лакофф, Джон­сон 2004], в кото­рой отме­ча­ет­ся воз­рас­та­ние роли мета­фо­ры в поли­ти­че­ском дис­кур­се в ситу­а­ци­ях кри­зи­са. Э. В. Буда­ев под­дер­жи­ва­ет мысль иссле­до­ва­те­лей и гово­рит, что «в совре­мен­ных поли­ти­че­ских усло­ви­ях сло­жил­ся сво­е­го рода интер­дис­курс, посколь­ку совре­мен­ные поли­ти­ки и жур­на­ли­сты в раз­лич­ных стра­нах Евро­пы и Аме­ри­ки неред­ко исполь­зу­ют очень похо­жие мета­фо­ри­че­ские обра­зы» [Буда­ев 2008: 91]. Подроб­но мыс­ли отно­си­тель­но поли­ти­че­ской мета­фо­ро­ло­гии автор рас­кры­ва­ет в моно­гра­фии «Мета­фо­ра в поли­ти­че­ском интер­дис­кур­се» [Буда­ев, Чуди­нов 2006], пред­при­ни­мая попыт­ку обоб­щить и клас­си­фи­ци­ро­вать совре­мен­ные иссле­до­ва­ния в обла­сти поли­ти­че­ской мета­фо­ры. Основ­ные тео­ре­ти­че­ские кон­цеп­ции мета­фо­ры могут быть най­де­ны в сбор­ни­ке под редак­ци­ей Н. Д. Арутю­но­вой и М. А. Журин­ской, кото­рые отме­ча­ют, что «созда­вая образ и апел­ли­руя к вооб­ра­же­нию, мета­фо­ра порож­да­ет смысл, вос­при­ни­ма­е­мый разу­мом» [Арутю­но­ва, Журин­ская 1990: 10].

Линг­вист М. Н. Кожи­на трак­ту­ет мета­фо­ру как «сло­во или обо­рот речи, упо­треб­лен­ные в пере­нос­ном зна­че­нии для опре­де­ле­ния пред­ме­та или явле­ния на осно­ве какой-либо ана­ло­гии, сход­ства. Одна­ко при этом обыч­но раз­ли­ча­ют мета­фо­ры обще­язы­ко­во­го харак­те­ра (стер­тые или ока­ме­не­лые), мета­фо­ры, сохра­ня­ю­щие “све­жесть”, и мета­фо­ры соб­ствен­но поэ­ти­че­ские, кото­рые отли­ча­ют­ся инди­ви­ду­аль­ным харак­те­ром» [Кожи­на 2006: 458]. Иссле­до­ва­тель убеж­де­на, что про­цесс созда­ния непо­вто­ри­мой мета­фо­ры тре­бу­ет нали­чия образ­но­сти вос­при­я­тия мира и осо­бо­го талан­та. Троп име­ет неоди­на­ко­вую функ­ци­о­наль­ную актив­ность в раз­ных сфе­рах обще­ния. «При этом “точ­кой отсче­та” явля­ет­ся лек­си­ка ней­траль­ная, т. е. лишен­ная экс­прес­сив­ной окрас­ки. Ней­траль­ная лек­си­ка слу­жит фоном, на кото­ром про­яв­ля­ет­ся экс­прес­сив­но-эмо­ци­о­наль­ная харак­те­ри­сти­ка книж­ных и раз­го­вор­ных слов» [Кожи­на 2006: 457].

Линг­вист А. П. Ско­во­род­ни­ков пони­ма­ет мета­фо­ру как «спо­соб пере­осмыс­ле­ния зна­че­ния сло­ва на осно­ва­нии сход­ства, по ана­ло­гии» [Ива­нов, Ско­во­род­ни­ков, Ширя­ев 2003: 324]. «Мета­фо­ра широ­ко рас­про­стра­не­на во всех сти­лях и жан­рах речи, кото­рые при­зва­ны воз­дей­ство­вать на эмо­ции адре­са­та — ора­тор­ском, поли­ти­че­ском, пуб­ли­ци­сти­че­ском и дру­гих дис­кур­сах» [Ива­нов, Ско­во­род­ни­ков, Ширя­ев 2003: 326].

Мно­го­чис­лен­ные иссле­до­ва­ния совре­мен­но­го медиа­про­стран­ства сви­де­тель­ству­ют об осо­бой мета­фо­рич­но­сти, свой­ствен­ной ана­ли­ти­че­ской пуб­ли­ци­сти­ке. Оце­ноч­ный смысл подо­бран­ной для ком­мен­та­ри­ев и пуб­ли­ка­ций лек­си­ки сви­де­тель­ству­ет об исполь­зо­ва­нии спе­ци­фи­че­ской автор­ской «приз­мы», при­ме­ня­е­мой для выра­же­ния соб­ствен­но­го мне­ния по интер­пре­та­ции фак­тов, собы­тий и мне­ний. Мета­фо­ра высту­па­ет одним из наи­бо­лее экс­прес­сив­ных тро­пов, посколь­ку поз­во­ля­ет авто­ру срав­ни­вать абсо­лют­но раз­лич­ные пред­ме­ты, свой­ства и явле­ния, давая воз­мож­ность отра­зить соб­ствен­ную кар­ти­ну мира. По мне­нию иссле­до­ва­те­ля С. В. Ляпун, «вос­тре­бо­ван­ность мета­фо­ры в ана­ли­ти­че­ских жан­рах во мно­гом обу­слов­ле­на тем, что эти язы­ко­вые еди­ни­цы не толь­ко реа­ли­зу­ют стра­те­гию убеж­де­ния, но и участ­ву­ют в созда­нии необ­хо­ди­мо­го пер­ло­ку­тив­но­го эффек­та, неред­ко сопря­жен­но­го с мани­пу­ля­тив­ным воз­дей­стви­ем» [Ляпун 2021: 240].

Фило­лог А. Д. Васи­льев, иссле­дуя мани­пу­ля­тив­ное исполь­зо­ва­ние слов в текстах рос­сий­ских СМИ, ана­ли­зи­ру­ет цели и сред­ства сло­вес­ных игр [Васи­льев 2013]. Пер­вич­ной функ­ци­ей язы­ка автор опре­де­ля­ет воз­дей­ству­ю­щую, счи­тая, что она охва­ты­ва­ет всех носи­те­лей дан­но­го язы­ка, вне зави­си­мо­сти от их жела­ния. Л. В. Бала­хон­ская так­же отво­дит осо­бое место мани­пу­ля­тив­но­му эффек­ту рече­во­го воз­дей­ствия, опре­де­ляя его как спе­ци­фи­че­скую раз­но­вид­ность рече­во­го воз­дей­ствия, в осно­ве кото­ро­го лежит исполь­зо­ва­ние осо­бен­но­стей язы­ка для скры­то­го вли­я­ния на адре­са­та в инте­ре­сах гово­ря­ще­го [Бала­хон­ская, Сер­ге­е­ва 2019]. Иссле­до­ва­тель А. Н. Бай­ку­ло­ва отме­ча­ет, что пер­су­а­зив­ные сце­на­рии при­ме­ня­ют­ся не толь­ко для реа­ли­за­ции инфор­ма­тив­ной функ­ции СМИ или функ­ции убеж­де­ния, но и в фор­ме мани­пу­ля­тив­но­го воз­дей­ствия, тем самым играя огром­ную роль в меди­а­ти­за­ции мас­со­во­го адре­са­та. «Зарож­да­ясь в спон­тан­ной пер­вич­ной ком­му­ни­ка­ции, в СМИ пер­су­а­зив­ные выска­зы­ва­ния ста­но­вят­ся эле­мен­том созна­тель­но при­ме­ня­е­мо­го инстру­мен­та­рия информирования/дезинформирования и аргу­мен­та­ции» [Бай­ку­ло­ва 2017: 37].

Важ­ное место в пони­ма­нии вопро­са зани­ма­ет дескрип­тив­ная тео­рия мета­фо­ры, пред­ло­жен­ная А. Н. Бара­но­вым [Бара­нов 2014], бази­ру­ю­ща­я­ся на когни­тив­ной тео­рии мета­фо­ры и пред­по­ла­га­ю­щая уни­каль­ный тер­ми­но­ло­ги­че­ский аппа­рат. Линг­вист В. Н. Телия отме­ча­ет, что «язы­ко­вая кар­ти­на мира созда­ет­ся крас­ка­ми так назы­ва­е­мой кон­крет­ной лек­си­ки и опред­ме­чи­ва­ни­ем про­цес­су­аль­ных зна­че­ний» [Телия 2006]. Иссле­до­ва­тель Е. В. Сто­я­но­ва опре­де­ля­ет мета­фо­ру как неотъ­ем­ле­мый меха­низм позна­ва­тель­ной дея­тель­но­сти, инстру­мент пости­же­ния гипо­те­ти­че­ско­го, неяв­но­го и ново­го зна­ния, сред­ство осо­зна­ния, объ­яс­не­ния и пони­ма­ния [Сто­я­но­ва 2015: 61].

Сего­дня мета­фо­ры игра­ют клю­че­вую роль не толь­ко в тра­ди­ци­он­ных СМИ, но и в новых медиа, кото­рые стре­ми­тель­но раз­ви­ва­ют­ся в совре­мен­ном инфор­ма­ци­он­ном про­стран­стве. Тео­ре­ти­че­ское осмыс­ле­ние мета­фо­ры поз­во­ля­ет глуб­же понять меха­низ­мы фор­ми­ро­ва­ния обще­ствен­но­го мне­ния и мани­пу­ля­ции инфор­ма­ци­ей. Новые медиа, вклю­чая онлайн-плат­фор­мы, соци­аль­ные сети и бло­ги, суще­ствен­но изме­ни­ли ланд­шафт жур­на­ли­сти­ки, предо­ста­вив авто­рам воз­мож­ность быст­ро­го рас­про­стра­не­ния инфор­ма­ции и пря­мо­го кон­так­та с ауди­то­ри­ей. Ряд иссле­до­ва­те­лей при­хо­дят к мне­нию об уве­ли­че­нии субъ­ек­тив­но­сти и оце­ноч­но­сти в текстах, кото­рые ранее тра­ди­ци­он­но исклю­ча­ли голос авто­ра и его лич­ност­ную состав­ля­ю­щую. «Ново­сти, мне­ния и эмо­ции ста­но­вят­ся неот­ли­чи­мы­ми друг от дру­га во вре­мя поли­ти­че­ских кри­зи­сов, созда­вая “аффек­тив­ные новост­ные пото­ки”» [Агни­сти­ко­ва 2022: 87]. С одной сто­ро­ны, подоб­ный под­ход опа­сен для под­дер­жа­ния фак­то­ло­гич­но­сти новост­ных мате­ри­а­лов. С дру­гой — при­во­дит к уси­ле­нию диа­ло­гич­но­сти транс­ли­ру­е­мой инфор­ма­ции и, как след­ствие, воз­рас­та­нию инте­ре­са ауди­то­рии к обще­ствен­но-зна­чи­мым событиям.

Потре­би­тель транс­ли­ру­е­мо­го новы­ми медиа кон­тен­та сего­дня высту­па­ет осью ком­му­ни­ка­ци­он­но­го про­цес­са. При­зна­ком совре­мен­ной ком­му­ни­ка­ци­он­ной сре­ды мож­но назвать «уход от при­су­щей тра­ди­ци­он­ным медиа пери­о­дич­но­сти к рас­про­стра­не­нию инфор­ма­ции в режи­ме реаль­но­го вре­ме­ни. На сме­ну еже­ме­сяч­ных, еже­не­дель­ных и даже еже­днев­ных СМИ при­хо­дят непре­рыв­но обнов­ля­ю­щи­е­ся онлайн-изда­ния. Новые медиа пред­ла­га­ют ауди­то­рии интер­ак­тив­ный обмен ново­стя­ми и мне­ни­я­ми» [Бирю­ко­ва, Нов­го­ро­до­ва, Кич­ки­на 2021: 137]. Подоб­ная тен­ден­ция при­ве­ла к уси­ле­нию борь­бы за вни­ма­ние ауди­то­рии, что в мире избы­точ­ной инфор­ма­ции пред­став­ля­ет собой допол­ни­тель­ную слож­ность для редак­ций тра­ди­ци­он­ных СМИ.

Уче­ный В. Н. Филип­пов отно­сит к пре­иму­ще­ствам новых медиа интер­ак­тив­ность и воз­мож­ность ком­му­ни­ка­ции в режи­ме реаль­но­го вре­ме­ни в любое вре­мя суток; пер­со­на­ли­за­цию кон­тен­та и воз­мож­ность точ­ной сег­мен­та­ции целе­вой ауди­то­рии; муль­ти­ме­дий­ность и воз­мож­ность исполь­зо­ва­ния любых фор­ма­тов для транс­ля­ции инфор­ма­ции; гло­баль­ность ком­му­ни­ка­ции; неогра­ни­чен­ность объ­е­ма рас­про­стра­ня­е­мой инфор­ма­ции, раз­но­об­ра­зие ее фор­ма­тов и жан­ров; неогра­ни­чен­ный срок жиз­ни инфор­ма­ции [Филип­пов 2021: 111–113].

Боль­шой мас­сив совре­мен­ных иссле­до­ва­ний посвя­щен про­бле­ме инфор­ма­ци­он­ной вой­ны. Поли­то­лог А. В. Маной­ло [Маной­ло 2003] отме­ча­ет опе­ра­тив­ность как важ­ный фак­тор веде­ния инфор­ма­ци­он­ной дея­тель­но­сти и выдви­га­ет его важ­ней­шей зада­чей по дости­же­нию инфор­ма­ци­он­но­го пре­вос­ход­ства. Поли­то­лог О. А. Мель­ни­ко­ва [Мель­ни­ко­ва 2021] гово­рит об исполь­зо­ва­нии инфор­ма­ции и новых тех­но­ло­гий как ору­дия дости­же­ния пре­вос­ход­ства в раз­лич­ных сфе­рах обще­ствен­ной жиз­ни. Уче­ный-поли­то­лог П. Лайн­бар­джер [Лайн­бар­джер 2023] обоб­ща­ет пяти­лет­ний опыт рабо­ты в ста­ту­се спе­ци­а­ли­ста аме­ри­кан­ских про­па­ган­дист­ских учре­жде­ний и при­хо­дит к основ­но­му выво­ду, что пси­хо­ло­ги­че­ская вой­на харак­те­ри­зу­ет­ся пол­ной неопре­де­лен­но­стью, не впи­сы­ва­ет­ся в обыч­ные кон­цеп­ции вой­ны, при этом име­ет кри­ти­че­ское зна­че­ние и ведет­ся до нача­ла, в тече­ние и после окон­ча­ния бое­вых дей­ствий. Основ­ны­ми мето­да­ми веде­ния инфор­ма­ци­он­но-пси­хо­ло­ги­че­ско­го воз­дей­ствия иссле­до­ва­тель А. Я. Касюк [Касюк 2021: 24] счи­та­ет метод вну­ше­ния, осно­вы­ва­ю­щий­ся на сло­ве и языке.

Описание методики исследования

Эмпи­ри­че­ской базой иссле­до­ва­ния высту­па­ют пуб­ли­ка­ции трех воен­ко­ров — Евге­ния Под­дуб­но­го, Алек­сандра Коца и Алек­сандра Слад­ко­ва — в автор­ских Telegram-кана­лах за пери­од с фев­ра­ля 2022 по март 2023 г. Все три авто­ра явля­ют­ся сотруд­ни­ка­ми офи­ци­аль­ных СМИ и име­ют мно­го­лет­ний опыт осве­ще­ния воору­жен­ных кон­флик­тов в ста­ту­се непо­сред­ствен­ных сви­де­те­лей событий.

За ука­зан­ный вре­мен­ной про­ме­жу­ток воен­ко­ра­ми было сде­ла­но 12 042 уни­каль­ные пуб­ли­ка­ции (без уче­та репо­стов), из них 5210 — пуб­ли­ка­ции с ярко-выра­жен­ной автор­ской пози­ци­ей. Для после­ду­ю­ще­го деталь­но­го линг­ви­сти­че­ско­го ана­ли­за ото­бра­на 71 пуб­ли­ка­ция. Мар­ке­ра­ми опре­де­ле­ния автор­ской пози­ции будем считать:

1. вклю­че­ние в пуб­ли­ка­ции оце­ноч­ной лек­си­ки, напри­мер эмо­ци­о­наль­но­окра­шен­ных эпи­те­тов, наре­чий и гла­го­лов с поло­жи­тель­ной или отри­ца­тель­ной коннотацией;
2. исполь­зо­ва­ние спе­ци­фич­ных при­е­мов и син­так­си­че­ских кон­струк­ций, напри­мер инвер­сии, син­так­си­че­ско­го парал­ле­лиз­ма, рито­ри­че­ско­го вопро­са и др.;
3. исполь­зо­ва­ние иро­ни­че­ских или сар­ка­сти­че­ских выра­же­ний для созда­ния допол­ни­тель­но­го смыс­ло­во­го пла­на или ино­ска­за­тель­но­го выра­же­ния идей.

Основ­ным выбран метод кон­тент-ана­ли­за, допол­нен­ный содер­жа­тель­ным ана­ли­зом пуб­ли­ка­ций воен­ко­ров. Так­же при­ме­не­на рас­шиф­ров­ка обще­куль­тур­ных символов.

Сум­мар­но тре­мя воен­ко­ра­ми за ана­ли­зи­ру­е­мый пери­од исполь­зо­ва­но 63 мета­фо­ры (Е. Под­дуб­ный — 18 при­ме­ров, А. Коц — 22, А. Слад­ков — 23). Как пра­ви­ло, в пуб­ли­ка­ци­ях мета­фо­ра исполь­зу­ет­ся в связ­ке с дру­ги­ми сред­ства­ми выра­зи­тель­но­сти, напри­мер иро­ни­ей, пар­цел­ля­ци­ей и повтором.

Анализ материала

Мета­фо­ры поз­во­ля­ют пере­да­вать слож­ные кон­цеп­ции и эмо­ции посред­ством ассо­ци­а­ций и срав­не­ний, играя важ­ную роль в созда­нии эффек­та эмо­ци­о­наль­ной и инфор­ма­ци­он­ной насы­щен­но­сти тек­стов. При­ем помо­га­ет воз­дей­ство­вать на ауди­то­рию, спо­соб­ствуя акти­ви­за­ции вооб­ра­же­ния и воз­ник­но­ве­нию таких эмо­ций, как гор­дость, страх, сочув­ствие, злость. Деко­ди­ро­ва­ние мета­фо­ры про­ис­хо­дит на субъ­ек­тив­ном для ауди­то­рии уровне и явля­ет­ся инди­ви­ду­аль­ным про­цес­сом, кото­рый может раз­ли­чать­ся у раз­ных пред­ста­ви­те­лей ауди­то­рии в зави­си­мо­сти от их зна­ний, жиз­нен­но­го опы­та, обще­го пони­ма­ния кон­тек­ста и намеков.

В про­ана­ли­зи­ро­ван­ных текстах мета­фо­ра, как пра­ви­ло, исполь­зу­ет­ся с сар­ка­сти­че­ским или иро­ни­че­ским оттен­ком. Чаще все­го мета­фо­ру мож­но най­ти в пуб­ли­ка­ци­ях А. Коца, кото­ро­му так­же свой­ствен­на наи­боль­шая образ­ность в текстах. Воен­ко­ры исполь­зу­ют про­стые для рас­шиф­ров­ки мета­фо­ры, что­бы точ­но быть поня­ты­ми сво­ей ауди­то­ри­ей. В ана­ли­зи­ру­е­мых при­ме­рах жур­на­ли­сты исполь­зу­ют мета­фо­ры для нагляд­но­сти опи­сы­ва­е­мых собы­тий и фор­ми­ро­ва­ния опре­де­лен­ных эмо­ци­о­наль­ных настро­е­ний, что так­же может быть свя­за­но с жела­ни­ем скло­нить ауди­то­рию к автор­ской точ­ке зре­ния или заста­вить взгля­нуть на ситу­а­цию под иным углом.

Мин­ские согла­ше­ния были мерт­во­рож­ден­ным про­ек­том, цель кото­рых была толь­ко в том, что­бы Киев их не выпол­нял¹.

Автор выска­зы­ва­ет мысль о том, что доку­мен­ты, кото­рые созда­ва­лись и под­пи­сы­ва­лись с целью уре­гу­ли­ро­ва­ния воору­жен­но­го кон­флик­та на восто­ке Укра­и­ны, изна­чаль­но были нежиз­не­спо­соб­ны. Исполь­зу­ет­ся ана­ло­гия с рож­де­ни­ем ребен­ка, кото­рый после появ­ле­ния на свет сра­зу уми­ра­ет. Автор гово­рит о том, что Мин­ские согла­ше­ния были созда­ны с целью пока­зать дей­ствия и наме­ре­ния решить кон­фликт, но в дей­стви­тель­но­сти ника­кие реаль­ные шаги для помо­щи пред­при­ня­ты не были. Мета­фо­ра вызы­ва­ет чув­ство без­на­деж­но­сти и разо­ча­ро­ва­ния, так­же гнев или него­до­ва­ние по пово­ду того, что зна­чи­тель­ные уси­лия и ресур­сы были потра­че­ны на заве­до­мо без­успеш­ный про­ект. Воен­кор так­же стре­мит­ся под­черк­нуть бес­по­лез­ность Мин­ских согла­ше­ний и, веро­ят­но, обви­нить тех, кто при­ни­мал уча­стие в их раз­ра­бот­ке и про­дви­же­нии. Мета­фо­ра может быть направ­ле­на на попыт­ку при­звать ауди­то­рию к кри­ти­че­ско­му вос­при­я­тию этих согла­ше­ний и людей, кото­рые их под­дер­жи­ва­ли. Автор под­чер­ки­ва­ет, что Мин­ские согла­ше­ния не были чест­ной попыт­кой уре­гу­ли­ро­ва­ния кон­флик­та, а ско­рее стра­те­ги­че­ским ходом.

Вас выве­дут в тыл, доуком­плек­ту­ют, пере­оде­нут и накор­мят, и вы ста­не­те пушеч­ным мясом НАТО. При­дет вре­мя — сго­ри­те в печ­ке для при­го­тов­ле­ния пиро­га жела­нийЗапа­да. Жди­те².

Воен­кор исполь­зу­ет мета­фо­ры с целью вызвать у ауди­то­рии чув­ства стра­ха, ужа­са, него­до­ва­ния и жало­сти. Основ­ная мысль, транс­ли­ру­е­мая ауди­то­рии, — сол­да­ты рас­смат­ри­ва­ют­ся как рас­ход­ный мате­ри­ал в руках цинич­ных поли­ти­ков и воен­ных стра­те­гов: укра­ин­цы будут при­не­се­ны в жерт­ву с целью реа­ли­зо­вать опре­де­лен­ные идеи и цели в инте­ре­сах НАТО и Запа­да. Так­же может быть про­ве­де­на ана­ло­гия с под­го­тов­кой и обу­че­ни­ем сол­дат перед бое­вы­ми дей­стви­я­ми. «Вы ста­не­те пушеч­ным мясом НАТО» — укра­ин­цы будут исполь­зо­ва­ны в роли жертв в инте­ре­сах НАТО. «Сго­ри­те в печ­ке для при­го­тов­ле­ния пиро­га жела­ний Запа­да» — укра­ин­ца­ми гото­вы пожерт­во­вать ради дости­же­ния инте­ре­сов Запа­да. Выбор средств выра­зи­тель­но­сти направ­лен на то, что­бы вызвать у ауди­то­рии отвра­ще­ние к запад­ной поли­ти­ке и сочув­ствие к сол­да­там, чья судь­ба пред­ре­ше­на — обыч­ные люди будут исполь­зо­ва­ны и уни­что­же­ны ради цинич­ных инте­ре­сов запад­ных лидеров.

За то, что вко­ла­чи­ва­ли в зем­лю детей Дон­бас­са³.

Образ «вко­ла­чи­ва­ния в зем­лю» вызы­ва­ет силь­ное чув­ство ужа­са, при­вле­кая вни­ма­ние ауди­то­рии к серьез­но­сти ситу­а­ции. Упо­ми­на­ние детей, ассо­ци­и­ру­ю­щих­ся с невин­но­стью и без­за­щит­но­стью, вызы­ва­ет сочув­ствие и жалость к жерт­вам наси­лия. Вме­сте с тем мета­фо­ра направ­ле­на на порож­де­ние чув­ства гне­ва по отно­ше­нию к тем, кто совер­шал подоб­ные дей­ствия. В конеч­ном ито­ге воен­кор может стре­мить­ся при­влечь вни­ма­ние к необ­хо­ди­мо­сти дей­ствий по защи­те невин­ных жертв и моби­ли­зо­вать общественность.

Конеч­но, я отде­ляю ту Укра­и­ну, кото­рая оста­лась род­ной и брат­ской, от Укра­и­ны, что пре­вра­ти­лась в послуш­ную злую кар­ли­цу, кото­рая ради медя­ка гото­ва под­жечь дом сосе­дей. Но и деми­ли­та­ри­за­ция каса­ет­ся толь­ко этой кар­ли­цы⁴.

Автор наме­рен­но раз­де­ля­ет Укра­и­ну на две части: пер­вая — род­ная и брат­ская, вто­рая — злая и под­чи­нен­ная. Это помо­га­ет напра­вить нега­тив­ные чув­ства толь­ко на опре­де­лен­ную часть стра­ны. При­ла­га­тель­ные «злая» и «послуш­ная» наде­ля­ют мета­фо­ру нега­тив­ной кон­но­та­ци­ей, под­чер­ки­вая под­чи­нен­ность этой части Укра­и­ны внеш­ним силам и инте­ре­сам. В раз­го­вор­ной речи «кар­лик» исполь­зу­ет­ся в зна­че­нии «чело­век неесте­ствен­но малень­ко­го роста»⁵. Так­же образ мож­но трак­то­вать как ука­за­ние на откло­не­ние от нор­мы в связ­ке со стра­ной, теря­ю­щей свои тер­ри­то­рии. Воен­кор исполь­зу­ет при­ем пер­со­ни­фи­ка­ции, при­да­вая нежи­во­му свой­ства живо­го суще­ства. Укра­и­на пред­ста­ет в обра­зе послуш­ной, т. е. под­чи­нен­ной и дела­ю­щей то, что ей гово­рят. Медяк — это мед­ная моне­та. В кон­тек­сте так­же может сим­во­ли­зи­ро­вать неболь­шую мате­ри­аль­ную награ­ду, кото­рую стра­на хочет полу­чить в каче­стве выго­ды, а «под­жечь дом сосе­дей» — оли­це­тво­ре­ние вре­да, кото­рый может быть при­чи­нен дру­гим людям. Воен­кор раз­де­ля­ет Укра­и­ну на две части, что­бы ауди­то­рия мог­ла лег­ко иден­ти­фи­ци­ро­вать «сво­их» и «чужих». При­ем помо­га­ет укре­пить чув­ство соли­дар­но­сти с одной частью стра­ны и враж­деб­ность к другой.

Укра­и­на. Что за люди, куда ни глянь — всем долж­ны! Теперь надо пла­тить по сче­там⁶.

Мета­фо­ра опи­сы­ва­ет ситу­а­цию, в кото­рой стра­на ока­зы­ва­ет­ся в под­чи­не­нии или зави­си­мо­сти от дру­гих стран или орга­ни­за­ций, перед кото­ры­ми необ­хо­ди­мо выпол­нять обязательства.

Зна­е­те, когда хирург вскры­ва­ет гной­ный нарыв — это гряз­но, мерз­ко, течет и воня­ет. И имен­но такой «нарыв» сей­час вскры­ва­ют силы ЛДНР и РФ на тер­ри­то­рии 404. Будет боль­но, будет тем­пе­ра­ту­ра, нуж­ны будут «анти­био­ти­ки», но… пока есть шанс спа­сти «паци­ен­та»⁷.

Посред­ством раз­вер­ну­той мета­фо­ры автор опи­сы­ва­ет ситу­а­цию, когда силы ЛДНР и РФ про­во­дят дей­ствия на тер­ри­то­рии Укра­и­ны, вызы­ва­ю­щие нару­ше­ние при­выч­но­го поряд­ка с целью нала­дить ситу­а­цию, когда «ненор­маль­ное» (т. е. кон­фликт) ста­но­вит­ся повсе­днев­но­стью. Образ­ное выра­же­ние «вскры­тие гной­но­го нары­ва» пока­зы­ва­ет дей­ствия, явля­ю­щи­е­ся непри­ят­ны­ми и обна­жа­ю­щи­ми скры­тое. Для реше­ния про­бле­мы при­дет­ся прой­ти через боль и при­ло­жить уси­лия, но все еще есть воз­мож­ность спа­сти ситу­а­цию и вос­ста­но­вить мир. Срав­не­ние воен­ных дей­ствий с хирур­ги­че­ским вме­ша­тель­ством созда­ет образ необ­хо­ди­мо­го и неиз­беж­но­го дей­ствия для устра­не­ния про­бле­мы. Силы ЛДНР и РФ пред­став­ле­ны как хирур­ги, кото­рые пыта­ют­ся спа­сти «паци­ен­та» (Укра­и­ну) от «болез­ни», что созда­ет поло­жи­тель­ный образ этих сил как дей­ству­ю­щих во благо.

Я с ужа­сом смот­рю на обма­ну­тые поко­ле­ния моей стра­ны, на моло­дых людей, кото­рым ком­форт и Apple Pay доро­же гор­до­сти и спра­вед­ли­во­сти. С «твор­че­ской интел­ли­ген­ци­ей» все понят­но. Но вот ребя­та 18+, кото­рые вновь гото­вы про­ме­нять Роди­ну на жвач­ку и джин­сы. Я оправ­ды­ваю тех, кто поз­во­лил в 1991‑м раз­ва­лить стра­ну, наив­но­стью, но этих-то как оправ­дать?⁸

Мета­фо­ра опи­сы­ва­ет чув­ство тре­во­ги и разо­ча­ро­ва­ния воен­ко­ра отно­си­тель­но моло­до­го поко­ле­ния Рос­сии, кото­рое, по его мне­нию, отка­за­лось от высо­ких иде­а­лов и наци­о­наль­ной гор­до­сти в поль­зу мате­ри­аль­ных благ. Срав­не­ние так­же под­чер­ки­ва­ет, что моло­дое поко­ле­ние ста­вит мате­ри­аль­ные бла­га (жвач­ка и джин­сы, ассо­ци­и­ру­ю­щи­е­ся с запад­ной куль­ту­рой потреб­ле­ния) выше нрав­ствен­ных прин­ци­пов и наци­о­наль­ной иден­тич­но­сти. Тре­во­гу за буду­щее стра­ны автор пыта­ет­ся пере­дать и ауди­то­рии, при­зы­вая ее вер­нуть­ся к истин­ным цен­но­стям. Автор при­зна­ет, что спо­со­бен оправ­дать тех, кто допу­стил раз­вал СССР, но не может понять моло­дое поко­ле­ние, совер­ша­ю­щее ана­ло­гич­ные ошибки.

С эти­ми пере­го­во­ра­ми мы сно­ва попа­да­ем в какие-тозыбу­чие укра­ин­ские пес­ки. Ну дого­во­ри­лись с вла­стя­ми по гума­ни­тар­ным кори­до­рам, а тол­ку-то, если эти вла­сти не кон­тро­ли­ру­ют ситу­а­цию на зем­ле⁹.

Мета­фо­ра опи­сы­ва­ет слож­ность ситу­а­ции, в кото­рой ока­зы­ва­ют­ся участ­ни­ки пере­го­вор­но­го про­цес­са. Мож­но гово­рить о том, что сло­во­со­че­та­ние «зыбу­чие укра­ин­ские пес­ки» сим­во­ли­зи­ру­ет непред­ска­зу­е­мость и непо­сто­ян­ство обста­нов­ки на Укра­ине, а так­же угро­зу и опас­ность. Цель исполь­зо­ва­ния — уси­ле­ние ощу­ще­ния без­вы­ход­но­сти и бес­по­лез­но­сти пере­го­вор­но­го про­цес­са, так как, по мне­нию воен­ко­ра, любые дого­во­рен­но­сти с укра­ин­ской вла­стью не име­ют смыс­ла. Жур­на­лист стре­мит­ся пока­зать бес­смыс­лен­ность достиг­ну­тых дого­во­рен­но­стей, не веду­щих к реаль­ным результатам.

Даже укра­ин­ские про­па­ган­ди­сты при­зна­ют, что с Бучей все пошло не по пла­ну. Хоте­ли сде­лать кра­си­во, но людо­едам не хва­ти­ло вза­и­мо­дей­ствия. Сами себя рас­кры­ли¹⁰.

Исполь­зо­ва­ние тер­ми­на «людо­ед» («тот, кто упо­треб­ля­ет в пищу чело­ве­че­ское мясо»¹¹) направ­ле­но на дегу­ма­ни­за­цию укра­ин­ских сил и орга­ни­за­то­ров собы­тий в Буче, поз­во­ляя воен­ко­ру пред­ста­вить их как жесто­ких и без­жа­лост­ных существ, лишен­ных чело­ве­че­ских качеств. Дегу­ма­ни­за­ция про­тив­ни­ка спо­соб­ству­ет уси­ле­нию недо­ве­рия и пре­зре­ния к нему. Впе­чат­ле­ние о серьез­но­сти про­ва­ла опе­ра­ции в Буче уси­ли­ва­ет ком­мен­та­рий, что даже те, кто под­дер­жи­ва­ет укра­ин­скую поли­ти­ку, при­зна­ют про­вал сво­их дей­ствий. Жур­на­лист стре­мит­ся вызвать у ауди­то­рии такие нега­тив­ные эмо­ции, как гнев, отвра­ще­ние и пре­зре­ние, и под­твер­дить пра­виль­ность сво­ей позиции.

Как бы то ни было, у закон­сер­ви­ро­ван­но­го Лиси­чан­ско­го НПЗ есть серьез­ный потен­ци­ал. После пере­за­пус­ка он смо­жет снаб­жать топ­ли­вом не толь­ко весь Дон­басс, но и осво­бож­ден­ные тер­ри­то­рии. Это к вопро­су о «ярме», кото­рый мы, по мне­нию людей с хоро­ши­ми лица­ми, пове­си­ли себе на шею¹².

Жур­на­лист стре­мит­ся опро­верг­нуть кри­ти­ку оппо­нен­тов, пока­зы­вая, что Лиси­чан­ский НПЗ име­ет зна­чи­тель­ный потен­ци­ал. Упо­ми­на­ние, что после воз­об­нов­ле­ния рабо­ты завод смо­жет постав­лять топ­ли­во не толь­ко на Дон­басс, но и на дру­гие осво­бож­ден­ные тер­ри­то­рии, гово­рит об общем потен­ци­а­ле. Автор стре­мит­ся создать пози­тив­ный образ буду­ще­го на осво­бож­ден­ных тер­ри­то­ри­ях, под­чер­ки­вая их воз­мож­но­сти для раз­ви­тия. Зака­вы­чи­ва­ние гово­рит о несо­гла­сии авто­ра с мне­ни­ем «людей с хоро­ши­ми лица­ми», кото­рые могут быть обо­зна­че­ны как поли­ти­че­ские или обще­ствен­ные деятели.

…сры­ва­ли рос­сий­ские фла­ги в Купян­ске, Изю­ме, Бала­клее. Сры­ва­ли рус­ские фла­ги в рус­ских горо­дах. Тут мед­ведь не мог не проснуть­ся¹³.

Мета­фо­ра ука­зы­ва­ет на то, что Рос­сия не мог­ла оста­вать­ся без­участ­ной и про­дол­жать игно­ри­ро­вать нару­ше­ние ее тер­ри­то­ри­аль­ной целост­но­сти. Мед­ведь в дан­ном кон­тек­сте сим­во­ли­зи­ру­ет Рос­сию, а его «про­сы­па­ние» озна­ча­ет актив­ную реак­цию и вме­ша­тель­ство, т. е. при­ня­тие ответ­ных мер на происходящее.

«Что я тут делаю? Зачем меня сюда посла­ли?» — будешь ты зада­вать­ся вопро­са­ми в мину­ты уны­ния. Вокруг — раз­ру­шен­ные дома, поре­зан­ные оскол­ка­ми дере­вья, пау­ти­на око­пов, мест­ные жите­ли, как тени пере­дви­га­ю­щи­е­ся по ули­це, кото­рую каж­дый день накры­ва­ет кас­сет­ны­ми заря­да­ми «Ура­ган». Посмот­ри на этот город, дерев­ню и пред­ставь свою род­ную ули­цу. Она может стать такой¹⁴.

Автор доби­ва­ет­ся от ауди­то­рии осо­зна­ния тяже­сти и реаль­но­сти бое­вых дей­ствий, про­буж­де­ния чув­ства ответ­ствен­но­сти и вовле­чен­но­сти, сочув­ствия к сол­да­там и пре­ду­пре­жда­ет о воз­мож­ных послед­стви­ях. Жур­на­лист стре­мит­ся создать эмо­ци­о­наль­ный отклик и моби­ли­зо­вать ауди­то­рию на дей­ствия по предот­вра­ще­нию раз­ру­ше­ний в соб­ствен­ных горо­дах. Сло­ва «Что я тут делаю? Зачем меня сюда посла­ли?» сим­во­ли­зи­ру­ют состо­я­ние недо­уме­ния и уны­ния, когда чело­век ока­зы­ва­ет­ся в опас­ной и непри­выч­ной для себя ситу­а­ции. Срав­не­ние раз­ру­шен­но­го горо­да с род­ной ули­цей чита­те­лей направ­ле­но на лич­ное вовле­че­ние и осо­зна­ние того, что воору­жен­ный кон­фликт может прий­ти в их соб­ствен­ные дома и кос­нуть­ся каждого.

Моби­ли­за­ция на Руси — боль­ше, чем моби­ли­за­ция. Это жест­кий экза­мен для наро­да¹⁵.

Мета­фо­ра опи­сы­ва­ет моби­ли­за­цию как слож­ное и серьез­ное испы­та­ние для всей нации. Моби­ли­за­ция в Рос­сии вос­при­ни­ма­ет­ся не про­сто как орга­ни­за­ци­он­ный про­цесс, но как серьез­ный экза­мен на проч­ность для все­го наро­да. Подоб­ное срав­не­ние под­чер­ки­ва­ет зна­чи­мость и слож­ность ситу­а­ции, тре­бу­ю­щей от обще­ства высо­кой сте­пе­ни спло­чен­но­сти, стой­ко­сти и готов­но­сти к пре­одо­ле­нию труд­но­стей. «Жест­кий экза­мен» может под­ра­зу­ме­вать как воен­ную моби­ли­за­цию, так и моби­ли­за­цию ресур­сов и уси­лий стра­ны и насе­ле­ния для пре­одо­ле­ния кри­зис­ных ситуаций.

Самое страш­ное, что для Кие­ва все толь­ко начи­на­ет­ся. Вот эта темень, холод квар­тир, отсут­ствие тако­го поня­тия, как зав­тра, вы это­го хоте­ли, когда гро­ми­ли Рос­сий­ское посоль­ство?¹⁶

Автор ука­зы­ва­ет на то, что ситу­а­ция, с кото­рой столк­нул­ся Киев, толь­ко начи­на­ет раз­ви­вать­ся и идти в сто­ро­ну ухуд­ше­ния для жите­лей горо­да. Выра­же­ние «темень, холод квар­тир» ука­зы­ва­ет на усло­вия и нега­тив­ные послед­ствия для горо­жан, неудоб­ства, с кото­ры­ми при­дет­ся стал­ки­вать­ся в повсе­днев­ной жиз­ни. Фра­за «отсут­ствие тако­го поня­тия, как зав­тра» сим­во­ли­зи­ру­ет неопре­де­лен­ность и неуве­рен­ность в буду­щем, когда сего­дняш­ний день может стать послед­ним. Это может отно­сить­ся как к эко­но­ми­че­ским и поли­ти­че­ским пер­спек­ти­вам, так и к общей непред­ска­зу­е­мо­сти ситуации.

Это и есть народ­ное един­ство. А кто отко­лол­ся в ходе «бит­вы» при Верх­нем Лар­се или «Вели­ко­го казах­стан­ско­го похо­да» — ну так они нико­гда с нами и не были, чего по ним ори­ен­ти­ро­вать­ся. Глав­ное, что мы — вме­сте. С чем вас сего­дня и поздрав­ляю¹⁷.

Автор ука­зы­ва­ет на людей, кото­рые не под­дер­жа­ли стра­ну в труд­ный момент, отвер­ну­лись от обще­го дела и пред­по­чли эми­гра­цию в сосед­ние стра­ны — Гру­зию и Казах­стан. По мне­нию воен­ко­ра, эми­гри­ро­вав­шие жите­ли нико­гда не были частью еди­но­го наро­да, не раз­де­ля­ли цен­но­сти и иде­а­лы стра­ны, т. е. нико­гда не были ее насто­я­щи­ми граж­да­на­ми. Люди, кото­рые оста­лись вме­сте и под­дер­жи­ва­ют друг дру­га, — истин­ные при­ме­ры народ­но­го един­ства, а эми­гри­ро­вав­шие не явля­ют­ся ори­ен­ти­ром для осталь­ных («чего по ним ори­ен­ти­ро­вать­ся»). Их поступ­ки или отсут­ствие под­держ­ки не долж­ны вли­ять на опре­де­ле­ние дру­ги­ми людь­ми сво­ей пози­ции и дей­ствий. Финаль­ная фра­за «глав­ное, что мы — вме­сте» под­чер­ки­ва­ет важ­ность един­ства, а так­же выра­жа­ет гор­дость авто­ра за то, что народ смог пре­одо­леть труд­но­сти и остать­ся одним целым.

Результаты исследования и выводы

Циф­ро­ви­за­ция обще­ства застав­ля­ет жур­на­ли­стов актив­нее задей­ство­вать новые медиа как один из кана­лов сво­ей дея­тель­но­сти. Так, Telegram актив­но исполь­зо­вал­ся в пери­од воен­ной опе­ра­ции в Сирии, начав­шей­ся в мар­те 2011 г. с мас­со­вых про­те­стов, кото­рые были частью так назы­ва­е­мой араб­ской вес­ны. На про­тя­же­нии несколь­ких лет воен­ные кор­ре­спон­ден­ты, граж­дан­ские жур­на­ли­сты и акти­ви­сты исполь­зо­ва­ли мес­сен­джер для рас­про­стра­не­ния инфор­ма­ции о собы­ти­ях в зоне кон­флик­та, бое­вых дей­стви­ях, гума­ни­тар­ной ситу­а­ции и дру­гих сто­ро­нах кон­флик­та. Telegram стал пло­щад­кой для рас­про­стра­не­ния фото- и видео­ма­те­ри­а­лов, обме­на инфор­ма­ци­ей и коор­ди­на­ции дей­ствий, посколь­ку поз­во­лял обхо­дить цен­зу­ру и огра­ни­че­ния сво­бо­ды сло­ва. Во вре­мя кон­флик­та на восто­ке Укра­и­ны в 2014 г. Telegram стал одним из основ­ных кана­лов для пере­да­чи инфор­ма­ции о собы­ти­ях на местах.

В жур­на­ли­сти­ке язык высту­па­ет основ­ным инстру­мен­том пере­да­чи инфор­ма­ции и воз­дей­ствия на ауди­то­рии. В кон­тек­сте воен­ной жур­на­ли­сти­ки язык при­об­ре­та­ет осо­бое зна­че­ние, посколь­ку кор­ре­спон­ден­ты стал­ки­ва­ют­ся с зада­чей пере­дать через текст слож­ные и эмо­ци­о­наль­но насы­щен­ные собы­тия. Как отме­ча­ет линг­вист Н. Д. Арутю­но­ва, «инту­и­тив­ное чув­ство сход­ства игра­ет огром­ную роль в прак­ти­че­ском мыш­ле­нии, опре­де­ля­ю­щем пове­де­ние чело­ве­ка» [Арутю­но­ва, Журин­ская 1990: 8].

На осно­ве про­ве­ден­но­го ана­ли­за мож­но выде­лить несколь­ко основ­ных тема­ти­че­ских кате­го­рий, исполь­зу­е­мых воен­ко­ра­ми в Telegram:

1. воен­ные дей­ствия и кон­флик­ты (локаль­ные и международные);
2. поли­ти­че­ские согла­ше­ния и договоры;
3. пат­ри­о­тизм и наци­о­наль­ная идентичность;
4. изме­на и обман;
5. пер­спек­ти­вы раз­ви­тия и потенциал;
6. ресурс­ные и эко­но­ми­че­ские вопросы.

Основ­ны­ми скры­ты­ми сим­во­ла­ми мож­но назвать следующие:

— испы­та­ние, про­вер­ка наро­да в усло­ви­ях обще­на­ци­о­наль­ных трудностей;

— соли­дар­ность, еди­не­ние и поддержка;

— потре­би­тель­ская куль­ту­ра и отсут­ствие пат­ри­о­ти­че­ских ценностей;

— обна­ро­до­ва­ние скры­тых про­блем и недостатков;

— исполь­зо­ва­ние людей воен­ны­ми лиде­ра­ми стран-про­тив­ни­ков, жерт­во­при­но­ше­ние, беззащитность.

Исполь­зо­ва­ние эмо­ци­о­наль­ных мета­фор в пуб­ли­ка­ци­ях о реа­ли­ях и жесто­ко­стях воен­ных дей­ствий слу­жит несколь­ким клю­че­вым целям:

1. создать эмо­ци­о­наль­ный отклик;
2. вызвать сочув­ствие к жерт­вам и участ­ни­кам воен­ных действий;
3. уси­лить воз­дей­ствие и запо­ми­на­е­мость сообщения;
4. пре­ду­пре­дить о воз­мож­ных послед­стви­ях кон­флик­та и моби­ли­зо­вать на действия;
5. сфор­ми­ро­вать нега­тив­ный образ противника.

В первую оче­редь мета­фо­ры поз­во­ля­ют воен­ко­рам пере­дать мно­го­ас­пект­ные и эмо­ци­о­наль­но насы­щен­ные ситу­а­ции, воз­ни­ка­ю­щие в пери­о­ды воору­жен­ных кон­флик­тов; визу­а­ли­зи­ро­вать и пере­дать эмо­ци­о­наль­ный фон экс­тре­маль­ных ситу­а­ций, физи­че­ских и эмо­ци­о­наль­ных испы­та­ний, кото­ры­ми напол­не­на воен­ная дея­тель­ность. Все это помо­га­ет ауди­то­рии луч­ше разо­брать­ся в собы­ти­ях и сфор­ми­ро­вать соб­ствен­ное мне­ние о про­ис­хо­дя­щем. Сме­ше­ние мета­фо­ры и раци­о­наль­ных средств убеж­де­ния поз­во­ля­ет жур­на­ли­стам пере­дать глу­би­ну и слож­ность воору­жен­ных кон­флик­тов, тем самым помо­гая ауди­то­рии луч­ше осо­знать мас­штаб и послед­ствия опи­сы­ва­е­мых собы­тий. Эмо­ци­о­наль­ная насы­щен­ность ассо­ци­а­тив­ных обра­зов побуж­да­ет ауди­то­рию к пуб­лич­но­му выра­же­нию соб­ствен­но­го мне­ния и сти­му­ли­ру­ет раз­ви­тие дискуссий.

Мета­фо­ры поз­во­ля­ют пере­дать внут­рен­нее состо­я­ние оче­вид­ца, нахо­дя­ще­го­ся внут­ри раз­ру­шен­ных горо­дов и наблю­да­ю­ще­го послед­ствия кон­флик­та. Послед­нее так­же спо­соб­но ока­зы­вать вли­я­ние на ауди­то­рии в дру­гих стра­нах. В пери­од воору­жен­ных кон­флик­тов в зоне сопри­кос­но­ве­ния про­ис­хо­дит огром­ное чис­ло собы­тий, тре­бу­ю­щих быст­ро­го и точ­но­го опи­са­ния. Мета­фо­ры поз­во­ля­ют сокра­тить инфор­ма­цию и пере­дать ее в понят­ной фор­ме, что облег­ча­ет вос­при­я­тие инфор­ма­ции ауди­то­ри­ей. Вме­сте с тем повы­ша­ет­ся и эмо­ци­о­наль­ная при­вле­ка­тель­ность тек­стов за счет боль­шей запо­ми­на­е­мо­сти для ауди­то­рии в усло­ви­ях, когда инфор­ма­ци­он­ное про­стран­ство и так пере­пол­не­но новостями.

Деко­ди­ро­ва­ние мета­фо­ри­че­ско­го кода важ­но для более глу­бо­ко­го пони­ма­ния и интер­пре­та­ции сооб­ще­ний воен­ко­ров и, как след­ствие, собы­тий в рам­ках воору­жен­но­го кон­флик­та. Про­ве­ден­ный нами ана­лиз поз­во­лил выявить свя­зан­ные с воен­ной тема­ти­кой общие кон­цеп­ту­аль­ные обра­зы и сим­во­лы, исполь­зу­е­мые воен­ко­ра­ми. Язык воен­ных кор­ре­спон­ден­тов в Telegram мно­го­гран­ный и слож­ный. Более деталь­ный ана­лиз может спо­соб­ство­вать луч­ше­му пони­ма­нию сути собы­тий и про­цес­сов в пери­о­ды воору­жен­ных кон­флик­тов и помо­жет усо­вер­шен­ство­вать ком­му­ни­ка­цию меж­ду жур­на­ли­ста­ми и ауди­то­ри­ей. Это, в свою оче­редь, уси­лит не толь­ко жур­на­лист­ское сооб­ще­ство, но и будет полез­но для поли­ти­ков и обще­ствен­но­сти для луч­ше­го пони­ма­ния и ана­ли­за инфор­ма­ции из зон бое­вых действий.