Четверг, 28 мартаИнститут «Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» СПбГУ
Shadow

Метафора в контексте комического в медиатексте

Смеш­ное — это неко­то­рая ошиб­ка и без­об­ра­зие, нико­му не при­чи­ня­ю­щее стра­да­ния и ни для кого не пагубное…

[Ари­сто­тель 2000: 153]

Постановка проблемы

В усло­ви­ях совре­мен­ной линг­во­куль­тур­ной ситу­а­ции как сво­е­го рода моде­ли­ро­ва­ния про­стран­ствен­но-вре­мен­но­го и соци­о­куль­тур­но­го кон­ти­ну­у­ма акти­ви­зи­ру­ет­ся игро­вой потен­ци­ал язы­ка, направ­лен­ный на созда­ние коми­че­ско­го эффек­та. Спо­соб­ность созда­вать и пони­мать коми­че­ское бази­ру­ет­ся на пси­хо­фи­зи­че­ских пара­мет­рах, регла­мен­ти­ру­ю­щих игро­вое отно­ше­ние чело­ве­ка к дей­стви­тель­но­сти [Хёй­зин­га 1992] как логи­ку твор­че­ско­го мыш­ле­ния. При этом вос­при­я­тие коми­че­ско­го изме­ня­ет­ся в про­цес­се раз­ви­тия обще­ства и куль­ту­ры. Спо­соб­но­стью к игре обла­да­ли и древ­ние люди. По всей веро­ят­но­сти, смех выпол­нял риту­аль­ную, защит­ную функ­ции [Кра­су­хин 2007: 52]. Доли­те­ра­тур­ные фор­мы коми­че­ско­го свя­за­ны с гре­че­ски­ми дио­ни­сий­ски­ми празд­не­ства­ми и евро­пей­ски­ми сред­не­ве­ко­вы­ми кар­на­валь­ны­ми шестви­я­ми. Само сло­во коми­че­ский про­ис­хо­дит от лат. cōmicus, др.-греч. κωμικός: κῶμος ‘весе­лая про­цес­сия’ [Фасмер 1964–1973]. В пра­во­сла­вии коми­че­ское про­дол­жа­ет свою реа­ли­за­цию в обличении.

В совре­мен­ной нау­ке коми­че­ское как «откло­не­ние от нор­мы» [Сан­ни­ков 1999: 22] при­вле­ка­ет вни­ма­ние иссле­до­ва­те­лей раз­лич­ных науч­ных направ­ле­ний: фило­со­фии, логи­ки, эсте­ти­ки, физио­ло­гии, пси­хо­ло­гии, лите­ра­ту­ро­ве­де­ния, линг­ви­сти­ки и др. В тео­рии коми­че­ско­го в каче­стве сино­ни­мов функ­ци­о­ни­ру­ет мно­же­ство тер­ми­нов: комизм, комич­ность, коми­че­ское, смех, смеш­ное, юмор. На наш взгляд, это про­ис­хо­дит из-за слож­но­сти и мно­го­гран­но­сти объ­ек­та, тре­бу­ю­ще­го деталь­но­го иссле­до­ва­ния на сты­ке раз­лич­ных наук.

В совре­мен­ных иссле­до­ва­ни­ях коми­че­ское отно­сят к эмо­ци­о­наль­но-когни­тив­ным струк­ту­рам пси­хо­фи­зи­че­ской и пси­хи­че­ской при­ро­ды, функ­ци­о­ни­ру­ю­щим по доми­нант­но­му прин­ци­пу и объ­ек­ти­ви­ро­ван­ным в про­дук­тах вер­баль­ной дея­тель­но­сти чело­ве­ка [Утро­би­на 1997: 31]. Фено­мен явля­ет­ся при­над­леж­но­стью язы­ка и речи, мыш­ле­ния и куль­ту­ры и реа­ли­зу­ет­ся в раз­лич­ных типах дис­кур­са в соот­вет­ствии с опре­де­лен­ны­ми праг­ма­ти­че­ски­ми установками.

В рам­ках антро­по­цен­три­че­ской науч­ной пара­диг­мы, в соот­вет­ствии с кото­рой язык вос­при­ни­ма­ет­ся в каче­стве инстру­мен­та и меха­низ­ма позна­ния, пости­же­ние мен­таль­ных про­цес­сов осу­ществ­ля­ет­ся посред­ством дан­ных язы­ка. Эмиль Бен­ве­нист в тру­де «Общая линг­ви­сти­ка» писал о том, что «…язык — это струк­ту­ра, несу­щая зна­че­ние, и мыс­лить — зна­чить опе­ри­ро­вать зна­ка­ми» [Бен­ве­нист 2002: 114]. Иссле­до­ва­те­ли ука­зы­ва­ют на язы­ко­вую интер­пре­та­цию мыс­ли [Куб­ря­ко­ва 2004: 14; Куб­ря­ко­ва, Демьян­ков 2007: 8–15]. Изу­че­ние коми­че­ско­го тес­но свя­за­но с тео­ри­ей мета­фо­ры, пред­ста­ю­щей неза­ме­ни­мым сред­ством дости­же­ния коми­че­ско­го эффек­та, а так­же инстру­мен­том позна­ния, пред­став­ле­ния, упо­ря­до­че­ния зна­ния и опы­та, спо­со­бом кон­цеп­ту­а­ли­за­ции окру­жа­ю­ще­го нас мира. Совре­мен­ные иссле­до­ва­ния все чаще обра­ща­ют­ся к ком­плекс­но­му и сты­ко­во­му изу­че­нию дан­но­го фено­ме­на, посколь­ку мета­фо­ра высту­па­ет свое­об­раз­ным свя­зу­ю­щим зве­ном при вза­и­мо­дей­ствии раз­лич­ных аспек­тов и кодов.

Целью ста­тьи явля­ет­ся иссле­до­ва­ние мета­фо­ры в кон­тек­сте фор­ми­ро­ва­ния коми­че­ско­го в медиа­дис­кур­се. Мате­ри­а­лом слу­жат совре­мен­ные бол­гар­ские меди­а­тек­сты. В каче­стве источ­ни­ков исполь­зо­ва­лись как элек­трон­ные, так и печат­ные еже­днев­ные и еже­не­дель­ные наци­о­наль­ные газе­ты: «Труд», «Поли­ти­ка», «Сега», «Дума», «Мони­тор», «Стан­дарт» и др.

История вопроса

Коми­че­ское все­гда при­вле­ка­ло к себе вни­ма­ние иссле­до­ва­те­лей. Инте­рес к про­бле­ме зарож­да­ет­ся в фило­соф­ских тру­дах (Ари­сто­тель, Жан-Поль, А. Шопен­гау­эр, А. Берг­сон, М. М. Бах­тин, В. Г. Белин­ский, А. В. Дмит­ри­ев, А. А. Сычев и др.), нахо­дит свое раз­ви­тие в эсте­ти­ке, логи­ке, пси­хо­ло­гии (Г. Бейт­сон, В. С. Бол­ды­ре­ва, А. Кес­тлер, Н. Н. Роза­но­ва, М. Т. Рюми­на, З. Фрейд), в лите­ра­ту­ро­ве­де­нии (Ю. Б. Борев, Д. С. Лиха­чев, Ю. М. Лот­ман, В. Я. Про­пп и др.), в линг­ви­сти­че­ской нау­ке (Н. Д. Арутю­но­ва, О. С. Ахма­но­ва, Т. А. Гри­ди­на, Е. А. Зем­ская, М. В. Китай­го­род­ская, Л. Н. Мур­зин, В. М. Пиво­ев, Ю. Е. Савчен­ко, В. З. Сан­ни­ков, Й. Хей­зин­га, Л. Цоне­ва и др.). Несмот­ря на подоб­ный инте­рес, тео­рия коми­че­ско­го и сей­час не исчер­па­ла себя и тре­бу­ет раз­ви­тия в рам­ках антро­по­ло­ги­че­ской пара­диг­мы в кон­тек­сте дис­кур­со­ве­де­ния. В послед­нее вре­мя появ­ля­ют­ся тако­го рода иссле­до­ва­ния (С. А. Голуб­ков, М. Р. Жел­ту­хи­на, М. В. Миро­нен­ко, Н. Н. Пан­чен­ко, С. Н. Плот­ни­ко­ва, А. М. Рада­ев, С. И. Сме­та­ни­на, Е. М. Шей­гал), а так­же воз­ни­ка­ет инте­рес к вопро­сам коми­че­ско­го в свя­зи с про­бле­ма­ми меж­куль­тур­ной ком­му­ни­ка­ции (В. И. Кара­сик, М. А. Кули­нич, К. Дэвис (Ch. Davies) и др.).

Фено­мен, вос­хо­дя­щий к ари­сто­те­лев­ской «ошиб­ке» и выде­лив­ший­ся из сме­хо­вой сти­хии как кате­го­рия эсте­ти­ки, впо­след­ствии отгра­ни­чи­ва­ет­ся от смеш­но­го как физио­ло­ги­че­ско­го явле­ния. Иссле­до­ва­те­ли пыта­ют­ся раз­гра­ни­чить коми­че­ское и смеш­ное по соци­аль­но-кри­ти­че­ской направ­лен­но­сти, несмот­ря на их частич­ное нало­же­ние, выво­дя из пре­де­лы коми­че­ско­го физио­ло­ги­че­ский смех и за пре­де­лы смеш­но­го коми­че­ское, кото­рое не сопро­вож­да­ет­ся сме­хо­вой реак­ци­ей [Борев 1970: 10; Сычев 2003: 66; Дмит­ри­ев, Сычев 2005: 203]. В каче­стве эсте­ти­че­ской кате­го­рии коми­че­ское кор­ре­ли­ру­ет с тра­ги­че­ским, а по отно­ше­нию к искус­ству и спо­соб­но­сти воз­дей­ство­вать на чув­ства нахо­дит свою реа­ли­за­цию в комиз­ме. В. Я. Про­пп пишет о том, что «комизм кро­ет­ся не в физи­че­ской при­ро­де чело­ве­ка, и не в духов­ной его при­ро­де, а в таком соот­но­ше­нии их, при кото­ром физи­че­ская при­ро­да вскры­ва­ет недо­стат­ки при­ро­ды духов­ной» [Про­пп 2007: 34].

В тео­рии коми­че­ско­го изу­ча­ет­ся его типо­ло­гия, жан­ры, фор­мы и виды; иссле­ду­ет­ся при­ро­да коми­че­ско­го, логи­ко-пси­хо­ло­ги­че­ские аспек­ты, его язы­ко­вые меха­низ­мы и сред­ства фор­ми­ро­ва­ния (еди­ни­цы всех уров­ней язы­ка: фоне­ти­че­ско­го, лек­си­ко-фра­зео­ло­ги­че­ско­го, сло­во­об­ра­зо­ва­тель­но­го, мор­фо­ло­ги­че­ско­го, син­так­си­че­ско­го), рас­смат­ри­ва­ют­ся линг­во­сти­ли­сти­че­ские спо­со­бы и при­е­мы дости­же­ния коми­че­ско­го эффек­та в раз­лич­ных типах дис­кур­са (см.: [Ерма­ко­ва 1997; 2017; Зем­ская 1983; Логи­че­ский ана­лиз язы­ка… 2007; Сереб­рен­ни­ков и др. 1988]). Нуж­но отме­тить, что мета­фо­ра, наря­ду с дру­ги­ми язы­ко­вы­ми сред­ства­ми, изу­ча­ет­ся в кон­тек­сте линг­во­сти­ли­сти­ки. На наш взгляд, имен­но образ­ным сред­ствам язы­ка, кото­рые актив­но экс­плу­а­ти­ру­ют­ся для созда­ния раз­ных форм и видов коми­че­ско­го в медиа­дис­кур­се, сле­ду­ет уде­лить осо­бое вни­ма­ние. Подоб­ные иссле­до­ва­ния все еще еди­нич­ны (Ю. В. Щури­на, Г. Г. Фефе­ло­ва, К. С. Фила­тов и неко­то­рые др.).

В осно­ве коми­че­ско­го, по мне­нию фило­со­фов, лежит про­ти­во­ре­чие меж­ду соб­ствен­ны­ми пре­иму­ще­ства­ми и чужи­ми сла­бо­стя­ми (Т. Гоббс), логи­че­ским и неле­пым (И. Кант), вели­чи­ем и ничтож­но­стью (Г. Спен­сер), осно­ва­тель­но­стью и иллю­зор­но­стью (Г. Гегель, К. Маркс), поня­ти­ем и реаль­но­стью (А. Шопен­гау­эр), целью и сред­ства­ми (З. Фрейд), живым и меха­ни­стич­ным (А. Берг­сон) [Сычев 2003: 42]. Имен­но поэто­му коми­че­ское часто назы­ва­ют «ошиб­кой» [Ари­сто­тель 2000: 153], «види­мой неле­по­стью» [Берг­сон 2000: 101–102] и т. п.

В созда­ва­е­мых ситу­а­ци­ях име­ют место фак­то­ры неожи­дан­но­сти и слу­чай­но­сти, о кото­рых писа­ли И. Кант и Гегель. И. Кант свя­зы­ва­ет воз­ник­но­ве­ние коми­че­ско­го с неожи­дан­ным пре­вра­ще­ни­ем создан­но­го напря­же­ния ожи­да­ния в ничто [Кант 1966: 352], в то вре­мя как Гегель в опре­де­ле­нии при­ро­ды коми­че­ско­го бази­ру­ет­ся на кон­тра­сте и слу­чае — это слу­чай­ность субъ­ек­тив­но­сти и внеш­них обсто­я­тельств, и про­ти­во­ре­чи­вость целей и их содер­жа­ния [Гегель 1971: 581].

Фор­ми­ро­ва­ние коми­че­ско­го осу­ществ­ля­ет­ся посред­ством ини­ци­а­ции про­ти­во­ре­чия, несо­от­вет­ствия или нару­ше­ния нор­мы, отхо­да от сте­рео­ти­па, вызван­ных воз­ник­но­ве­ни­ем вто­ро­го смыс­ло­во­го пла­на, что созда­ет­ся как умыш­лен­ное или спонтанное/случайное дей­ствие и про­яв­ля­ет­ся на язы­ко­вом уровне, на уровне сюжет­ной или ком­му­ни­ка­тив­ной ситу­а­ции, а так­же на уровне нра­ва, харак­те­ра чело­ве­ка. На этом бази­ру­ют­ся и основ­ные при­е­мы, созда­ю­щие коми­че­ский эффект: одни из них осно­вы­ва­ют­ся на фор­ми­ро­ва­нии несо­от­вет­ствия меж­ду ожи­да­е­мым и реаль­ным, а дру­гие — на сбли­же­нии дале­ких поня­тий [Гор­кин 2006].

Методика исследования

Слож­ность и мно­го­ас­пект­ность объ­ек­та и пред­ме­та иссле­до­ва­ния обу­слов­ли­ва­ют при­ме­не­ние инте­гри­ро­ван­но­го под­хо­да. В рабо­те наря­ду с линг­ви­сти­че­ски­ми мето­да­ми при­ме­ня­ют­ся метод когни­тив­но­го ана­ли­за как ком­плекс при­е­мов и про­це­дур, свя­зан­ных с вер­баль­ным пред­став­ле­ни­ем мыс­ли­тель­ных про­цес­сов, с целью постро­е­ния язы­ко­вой моде­ли ког­ни­ции и ком­му­ни­ка­ции, в част­но­сти мета­фо­ри­че­ское моде­ли­ро­ва­ние, а так­же тес­но свя­зан­ный с ним метод дис­кур­сив­но­го и линг­во­куль­ту­ро­ло­ги­че­ско­го ана­ли­за, осно­ван­ный на выяв­ле­нии куль­тур­но обу­слов­лен­ных ком­по­нен­тов и экс­тра­линг­ви­сти­че­ских фак­то­ров медиатекста.

Анализ

Реа­ли­за­ци­ей коми­че­ско­го пред­став­ля­ет­ся мета­фо­ри­че­ское моде­ли­ро­ва­ние. Мета­фо­ра высту­па­ет модель­ным кон­струк­том, посред­ством кото­ро­го осу­ществ­ля­ет­ся струк­ту­ри­ро­ва­ние и кон­цеп­ту­а­ли­за­ция окру­жа­ю­ще­го нас реаль­но­го мира в созна­нии на базе накоп­лен­но­го опы­та, зна­ния и тра­ди­ций наци­о­наль­но-куль­тур­ной общ­но­сти. Мета­фо­ра в дан­ном смыс­ле рас­смат­ри­ва­ет­ся в каче­стве син­кре­ти­че­ско­го спо­со­ба пред­став­ле­ния линг­во­куль­тур­ной ситу­а­ции (далее ЛКС), поз­во­ля­ю­щей фик­си­ро­вать кор­ре­ля­цию меж­ду состо­я­ни­ем обще­ства, раз­ви­ти­ем обще­ствен­но­го созна­ния и его вер­баль­ным отоб­ра­же­ни­ем [Сто­я­но­ва 2013: 91].

Мета­фо­ра пони­ма­ет­ся в каче­стве орга­нич­но при­су­щей образ­но­му строю чело­ве­че­ско­го мыш­ле­ния кате­го­ри­аль­но-поня­тий­ной, систем­но орга­ни­зо­ван­ной язы­ко­вой струк­ту­ры, закреп­ля­ю­щей уни­вер­саль­ную для про­цес­са позна­ния и обу­слов­лен­ную куль­тур­ным фак­то­ром когни­тив­ную про­ек­цию на дан­ный пред­мет (явле­ние) харак­тер­ных черт дру­го­го пред­ме­та (явле­ния) на осно­ве ассо­ци­а­ции подо­бия [Сто­я­но­ва 2013: 12]. Про­цесс мета­фо­ри­за­ции вос­при­ни­ма­ет­ся как когни­тив­ный меха­низм, про­те­ка­ю­щий в струк­ту­рах моз­га [Lakoff, Johnson 1999: 45], как мен­таль­ная опе­ра­ция, направ­лен­ная на полу­че­ние ново­го зна­ния на базе накоп­лен­но­го опы­та и тра­ди­ции, посред­ством уста­нов­ле­ния сход­ства и соиз­ме­ре­ния раз­лич­ных кон­цеп­ту­аль­ных сфер, в том чис­ле на пер­вый взгляд несо­из­ме­ри­мых и про­ти­во­ре­чи­вых. Не слу­чай­но мета­фо­ру, не под­чи­ня­ю­щу­ю­ся ника­кой логи­ке, назы­ва­ют «семан­ти­че­ской ано­ма­ли­ей», «семан­ти­че­ским скан­да­лом» [Дюбуа 1986: 202], «наме­рен­ным откло­не­ни­ем от нор­мы» [Весе­лов­ский 1940: 442], «кате­го­ри­аль­ной ошиб­кой» [Паду­че­ва 2004: 158, 169] и т. д.

Семан­ти­че­ская дву­пла­но­вость мета­фо­ры, воз­ни­ка­ю­щая на пер­вых порах, в про­цес­се ее функ­ци­о­ни­ро­ва­ния посте­пен­но ниве­ли­ру­ет­ся — образ сти­ра­ет­ся, зна­че­ние направ­ля­ет­ся в сто­ро­ну гене­ра­ли­за­ции и тер­ми­но­ло­ги­за­ции: живая, образ­ная мета­фо­ра пре­вра­ща­ет­ся в мерт­вую, т. е. со стер­тым обра­зом. Семан­ти­че­ская дву­пла­но­вость мета­фо­ры кор­ре­ли­ру­ет с при­ро­дой коми­че­ско­го. Имен­но уход от пред­ска­зу­е­мо­сти или откло­не­ние от нор­мы, раз­ру­ше­ние сте­рео­ти­пов в ком­му­ни­ка­тив­ной ситу­а­ции вза­и­мо­дей­ствия адре­сан­та и адре­са­та и фор­ми­ру­ют коми­че­ский эффект. На этом осно­ва­нии мета­фо­ру мож­но счи­тать одним из когни­тив­ных меха­низ­мов фор­ми­ро­ва­ния коми­че­ско­го. Одна­ко не каж­дая мета­фо­ра в меди­а­тек­сте ста­но­вит­ся коми­че­ской. В этом ей помо­га­ет осо­бая экс­прес­сия как реа­ли­за­ция праг­ма­ти­че­ских уста­но­вок ком­му­ни­ка­тив­ной ситу­а­ции. Т. В. Булы­ги­на, А. Д. Шме­лев отме­ча­ют: «Для того что­бы пра­виль­но понять наме­рен­ную ано­ма­лию, важ­но уста­но­вить, с какой целью гово­ря­щим допу­ще­но откло­не­ние от норм. При этом сле­ду­ет иметь в виду, что неред­ко сход­ные нару­ше­ния допус­ка­ют­ся с совер­шен­но раз­ны­ми целя­ми» [Булы­ги­на, Шме­лев 1990: 104].

Резуль­тат когни­тив­ной обра­бот­ки и усво­е­ния ново­го зна­ния, пред­став­ля­е­мо­го мета­фо­рой, непо­сред­ствен­но свя­зан с пони­ма­ни­ем или интер­пре­та­ци­ей коми­че­ско­го. А про­цесс вос­при­я­тия мета­фо­ры, бази­ру­ю­щий­ся на сли­че­нии двух смыс­ло­вых пла­нов — реаль­но­го и ожи­да­е­мо­го, носит субъ­ек­тив­ный харак­тер и акти­ви­зи­ру­ет фрей­мы инди­ви­ду­аль­но­го про­яв­ле­ния созна­ния в нети­пич­ных, необыч­ных ассо­ци­а­ци­ях. Иссле­до­ва­те­ли под­чер­ки­ва­ют спо­соб­ность мета­фо­ры к неточ­но­му обо­зна­че­нию в язы­ке того или ино­го пред­ме­та или явле­ния [Сереб­рен­ни­ков и др. 1988: 96], что созда­ет допол­ни­тель­ные труд­но­сти ее пони­ма­ния и тол­ко­ва­ния, рас­ши­ряя воз­мож­но­сти твор­че­ско­го мышления.

Кро­ме того, пони­ма­ние коми­че­ской мета­фо­ры (несмот­ря на уни­вер­саль­ность мета­фо­ры и кате­го­рии сме­ха) не толь­ко зави­сит от обра­зо­ван­но­сти адре­са­та, его ком­му­ни­ка­тив­ной ком­пе­тен­ции, но и ослож­ня­ет­ся раз­но­го рода соци­о­куль­тур­ны­ми кода­ми. Оно осно­вы­ва­ет­ся на суще­ство­ва­нии широ­ко­го кон­тек­ста, опре­де­ля­е­мо­го куль­ту­рой, ядром кото­рой явля­ет­ся язы­ко­вая кар­ти­на мира [Сереб­рен­ни­ков и др. 1988: 28]. В мета­фо­ре, как и в коми­че­ском, акку­му­ли­ру­ют­ся и транс­ли­ру­ют­ся линг­во­куль­тур­ный опыт и тра­ди­ция, поэто­му они пред­став­ля­ют­ся куль­тур­но обу­слов­лен­ны­ми фено­ме­на­ми, слож­ны­ми для пони­ма­ния в аспек­те меж­куль­тур­ной коммуникации.

Мета­фо­ра — один из основ­ных фак­то­ров, фор­ми­ру­ю­щих куль­тур­ную состав­ля­ю­щую меди­а­тек­ста, она поз­во­ля­ет углу­бить его содер­жа­ние с помо­щью ярких оце­ноч­ных, часто куль­ту­ро­спе­ци­фич­ных обра­зов [Доб­рос­клон­ская 2010: 138]. При реа­ли­за­ции мета­фо­ры как осмыс­ле­ния ново­го зна­ния про­ис­хо­дит одно­вре­мен­ное уста­нов­ле­ние ког­ни­ции коми­че­ско­го эффек­та, нося­ще­го в меди­а­тек­сте юмо­ри­сти­че­ский, иро­ни­че­ский, сати­ри­че­ский и даже гро­теск­ный отте­нок. Несо­мнен­но, коми­че­ская мета­фо­ра обо­га­ща­ет созна­ние, сти­му­ли­ру­ет позна­ва­тель­ные про­цес­сы и рас­ши­ря­ет инди­ви­ду­аль­ные гра­ни­цы мира чело­ве­ка. Ведь «гра­ни­цы мое­го язы­ка озна­ча­ют гра­ни­цы мое­го мира» [Вит­ген­штейн 1994: 90].

В реше­нии ком­му­ни­ка­тив­ных задач в медиа­ре­чи мета­фо­ра пред­став­ля­ет собой важ­ное сред­ство уси­ле­ния эффект­но­сти и воз­дей­ствия на интел­лект, волю и эмо­ци­о­наль­ное состо­я­ние адре­са­та. Коми­че­ский эффект, созда­ва­е­мый мета­фо­рой, направ­лен на импли­цит­ное воз­дей­ствие на созна­ние мас­со­вой ауди­то­рии. Подоб­ное мани­пу­ля­тив­ное дей­ствие мета­фо­ры хоро­шо впи­сы­ва­ет­ся в функ­ци­о­наль­но-праг­ма­ти­че­ские пара­мет­ры медий­но­го дис­кур­са, пред­на­зна­чен­но­го не опи­сы­вать ситу­а­цию, а убеж­дать, про­буж­дая в адре­са­те наме­ре­ния, давать поч­ву для убеж­де­ния и побуж­дать к дей­ствию, пред­ла­гая некую схе­му [Bayley 1985: 104].

В фор­ми­ро­ва­нии коми­че­ско­го в медиа­ре­чи участ­ву­ют образ­ные (живые) и обнов­лен­ные (окка­зи­о­наль­ные или автор­ские) мета­фо­ры, обла­да­ю­щие зна­чи­тель­ной экс­прес­си­ей и силой воз­дей­ствия на адре­са­та. При этом мета­фо­ра идет враз­рез со стан­дарт­ны­ми пред­став­ле­ни­я­ми о мире, а в слу­чае выпол­не­ния ею тек­сто­об­ра­зу­ю­щей функ­ции высту­па­ет сце­на­ри­ем для раз­вер­ты­ва­ния меди­а­тек­ста, обу­слов­ли­вая его коге­рент­ность и целост­ность вос­при­я­тия (Н. Д. Арутю­но­ва, А. Н. Бара­нов, Л. С. Било­ус, Э. Лас­сан, Е. А. Тихо­ми­ро­ва, К. С. Фила­тов, А. П. Чуди­нов). Иссле­до­ва­ния тек­сто­кон­стру­и­ру­ю­щей мета­фо­ры отве­ча­ют совре­мен­ным тен­ден­ци­ям раз­ви­тия дис­кур­со­ве­де­ния, вскры­ва­ю­ще­го меха­низ­мы кон­стру­и­ро­ва­ния тек­ста. В слу­чае содер­жа­тель­но-кон­цеп­ту­аль­но­го под­чи­не­ния меди­а­тек­ста опре­де­лен­ной мета­фо­ри­че­ской моде­ли (далее М‑модели) мож­но гово­рить уже не об отдель­но взя­той коми­че­ской мета­фо­ре, а о комиз­ме фраг­мен­та или цело­го меди­а­тек­ста. Все чаще в совре­мен­ном медиа­дис­кур­се мета­фо­ра исполь­зу­ет­ся как кон­структ-сце­на­рий для смыс­ло­во­го раз­ви­тия текста.

Собран­ный мате­ри­ал поз­во­ля­ет сде­лать вывод о нали­чии отдель­ных раз­роз­нен­ных мета­фор, созда­ю­щих коми­че­ский эффект в меди­а­тек­сте, а так­же о тек­сто­кон­стру­и­ру­ю­щей мета­фо­ре, направ­лен­ной на раз­ви­тие тек­ста и созда­ние комиз­ма того или ино­го фраг­мен­та или меди­а­тек­ста в целом. При ана­ли­зе мате­ри­а­ла выде­ля­ют­ся несколь­ко основ­ных групп.

1. Кон­цеп­ту­аль­ная интерак­ция. Коми­че­ское, бази­ру­ю­ще­е­ся на семан­ти­че­ской дву­пла­но­во­сти мета­фо­ры, обу­слов­ли­ва­ет­ся дистан­ци­ей меж­ду реаль­ным и ожи­да­е­мым пла­на­ми и сопро­вож­да­ет­ся обя­за­тель­ной импли­цит­ной оце­ноч­но­стью. Созда­нию коми­че­ско­го эффек­та спо­соб­ству­ет исполь­зо­ва­ние акту­аль­ной (струк­ту­ри­ро­ван­ной, понят­ной, а сле­до­ва­тель­но, дей­ствен­ной) в линг­во­куль­тур­ной ситу­а­ции (ЛКС) М‑модели.

Г. Спен­сер ука­зы­вал на то, что мета­фо­ра выгод­на в том слу­чае, если она про­ста и пони­ма­ет­ся с полу­на­ме­ка. Рас­суж­дая о сбе­ре­же­нии вни­ма­ния как основ­ном тре­бо­ва­нии тек­ста, он писал о том, что «сила вся­кой фор­мы речи уве­ли­чи­ва­ет­ся в обрат­ном отно­ше­нии ко вре­ме­ни и умствен­ным уси­ли­ям, кото­рых она тре­бу­ет от слу­ша­те­ля» [Спен­сер 1999: 705]. Спе­ци­фи­ка совре­мен­ной ЛКС свя­за­на с акти­ви­за­ци­ей дей­ствия кули­нар­ной мета­фо­ры в силу того, что она отли­ча­ет­ся явным тра­ди­ци­о­на­лиз­мом, транс­ля­ци­ей доступ­но­го и понят­но­го всем зна­ния. Как пра­ви­ло, подоб­ная модель исполь­зу­ет­ся с уста­нов­кой на быст­рое пони­ма­ние, латент­но воз­дей­ствуя на сознание.

Напри­мер: болг. Група вли­я­тел­ни под­дръж­ни­ци на рус­кия пре­зи­дент Вла­ди­мир Путин са събра­ли в кни­га някои от него­ви­те най-интри­гу­ва­щи и пипер­ли­ви речи и цита­ти и са изпра­ти­ли мно­го брой­ки от нея в Кре­мъл, пре­поръ­ч­вай­ки я като иде­а­лен праз­ни­чен подарък за пат­ри­о­тич­но настро­е­ни­те дър­жав­ни слу­жи­те­ли, пре­да­де Рой­терс (Нови­ни 168​.bg). — Груп­па вли­я­тель­ных сто­рон­ни­ков рос­сий­ско­го пре­зи­ден­та Вла­ди­ми­ра Пути­на в кни­ге собра­ла неко­то­рые из его самых интри­гу­ю­щих и переч­ных (с пер­чин­кой) речей и цитат и отпра­ви­ла мно­же­ство экзем­пля­ров в Кремль, реко­мен­дуя кни­гу в каче­стве иде­аль­но­го подар­ка пат­ри­о­тич­но настро­ен­ным гос­слу­жа­щим — пере­да­ет «Рей­тер».

2. Мета­фо­ри­за­ция линг­во­куль­тур­ных зна­ков. Коми­че­ский эффект обу­слов­ли­ва­ет­ся вклю­че­ни­ем в мета­фо­ру зна­ко­вых (а зна­чит, и понят­ных) для носи­те­лей линг­во­куль­ту­ры еди­ниц в нестан­дарт­ной синтагматике.

Напри­мер: болг. ГЕРБ и СДС обяви­ха съз­да­ване на пре­диз­бор­на коа­ли­ция за съв­мест­но уча­стие в избо­ри­те за чле­но­ве на Евро­пей­ския пар­ла­мент от Репуб­ли­ка Бъл­га­рия. Без­с­по­рен факт оба­че са въл­не­ни­я­та в дяс­на­та част на поли­ти­че­с­ка­та бани­ца у нас (Мони­тор, 21.03.2019). — ГЕРБ и СДС объ­яви­ли о созда­нии пред­вы­бор­ной коа­ли­ции для сов­мест­но­го уча­стия в выбо­рах чле­нов Евро­пей­ско­го пар­ла­мен­та от Рес­пуб­ли­ки Бол­га­рия. Явным фак­том явля­ют­ся вол­не­ния в пра­вой части поли­ти­че­ской бани­цы у нас.

Бани­ца — изде­лие из сло­е­но­го теста, риту­аль­но-празд­нич­ная раз­но­вид­ность хле­ба, харак­те­ри­зу­ет­ся сим­во­лич­но­стью и зна­чи­мо­стью в бол­гар­ской куль­ту­ре. Основ­ным ассо­ци­а­тив­ным фрей­мом явля­ет­ся ее мно­го­слой­ность — имен­но такая ассо­ци­а­ция сра­зу же воз­ни­ка­ет у носи­те­лей бол­гар­ской линг­во­куль­ту­ры при вос­при­я­тии дан­но­го зна­ка. В меди­а­тек­сте в каче­стве поли­ти­че­ской бани­цы под­ра­зу­ме­ва­ет­ся мно­же­ство поли­ти­че­ских пар­тий, дей­ству­ю­щих в Бол­га­рии, раз­ли­ча­ю­щих­ся сво­и­ми поли­ти­че­ски­ми про­грам­ма­ми и иде­а­ла­ми. Комизм стро­ит­ся на ало­гич­ной, не допус­ка­е­мой нор­мой син­таг­ма­ти­ке — поли­ти­чес­ка бани­ца.

3. Окка­зи­о­наль­ная (обнов­лен­ная) мета­фо­ра в созда­нии коми­че­ско­го. Обнов­ле­ние мета­фо­ры явля­ет­ся дей­ствен­ным линг­во­ко­гни­тив­ным сред­ством экс­прес­си­ва­ции, обу­слов­ли­ва­ет уси­ле­ние ее оце­ноч­но­го и праг­ма­ти­че­ско­го потен­ци­а­ла в меди­а­тек­сте. Подоб­ные семан­ти­че­ские транс­фор­ма­ции, сопря­жен­ные со смыс­ло­вой интен­сив­но­стью, при­вле­ка­ют вни­ма­ние адре­са­та. Очень часто дости­же­ние экс­прес­сии про­ис­хо­дит на осно­ве пре­це­дент­ных фено­ме­нов и они­мов (вхо­дя­щих в когни­тив­ную базу чело­ве­ка), кото­рые в боль­шин­стве слу­ча­ев име­ют куль­тур­ную отне­сен­ность. В каче­стве харак­тер­ной осо­бен­но­сти бол­гар­ско­го медий­но­го дис­кур­са мож­но рас­смат­ри­вать оно­ма­сти­че­скую игру [Цоне­ва 2017: 100]. Объ­ек­том такой игры часто ста­но­вит­ся пре­мьер-министр Бой­ко Бори­сов. Напри­мер: Бой­ко­ви­за­ци­я­та (Дума, 27.04.2011, бр. 95), Бой­ков­че­та. Дали наи­сти­на тези хора си въоб­ра­зя­ват, че вме­сто пио­нер­че­та ско­ро ще връ­з­ват връз­ки на бой­ков­че­та? … При­ли­ки­те с оно­ва вре­ме, кое­то Б. Б. тол­ко­ва пре­зи­ра, съв­сем не са слу­чай­ни (Дума, 16.06.2011, бр. 135), Бой­ко­ве­ще­ние. Пре­ка­лен све­тец и ГЕРБУ не е драг (Дума, 17.04.2012, бр. 89), Бой­ко­кра­ция (Дума, 22.03.2011, бр. 66), Бой­ков­ци­те се сме­нят, отно­ше­ни­е­то към Русия оста­ва (Дума, 22.02.2012, бр. 44), БОЙ­КО­ло­ни­за­ция. САЩ заста­ви­ха Бъл­га­рия да се отка­же от АЕЦ «Белене», послу­ша­ни­е­то ще ни стру­ва 1 млрд.евро (Дума, 09.04.2012, бр. 84), Бой­ко­но­ми­ка­та: eдин про­из­веж­да, шести­ма папат (Дума, 30.08.2011, бр. 198), «Бой­ко­метър» сле­ди за лъжи­те на власт­та (Дума, 28.09.2010, бр. 222), Асфал­ти­ране + бой­ко­ва власт = рефор­ми (Дума, 16.05.2015, бр. 109), По-далеч от Бой­ко­лан­дия! (Дума, 03.11.2012, бр. 256), Обик­но­вен бой­ко­визъм (Дума, 21.02.2012, бр. 43), Бат’Бойкови цир­ко­ве (Дума, 25.02.2016, бр. 46) и др. Исполь­зо­ва­ние в текстах ново­об­ра­зо­ва­ний на осно­ве они­ма часто сопро­вож­да­ет­ся и гра­фи­че­ской игрой. Окка­зи­о­наль­ные мета­фо­ры, акту­а­ли­зи­ру­ю­щие ассо­ци­а­тив­ный потен­ци­ал име­ни соб­ствен­но­го, несут эмо­ци­о­наль­ный заряд и созда­ют коми­че­ский эффект.

4. Мета­фо­ра-сце­на­рий. Коми­че­ский эффект бази­ру­ет­ся на ком­плек­се праг­ма­ти­че­ских и линг­во­сти­ли­сти­че­ских при­зна­ков мета­фо­ры, кото­рая слу­жит сце­на­ри­ем для раз­вер­ты­ва­ния медиатекста.

Оста­но­вим­ся подроб­нее на при­ме­ре исполь­зо­ва­ния кули­нар­ной мета­фо­ры с куль­тур­но обу­слов­лен­ным зна­ком бол­гар­ской линг­во­куль­ту­ры бани­ца в каче­стве заго­лов­ка меди­а­тек­ста. В осно­ве кон­цеп­ту­аль­ной мета­фо­ры лежит когни­тив­ная модель бани­ца — ресурс, посред­ством кото­рой про­ис­хо­дит вос­при­я­тие и пред­став­ле­ние реаль­но­го мира. В совре­мен­ных меди­а­текстах сфе­рой-мише­нью высту­па­ют мате­ри­аль­ные и нема­те­ри­аль­ные бла­га и люд­ские ресур­сы. Рас­смот­рим, какие фрей­мы акту­а­ли­зи­ру­ют­ся в сле­ду­ю­щем фраг­мен­тар­ном тексте:

«Бани­ца­та» управ­ля­ва общините.

Мно­го­цвет­ни коа­ли­ции по инте­ре­си кре­пят власт­та на кме­то­ве­те. <…> Всич­ки са заин­те­ре­со­ва­ни да полу­чат своя дял от общин­ска­та бани­ца и никой не иска да под­смър­ча на сухо в опо­зи­ци­я­та. <…> Но кметът Ата­нас Кам­би­тов (ГЕРБ) явно мъд­ро си бе опе­къл рабо­та­та (Труд 18.11.2015). — Бани­ца управ­ля­ет общи­на­ми (адми­ни­стра­тив­ны­ми еди­ни­ца­ми, вхо­дя­щи­ми в состав обла­сти). Раз­но­цвет­ные коа­ли­ции по инте­ре­сам укреп­ля­ют власть мэров. <…> Все заин­те­ре­со­ва­ны в том, что­бы полу­чить свою часть от общин­ной бани­цы и никто не хочет быть ни с чем в оппо­зи­ции. <…> Но мэр Ата­нас Кам­би­тов (пар­тия ГЕРБ) явно муд­ро испек (под­го­то­вил) выбо­ры.

Основ­ное вни­ма­ние при­вле­ка­ет заго­ло­вок как смыс­ло­вая доми­нан­та. На нем фоку­си­ру­ет­ся адре­сат, ожи­да­ю­щий полу­чить по зако­нам рече­во­го про­гно­зи­ро­ва­ния некое сооб­ще­ние — про­гноз о содер­жа­нии пред­ла­га­е­мо­го тек­ста. В дан­ном слу­чае реа­ли­за­ция темы и идеи меди­а­тек­ста про­ис­хо­дит при акту­а­ли­за­ции фрей­ма «Блю­да наци­о­наль­ной кух­ни» (бани­ца). Кули­нар­ная мета­фо­ра в дан­ной ком­му­ни­ка­тив­ной ситу­а­ции при­вле­ка­ет вни­ма­ние и вызы­ва­ет недо­уме­ние (дожи­ли, уже бани­ца управ­ля­ет), спо­соб­ствуя порож­де­нию инте­ре­са и про­во­ци­руя адре­са­та на даль­ней­шее чте­ние. После­ду­ю­щее пред­ло­же­ние как обоб­ще­ние темы вос­при­ни­ма­ет­ся клю­чом к реше­нию коми­че­ской мета­фо­ры и содер­жит объ­яс­не­ние загла­вию меди­а­тек­ста. Ассо­ци­а­ция по сход­ству и обра­ще­ние к мно­го­слой­но­сти бани­цы (как сло­е­но­го хле­бо­бу­лоч­но­го изде­лия) обу­слов­ли­ва­ет адек­ват­ное пони­ма­ние и цве­то­вой мета­фо­ры, при­сут­ству­ю­щей в пояс­не­нии, кото­рая лег­ко вос­при­ни­ма­ет­ся адре­са­том по кор­ре­ля­ции цве­та и инте­ре­сов поли­ти­че­ских пар­тий. Одна­ко содер­жа­тель­но-кон­цеп­ту­аль­ная инфор­ма­ция про­яс­ня­ет­ся на фоне целост­но­го тек­ста, ком­мен­ти­ру­ю­ще­го мно­го­об­ра­зие управ­ля­ю­щих пар­тий на фоне их еди­но­ду­шия (и даже воз­мож­но­сти уве­ли­че­ния их коли­че­ства) в борь­бе за полу­че­ние сво­е­го кус­ка пиро­га при побе­де на выбо­рах. Смыс­ло­вой акцент уси­ли­ва­ет­ся посред­ством повтор­но­го исполь­зо­ва­ния кули­нар­ной мета­фо­ры, но на этот раз бани­ца пред­ста­ет уже в виде мате­ри­аль­но­го ресур­са — дял от общин­ска бани­ца (букв. «часть бани­цы общины»).

Обра­ще­ние к кули­нар­ной мета­фо­ре фик­си­ру­ет­ся и в акту­а­ли­за­ции фрей­ма «Тех­но­ло­гия при­го­тов­ле­ния» — опе­къл рабо­та­та (букв. «испек» в зна­че­нии «под­го­то­вил выбор­ную про­це­ду­ру и бес­пре­пят­ствен­но одер­жал побе­ду на выбо­рах»). Повто­ре­ние кули­нар­ной мета­фо­ры слу­жит свое­об­раз­ным интен­си­фи­ка­то­ром экс­прес­сив­но­сти. Воз­ни­ка­ю­щие при исполь­зо­ва­нии мета­фо­ры интен­сив­ность, нару­ше­ние сте­рео­тип­но­сти мыс­ли­тель­ных про­цес­сов, отра­жен­ное в несов­па­де­ние про­гно­за и дей­стви­тель­но­сти (так назы­ва­е­мый эффект «обма­ну­то­го ожи­да­ния» по Р. О. Якоб­со­ну), созда­ет комизм и вызы­ва­ет иро­нич­ную реак­цию у адре­са­та. Раз­вер­ты­ва­ние тек­ста (суть кото­ро­го власть — это бла­га, поэто­му все стре­мят­ся во власть) про­ис­хо­дит по схе­ме, зада­ва­е­мой кули­нар­ной М‑моделью (несмот­ря на нали­чие дру­гих М‑моделей в дан­ном тек­сте, имен­но кули­нар­ная мета­фо­ра явля­ет­ся доми­ни­ру­ю­щей, тек­сто­кон­стру­и­ру­ю­щей): бани­ца управ­ля­ет — испечь рабо­ту (т. е. побе­дить на выбо­рах) — полу­чить кусок общин­ской бани­цы (т. е. полу­чить доступ к мате­ри­аль­ным бла­гам). И нако­нец, вывод, к кото­ро­му под­тал­ки­ва­ет текст: что­бы стать «бани­цей» и урвать кусок пожир­нее, надо ее испечь.

Результаты исследования

На осно­ве ана­ли­за меди­а­тек­стов уста­нов­ле­но, что созда­ва­е­мый мета­фо­рой в медиа­дис­кур­се коми­че­ский эффект вклю­ча­ет­ся в общий кон­текст и явля­ет­ся резуль­та­том целе­на­прав­лен­ных уси­лий в соот­вет­ствии с праг­ма­сти­ли­сти­че­ски­ми и линг­во­куль­тур­ны­ми установками.

Собран­ный мате­ри­ал демон­стри­ру­ет ряд слу­ча­ев, когда мета­фо­ра видит­ся сред­ством фор­ми­ро­ва­ния коми­че­ско­го в медиа­дис­кур­се. Раз­гра­ни­чи­ва­ют­ся еди­нич­ные мета­фо­ры, зада­ю­щие мар­ке­ры коми­че­ско­го в меди­а­тек­сте, и мета­фо­ры-сце­на­рии, созда­ю­щие комизм тек­сто­во­го фраг­мен­та или тек­ста целиком.

Еди­нич­ные мета­фо­ры как мар­ке­ры коми­че­ско­го базируются:

— на дистант­но­сти фрей­мов;
— на нару­ше­нии при­выч­ных син­таг­ма­ти­че­ских отно­ше­ний;
— на раз­лич­ных видах язы­ко­вой игры.

Осо­бую роль в созда­нии коми­че­ско­го игра­ют акту­аль­ные для ЛКС М‑модели, отли­ча­ю­щи­е­ся тра­ди­ци­о­на­лиз­мом и транс­ля­ци­ей доступ­но­го и понят­но­го зна­ния, а так­же мета­фо­ри­за­ция линг­во­куль­тур­но­го зна­ка, посред­ством кото­ро­го осу­ществ­ля­ет­ся при­вле­че­ние вни­ма­ния адре­са­та к объ­ек­ту и транс­ли­ру­ет­ся близ­кая носи­те­лю линг­во­куль­ту­ры инфор­ма­ция. Дан­ные слу­чаи сопро­вож­да­ют­ся импли­цит­ной оцен­кой. Оце­ноч­ность уси­ли­ва­ет­ся при исполь­зо­ва­нии обнов­лен­ной мета­фо­ры как сред­ства дости­же­ния коми­че­ско­го, кото­рую мож­но рас­смат­ри­вать в каче­стве меха­низ­ма экспрессивации.

Мета­фо­ра-сце­на­рий созда­ет комич­ность фраг­мен­та или цело­го тек­ста и слу­жит его кон­стру­и­ро­ва­нию. Неод­но­крат­ное, кру­го­вое исполь­зо­ва­ние опре­де­лен­ной М‑модели в меди­а­тек­сте ведет к уси­ле­нию экс­прес­сив­но­сти меди­а­тек­ста и навя­зы­ва­нию запла­ни­ро­ван­ной его интерпретации.

Выводы

В совре­мен­ных бол­гар­ских меди­а­текстах в каче­стве линг­во­ко­гни­тив­но­го меха­низ­ма созда­ния коми­че­ско­го часто исполь­зу­ет­ся мета­фо­ра. Меха­низм фор­ми­ро­ва­ния коми­че­ско­го бази­ру­ет­ся на когни­тив­ных пара­мет­рах мета­фо­ры, поз­во­ля­ю­щей в медий­ной ком­му­ни­ка­ции уста­нав­ли­вать ассо­ци­а­тив­ную связь меж­ду уда­лен­ны­ми и про­ти­во­ре­чи­вы­ми поня­тий­ны­ми обла­стя­ми, опе­ри­ро­вать линг­во­куль­тур­ны­ми зна­ка­ми как доступ­ным и понят­ным для пред­ста­ви­те­лей линг­во­куль­ту­ры зна­ни­ем. Нали­чие образ­ной (живой) и обнов­лен­ной (окка­зи­о­наль­ной) мета­фо­ры в медиа­дис­кур­се при­да­ет ему ори­ги­наль­ность и кри­тич­ность, мас­ки­ру­ет и сгла­жи­ва­ет ост­рые углы, одним сло­вом, спо­соб­ству­ет осу­ществ­ле­нию его основ­ных праг­ма­ти­че­ских задач, в част­но­сти воз­дей­ствия на созна­ние мас­со­вой ауди­то­рии или адре­са­та. Мета­фо­ра как кон­структ-сце­на­рий меди­а­тек­ста уси­ли­ва­ет его экс­прес­сив­ность и зада­ет необ­хо­ди­мый век­тор вос­при­я­тия и интер­пре­та­ции пред­ла­га­е­мой инфор­ма­ции. Коми­че­ский эффект, реа­ли­зу­е­мый мета­фо­рой, все чаще ока­зы­ва­ет­ся направ­лен­ным на импли­цит­ное осу­ществ­ле­ние мани­пу­ля­тив­ной функции. 

Ста­тья посту­пи­ла в редак­цию 25 октяб­ря 2019 г.;
реко­мен­до­ва­на в печать 16 фев­ра­ля 2020 г.

© Санкт-Петер­бург­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет, 2020

Received: October 25, 2019
Accepted: February 16, 2020