Меганарратив как инструмент структурирования медийной информации

Постановка проблемы

Акту­аль­ность нар­ра­тив­но­го под­хо­да к ана­ли­зу меди­а­тек­стов обу­слов­ле­на необ­хо­ди­мо­стью оце­нить его потен­ци­ал в ока­за­нии воз­дей­ствия на обще­ствен­ное созна­ние, вскрыв мето­до­ло­ги­че­ские уста­нов­ки, поз­во­лив­шие стра­те­ги­ям мани­пу­ли­ро­ва­ния в дис­кур­се кон­флик­та посред­ством лож­ной инфор­ма­ции занять проч­ное место в репер­ту­а­ре дис­кур­сив­ных при­е­мов в мас­со­вой ком­му­ни­ка­ции. Спо­соб пред­став­ле­ния в совре­мен­ных меди­а­текстах той кар­ти­ны реаль­но­сти, какой она видит­ся авто­ру, име­ет глу­бо­кие тео­ре­ти­че­ские кор­ни в кон­цеп­ци­ях кри­ти­че­ско­го дис­курс-ана­ли­за и моде­лях нар­ра­тив­но­го кон­сти­ту­и­ро­ва­ния, внед­ряя на прак­ти­ке их основ­ные посту­ла­ты и актив­но попол­няя дис­кур­сив­ные про­це­ду­ры созда­ния убе­ди­тель­ных и при­ем­ле­мых вари­ан­тов соб­ствен­ной аль­тер­на­тив­ной правды.

Наблю­де­ния над фор­ма­ми реа­ли­за­ции дис­кур­са, постро­ен­но­го в духе лож­но­го нар­ра­ти­ва о собы­ти­ях в англо­языч­ных интер­нет-изда­ни­ях, пока­зы­ва­ют ярко выра­жен­ную тен­ден­цию их функ­ци­о­ни­ро­ва­ния в еди­ном инфор­ма­ци­он­ном медиа­про­стран­стве, объ­еди­ня­ясь в некие целост­ные обра­зо­ва­ния с мно­же­ством весь­ма раз­но­род­ных по соста­ву и жан­ро­вым харак­те­ри­сти­кам, но тема­ти­че­ски соот­не­сен­ных инсти­ту­ци­о­наль­ных и лич­ност­но-ори­ен­ти­ро­ван­ных, поли­ти­че­ских, кор­по­ра­тив­ных, мас­со­во-инфор­ма­ци­он­ных и дру­гих меди­а­нар­ра­ти­вов. Упо­ря­до­че­ние и струк­ту­ри­ро­ва­ние инфор­ма­ци­он­но­го мас­си­ва в медий­ной ком­му­ни­ка­ции име­ет резуль­та­том созда­ние мега­нар­ра­ти­ва, опре­де­ля­е­мо­го нами как круп­ная тран­стек­сту­аль­ная поли­дис­кур­сив­ная еди­ни­ца, функ­ци­о­ни­ру­ю­щая в фор­ме неза­мкну­той в про­стран­стве и неогра­ни­чен­ной по вре­ме­ни их созда­ния сово­куп­но­сти нар­ра­ти­вов, соот­но­си­мых друг с дру­гом на базе систе­мы коор­ди­нат опре­де­лен­но­го собы­тия, удер­жи­ва­е­мых един­ством темы, выра­жа­ю­щих автор­ское вос­при­я­тие и оцен­ку фак­тов и харак­те­ри­зу­ю­щих­ся либо сбли­же­ни­ем сов­па­да­ю­щих инте­ре­сов, либо столк­но­ве­ни­ем кон­фликт­ных пози­ций. Бла­го­да­ря мега­нар­ра­ти­ву, в кото­ром голо­са «сво­их» зву­чат в уни­сон и одно­вре­мен­но при­хо­дят в столк­но­ве­ние с голо­са­ми «чужих», отста­и­ва­ю­щих аль­тер­на­тив­ные пред­став­ле­ния, цен­но­сти, пози­ции, мне­ния, оцен­ки, пер­ма­нент­ные власт­ные и сию­ми­нут­ные поли­ти­че­ские инте­ре­сы и идео­ло­ги­че­ские импе­ра­ти­вы, созда­ет­ся объ­ем­ная кар­ти­на отра­же­ния собы­тия в его неод­но­знач­ном и про­ти­во­ре­чи­вом восприятии.

Акту­аль­ность иссле­до­ва­ния обу­слов­ле­на необ­хо­ди­мо­стью выяв­ле­ния роли линг­ви­сти­че­ских ресур­сов, исполь­зу­е­мых для кон­стру­и­ро­ва­ния медий­ных нар­ра­ти­вов кон­флик­та, и уста­нов­ле­ния видов их объ­еди­не­ния в мега­нар­ра­тив­ное обра­зо­ва­ние с целью ока­за­ния пла­ни­ру­е­мо­го рече­во­го воз­дей­ствия на мас­со­во­го чита­те­ля Не менее вос­тре­бо­ван­ной ока­зы­ва­ет­ся линг­ви­сти­че­ская экс­пер­ти­за так назы­ва­е­мо­го мега­нар­ра­ти­ва, созда­ва­е­мо­го с помо­щью дис­кур­сив­ных инстру­мен­тов про­из­вод­ства, обос­но­ва­ния и навя­зы­ва­ния аль­тер­на­тив­ных взгля­дов на реаль­ность и функ­ци­о­ни­ру­ю­ще­го в рам­ках тран­стек­сту­аль­но­го инфор­ма­ци­он­но­го медиапространства.

История вопроса

Тер­мин нар­ра­то­ло­гия, создан­ный Ц. Тодо­ро­вым (1969) для иссле­до­ва­ния явле­ний куль­ту­ры, изна­чаль­но раз­ви­вал идеи струк­ту­ра­лиз­ма Ф. де Сос­сю­ра, под­во­дя под поня­тие la parole инди­ви­ду­аль­ные нар­ра­тив­ные сооб­ще­ния, осно­ван­ные на раз­де­ля­е­мой семи­о­ти­че­ской систе­ме (individual narrative messages supported by a shared semiotic system) [Herman 2005: 19]. В осно­ву клас­си­че­ско­го нар­ра­тив­но­го под­хо­да поло­же­но поня­тие фак­та, кото­рое в наи­бо­лее пол­ном виде пред­став­ле­но в кон­цеп­ции Р. Бар­та о дис­кур­сив­ной при­ро­де фак­та на при­ме­ре исто­ри­че­ско­го дис­кур­са. В оте­че­ствен­ной фило­со­фии факт тра­ди­ци­он­но опре­де­ля­ет­ся как «нечто реаль­ное в отли­чие от вымыш­лен­но­го» [Фило­соф­ская энцик­ло­пе­дия], одна­ко в интер­пре­та­ции фран­цуз­ско­го фило­со­фа и семи­о­ти­ка факт есть не что иное, как дис­кур­сив­ный знак, игра­ю­щий зна­чи­тель­ную роль в нар­ра­ти­ве: за фак­том закреп­ля­ет­ся ста­тус дис­кур­сив­но­го эле­мен­та, кото­рый может не являть­ся частью объ­ек­тив­ной дей­стви­тель­но­сти; факт появ­ля­ет­ся для выра­же­ния опре­де­лен­но­го смыс­ла; дис­курс рас­смат­ри­ва­ет­ся как вооб­ра­жа­е­мая кон­струк­ция; нар­ра­тив созда­ет­ся как инстру­мент умыш­лен­но­го обма­на; дено­та­тив­ный уро­вень нар­ра­ти­ва так­же более или менее идео­ло­ги­зи­ро­ван; мета­язык нар­ра­ти­ва выра­жа­ет субъ­ек­тив­ную пози­цию [Барт 2003, с. 438, 439, 440].

Поми­мо фак­та per se, опре­де­ля­ю­ще­го осо­бен­но­сти миро­вос­при­я­тия в тер­ми­нах обо­зна­чен­ной выше дис­кур­сив­ной «прав­ды» и вли­я­ю­ще­го на спо­соб ее пред­став­ле­ния в нар­ра­ти­ве, огром­ную роль игра­ет автор­ская интер­пре­та­ция ото­бран­ных фак­тов, так как каж­дый интер­пре­та­тор счи­та­ет сво­им пра­вом отста­и­вать соб­ствен­ное мне­ние, соб­ствен­ную точ­ку зре­ния и соб­ствен­ную прав­ду, в резуль­та­те чего неред­ко нару­ша­ет­ся разум­ное соот­но­ше­ние в тек­сте инфор­ма­ци­он­ных и интер­пре­та­ци­он­ных состав­ля­ю­щих содер­жа­ния меди­а­нар­ра­ти­ва [Кор­ми­ли­цы­на, Сиро­ти­ни­на 2015].

Фонд рече­вых средств воз­дей­ствия на мас­со­вое созна­ние в медий­ной ком­му­ни­ка­ции замет­но попол­нил­ся в послед­ние годы, отра­зив функ­ци­о­наль­ный потен­ци­ал вос­тре­бо­ван­ных ныне науч­ных пара­дигм. На фоне уси­ле­ния в прес­се субъ­ек­ти­ви­за­ции при осве­ще­нии и оцен­ке про­ис­хо­дя­щих в мире собы­тий (Т. Г. Доб­рос­клон­ская, С. В. Ива­но­ва, Н. Б. Ружен­це­ва, Г. Я. Солга­ник, З. З. Чаны­ше­ва, А. П. Чуди­нов, А. А. Щипи­цы­на) очень свое­вре­мен­ным и акту­аль­ным ока­зал­ся мето­до­ло­ги­че­ский аппа­рат нар­ра­ти­ви­сти­ки, оправ­ды­ва­ю­щий исполь­зо­ва­ние субъ­ек­тив­ных при­е­мов в медий­ной ком­му­ни­ка­ции. Нар­ра­тив­ная пара­диг­ма, воз­ник­нув на поч­ве идей струк­ту­ра­лиз­ма Ф. де Сос­сю­ра, Р. Бар­та, К. Бре­мо­на, А. Грей­ма­са, пере­нес­ла в фокус иссле­до­ва­ния тран­стек­сту­аль­ные семи­о­ти­че­ские прин­ци­пы, соглас­но кото­рым соче­та­ют­ся и транс­фор­ми­ру­ют­ся соци­аль­ные, инсти­ту­ци­о­наль­ные, дис­кур­сив­ные и иные струк­тур­ные еди­ни­цы в про­цес­се про­из­вод­ства нар­ра­тив­но­го текста.

Созда­те­ли нар­ра­то­ло­гии под­черк­ну­ли важ­ность меж­дис­ци­пли­нар­но­го под­хо­да к нар­ра­ти­ву, посколь­ку интер­пре­та­ция дис­кур­са с нар­ра­тив­ной орга­ни­за­ци­ей направ­ле­на на осмыс­ле­ние того, о чем он повест­ву­ет (what they mean), в то вре­мя как струк­тур­ный и сти­ли­сти­че­ский мето­ды ана­ли­за пока­зы­ва­ют, как дис­кур­сив­ные смыс­лы реа­ли­зу­ют­ся имен­но как нар­ра­тив­ные (how they mean as narratives) [Herman 2005: 30].

В насто­я­щем иссле­до­ва­нии так­же учи­ты­ва­ют­ся зна­чи­мые для меди­а­тек­ста чер­ты нар­ра­ти­ва: бес­субъ­ект­ность (‘personless’ narration), прин­цип кол­лек­тив­но­го соав­тор­ства и раз­де­ля­е­мой ответ­ствен­но­сти («we» instead of an «I»), вре­мя созда­ния отно­си­тель­но собы­тия — пред­ше­ству­ю­щий, после­ду­ю­щий, одно­вре­мен­ный, вклю­чен­ный (anterior, posterior, simultaneous, intercalated), отра­же­ние семан­ти­че­ских кате­го­рий (goodness / badness, class and power, sex, gender), недо­сто­вер­ность инфор­ма­ции или ее иска­же­ние в нар­ра­ти­ве (misinformation or discordance) [Prince 2005: 380].

Автор ста­тьи обос­но­вы­ва­ет воз­мож­ность исполь­зо­ва­ния пред­ла­га­е­мо­го поня­тия мега­нар­ра­тив на при­ме­ре ана­ли­за поли­ти­че­ско­го заяв­ле­ния инсти­ту­ци­о­наль­но­го типа, опуб­ли­ко­ван­но­го Мини­стер­ством обо­ро­ны США, кото­рое функ­ци­о­ни­ру­ет в каче­стве цен­траль­но­го зве­на более круп­ной поли­дис­кур­сив­ной еди­ни­цы в медий­ной ком­му­ни­ка­ции, при­вле­кая к себе огром­ное коли­че­ство откли­ков и ком­мен­та­ри­ев орга­ни­за­ций, пар­тий, групп и пер­со­на­лий со схо­жи­ми или диа­мет­раль­но про­ти­во­по­лож­ны­ми оцен­ка­ми содер­жа­ния офи­ци­аль­но­го заявления

Специфика нарратива в медиатекстах

Медий­ный нар­ра­тив состав­ля­ет объ­ект иссле­до­ва­ния медиа­сти­ли­сти­ки (Н. И. Клу­ши­на), меди­а­нар­ра­то­ло­гии (И. Б. Алек­сан­дро­ва), праг­ма­ти­ки лож­но­го нар­ра­ти­ва в меж­куль­тур­ной ком­му­ни­ка­ции (З. З. Чаны­ше­ва, О. А. Гав­ри­ко­ва, Р. Р. Хази­е­ва), поли­ти­че­ской линг­ви­сти­ки (С. В. Ива­но­ва, А. В. Чер­ны­ше­ва, А. П. Чуди­нов, Е. И. Шей­гал, В. И. Шестов), праг­ма­сти­ли­сти­ки око­ло­по­ли­ти­че­ско­го нар­ра­ти­ва (Ю. А. Анто­но­ва, Н. Б. Ружен­це­ва). Эти направ­ле­ния медиа нар­ра­ти­ва раз­де­ля­ют общие взгля­ды на при­ро­ду нар­ра­ти­ва, кото­рый скон­цен­три­ро­ван на одном собы­тии / ситу­а­ции, раз­вер­нут во вре­ме­ни и лока­ли­зо­ван в про­стран­стве, обла­да­ет обще­ствен­ной зна­чи­мо­стью создан­но­го сюже­та, реа­ли­зу­ет воз­дей­ству­ю­щую интен­цию, соот­но­сим с опре­де­лен­ным набо­ром жан­ро­вых форм [Анто­но­ва, Ружен­це­ва 2017: 45; Чаны­ше­ва 2019; 2020].

Поми­мо пере­чис­лен­ных при­зна­ков, при обсуж­де­нии воз­дей­ству­ю­ще­го потен­ци­а­ла меди­а­нар­ра­ти­ва без­услов­ную зна­чи­мость при­об­ре­та­ют нар­ра­то­ло­ги­че­ские про­яв­ле­ния диа­ло­гич­но­сти и тран­стек­сту­аль­но­сти, а так­же линг­во­ко­гни­тив­ные и линг­во­куль­ту­ро­ло­ги­че­ские категории.

В совре­мен­ной обста­нов­ке инфор­ма­ци­он­но-пси­хо­ло­ги­че­ской вой­ны роль сло­ва рез­ко уси­ли­лась в меди­а­ком­му­ни­ка­ции, в кото­рой поли­ти­ка в меж­го­су­дар­ствен­ных отно­ше­ни­ях тяго­те­ет к язы­ку вой­ны, про­па­ган­ды враж­ды, «язы­ку нена­ви­сти» (hate speech) [Кар­пу­хи­на 2019: 213]. Эта лек­си­ка репре­зен­ти­ру­ет два тес­но вза­и­мо­свя­зан­ных, но не тож­де­ствен­ных поня­тия: вой­на слов и сло­ва вой­ны [Грант 2020а; 2020б]. В пер­вом слу­чае речь идет о кон­фрон­та­ци­он­ной вер­баль­ной агрес­сии, так назы­ва­е­мой чер­ной рито­ри­ке, исполь­зу­е­мой как при­ем сло­вес­ной ата­ки на оппо­нен­та с целью ока­за­ния воз­дей­ствия на пред­став­ле­ния, миро­воз­зре­ние, оцен­ку про­ис­хо­дя­щих собы­тий. Сло­во­со­че­та­ние сло­ва вой­ны исполь­зу­ет­ся при созда­нии сооб­ще­ний с мест начав­ших­ся или про­дол­жа­ю­щих­ся бое­вых дей­ствий, кото­рые могут быть куль­ми­на­ци­ей вой­ны слов как след­ствие мили­та­ри­за­ции поли­ти­че­ской сфе­ры. Опас­ных «горя­чих точек» суще­ству­ет сего­дня нема­ло, и их чис­ло, к сожа­ле­нию, не умень­ша­ет­ся в резуль­та­те непре­кра­ща­ю­щей­ся вой­ны слов. Труд­но не согла­сить­ся с мне­ни­ем аме­ри­кан­ско­го жур­на­ли­ста А. Гран­та, утвер­жда­ю­ще­го, что дистан­ция меж­ду вой­ной слов и сло­ва­ми вой­ны слиш­ком корот­ка, и при­зы­ва­ю­ще­го всех участ­ни­ков сой­ти с нее [Грант 2020б].

Выше­ска­зан­ное поз­во­ля­ет заклю­чить, что отме­чен­ные чер­ты фак­та как дис­кур­сив­но­го явле­ния в нар­ра­ти­ве в сопро­вож­де­нии пред­взя­то­го тол­ко­ва­ния иде­аль­но впи­сы­ва­ют­ся в кон­цеп­цию лож­но­го поли­ти­че­ско­го нар­ра­ти­ва, суть кото­ро­го сво­дит­ся к исполь­зо­ва­нию вымыш­лен­ных или реаль­ных фак­тов в заве­до­мо невер­ной или без­до­ка­за­тель­ной интер­пре­та­ции, идео­ло­ги­че­ски заря­жен­ной и отя­го­щен­ной опре­де­лен­ны­ми ком­му­ни­ка­тив­ны­ми интен­ци­я­ми обма­на или дез­ин­фор­ма­ции для оправ­да­ния сво­ей линии поведения.

Заим­ство­ва­ние поня­тия нар­ра­тив и обос­но­ва­ние воз­мож­но­сти исполь­зо­ва­ния нар­ра­тив­но­го под­хо­да к медиа собы­ти­ям откры­ли мно­го­обе­ща­ю­щие пер­спек­ти­вы для мас­со­вой ком­му­ни­ка­ции, сотря­са­е­мой столк­но­ве­ни­ем про­ти­во­по­лож­ных пози­ций в изло­же­нии и оцен­ке реаль­ных собы­тий. Неуди­ви­тель­но, что появи­лись при­зы­вы отка­зать­ся от фак­тов и созда­вать совре­мен­ные мифы, кото­рые уво­ди­ли бы чело­ве­че­ство от края про­па­сти и обес­пе­чи­ва­ли воз­мож­ность пони­ма­ния и диа­ло­га [Evans 2019]. Более того, суг­ге­стив­ный потен­ци­ал мифов, созда­ние соб­ствен­ных новых и деми­фо­ло­ги­за­ция извест­ных мифов оппо­нен­тов, рас­ши­ре­ние репер­ту­а­ра средств и опо­ра на новые тех­но­ло­гии поз­во­ля­ют внед­рять в созна­ние жела­е­мые цен­ност­ные и смыс­ло­вые ори­ен­ти­ры [Хар­ла­мо­ва 2016: 32]. Лож­ный нар­ра­тив явля­ет­ся сво­е­го рода откли­ком на при­зы­вы занять­ся совре­мен­ным мифо­твор­че­ством в поли­ти­че­ских медиатекстах.

В про­цес­се реа­ли­за­ции воз­дей­ству­ю­щей функ­ции медий­но­го нар­ра­ти­ва пре­об­ла­да­ю­щим направ­ле­ни­ем в прак­ти­ке созда­ния совре­мен­ных меди­а­тек­стов явля­ет­ся уста­нов­ка на нагне­та­ние стра­ха, про­во­ци­ро­ва­ние состо­я­ния тре­во­ги, пани­ки и ужа­са, пере­рас­та­ю­щих в агрес­сию, нена­висть и дру­гие деструк­тив­ные эмо­ции (К. Робин, И. Кэрол, П. Соро­кин, М. Хай­дег­гер, В. И. Шахов­ский, Я. А. Вол­ко­ва, Н. Н. Пан­чен­ко, П. Хил­тон, Д. Рот­копф, Дж. Миршаймер).

Р. Водак в фун­да­мен­таль­ной моно­гра­фии о поли­ти­ке стра­ха опи­сы­ва­ет дис­кур­сив­ные стра­те­гии кон­стру­и­ро­ва­ния стра­ха в созна­нии изби­ра­те­лей во вре­мя выбо­ров, обес­пе­чи­ва­ю­ще­го укреп­ле­ние пози­ций пра­вых на поли­ти­че­ской арене [Водак 2018]. Самы­ми рас­про­стра­нен­ны­ми раз­дра­жи­те­ля­ми эмо­ций стра­ха, тре­во­ги и бес­по­кой­ства за свою жизнь и жизнь близ­ких явля­ют­ся обра­зы реаль­ных вра­гов (тер­ро­ри­сты, наци­о­нал-этно­кра­ты, нео­на­ци­сты, нео­фа­ши­сты, анти­се­ми­ты и др.) и совре­мен­ные мифо­ло­ге­мы о мни­мых вра­гах (обра­зы Рос­сии, стран «оси зла», имми­гран­тов, поли­ти­че­ских лиде­ров бло­ка «чужих» стран и др.) (И. Г. Враж­но­ва, О. С. Иссерс, А. В. Кол­мо­го­ро­ва, К. В. Ники­ти­на, А. М. Пого­рел­ко, А. П. Ско­во­род­ни­ков, Р. В. Сат­та­ро­ва, Р. Р. Хази­е­ва и др.).

Поли­то­ло­ги под­чер­ки­ва­ют важ­ные усло­вия для эффек­тив­ной ком­му­ни­ка­ции с пози­ций поли­ти­ки стра­ха, вклю­ча­ю­щие необ­хо­ди­мость пер­со­на­ли­за­ции источ­ни­ков угро­зы и свя­зы­ва­ние надеж­ды на реше­ние про­блем с кон­крет­ной сто­ро­ной, спо­соб­ной защи­тить от опас­но­сти [Ради­ков 2017]. Ука­зан­ные так­ти­ки актив­но исполь­зу­ют­ся в лож­ных нар­ра­ти­вах с целью мани­пу­ли­ро­ва­ния созна­ни­ем мас­со­во­го человека.

Анализ средств создания меганарратива в медийной коммуникации

В насто­я­щем иссле­до­ва­нии, про­ве­ден­ном по мате­ри­а­лам англо­языч­ных онлайн-ресур­сов, исполь­зу­ет­ся дис­кур­сив­но-праг­ма­ти­че­ский ана­лиз средств и при­е­мов созда­ния мега­нар­ра­ти­ва, тема­ти­че­ским ядром и сквоз­ным топо­сом кото­ро­го послу­жил лож­ный нар­ра­тив инсти­ту­ци­о­наль­но­го типа, пред­став­лен­ный офи­ци­аль­ным заяв­ле­ни­ем Мини­стер­ства обо­ро­ны США и тви­том пре­зи­ден­та стра­ны Собы­ти­ем, отра­жен­ным в нар­ра­ти­ве, ста­ло орга­ни­зо­ван­ное по при­ка­зу пре­зи­ден­та США Д. Трам­па убий­ство наци­о­наль­но­го героя Ира­на, извест­но­го воен­но­го стра­те­га Касе­ма Сулей­ма­ни, про­изо­шед­шее 3 янва­ря 2020 г. на тер­ри­то­рии Ира­ка, в Баг­да­де. Утром сле­ду­ю­ще­го дня миро­вая прес­са шоки­ро­ва­ла чита­те­лей изве­сти­ем о тра­ги­че­ской гибе­ли иран­ско­го гене­ра­ла в резуль­та­те авиа­уда­ра по авто­ко­лонне в рай­оне баг­дад­ско­го аэро­пор­та. Сооб­ще­ние об этом про­ис­ше­ствии в заяв­ле­нии Мини­стер­ства обо­ро­ны США, пред­став­ля­ю­щем инсти­ту­ци­о­наль­ный нар­ра­тив, вме­сто ожи­да­е­мо­го объ­ек­тив­но­го изло­же­ния фак­тов было напи­са­но в сти­ле, отра­жа­ю­щем при­выч­ный взгляд адми­ни­стра­ции США на про­ис­хо­дя­щие в мире события:

At the direction of the President, the U. S. military has taken decisive defensive action to protect U. S. personnel abroad by killing Qasem Soleimani, the head of the Islamic Revolutionary Guard Corps-Quds Force, a U. S.-designated Foreign Terrorist Organization.

General Soleimani was actively developing plans to attack American diplomats and service members in Iraq and throughout the region. General Soleimani and his Quds Force were responsible for the deaths of hundreds of American and coalition service members and the wounding of thousands more. He had orchestrated attacks on coalition bases in Iraq over the last several months — including the attack on December 27^th — culminating in the death and wounding of additional American and Iraqi personnel. General Soleimani also approved the attacks on the U.S. Embassy in Baghdad that took place this week.

This strike was aimed at deterring future Iranian attack plans. The United States will continue to take all necessary action to protect our people and our interests wherever they are around the world [Statement of the Department of Defense 2020].

Обра­ща­ет на себя вни­ма­ние ввод­ный абзац при­ве­ден­но­го доку­мен­та, кото­рый цели­ком посвя­щен пер­со­на­ли­за­ции декла­ри­ру­е­мо­го источ­ни­ка угро­зы для жиз­ни аме­ри­кан­цев в лице лик­ви­ди­ро­ван­но­го коман­ду­ю­ще­го спец­под­раз­де­ле­ни­ем «Аль-Кудс» в Кор­пу­се стра­жей ислам­ской рево­лю­ции, при­знан­ным еди­но­лич­ным реше­ни­ем США «ино­стран­ной тер­ро­ри­сти­че­ской» орга­ни­за­ци­ей. Оче­вид­но, что в офи­ци­аль­ном доку­мен­те про­ис­хо­дит под­ме­на глав­но­го тези­са: вме­сто предо­став­ле­ния дока­за­тель­ной базы и внят­ных аргу­мен­тов в поль­зу закон­но­сти, леги­тим­но­сти и свое­вре­мен­но­сти лик­ви­да­ции высо­ко­по­став­лен­но­го лица Ира­на в доку­мен­те обри­со­ван порт­рет чело­ве­ка, яко­бы винов­но­го в орга­ни­за­ции мас­со­вых убийств Пафос инсти­ту­ци­о­наль­но­го нар­ра­ти­ва сво­дит­ся к оправ­да­нию запла­ни­ро­ван­но­го убий­ства гене­ра­ла «бла­го­род­ны­ми» целя­ми защи­ты аме­ри­кан­цев за рубе­жом в слу­чае воз­ник­но­ве­ния опас­ных ситу­а­ций. Голо­слов­ное обви­не­ние вто­ро­го лица в иран­ском пра­ви­тель­стве едва ли спо­соб­но снять репу­та­ци­он­ные рис­ки для аме­ри­кан­ско­го пре­зи­ден­та и его коллег.

Линг­ви­сти­че­ский ана­лиз заяв­ле­ния пока­зы­ва­ет, что оно выдер­жа­но в духе типич­ной англо-аме­ри­кан­ской дема­го­гии, дости­га­е­мой с помо­щью наци­о­наль­но- куль­тур­ной кате­го­рии еди­ниц в поли­ти­че­ском лек­си­коне, извест­ных под назва­ни­ем weasel words, так назы­ва­е­мых «пустых слов», обла­да­ю­щих весь­ма туман­ным содер­жа­ни­ем и вытес­ня­ю­щих кон­крет­ные и точ­ные номи­на­ции. Истин­ная суть таких слов отра­же­на в сло­вар­ных дефи­ни­ци­ях: weasel word — a word used to avoid stating something forthrightly or directly; a word that makes one’s views misleading or confusing used to describe almost any action as publicly desirable and has at the same time the effect of depriving any terms with which it is combined of clear meaning [Weasel Words].

Вслед­ствие спе­ци­фи­ки содер­жа­ния эта лек­си­ка doublespeak (language carefully designed and constructed to appear to communicate when in fact it doesn’t) [Cambridge Dictionary online], т. е. лек­си­ка дема­го­гии, весь­ма попу­ляр­на в аме­ри­кан­ской поли­ти­че­ской инсти­ту­ци­о­наль­ной ком­му­ни­ка­ции и в дан­ном слу­чае реа­ли­зу­ет несколь­ко ком­му­ни­ка­тив­ных интен­ций: нагне­та­ние стра­ха перед обо­зна­чен­ным вра­гом, необ­хо­ди­мость борь­бы с «тер­ро­ри­сти­че­ской» орга­ни­за­ци­ей, укреп­ле­ние обра­за США как гаран­та защи­ты сво­их граж­дан от вра­гов. Мани­пу­ля­тив­ная уста­нов­ка про­яв­ля­ет себя на про­тя­же­нии все­го доку­мен­та в выбо­ре исполь­зу­е­мых тактик:

— пере­чис­ле­ние псев­до­ар­гу­мен­тов по обви­не­нию гене­ра­ла К. Сулей­ма­ни в орга­ни­за­ции недо­ка­зан­ных актов напа­де­ния на посоль­ства и необос­но­ван­но­му утвер­жде­нию о пла­ни­ро­ва­нии новых воен­ных опе­ра­ций и атак (orchestrated attacks, responsible for the deaths, approved attacks on, culminating in deaths, wounding, developing plans to attack, future attack plans);

— исполь­зо­ва­ние коли­че­ствен­ных чис­ли­тель­ных для под­чер­ки­ва­ния яко­бы про­ве­рен­ных дан­ных и туман­ных ссы­лок на мно­гие постра­дав­шие от бом­бе­жек рай­о­ны (hundreds of, thousands more, additional personnel, throughout the region);

— под­твер­жде­ние моно­поль­но­го пра­ва Аме­ри­ки наве­ши­вать ярлы­ки, назы­вая «вино­ва­тых» и опре­де­ляя «пра­вых», где бы ни про­ис­хо­ди­ли собы­тия (at the direction of the President, US-designated Foreign terrorist organization, aimed at deterring future Iranian attack plans, around the world, the USA will take all necessary action, our interests, wherever they are);

— выпя­чи­ва­ние целей защи­ты и спа­се­ния аме­ри­кан­цев перед лицом опас­но­сти и «угроз» для жиз­ни, а так­же обе­ща­ние гаран­ти­ро­ван­но­го обес­пе­че­ния инте­ре­сов аме­ри­кан­цев не толь­ко в стране, но и за ее пре­де­ла­ми (decisive defensive action, protect by killing, deterring attack plans, continue to take all necessary action, protect our people and our interests) [Statement of the Department of Defense 2020]

По про­чте­нии доку­мен­та сомне­ния не сни­ма­ют­ся, посколь­ку он не содер­жит аргу­мен­ти­ро­ван­но­го отве­та на глав­ный вопрос: что спро­во­ци­ро­ва­ло налет дро­нов, при­вед­ший к убий­ству К. Судей­ма­ни, и соот­вет­ству­ет ли это реше­ние суще­ству­ю­щим нор­мам меж­ду­на­род­но­го пра­ва? Не про­яс­нил этой ситу­а­ции и аме­ри­кан­ский пре­зи­дент, сроч­но раз­ме­стив в тви­те сооб­ще­ние о сво­ем решении:

General Qassem Soleimani has killed or badly wounded thousands of Americans over an extended period of time, and was plotting to kill many more…but got caught! He was directly and indirectly responsible for the death of millions of people, including the recent large number of PROTESTERS killed in Iran itself. While Iran will never be able to properly admit it, Soleimani was both hated and feared within the country. They are not nearly as saddened as the leaders will let the outside world believe. He should have been taken out many years ago! [Donald Trump in Twitter 2020].

К сожа­ле­нию, надеж­да на полу­че­ние кон­крет­ных при­чин и моти­вов, дви­жи­мых Д. Трам­пом, не оправ­да­лась. В его посте не толь­ко повто­ре­ны сло­ва из кате­го­рии weasel words (was plotting, thousands of Americans, extended period, many more, millions of people, a large number) [Donald Trump in Twitter 2020], но и про­ис­хо­дит под­ме­на фак­тов и нару­ше­ние при­чин­но-след­ствен­ных свя­зей. Нали­цо ало­гич­ность аргу­мен­та­ции в утвер­жде­нии о недо­ка­зан­ных пла­нах атак на аме­ри­кан­ский пер­со­нал и совер­шен­ном захва­те гене­ра­ла как бы на «месте пре­ступ­ле­ния» (got caught), посколь­ку на месте пре­ступ­ле­ния может быть застиг­нут пре­ступ­ник, совер­ша­ю­щий его. Кро­ме того, Д. Трамп при­бе­га­ет к люби­мо­му при­е­му кле­ве­ты, ссы­ла­ясь на яко­бы испы­ты­ва­е­мые к гене­ра­лу на его родине чув­ства нена­ви­сти и стра­ха (both hated and feared). При этом Трамп, вынуж­ден­ный при­знать лишь кос­вен­ную ответ­ствен­ность гене­ра­ла за гибель людей (indirectly responsible for the death), насы­ща­ет нар­ра­тив сред­ства­ми эмо­ци­о­наль­ной рито­ри­ки в про­яв­ле­нии лико­ва­ния, но отнюдь не рас­ка­я­ния и чув­ства вины за содеянное.

После­до­вав­шие откли­ки в англо­языч­ной прес­се на заяв­ле­ние мини­стер­ства обо­ро­ны и твит Д. Трам­па в духе лож­но­го нар­ра­ти­ва про­дол­жа­ют задан­ную тему в про­стран­стве мега­нар­ра­ти­ва, уточ­няя обсто­я­тель­ства и выра­жая свое отно­ше­ние к содер­жа­нию заяв­ле­ния и обсуж­да­е­мо­му собы­тию. Одним из пер­вых сиг­на­лов сла­бо­сти или, точ­нее, отсут­ствия аргу­мен­тов явил­ся ком­мен­та­рий г‑жи Агнес Кал­ла­мард, зани­ма­ю­щей высо­кий пост в ООН. В нем под­черк­ну­ты два необ­хо­ди­мых усло­вия для оправ­да­ния при­ме­не­ния силы в меж­го­су­дар­ствен­ных отно­ше­ни­ях: под­твер­жде­ние реаль­ной опас­но­сти неот­вра­ти­мой угро­зы (imminent threat) и исполь­зо­ва­ние силы в каче­стве акта само­обо­ро­ны и само­за­щи­ты (kill in self-defense) [Was it legal for Donald Trump to order killing 2020]. Спра­вед­ли­вость ее пер­во­го обви­не­ния под­твер­жда­ет семан­ти­че­ский ана­лиз клю­че­вой еди­ни­цы, содер­жа­щей ком­по­нен­ты в содер­жа­нии сло­ва imminent (often used of something bad or dangerous, seen as menacingly near [Dictionary of Merriam-Webster], ука­зы­ва­ю­щие на нали­чие неот­вра­ти­мой навис­шей угро­зы жиз­ни, кото­рой на самом деле не было Вто­рое усло­вие для оправ­да­ния убий­ства так­же не выдер­жа­но, посколь­ку отсут­ству­ют дока­зан­ные фак­ты о необ­хо­ди­мо­сти само­обо­ро­ны в слу­чае замыш­ля­е­мых и под­го­тав­ли­ва­е­мых опе­ра­ций. Исполь­зо­ван­ное пре­зи­ден­том США сло­во plot (a secret plan made by several people to do something that is wrong, harmful, or not legal, especially to do damage to a person or a government) [Cambridge Dictionary online], судя по его сло­вар­ной дефи­ни­ции, непри­ме­ни­мо к опи­са­нию ситу­а­ции, не соот­вет­ству­ю­щей реаль­но­сти. Каза­лось бы, аме­ри­кан­ско­му руко­вод­ству труд­но воз­ра­зить и сохра­нить лицо в гла­зах обще­ствен­но­сти. Одна­ко выска­зан­ное обви­не­ние от лица меж­ду­на­род­ной орга­ни­за­ции послу­жи­ло сиг­на­лом для аме­ри­кан­ско­го пра­ви­тель­ства при­бег­нуть к язы­ко­вым улов­кам для оправ­да­ния сво­их пре­ступ­ных дей­ствий и исполь­зо­ва­нию «пра­виль­ных» слов в после­до­вав­ших попыт­ках объ­яс­нить моти­вы слу­чив­ше­го­ся. Пока­за­тель­но, как стре­ми­тель­но отре­а­ги­ро­вал на кри­ти­че­ские заме­ча­ния г‑жи Агнес Кал­ла­мард гос­сек­ре­тарь Марк Пом­пео, кото­рый убе­дил Трам­па при­нять роко­вое реше­ние. В сво­ем интер­вью Пом­пео рез­ко меня­ет фор­му­ли­ров­ку при­чин, вклю­чив нуж­ное сло­во imminent (…put dozens if not hundreds of American lives at risk. We know it was imminent” [Killing of Soleimani Follows Long Push from Pompeo 2020]. Прав­да, чуть поз­же он уточ­нил, что неваж­но, идет ли речь о непро­ве­рен­ных дан­ных отно­си­тель­но пла­нов гене­ра­ла ата­ко­вать упо­ми­на­е­мые посоль­ства в бли­жай­шие дни или неде­ли, что явно про­ти­во­ре­чит смыс­лу ранее сде­лан­но­го заяв­ле­ния: …days and weeks — this is not something that’s relevant [Killing of Soleimani Follows Long Push from Pompeo 2020]. Тем самым гос­сек­ре­тарь выра­жа­ет пол­ное пре­не­бре­же­ние к меж­ду­на­род­ным нор­мам и под­твер­жда­ет моно­поль­ное пра­во Аме­ри­ки, обла­да­ю­щей исклю­чи­тель­ным «пра­вом силь­но­го», при­ни­мать реше­ния в одно­сто­рон­нем поряд­ке, что демон­стри­ро­ва­лось в исто­рии не раз. При­ме­ры в дан­ном фраг­мен­те мега­нар­ра­ти­ва нагляд­но демон­стри­ру­ют, как лег­ко про­ис­хо­дят язы­ко­вые мани­пу­ля­ции, когда поли­ти­ки при­бе­га­ют к игре слов в тек­сте для раз­ре­ше­ния кон­фликт­ных ситу­а­ций, за кото­ры­ми скры­ва­ют­ся поли­ти­че­ские амби­ции и интересы.

Без­услов­ную под­держ­ку США выра­зи­ли вер­ные союз­ни­ки, преж­де все­го в лице бри­тан­ско­го лиде­ра Б. Джон­со­на: Suleimani posed a threat to all our interests and was responsible for a pattern of disruptive, destabilising behaviour in the region <…> played a role in actions that have led to the deaths of thousands of innocent civilians and western personnel, we will not lament his death [Boris Johnson]. Мега­нар­ра­тив, объ­еди­нив медий­ные нар­ра­ти­вы про­аме­ри­кан­ских сил, ста­но­вит­ся местом объ­еди­не­ния «сво­их» про­тив «чужих», про­тив вра­гов, мни­мых и реальных.

Сло­жив­шей­ся ситу­а­ци­ей по-раз­но­му вос­поль­зо­ва­лись пред­ста­ви­те­ли бло­ка «чужих» и поли­ти­че­ские кон­ку­рен­ты в стране из лаге­ря «дру­гих», что нашло отра­же­ние в мега­нар­ра­ти­ве, пре­вра­тив его в пло­щад­ку поли­ти­че­ско­го скан­да­ла и поли­ти­че­ской кон­ку­рен­ции. Об этом повест­ву­ет меди­а­нар­ра­тив в веду­щих изда­ни­ях СМИ о пози­ции Ира­ка: Also the US violated Iraq’s sovereignty [Was it legal for Donald Trump to order killing 2020]; an aggression against the country of Iraq, its state, its government and its people [Qassem Soleimani Killed In Airstrike 2020]. В нем выра­же­но него­до­ва­ние руко­вод­ства Ира­ка и наро­да, рас­це­ни­ва­ю­щих убий­ство на тер­ри­то­рии сто­ли­цы стра­ны как нару­ше­ние США суве­ре­ни­те­та госу­дар­ства и акт агрес­сии. Меж­ду тем внут­ри Соеди­нен­ных Шта­тов пода­ли голос про­тив Трам­па его про­тив­ни­ки из пар­тии демо­кра­тов, что­бы не упу­стить удоб­ный шанс подо­рвать пози­ции кон­ку­рен­та на пред­сто­я­щих выбо­рах: Trump did not provide advance notice of his airstrike, there is no legitimate justification for provocative and disproportionate airstrike… endangered our service members [Congress Demands Answers From Trump 2020]. По заяв­ле­ни­ям демо­кра­тов, едва ли оправ­дан­но без суда и след­ствия лишить жиз­ни даже «пло­хо­го чело­ве­ка», посколь­ку это нель­зя при­знать леги­тим­ным актом [Грант 2000а], хотя оче­вид­но, что это лишь повод для ослаб­ле­ния пози­ций поли­ти­че­ских сопер­ни­ков из ста­на «дру­гих», так как во взгля­дах двух пар­тий не наблю­да­ет­ся глу­бо­ких различий.

Осо­бое место в мега­нар­ра­ти­ве зани­ма­ют лич­ност­но-инди­ви­ду­аль­ные меди­а­нар­ра­ти­вы людей с миро­вым име­нем, кото­рые рез­ко выска­за­лись с жест­кой кри­ти­кой в адрес вдох­но­ви­те­лей аме­ри­кан­ской внеш­ней поли­ти­ки. Это преж­де все­го отклик все­мир­но извест­но­го аме­ри­кан­ско­го уче­но­го, вид­но­го совре­мен­но­го ана­ли­ти­ка Ноама Хом­ско­го, рас­це­нив­ше­го собы­тие как акт меж­ду­на­род­но­го тер­ро­риз­ма и «даже хуже» (at least international terrorism, if not anything «worse») [Chomskу 2020] Неза­кон­ность и неле­ги­тим­ность реше­ния аме­ри­кан­ско­го пра­ви­тель­ства под­черк­нул фран­цуз­ский про­фес­сор пра­ва Уни­вер­си­те­та Нотр-Дам в аме­ри­кан­ском горо­де Саут-Бенд (The attack was unlawful, the assassination was unjustifiable) [Was it legal for Donald Trump to order killing 2020].

Спи­сок пра­ви­тельств, орга­ни­за­ций, извест­ных поли­ти­ков, высту­пив­ших с кри­ти­кой Д. Трам­па и сило­во­го мини­стер­ства, может быть про­дол­жен, но при­ве­ден­ные источ­ни­ки вполне убе­ди­тель­но вскры­ва­ют истин­ную суть аме­ри­кан­ской поли­ти­ки и ложь, про­ни­зы­ва­ю­щую офи­ци­аль­ные доку­мен­ты, пыта­ю­щи­е­ся оправ­дать дея­тель­ность адми­ни­стра­ции. По пра­во­вым мер­кам убий­ство иран­ско­го гене­ра­ла полу­чи­ло оцен­ку как про­ти­во­за­кон­ное, а по мораль­но-нрав­ствен­ным мер­кам его рас­це­ни­ли как нелегитимное.

Выводы

Про­ве­ден­ное иссле­до­ва­ние дока­зы­ва­ет акту­аль­ность вве­де­ния в обо­рот поня­тия мега­нар­ра­тив как круп­ной целост­ной поли­дис­кур­сив­ной еди­ни­цы в медиа­про­стран­стве, что поз­во­ля­ет выде­лить в нем сопря­жен­ные тема­ти­че­ские бло­ки Инсти­ту­ци­о­наль­ный нар­ра­тив аме­ри­кан­ско­го Мини­стер­ства обо­ро­ны в фор­ме сооб­ще­ния о реаль­ном собы­тии, послу­жив­ший ядром мега­нар­ра­ти­ва, опи­ра­ет­ся на сло­жив­ши­е­ся в англо­языч­ной поли­ти­че­ской куль­ту­ре дис­кур­сив­ные прак­ти­ки исполь­зо­ва­ния наци­о­наль­но-куль­тур­ных осо­бен­но­стей рече­вых средств дема­го­гии и при­е­мов, обес­пе­чи­ва­ю­щих стра­те­гию оправ­да­ния сво­их дей­ствий и реа­ли­зу­ю­щих так­ти­ки лож­но­го нар­ра­ти­ва: моно­поль­ное пра­во при­ня­тия реше­ний, необос­но­ван­ное обви­не­ние одних и оправ­да­ние дру­гих, оскорб­ле­ние и демо­ни­за­ция оппо­нен­тов, нагне­та­ние стра­ха, пер­со­на­ли­за­ция недо­ка­зан­но­го фак­та­ми источ­ни­ка угроз, соб­ствен­ное пози­ци­о­ни­ро­ва­ние как гаран­та мира.

Рас­смот­рен­ное заяв­ле­ние сыг­ра­ло роль стерж­не­во­го цен­тра мега­нар­ра­ти­ва как целост­но­го тран­стек­сту­аль­но­го рече­во­го обра­зо­ва­ния в рам­ках соот­но­си­мых вре­мен­ных и про­стран­ствен­ных коор­ди­нат про­изо­шед­ше­го собы­тия. Уста­нов­лен­ный в иссле­до­ва­нии мега­нар­ра­тив воз­ник в резуль­та­те кон­вер­ген­ции нар­ра­ти­вов раз­ных видов, реа­ли­зу­ю­щих раз­но­на­прав­лен­ную диа­ло­гич­ность меди­а­тек­стов и созда­ю­щих поли­фо­нию взгля­дов. Пер­спек­тив­ным явля­ет­ся вывод о мега­нар­ра­ти­ве, реа­ли­зу­ю­щем прин­цип тран­стек­сту­аль­но­сти в медиа­про­стран­стве и сопря­жен­ном с раз­ны­ми фор­ма­ми меж­тек­сту­аль­но­го диа­ло­га. В рас­смот­рен­ных при­ме­рах вза­и­мо­дей­ствия раз­ных меди­а­нар­ра­ти­вов отра­жа­ют­ся пози­ции участ­ни­ков меди­а­ком­му­ни­ка­ции, пред­став­ля­ю­щих инте­ре­сы «сво­их», «дру­гих» и «чужих», что поз­во­ля­ет сопо­ста­вить неод­но­знач­ное виде­ние и оцен­ку собы­тия сквозь приз­му раз­ных идео­ло­ги­че­ских и цен­ност­ных приоритетов.