Лингвистические маркеры эмоционального состояния субъекта речи (к проблеме автоматического мониторинга текстов сетевой коммуникации)

В. А. Мишланов (Пермь, Россия), Л. А. Каджая (Пермь, Россия; Вэйхай, КНР), Ю. М. Кузнецова (Москва, Россия)

Аннотация

Abstract

Об авторах

About the authors

Для цитирования

For citation

Индекс

Аннотация

Abstract

Об авторах

About the authors

Для цитирования

For citation

Индекс

Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ (грант № 19–29-07163)

This work was financially supported by the Russian Foundation for Basic Research
(grant no. 19–29-07163)

Постановка проблемы

Новейшие тенденции в мировой экономике (в частности, развитие цифровых технологий и вытеснение человека из различных производственных сфер роботизированной техникой) делают весьма актуальной проблему сохранения человеческого капитала. Человек ныне гораздо чаще, чем в индустриальную эпоху, оказывается в ситуации нового профессионального выбора, для многих психологически весьма дискомфортной, так как, теряя рабочее место, человек нередко лишается и четких перспектив. Большое значение приобретает способность субъекта находить информацию и принимать на ее основе решения. И если принятие решения остается пока проблемой самого человека, то задачи поиска и обработки информации все чаще возлагаются на искусственный интеллект. Полагаем поэтому, что в складывающихся условиях возрастает прагматическая роль исследований, ориентированных на совершенствование технологий информационного и психологического сопровождения индивида в ситуации кризиса.

Целесообразно такие исследования начинать с изучения динамики профессиональной структуры общества и установление основных тенденций на рынке труда, особое внимание уделяя задаче обнаружения кризисных явлений. Переживание кризиса нередко повышает коммуникативную активность человека, в том числе в сетевом контенте, в связи с чем появляется возможность дополнить традиционные социометрические программы (анкетирование, опросы) методами искусственного интеллекта (ИИ). В частности, современные технологии в области автоматического анализа текста делают вполне реальной задачу идентификации высказываний не только по их предметному (тематическому) содержанию, но и по отраженным в них психологическим характеристикам субъекта речи, или по субъективной модальности.

Апробированные в прикладной лингвистике методы автоматического анализа текстов ориентировались в основном на считывание пропозитивного, или диктумного (объективного), содержания высказывания, тогда как для измерения психического состояния индивидумов и общественных настроений необходимо обучение машины распознаванию субъективной модальности текста — пониманию тех компонентов содержания, которые дают ключ к реконструкции различных субъективных смыслов, включая коммуникативные интенции говорящего, далеко не всегда выражаемые сегментными (относительно легко формализуемыми) средствами языка.

В настоящей работе рассматривается возможность применения методов анализа субъективной модальности в такой сфере проявления личностных особенностей участников сетевого общения, как наличие, выраженность и характер переживаний, порождаемых специфическим состоянием — кризисом профессиональной деятельности.

История вопроса

Кризисы — неизбежный и необходимый компонент процесса развития человека, в том числе в сфере его профессиональной деятельности. Согласно классификации Э. Ф. Зеера, в нормальном течении профессиональной деятельности наблюдаются несколько кризисных этапов: кризис учебно-профессиональной ориентации; ревизии и коррекции профессионального выбора; профессиональных экспектаций; профессионального роста; профессиональной карьеры; нереализованных возможностей (социально-профессиональной самоактуализации); ухода из профессиональной жизни; социально-психологической адекватности (после ухода на пенсию) [Зеер 2003: 101–104].

При всем несходстве причин, вызывающих разные типы профессионального кризиса, возможно выделение общей картины развития кризисного состояния (в том числе его эмоциональной составляющей), предполагающего прохождение человеком трех стадий: предкризисной, собственно критической (острой) и разрешения, или выхода из кризиса.

Для профессионального кризиса характеристиками стадий служат определенные сочетания психологических и социальных проявлений, отражающихся так или иначе в коммуникативной деятельности и в модальности текстов, порождаемых переживающим кризисные состояния субъектом.

1. Признаком предкризиса является состояние развитого психологического дискомфорта, который отражает пока еще не осознаваемое недовольство человека достигнутым статусом, содержанием самой профессиональной деятельности, сложившейся системой отношений, а проявляется в виде неизбирательной раздражительности.

2. Фаза острого кризиса характеризуется осознанием субъективной неудовлетворительности той профессиональной ситуации, в которой находится человек. Невозможность достичь быстрых изменений приводит к тому, что психическая напряженность усиливается, нарастает неудовлетворенность собой, эмоциональное состояние становится негативным, возникает ощущение бесполезности, безнадежности, депрессии и апатии, повышается уровень тревоги.

3. Содержанием посткритической фазы становится конструктивное, профессионально-нейтральное или деструктивное разрешение конфликта. Пассивное отношение к проблеме и игнорирование сигналов о необходимости изменений приводит либо к стагнации, либо к деградации и на профессиональном, и на личностном уровне. Конструктивный же исход из кризиса становится возможным благодаря активности человека как в плане решения собственно профессиональных проблем (средством чего может выступать повышение квалификации, поиск новых способов выполнения деятельности, изменение профессионального статуса, смена места работы, профессии и т. п.), так и в коммуникативной деятельности.

Проведенные ранее пилотажные исследования [Кузнецова, Пенкина 2020], показывают, что коммуникативная активность в Сети людей, находящихся в состоянии профессионального кризиса, достаточно высока, для того чтобы анализ контента непрофильных сайтов и платформ мог предоставлять необходимую информацию. Перспективность исследования эмотивной составляющей текстов, создаваемых под влиянием состояния профессионального кризиса, определяется тем, что они имеют явную тематическую выделенность и содержат как прямые эмотивные высказывания, так и иные оценочные компоненты, относимые в искусственном интеллекте к формам выражения мнения, т. е. все то, что в лингвистике называют субъективной модальностью, или модусом, противопоставляя эту категорию диктуму.

Если диктум — это информация о реальности (физическом или ментальном мире), стоящей вне сознания говорящего субъекта, то модус — это информация, выражающая «позицию говорящего относительно разных компонентов речевой коммуникации» в данном речевом акте, иначе говоря, это «репрезентация субъекта речи в высказывании и тексте» [Матвеева 2010: 468–469]. Предложение становится коммуникативно осмысленной единицей (высказыванием) лишь при условии, что «в нем информация о мире, объективной действительности соединится с информацией субъективной» [Шмелева 1994: 6]. Только в процессе речевого акта пропозиция, включаясь в коммуникативную систему координат «я — здесь — сейчас», наделяется «эго-смыслами» [Бенвенист 1974: 296] и получает статус полноценной коммуникативной единицы — сложного знака с «внешней» (диктумной) и «внутренней» (модусной) референцией (или аутореференцией) и определенным тема-рематическим членением.

Необходимо отличать собственно модус («эго-смыслы») от тех диктумных компонентов содержания высказывания, которые референтно связаны с ментальной сферой, но не с ментальным состоянием говорящего в момент речи ([‘Я говорю/полагаю’, что] Иван считает, что Мария равнодушна к Петру), где и изъяснительный предикат, и сказуемое придаточного образуют именно диктум, т. е. описывают внешнее относительно говорящего «положение ментальных дел». Даже «эго-формы» (например, 1‑го лица наст. вр. индикатива эмотивного глагола), несомненно выражая субъективную модальность, не могут считаться собственно модусом (как обязательным компонентом содержания любого высказывания). Так, какое-нибудь Я страдаю аналогично по содержанию выражениям Он страдает, Ты страдаешь [Бенвенист 1974: 297].

Речевые маркеры модуса адекватно идентифицируются лишь с учетом пропозитивной семантики высказывания, поэтому модусный анализатор «встраивается» в алгоритмы анализа пропозиций, объективированных в поверхностно-синтаксической структуре автономного высказывания. Трудность заключается в том, что модус, во-первых, может быть имплицитным (полностью или отчасти), во-вторых, выражаться сверхсегментными средствами (интонацией и порядком слов), наконец, в‑третьих, определяться некоторыми дискурсивными условиями (конвенциями, принятыми для определенных речевых жанров в той или иной сфере общения).

Эксплицитные (включая выраженные сверхсегментными средствами) и имплицитные компоненты модуса (так сказать, нулевые модусно-перформативные рамки) в значительной мере узуальны, а потому выявление их текстовых показателей оказывается не слишком сложной задачей. Однако это справедливо лишь для текстов прямой коммуникации (высказываний с прямой иллокуцией, в которых имплицитная перформативная рамка согласуется с закрепленной в системе языка синтаксической формой). В то же время включение в автоматический анализатор языковых выражений, смысл которых определяется дискурсивными конвенциями, выводит его (анализатор) в область динамичной речи, где господствует косвенная иллокуция и языковая игра, а это существенно усложняет задачу автоматического выявления субъективных компонентов содержания единиц текста. Решение такой задачи принципиально возможно лишь при условии выхода из языковой системности в речевую [Кожина 2014]. Понятно, что в области речи, где нет «жестких» грамматических моделей (т. е. регулярно воспроизводимых форм, за которыми закреплено типовое содержание), вероятность адекватной идентификации субъективных смыслов говорящего снижается, и чтобы добиться приемлемого уровня правильных решений анализатора, необходимо учитывать все множество формализуемых речевых маркеров, имеющихся как в анализируемом фрагменте текста, так и в его ближайшем окружении.

Методы автоматического анализа основываются преимущественно на логикосинтаксических концепциях смысла высказывания. Особенно плодотворным, на наш взгляд, стало моделирование диктумного содержания текста на основе структуры ситуации (реляционной структуры), отраженной в поверхностно-синтаксической структуре высказывания. Другими словами, между различными компонентами предложения устанавливаются отношения, соответствующие некоторым универсальным (глубинным) ролям, исполняемым партиципантами описываемой в предложении ситуации (агенс, пациенс, инструмент и др.). Фактически роли определяются лексическим значением предикатного слова, чаще всего глагола, в котором «фиксируется» структура отражаемой ситуации. В лингвистической части метод реляционно-ситуационного анализа (РСА) опирается на коммуникативный синтаксис [Золотова 2010], в области ИИ — на теорию неоднородных семантических сетей [Осипов 2011].

Постановка задачи автоматического считывания не только диктумной, но и модусной информации требует дальнейшей активизации исследований, направленных на совершенствование методов извлечения имплицитной информации — того содержания, которое в речевой коммуникации извлекается из текста благодаря фоновым знаниям (включая знание прецедентных текстов) и наличию у коммуникантов «дискурсивных компетенций», позволяющих им учитывать множество отношений, возникающих между часто воспроизводимыми в данном дискурсе текстовыми единицами (коллокациями).

Это означает, что автоматическое извлечение имплицитной информации требует разработки алгоритмов предварительного машинного обучения на обширных корпусах текстов определенного жанра в составе определенного дискурса. Предлагается, в частности, метод «встраивания» в анализируемый текст слов (Discoursespecific Word Embeddings), т. е., по сути, «достраивания» (домысливания) текста путем экстраполяции отношений, выражаемых в аналогичных текстах эксплицитно [Changxing et al. 2017; Jun et al. 2019].

Для обеспечения автоматического извлечения эмотивной составляющей речи на стыке лингвистики (прежде всего психолингвистики) и искусственного интеллекта сформировалось особое направление, именуемое в англоязычных работах терминами «майнинг» (opinion mining — анализ мнений) и sentiment analisis, а в русскоязычной литературе — термином «анализ тональности» (обзоры работ этого направления см. в: [Куликов 2016; Raghuvanshi, Patil 2016; Das et al. 2017; Francisco et al. 2017; Varathan et al. 2017; Mishra et al. 2018].

Ключевыми для анализа субъективной модальности речи являются подходы, основанные на психолингвистических методах и методах искусственного интеллекта. Психолингвистический подход подразумевает применение при анализе текста набора маркеров, отобранных по результатам специальных эмпирических исследований по принципу устойчивой корреляции с эмоциональным состоянием автора, диагностируемым с помощью специальных методик [Гудовских, Молошников, Рыбка 2015; Колмогорова, Вдовина 2019].

В парадигме искусственного интеллекта процедура оценки тональности сводится к решению задачи классификации, т. е. определения положения анализируемого содержания на шкале оценок бинарных («негативный» — «позитивный»), тернарных («негативный» — «нейтральный» — «позитивный») или n‑арных. Примером применения многомерной модели может служить автоматический классификатор русскоязычных интернет-текстов, распределяющий тексты на восемь классов в соответствии с восемью эмоциями: «злость/гнев», «интерес/возбуждение», «удовольствие/радость», «брезгливость/отвращение», «удивление», «стыд/унижение», «страх/ужас», «страдание/тоска» [Колмогорова, Вдовина 2019]. Однако исследования показывают, что усложнение оценочного аппарата ведет не столько к получению более тонких различий, сколько к росту неоднозначности и неопределенности получаемых результатов. Так, для текстов на русском языке при бинарной классификации значение согласия экспертов, оценивающих тональность, находится на уровне 80 %, а при выделении трех классов это значение уменьшается до 70 % [Chetviorkin, Braslavskiy, Loukachevitch 2012].

При решении задач автоматического анализа тональности применяются два основных подхода — машинное обучение и словарный метод [Mishra et al. 2018]. В первом из них классификатор строится на основе корпуса размеченных обучающих текстов, каждый из которых отнесен к одному из значений на шкале тональности. Преимуществом машинного обучения является высокая точность анализа, однако при этом необходима трудоемкая работа по составлению корпуса обучающих текстов, а построенный классификатор часто не учитывает контекст и его сложно интерпретировать и переносить в другие предметные области. При словарном подходе вместо размеченных текстов используются массивы оценочной лексики (словари), позволяющие определить тональность лексических единиц текста и на этой основе принять решение о тональности текста в целом. Такой подход позволяет легко интерпретировать процесс классификации, а необходимость в разметке обучающих текстов отсутствует. Однако точность часто оказывается ниже, чем при машинном обучении [Котельников 2019].

Словарный подход предусматривает составление списков слов, способных выражать эмоциональную оценку автора текста. К проблемным моментам, не позволяющим значительно повысить эффективность этого подхода, относятся такие свойства оценочных ресурсов языка и речи, как контекстуальная вариативность (по сути, энантиосемичность) аксиологического значения слов (ср.: Батарейка работает долго — Фокус настраивается долго), использование во многих дискурсах форм непрямой коммуникации, интертекстуальных связей, что обусловливает имплицитность оценочного содержания текста [Лукашевич 2017].

Системы анализа тональности, основанные на машинном обучении, реализуются в последовательности определенных решений, например: 1) выбор алгоритмов классификации, среди которых наиболее эффективными признаются метод опорных векторов SVM, наивный байесовский классификатор и нейронные сети; 2) выбор признаков, в соответствии с которым текст может быть представлен в виде а) набора слов (bag-of-words) или б) набора уни- би- или n-грамм; в качестве дополнительных привлекаются такие признаки, как части речи; пунктуация (например, наличие восклицательных знаков); могут учитываться также семантические отношения между словами с помощью таких ресурсов, как различные тезаурусы, онтологии, семантические сети [Лукашевич 2017].

Описание методов исследования

Модусные смыслы, казалось бы, не соотнесены напрямую со структурой ситуации (с некоторым «положением дел», «сценарием»), ибо привязаны к ментальному миру субъекта речи, тем не менее модель РСА может быть с успехом применена и для анализа субъективных смыслов — мотивов и интенций говорящего, его оценок и мнений, отношения к описываемым событиям и их участникам. К тому же модусный анализ текста, вообще говоря, не может быть осуществлен без анализа диктумного содержания, а реализуется, по природе языка, как модус-диктумный анализ. Поэтому именно на метод РСА, позволивший получить хорошие результаты при создании моделей распознавания в текстах ментальных действий, процессов и состояний [Салимовский и др. 2019], ориентируется разрабатываемый авторами лингвистический анализатор модусных смыслов.

При решении задач автоматической обработки текста на базе метода РСА применяются шаблоны, задающие множество неоднородных семантических сетей, которые позволяют учитывать разноуровневые лингвистические признаки, необходимые для решения прикладных задач [Осипов 2011]. В создании шаблона, кроме программиста, принимают участие психолог, раскрывающий существенные признаки моделируемых ментальных процессов и состояний, и лингвист, чьей задачей является как можно более полное и точное описание средств объективации этих процессов и состояний в тексте.

Для автоматического мониторинга сетевого контента и выявления в нем текстов определенной тематики и определенной модальности разрабатывается базирующийся на модели РСА метод автоматического тематического психолингвистического анализа текстов (АТПЛАТ), для чего используются как лингвистические методы, например различные методы лексической семантики [Васильев 1990], нацеленные на формирование тематических групп слов (ТГС), так и методы искусственного интеллекта, в частности метод выделения ключевых слов на основе характеристики тематической значимости, разработанный для автоматического анализа больших массивов данных в системе TextAppliance [Мбайкоджи, Драль, Соченков 2012; Ананьева и др. 2016].

Лингвистический анализатор в модели РСА включает формализованный словарь предикатных слов (СПС), в котором каждому предикатному слову сопоставлено множество актантов, заданных в виде семантических ролей и их поверхностно-синтаксических реализаций (синтаксем). Типология предикатов, имен и семантических ролей строится по принципу открытой архитектуры (или по модульному принципу), который позволяет расширять в случае необходимости номенклатуру классов, так что любой предикат или семантическая роль (отношение), представляемые при решении той или иной задачи как терминальные («предельные»), могут быть расщеплены на более конкретные виды. Так, в аспекте психологического (модусного) анализа текста недостаточно выявлять узуальные (фиксируемые в толковом словаре) компоненты семантики лексем, но важно разграничивать (и научить машину разграничивать) «аффективные потенциалы» слов, используемых в разных контекстах и разных ситуациях общения.

Анализ материала

В рамках журнальной статьи не представляется возможным описать все формальные речевые маркеры (включая и такие, интерпретация которых возможна с учетом предшествующего контекста), поэтому охарактеризуем здесь лишь наиболее яркие показатели модусных и диктумных смыслов, существенные с точки зрения автоматической идентификации тематически определенных текстов сетевой коммуникации, выражающих в целом оптимистическую тональность или, напротив, пессимистические (кризисные) настроения.

Перечислим основные узуальные средства модуса, разделив их на эксплицитные и имплицитные. Эксплицитные средства, в свою очередь, по очевидному критерию делятся на сегментные, выраженные звуками или графическими символами, и сверхсегментные (супрасегментные). К последним относятся, как известно, просодические средства (интонация и ударение) и особенности линейной структуры текста. Оговорим сразу, что, поскольку в наши задачи входит анализ лишь письменных текстов социальных сетей, из сверхсегментных маркеров модуса мы можем учитывать только особенности линейной структуры высказывания и невербальные графические знаки (шрифтовые выделения и идеографические символы эмоций).

Имплицитные узуальные средства — это не что иное, как нулевой модус (Ø^м). Заметим попутно, что интертекстуальные импликатуры в узус не входят: они привязаны к весьма широкому контексту и дискурсивным конвенциям, а потому их автоматическое считывание может быть реализовано только при дополнении инструментария СПС массивами часто цитируемых в данной лингвокультуре выражений, заимствованных из прецедентных текстов («крылатых выражений»), и правилами их интерпретации.

Эксплицитные средства модуса входят в широкие классы акциональных и неакциональных предикатов (ментального состояния, квалификативных и др.), внутри которых они образуют группы эмотивных предикатов разного уровня абстракции. На терминальном уровне можно выделять, например, предикаты речевой агрессии (выражение эмоций вражды и ненависти), «гонорифические» (выражение уважения) и «майестатические» (возвеличивающие) предикаты и т. п.

С учетом опыта моделирования когнитивно-аффективных состояний и действий по методу РСА при разработке шаблонов для модус-диктумного автоматического анализа используется формализованная информация о семантике предикатных слов, облигаторных валентностей предикатов, т. е. о семантических ролях их актантов, и о поверхностно-синтаксических реализациях актантов. Эта информация в совокупности отображает как структуру описываемой ситуации (референта высказывания в его диктумной части), так и ментальное состояние автора текста (собственно модус), при этом, подчеркнем, диктумная (объективная по отношению к говорящему) часть высказывания может отображать те же смыслы, что и модус, если актантами предиката (партиципантами ситуации) являются личные существительные или местоимения (ср.: Боюсь, что после этого Мария обидится на Петра).

Для выявления речевых маркеров эмоциональных состояний и мотивированных ими коммуникативных интенций была проведена «ручная» разметка некоторого множества текстов ¹ заданной тематики (270 текстов объемом от двух до четырех тысяч знаков, содержательно связанных с проблемами профессионального образования, профессионального кризиса, кадровой мобильности и др.). Полученный в итоге список слов, относящихся к этим темам, был распределен по подгруппам, соответствующим конкретным семантическим полям («образование», «профессия / род занятий», «карьера/служба» и др.). Кроме того, были выделены устойчивые сочетания слов (коллокации) с положительной и отрицательной оценочностью (например, достойная оплата труда, отток кадров, команда высококвалифицированных специалистов, нехватка квалифицированных специалистов и т. п.).

Для каждого из высказываний интроспективно реконструируются коммуникативные интенции, что позволяет эксплицировать (в точном обозначении) коммуникативные цели высказывания (‘Я (не)хочу, чтобы…, поэтому говорю / прошу / предупреждаю / обещаю / призываю / советую…’; ‘Я оцениваю…, поэтому говорю / называю…’), и описываются внешне выраженные речевые маркеры реконструируемых модусных смыслов. Такого рода описание также включается в лингвистические шаблоны, на основе которых и создаются алгоритмы автоматического мониторинга сетевого контента.

В текстах, связанных с означенными темами, с высокой вероятностью ожидается использование таких лингвистических маркеров модальности:

— предикаты ментального (эмоционального и интеллектуального) состояния (Р^{мент.стат}) — знать, верить, полагать, считать; разувериться, сомневаться, быть убежденным; интересоваться, обращать внимание; соглашаться, разделять мнение (точку зрения, взгляд…); ошибаться, заблуждаться; восхищаться, одобрять, осуждать, радоваться, огорчаться, скучать, грустить, обижаться, беспокоиться, воодушевляться, отчаиваться, страдать;

— функтивные предикаты (Р^функт): работать, служить, специализироваться, стажироваться, готовиться, проходить обучение / подготовку / переподготовку, повышать квалификацию, учиться, обучаться, получать специальность/профессию и т. п.);

— модальные предикаты, среди которых особенно частотны предикаты с оптативной и конативной модальностью (Р^кон, Р^опт): собираться, намереваться, мечтать, надеяться, ожидать (успехов, поражений), видеть себя; выбирать, решать(ся); планировать, пытаться, добиваться, достигать, стремиться;

— акциональные предикаты ментального плана (Р^мент), обозначающие довольно широкий спектр речемыслительных действий, выражают субъективную модальность по определению (своей категориальной семантикой): большинство из них может употребляться в позиции собственно модуса (перформатива), т. е. в форме 1 л. наст. вр. индикатива (информировать, сообщать, говорить, высказывать, излагать; спрашивать, негодовать, ругать, бранить, издеваться, иронизировать, обвинять, критиковать и т. п.); многие из перечисленных предикатов могут также выражать как ментальное состояние (эмоциональное отношение, настрой, склонность), так и некоторое коммуникативное действие, проявляя омонимию или синкретизм (отличия в том, что омонимия контекстуально снимается, а синкретизм неразрешим в принципе);

— непосредственными средствами выражения модуса могут служить коммуникативные глаголы побуждения (Р^{комм.побуд}): просить, требовать, уговаривать, приказывать, убеждать, умолять, агитировать, призывать и другие, являющиеся эксплицитно полипропозитивными, поскольку обязательно требуют соединения с объектным инфинитивом, номинализацией или изъяснительным придаточным (с союзом чтобы); в этот же класс включаются оптативные модальные предикаты (косвенного побуждения), подчиняющие чтобы-придаточные (желать, хотеть, предпочитать и т. п.); в соединении с субъектным инфинитивом каузативного глагола (попросить, порекомендовать) оптативные глаголы выражают подчеркнуто вежливую форму побуждения (Хотелось бы попросить участников эксперимента…).

Наконец, весьма широкий и семантически разнородный (а потому допускающий дальнейшее разбиение) класс образуют квалификативные реляционные предикаты (характеризующие предмет, понятие или явление по отношению к иным предметам или собятиям). Выделим пока две разновидности таких маркеров субъективной модальности: предикаты обобщенно понимаемой сопоставительной семантики (Р^сопост), выражающие отношения тождества / подобия / отличия: тождествен, идентичен, равен, близок, подобен, сходен, отличен; совпадать, отличаться, различаться, иметь (обладать) + N^ном (<Р^сопост) [иметь сходство, обладать особенностью и т. п.]; в том числе собственно компаративы Adj^comp/ Adv^comp (больше, меньше, сильнее, выше, ниже, значительней; более менее + Adj и др.), как правило, со вторым компаративным компонентом (объектом сравнения); характеризующие предикаты (Р^характ) — «неявно сопоставительные» (без эксплицитного объекта сравнения), преимущественно в структурных схемах со связкой: разнообразен, особен, своеобразен, специфичен, динамичен, неподвижен, неизменен, постоянен, велик, мал, ярок, бледен, многоцветен, светел и т. п. Нелишне заметить, что чаще всего Р^характ в тексте дезактуализованы, т. е. заполняют атрибутивную позицию (яркий, многоцветный, темный) в каком-либо именном компоненте актуального предиката (где Р — предикатное слово; N^ном — номинализация Р; Adj^comp/ Adv^comp — прилагательные и наречия в сравн. степени).

Участвующие в выражении модусных смыслов предикаты нередко оказываются многозначными, и их модусная семантика проявляется (выявляется адресатом в процессе коммуникации) благодаря специфическому набору синтаксем: наличию личного существительного в роли агенса — при акциональном предикате (Петр расстроил Ивана) или пациенса (аффектива) — при предикатах со значением физиологического или ментального состояния (Иван кипятится, Петру фиолетово, Марии показалось, что… (ср.: На горизонте показалось судно); Есть люди, которые боятся пауков (ср.: Цемент боится сырости) и т. п.

Рассмотрим несколько примеров из сочинений студентов (мысли о выбранной профессии, надеждах и перспективах на выбранном пути). Во многих случаях субъективная модальность имплицитна, т. е. представлена в нулевых модусно-перформативных рамках. В зависимости от диктумного содержания нулевой модус имеет значение либо нейтрального (некатегорического) утверждения (Ø^ф: ‘я знаю/верю и говорю’ — для фактфиксирующих высказываний с событийной референцией), либо «сложившегося мнения», нейтрального «модуса полагания» (Ø^п: ‘я считаю, думаю’ — для высказываний с квалификативными и оценочными предикатами).

К эксплицитным лингвистическим маркерам субъективной модальности относим: 1) эмотивные и модально-оценочные предикаты в форме 1‑го л. (в том числе их номинализации в позиции актанта с местоименными дейктиками 1‑го л. или косвенно-субъектные трансформации предикативных единиц: я желаю → мое желание; я планирую → у меня в планах); 2) оценочные и характеризующие предикаты в диктумной части высказывания, как правило, в атрибутивной позиции при том или ином актанте в поверхностно-синтаксической структуре высказывания. Кроме того, поскольку в задачи анализатора входит «диагностика тональности» не речи вообще, а текста, соотнесенного с определенными тематическими сферами (референтами), его лингвистическая часть содержит информацию о «диктумных» предикатах и актантах, включаемых в ТГС тех семантических полей, которые значимы под углом зрения решаемых задач («профессия», «занятость», «карьера» и др.).

Формализованное описание лингвистических маркеров субъективной модальности (т. е. то, что поступает на вход операционного компонента модели РСА) включает указание на принадлежность предиката и актантов к определенным (заданным в списках) семантическим классам и на семантические роли непредикативных компонентов предложения (на отношения между предикатом и актантом). Например, в высказываниях Я выбрал профессию экономиста, так как считаю, что это очень важная профессия в наши дни. Ожидаю, что смогу добиться успехов и быть полезным обществу лингвистом и психологом должны быть определены как относящиеся к формируемой ТГС лексемы профессия, экономист, общество, коллокации выбрать профессию, профессия экономиста, добиться успехов, быть полезным обществу, а предикаты выбрать, считать, очень важный, смочь, полезный помечаются как средства выражения субъективной модальности («модус-потенциала», по выражению Т. В. Шмелевой).

Ручная разметка текстового материала может иметь такой вид: Ø^ф [‘я знаю/ верю и говорю’] Я [N^{лицо1aгн}] выбрал [P^мент] профессию экономиста [N^проф4], так как считаю [Р^мдс/п], что [что^dlb] это очень важная [Р^характ] профессия [N^{проф1сбъ}] в наши дни. Ожидаю [Р^мдс+ надеюсь = ‘думаю с надеждой’], что [что^dlb] смогу добиться успехов [Р^характ] и быть полезным [Р^характ] обществу (где Ø^ф — нулевая перформативно-модусная рамка фактофиксирующего высказывания, N^{лицо1aгн} — имя семантического класса «лицо» / дейктика 1‑го л. в им.п., в роли агенса; P^мент — акциональный предикат ментального плана; N^проф4 — сущ. в вин. пад. из ТГС «профессия» в роли квазиобъекта; Р^мдс/п — модусный предикат («модус полагания»); Р^мдс+ — модусный предикат, слитый с положительной оценкой содержания (референта) диктума; что^dlb — изъяснительное придаточное в роли делиберативного актанта; Р^характ — характеризующий (оценочный) предикат; N^{проф1субъ} — сущ. в им. пад. из ТГС «профессия» в роли «субъекта_носителя_признака», или «объекта_характеризации»).

Полагаем, что лингвистические маркеры модуса (в нашем примере имеющем значение ‘сдержанный оптимизм’, ‘надежда на позитивный результат’) в совокупности с диктумными знаками с той же референцией (тематической приуроченностью) вполне достаточны для того, чтобы диагностика тональности текстов с аналогичным набором предикатов и синтаксем при автоматическом анализе тональности давала в большинстве случаев объективный результат.

В приводимых ниже примерах предикаты «модус-потенциала» выделены полужирным шрифтом, иные предикаты и актанты, а также существительные в атрибутивной позиции (несогласованные определения), которые входят в ТГС семантических полей, существенных под углом зрения решаемых задач («профессия», «занятость», «карьера»), подчеркнуты.

Коллокации с внеконтекстуальной отрицательной оценочностью задаются списком (ср.: нехватка квалифицированного персонала; низкий статус профессии, высокая текучесть кадров, низкооплачиваемое занятие, проблема детской безнадзорности и беспризорности, низкий покупательский спрос и т. п.). В случае, если знак оценки не заключен в семантике предикатного слова (в потенциально энантиосемичных оценочных словах), общая тональность (оценочность) модусных выражений при машинном «майнинге» определяется семантикой диктума (объекта оценки): Ожидаю, что Петр справится с задачей (Р^мдс+) / не справится с задачей (Р^мдс–); Техническое состояние требует обновления и модернизации, а затраты на содержание увеличиваются за счет роста тарифов на энергоносители / за счет роста заработной платы (с точки зрения автора текста, сообщающего о необходимости обновления и модернизации оборудования, т. е. выражающего — при условии искренности — заинтересованность в этом, оценочное значение диктумного выражения за счет роста заработной платы оказывается со знаком «минус», хотя в ТГС, используемых в модели РСА, словосочетания со значением ‘рост зарплаты’, несомненно, должны быть отнесены к коллокациям с положительным оценочным значением).

Приведем несколько размеченных фрагментов из нашего материала (речевые маркеры семантических ролей не обозначены).

Ø^м Мой профессиональный путь начинается в МГИМО! Ø^м Здесь я собираюсь пройти стажировку в крупных компаниях в качестве специалиста экономиста. Ø^м После окончания университета я собираюсь работать там же, где и проходил стажировку. Накопив достаточный капитал, я открою свой бизнес. В данном высказывании позитивная (оптимистическая) тональность выражается выбором оптативного предиката в форме 1‑го лица наст. вр. (при том что выбор формы прош. вр. свидетельствовал бы скорее о пессимистических настроениях пишущего).

Ø^м Я вижу себя [= ‘хочу быть / работать в…’] в предпринимательской сфере. Ø^м Я полностью понимаю все трудности и сложности, с которыми мне предстоит столкнуться. Ø^м Многие люди думают, что предпринимательская деятельность — это просто, однако это не так.

С моей точки зрения, человек должен заниматься тем, в чем он себя видит [= ‘где хочет быть / работать’], и в той сфере, в которой он хорош.

Ø^м Я стараюсь накопить как можно больше знаний и умений. Ожидаю, что данная профессия будет непроста, но главное четко поставить для себя цель и идти к ней. Здесь модус полагания (ожидаю) соединяется не с положительной оценкой диктума, а с отрицательной (≈‘боюсь, что…’), так как диктум представлен негативно-оценочным суждением в изъяснительном придаточном (ср.: Ожидаю, что выбранная профессия будет востребованной, задача будет нетрудной, Иван решит эту задачу и т. п.).

Ø^м Техническое состояние требует обновления и модернизации, а затраты на содержание увеличиваются за счет роста тарифов на энергоносители. К приведенному выше комментарию этого фрагмента добавим, что здесь отрицательная оценочность модуса имплицитна: она индуцируется дискурсивной позитивностью коннотаций слов обновлять и модернизировать, связанных каузальным отношением (выражено каузальным предикатом требовать) с оценочно нейтральным, казалось бы, сочетанием техническое состояние (в такого рода полипропозитивных семантических структурах обозначение каузирующей ситуации имплицирует в модусно-перформативной рамке отрицательную оценочность: ‘неудовлетворительное техническое состояние’).

Ø^м В условиях рыночных отношений и конкурентной борьбы потребительская кооперация не может успешно развиваться, используя старые методы работы. Определение старые имеет отрицательную оценочную коннотацию в узусе, а не только в контексте данного высказывания, нейтральную или положительную оценочность в сочетании с коллокацией методы работы имело бы определение традиционный или классический (как в старой рекламе ижевского легкового автомобиля: привод классический).

Выводы

В любом высказывании как коммуникативно осмысленной единице связного текста, включенной по законам речевой системности и в соответствии с дискурсивными правилами в контекст и конситуацию, имеются формальные речевые маркеры не только диктумных, но и модусных смыслов, опираясь на которые адресат коммуникативного акта (воспринимающий текст человек или его кибернетический аналог) способен адекватно идентифицировать некоторое множество ментальных состояний адресанта. Восприятие модусной информации, заключенной в тексте, по самой природе языка и речевой коммуникации, не может быть отделено от восприятия диктумного содержания, поэтому в число лингвистических маркеров эмоционального состояния включаются не только эмотивные и оценочные предикаты с узуальной семантикой, но и такие лексемы, оценочное содержание которых определяется «диктумным контекстом».

Анализ материала показывает, что в каждом из тематически определенных текстов (содержащих множество лексем, маркирующих принадлежность текста к данной теме) имеется некоторое множество вербальных показателей модуса, т. е. актуального в момент речи отношения автора текста к описываемой ситуации или к участникам речевого акта. Благодаря этим показателям адресат речи получает возможность воспринять (реконструировать) и имплицитную информацию об эмоциональном состоянии субъекта речи.

Авторы считают, что выявленные в ходе ручной разметки вербальные маркеры субъективной модальности текстов во взаимодействии с лингвистическими маркерами их тематической приуроченности могут быть использованы при разработке методами искусственного интеллекта алгоритмов автоматического анализа модальности (машинного «майнинга»). Программная реализация предлагаемого подхода позволит осуществлять мониторинговые и диагностические мероприятия, направленные на выявление признаков профессионального кризиса по текстам сетевой коммуникации.

¹ Материалом послужили сочинения на тему «Мое профессиональное развитие», написанные студентами экономических специальностей (анализ см. в: [Махмутова, Кузьмина 2019]), а также эссе женщин-предпринимателей, опубликованные в сборниках: [Эссе по актуальным проблемам 2006; Конкурсные работы 2010]. ↑

ЛИТЕРАТУРА

ИСТОЧНИКИ

REFERENCES