Критика медиаречи как вектор развития медиалингвистики

Поста­нов­ка про­бле­мы. Акту­аль­ность раз­мыш­ле­ний о медиа­лин­ги­сти­ке как осо­бой отрас­ли фило­ло­гии обу­слов­ле­на целым рядом при­чин. О доми­ни­ро­ва­нии медиа­ре­чи в совре­мен­ном пуб­лич­ном ком­му­ни­ка­тив­ном про­стран­стве гово­рить не будем, так как ска­за­но и напи­са­но об этом мно­го и вполне убе­ди­тель­но. Не менее зна­чи­тель­но актив­ное нара­щи­ва­ние раз­но­об­ра­зия свя­зан­ных с новым науч­ным направ­ле­ни­ем ана­ли­ти­че­ских под­хо­дов, кото­рое про­во­ци­ру­ет есте­ствен­ные в этих усло­ви­ях попыт­ки систе­ма­ти­за­ции уже накоп­лен­ных зна­ний, упо­ря­до­че­ния сло­жив­ших­ся пред­став­ле­ний. Началь­ным резуль­та­том мно­го­чис­лен­ных науч­ных дис­кус­сий, посвя­щен­ных медиа­линг­ви­сти­ке, мож­но счи­тать ста­тью Л. Р. Дус­ка­е­вой, опуб­ли­ко­ван­ную в сло­ва­ре-спра­воч­ни­ке «Медиа­линг­ви­сти­ка в тер­ми­нах и поня­ти­ях». Авто­ри­тет­ный автор утвер­жда­ет, что «состав­ны­ми частя­ми М. явля­ют­ся четы­ре век­то­ра ана­ли­за медиа­ре­чи» [Дус­ка­е­ва 2018a: 61]. Пер­вый век­тор — грам­ма­ти­ка медиа­ре­чи (в тер­ми­но­ло­гии Т. В. Шме­ле­вой — меди­а­язы­ко­зна­ние), вто­рой век­тор — медиа­сти­ли­сти­ка, тре­тий — медиа­дис­кур­со­ло­гия, замы­ка­ю­щий — кри­ти­ка медиа­ре­чи. В общих чер­тах опре­де­ле­ны цели и зада­чи каж­до­го направ­ле­ния, за кри­ти­кой закреп­ле­на уста­нов­ка на «выра­бот­ку кри­те­ри­ев эффек­тив­ной речи, а так­же реко­мен­да­ций и предо­сте­ре­же­ний» [Дус­ка­е­ва 2018a: 62]. Это сви­де­тель­ству­ет об осо­бом соци­аль­ном ста­ту­се дан­но­го науч­но­го направ­ле­ния, о про­бле­мах, свя­зан­ных с его фик­са­ци­ей. Клю­че­вая из них про­яви­лась в тек­сте агент­ства REG NUM, пред­ста­вив­шем неожи­дан­но став­ше­го зна­ме­ни­тым про­фес­со­ра Г. Гусей­но­ва как «про­фес­со­ра гума­ни­тар­ных услуг НИУ ВШЭ» (про­фес­сор факуль­те­та гума­ни­тар­ных услуг НИУ ВШЭ фило­лог Гасан Гусей­нов)¹.

Имен­но на кри­ти­ку медиа­ре­чи в первую оче­редь ока­зы­ва­ет вли­я­ние про­ис­хо­дя­щее в послед­ние деся­ти­ле­тия рас­ши­ре­ние «пре­де­лов и спо­со­бов вме­ша­тель­ства чело­ве­ка в дела язы­ка», отме­чен­ное ака­де­ми­ком В. Г. Косто­ма­ро­вым [Косто­ма­ров 2015]. Пра­во оце­ни­ва­ния состо­я­ния совре­мен­ной медиа­ре­чи сего­дня полу­чи­ли или при­сво­и­ли себе мно­гие: «гло­та­те­ли газет» — потре­би­те­ли неве­ро­ят­но раз­но­об­раз­ной совре­мен­ной медий­ной про­дук­ции, пред­ста­ви­те­ли про­фес­си­о­наль­но­го сооб­ще­ства, нако­нец, писа­те­ли, поэты и, есте­ствен­но, ученые-филологи.

В мас­со­вом созна­нии линг­ви­сти­ка посте­пен­но утра­чи­ва­ет «зако­но­твор­че­ский» ста­тус, пре­вра­ща­ет­ся в покор­ную испол­ни­тель­ни­цу соци­аль­ных зака­зов. Все чаще и чаще пред­ста­ви­те­ли двух дру­гих «заин­те­ре­со­ван­ных сто­рон» гово­рят о гос­под­стве в медиа­дис­кур­се пре­це­дент­ной нор­мы или пыта­ют­ся сами ини­ци­и­ро­вать появ­ле­ние новых прин­ци­пов и зако­нов сло­во- и фор­мо­упо­треб­ле­ния, слов­но под­твер­ждая право­ту Л. Ельм­с­ле­ва, отри­цав­ше­го необ­хо­ди­мость нор­мы, и А. А. Шах­ма­то­ва, при­зна­вав­ше­го «упо­треб­ле­ние един­ствен­ной осно­вой пра­виль­но­го язы­ка» (В. Г. Косто­ма­ров). Теперь уже дале­ко не все решат­ся под­дер­жать К. И. Чуков­ско­го, цити­ро­вав­ше­го Л. Яку­бин­ско­го, Г. Вино­ку­ра, В. М. Жир­мун­ско­го, напо­ми­нав­ших о роли «грам­ма­ти­ков-нор­ма­ли­за­то­ров, созна­тель­ных уси­ли­ях тео­ре­ти­ков язы­ка, высту­пав­ших с опре­де­лен­ной язы­ко­вой поли­ти­кой и боров­ших­ся за ее осу­ществ­ле­ние» [Чуков­ский 2004: 171]. В новых усло­ви­ях вряд ли кому-то пока­жут­ся оправ­дан­ны­ми упо­ва­ния выда­ю­ще­го­ся защит­ни­ка рус­ско­го язы­ка на школь­но­го учи­те­ля или на «лите­ра­тур­ную» прививку.

Надеж­ды, как нам кажет­ся, могут быть свя­за­ны с про­дук­тив­ным диа­ло­гом фило­ло­гов, созда­те­лей и потре­би­те­лей меди­а­тек­стов. Объ­ек­тив­ны­ми осно­ва­ни­я­ми для тако­го диа­ло­га мож­но счи­тать выяв­ле­ние кри­те­ри­ев соот­вет­ствия ком­му­ни­ка­тив­ных и рече­вых дей­ствий про­фес­си­о­наль­ным целям и зада­чам медиа­де­я­те­ля, раз­ра­бот­ку систе­мы прак­сио­ло­ги­че­ско­го нор­ми­ро­ва­ния, общих прин­ци­пов кри­ти­ки рече­вой дея­тель­но­сти в мас­сме­диа. Но, повто­ря­ем, эта мис­сия кри­ти­ки медиа­ре­чи может быть испол­не­на толь­ко в том слу­чае, если уче­ные смо­гут уло­вить про­дук­тив­ные тен­ден­ции в раз­ви­тии медиа­ре­чи, зафик­си­ро­вать их и исполь­зо­вать при модер­ни­за­ции прак­сио­ло­ги­че­ских норм, регу­ли­ру­ю­щих исполь­зо­ва­ние язы­ка в мас­сме­диа. Для это­го кри­ти­ка медиа­ре­чи долж­на состо­ять­ся как науч­ная дис­ци­пли­на, что воз­мож­но толь­ко через акту­а­ли­за­цию того бага­жа линг­ви­сти­че­ских зна­ний, кото­рый уже был накоп­лен суб­дис­ци­пли­на­ми, пред­ва­ря­ю­щи­ми ее появ­ле­ние: рито­ри­кой и куль­ту­рой речи, лите­ра­тур­ным редак­ти­ро­ва­ни­ем и линг­ви­сти­че­ской экс­пер­ти­зой. Каж­дая из назван­ных суб­дис­ци­плин уже име­ет свою зону оце­ни­ва­ния рече­во­го пове­де­ния, рече­вой дея­тель­но­сти в мас­сме­диа — свой объ­ект, пред­мет. Напри­мер, лите­ра­тур­ное редак­ти­ро­ва­ние сосре­до­то­че­но преж­де все­го на язы­ко­вой пра­виль­но­сти. Экс­пер­ты-линг­ви­сты зани­ма­ют­ся рас­смот­ре­ни­ем вопро­сов, свя­зан­ных с раз­лич­ны­ми про­яв­ле­ни­я­ми деви­ант­но­го рече­во­го пове­де­ния и т. д.

Но имен­но при вза­и­мо­дей­ствии «семи нянек», как пра­ви­ло, воз­ни­ка­ют серьез­ные про­бле­мы, в част­но­сти, пред­став­ле­ние об ана­ли­ти­че­ских под­хо­дах, т. е. о «пра­ви­лах игры», соот­вет­ству­ю­щих обо­зна­чен­ной сверх­за­да­че, раз­мы­ва­ет­ся бес­по­щад­но. Кафед­ра медиа­линг­ви­сти­ки Выс­шей шко­лы жур­на­лист­ки и мас­со­вых ком­му­ни­ка­ций Санкт-Петер­бург­ско­го госу­дар­ствен­но­го уни­вер­си­те­та, как поло­же­но в науч­ной сре­де, пыта­ет­ся пред­ста­вить тео­ре­ти­че­ские осно­вы новой науч­ной дис­ци­пли­ны. Имен­но поэто­му в струк­ту­ре кон­фе­рен­ци­аль­ных медиа­линг­ви­сти­че­ских меро­при­я­тий посто­ян­но при­сут­ству­ют панель­ные дис­кус­сии, посвя­щен­ные куль­ту­ре речи, рито­ри­ке, лите­ра­тур­но­му редак­ти­ро­ва­нию, линг­ви­сти­че­ской экспертизе.

Наша цель — обоб­ще­ние резуль­та­тов мно­го­чис­лен­ных дис­кус­сий и мно­го­лет­них наблю­де­ний, в резуль­та­те кото­ро­го может быть сфор­ми­ро­ва­но непро­ти­во­ре­чи­вое пред­став­ле­ние об объ­ек­те, пред­ме­те, кри­те­ри­ях оце­ни­ва­ния медиа­ре­чи и меди­а­тек­ста, а так­же долж­ны быть выяв­ле­ны наи­бо­лее эффек­тив­ные ана­ли­ти­че­ские алгоритмы.

Исто­рия вопро­са. Объ­ект кри­ти­ки медиа­ре­чи как одно­го из наи­бо­лее тра­ди­ци­он­ных сег­мен­тов медиа­линг­ви­сти­ки, на наш взгляд, уже име­ет опи­са­ние, кото­рое мож­но при­знать пер­вич­ным, уста­но­воч­ным. Так, по В. И. Конь­ко­ву, медиа­речь — «все раз­но­вид­но­сти рус­ской речи, кото­рые суще­ству­ют в рече­вой прак­ти­ке СМИ, неза­ви­си­мо от того, порож­да­ет­ся ли эта речь сами­ми СМИ или же исполь­зу­ет­ся ими, взя­тая в гото­вом виде из дру­гих сфер рече­вой прак­ти­ки обще­ства» [Конь­ков 2016: 106]. В сло­ва­ре-спра­воч­ни­ке «Медиа­линг­ви­сти­ка» сде­ла­ны необ­хо­ди­мые уточ­не­ния: кри­ти­ка медиа­ре­чи зани­ма­ет­ся жур­на­лист­ской, реклам­ной и PR-речью [Дус­ка­е­ва 2018b: 8–10].

Цель любой кри­ти­ки — «оце­нить досто­ин­ства, обна­ру­жить и выпра­вить недо­стат­ки» [Куз­не­цов 2006: 300]. К кри­ти­че­ско­му выска­зы­ва­нию в науч­ном дис­кур­се предъ­яв­ля­ют­ся тре­бо­ва­ния более опре­де­лен­ные: «Кри­ти­ка в науч­ном позна­нии — актив­ное выра­же­ние отно­ше­ния дан­ной тео­рии к дру­гим, их оцен­ка либо пере­осмыс­ле­ние самой дан­ной тео­рии с точ­ки зре­ния ее соб­ствен­ных выво­дов. Кри­ти­ка и пози­тив­ное иссле­до­ва­ние вза­и­мо­про­ни­ка­ют друг в дру­га» [Бати­щев 1964: 91]. Каж­дое из этих опре­де­ле­ний помо­га­ет при­бли­зить­ся к пони­ма­нию сверх­за­да­чи кри­ти­ки медиа­ре­чи, кото­рая ста­ра как мир и вырос­ла из дав­ней уста­нов­ки М. В. Ломо­но­со­ва «не дать нико­гда прий­ти в упа­док рос­сий­ско­му сло­ву» [Про­зо­ров 2008: 219].

Оце­ноч­ная дея­тель­ность медиа­линг­ви­сти­ки, как счи­та­ет Л. Р. Дус­ка­е­ва, может быть выра­же­на в гра­ду­аль­ной шка­ле оце­нок: эффек­тив­но — при­ем­ле­мо — неудач­но — непри­ем­ле­мо — запрещено.

Но далее — про­блем­ные зоны. Во-пер­вых, как мы уже отме­ча­ли выше, cегод­ня субъ­ек­том кри­ти­ки медиа­ре­чи может объ­явить себя любой созда­тель или даже потре­би­тель меди­а­кон­тен­та. По ана­ло­гии с медиа­кри­ти­кой в огром­ном пото­ке оце­ноч­ных выска­зы­ва­ний, име­ю­щих непо­сред­ствен­ное отно­ше­ние к рече­вой фор­ме меди­а­тек­ста, мож­но выде­лить несколь­ко бло­ков. Во-пер­вых, внут­ри­кор­по­ра­тив­ный: медиа­де­я­те­ли теперь сами пыта­ют­ся оце­ни­вать медиа­речь не толь­ко в про­фес­си­о­наль­ных изда­ни­ях, но и в фило­ло­ги­че­ских, игно­ри­руя уже суще­ству­ю­щие линг­ви­сти­че­ские алго­рит­мы. В каче­стве при­ме­ра мож­но при­ве­сти ста­тью жур­на­ли­ста И. Н. Апух­ти­на, опуб­ли­ко­ван­ную в жур­на­ле «Мир рус­ско­го сло­ва» под назва­ни­ем «Изме­не­ние меди­а­тек­ста под вли­я­ни­ем про­цес­са кон­вер­ген­ции СМИ». Рече­вой ком­по­нент про­бле­ма­ти­ки, затра­ги­ва­е­мой авто­ром ста­тьи, пред­став­лен, напри­мер, в таком виде: «Ско­рость полу­че­ния и обра­бот­ки инфор­ма­ции при­во­дит к появ­ле­нию мно­го­чис­лен­ных оши­бок в меди­а­текстах… В автор­ской вер­сии ока­за­лись неиз­беж­ны­ми неко­то­рые смыс­ло­вые повто­ры, и автор в мень­шей сте­пе­ни под­вер­гал кон­тро­лю сти­ли­сти­ку сво­е­го повест­во­ва­ния» [Апух­тин 2015: 21, 19]. Далее автор пуб­ли­ка­ции демон­стри­ру­ет весь­ма при­бли­зи­тель­ное пред­став­ле­ние о «сти­ли­сти­ке повествования».

Ана­ло­гич­ным при­ме­ром мож­но счи­тать попыт­ку нала­дить управ­ле­ние жиз­нью язы­ка из Мари­ин­ско­го двор­ца, в кото­ром засе­да­ет Зако­но­да­тель­ное собра­ние Санкт-Петер­бур­га. В 2017 г. депу­тат Мак­сим Циви­лев обра­тил­ся в Инсти­тут рус­ско­го язы­ка РАН с прось­бой вклю­чить в ака­де­ми­че­ские сло­ва­ри сло­во «шавер­ма», после того как тогдаш­ний губер­на­тор Г. Пол­та­вчен­ко исполь­зо­вал в интер­вью побе­див­ший мос­ков­ский вари­ант «шаур­ма». Важ­но отме­тить, что обра­ще­ние депу­та­та появи­лось после «него­до­ва­ния жите­лей Север­ной сто­ли­цы», вызван­но­го сло­ва­ми губер­на­то­ра². И на кана­ле «Санкт-Петер­бург» ува­жа­е­мое экс­перт­ное сооб­ще­ство вполне серьез­но обсуж­да­ло «лек­си­че­ский» кон­фликт. В соста­ве мас­со­вой ауди­то­рии нашлись те, кто раз­де­лял него­до­ва­ние депутата.

Еще более курьез­ные слу­чаи про­ис­хо­дят, когда пра­во на оце­ноч­ное суж­де­ние по пово­ду той или иной линг­ви­сти­че­ской про­бле­мы при­сва­и­ва­ют бло­ге­ры. Их выска­зы­ва­ния, как пра­ви­ло, эмо­ци­о­наль­ны, часто агрес­сив­ны, при этом не обес­пе­че­ны необ­хо­ди­мы­ми зна­ни­я­ми и ком­пе­тен­ци­я­ми. При­ве­дем в каче­стве чрез­вы­чай­но пока­за­тель­но­го в этом отно­ше­нии при­ме­ра толь­ко один ком­мен­та­рий Ann к пуб­ли­ка­ции под назва­ни­ем «Люди не уме­ют читать». Гаса­нов не понял, зачем изви­нять­ся за «кло­ач­ный рус­ский язык»³. Сохра­ня­ем рече­вую фор­му выска­зы­ва­ния бло­ге­ра: Преж­де чем кидать кам­ни в чело­ве­ка кото­ро­му не нра­вит­ся, что ста­ло с язы­ком — нач­ни писать нор­маль­но сам раз уж решил что име­ешь пра­во судить дру­гих… Суть выска­зы­ва­ния понять мож­но, но его фор­ма цели­ком и пол­но­стью дис­кре­ди­ти­ру­ет непро­фес­си­о­на­ла как субъ­ек­та кри­ти­ки совре­мен­ной медиаречи.

Прав­да, в этом бло­ке встре­ча­ют­ся и про­дук­тив­ные явле­ния, кото­рые поз­во­ля­ют решать мно­гие науч­но-тео­ре­ти­че­ские про­бле­мы. Напри­мер, более десят­ка лет назад жур­на­лист­ская рефлек­сия по пово­ду соста­ва лек­си­че­ской груп­пы «инвек­тив­ная лек­си­ка» поз­во­ли­ла пред­ло­жить удо­вле­тво­ря­ю­щее про­фес­си­о­наль­ное сооб­ще­ство на опре­де­лен­ном эта­пе реше­ние акту­аль­ной при­клад­ной про­бле­мы [Цве­то­ва 2007].

Для ней­тра­ли­за­ции нега­тив­ных послед­ствий рас­ши­ре­ния пред­став­ле­ния о субъ­ек­те кри­ти­ки медиа­ре­чи необ­хо­ди­мо сфор­ми­ро­вать осно­ву для объ­еди­не­ния раз­ных оце­ноч­ных под­хо­дов к медиа­ре­чи и меди­а­тек­сту — создать поня­тий­ный аппа­рат, ана­ли­ти­че­ские алго­рит­мы, не про­ти­во­ре­ча­щие дости­же­ни­ям линг­ви­сти­ки и медиа­линг­ви­сти­ки, здра­во­му смыс­лу и «хоро­ше­му вку­су» (выра­же­ние В. Г. Косто­ма­ро­ва), и актив­но пре­зен­то­вать их в клю­че­вых ком­му­ни­ка­тив­ных сферах.

Тео­ре­ти­че­ское осмыс­ле­ние кри­ти­ки медиа­ре­чи, по сути, фор­ми­ро­ва­ние ее «само­со­зна­ния» — исход­ных поло­же­ний, уста­но­вок, основ­ных кри­те­ри­ев для оцен­ки про­фес­си­о­наль­ной рече­вой дея­тель­но­сти — нача­лось еще во вре­ме­на антич­ной рито­ри­ки, в эпо­ху доми­ни­ро­ва­ния «шко­лы» Ари­сто­те­ля, создав­шей «антич­ную тео­рию рече­во­го воз­дей­ствия» [Дюбуа и др. 1986: 9], было про­дол­же­но М. В. Ломо­но­со­вым, а далее, может быть, с наи­боль­шим успе­хом Г. О. Вино­ку­ром, пред­при­няв­шим одну из пер­вых попы­ток обу­че­ния «актив­но-целе­со­об­раз­но­му обра­ще­нию с язы­ко­вым кано­ном» (1925 г.), и сего­дня завер­ши­лось оформ­ле­ни­ем наци­о­наль­но­го рече­во­го кода, по сути, пре­зен­ту­ю­ще­го наци­о­наль­ную тра­ди­цию обще­ния. Это исто­ри­че­ски сло­жив­ша­я­ся и кон­вен­ци­о­наль­но обу­слов­лен­ная систе­ма линг­ви­сти­че­ских и пара­линг­ви­сти­че­ских зна­ков и пра­вил, реле­вант­ных при транс­ля­ции и вос­при­я­тии «клю­че­вых идей» (А. Зализ­няк, И. Левон­ти­на, А. Шме­лев) любой наци­о­наль­ной язы­ко­вой кар­ти­ны мира. Основ­ные эле­мен­ты этой систе­мы — наци­о­наль­ный рито­ри­че­ский иде­ал, пред­опре­де­ля­ю­щий клю­че­вые прин­ци­пы и осо­бен­но­сти ком­му­ни­ка­ции; систе­ма топо­сов, транс­ли­ру­ю­щих клю­че­вые пси­хо­мен­таль­ные харак­те­ри­сти­ки этно­са (дом, семья, жизнь, смерть и т. п.); рече­вые сред­ства, исполь­зу­е­мые для харак­те­ри­сти­ки хро­но­то­па; рече­вые сред­ства, исполь­зу­е­мые для транс­ля­ции наци­о­наль­ной аксио­ло­гии; рече­вые сред­ства, выра­жа­ю­щие наци­о­наль­ную спе­ци­фи­ку образ­ной систе­мы; систе­ма пре­це­дент­ных фено­ме­нов, пре­зен­ту­ю­щих наци­о­наль­ную куль­ту­ру в син­хро­нии и диа­хро­нии; рече­вой эти­кет, свя­зан­ный с миро­со­зер­ца­ни­ем нации; пара­вер­баль­ные ком­му­ни­ка­тив­ные сред­ства (в уст­ной фор­ме ком­му­ни­ка­ции — жест, мими­ка, тело­дви­же­ния; в пись­мен­ной — сред­ства кре­о­ли­за­ции тек­ста [Дус­ка­е­ва, Цве­то­ва 2013]). Обще­из­ве­стен и обще­при­знан факт пря­мой зави­си­мо­сти рече­во­го кода, на кото­рый носи­те­ли язы­ка вынуж­де­ны в той или иной сте­пе­ни ори­ен­ти­ро­вать­ся в про­цес­се ком­му­ни­ка­ции, от вли­я­ния осо­бен­но актив­но в послед­ние годы изме­ня­ю­щей­ся куль­тур­ной сре­ды до кон­крет­ных соци­аль­но-исто­ри­че­ских харак­те­ри­стик ком­му­ни­ка­тив­ной ситуации.

Еще один тео­ре­ти­че­ский сег­мент кри­ти­ки медиа­ре­чи — куль­ту­ра речи, пред­ло­жив­шая кри­ти­ке ори­ен­та­цию на систе­му рече­вых норм, при­зван­ная под­дер­жи­вать раз­ли­чия меж­ду «сво­бо­дой и все­доз­во­лен­но­стью, язы­ко­твор­че­ством и без­гра­мот­но­стью, ост­ро­ум­ным слов­цом и сте­бом ради сте­ба» [Бог­да­но­ва 2012]. Основ­ным кри­те­ри­ем оцен­ки меди­а­тек­ста, уна­сле­до­ван­ным от куль­ту­ры речи и, кажет­ся, наи­бо­лее оче­вид­ным, явля­ет­ся прин­цип пра­виль­но­сти, хотя сего­дня даже пони­ма­ние язы­ко­вой пра­виль­но­сти, кото­рой долж­ны обу­чать еще до шко­лы, как спра­вед­ли­во заме­ча­ет В. Г. Косто­ма­ров, явля­ет­ся дале­ко не обще­при­ня­тым. Веро­ят­но, един­ствен­ное, о чем почти уда­лось достичь трех­сто­рон­ней дого­во­рен­но­сти, — «орфо­гра­фи­че­ская одеж­да пись­мен­но­сти» (выра­же­ние В. Г. Косто­ма­ро­ва), хотя и на эти дого­во­рен­но­сти посто­ян­но поку­ша­ют­ся, и не толь­ко пред­ста­ви­те­ли интернет-сообщества.

Вто­рая зона вли­я­ния на кри­те­рии оцен­ки совре­мен­ной медиа­ре­чи фор­ми­ру­ет­ся при­клад­ны­ми науч­ны­ми дис­ци­пли­на­ми — лите­ра­тур­ным редак­ти­ро­ва­ни­ем и линг­ви­сти­че­ской экс­пер­ти­зой. Лите­ра­тур­ное редак­ти­ро­ва­ние, как извест­но, пред­ла­га­ет кри­ти­ку сосре­до­то­чить­ся на устра­не­нии логи­че­ских оши­бок, избы­точ­ной инфор­ма­ции (повто­ров и «общих мест»), на совер­шен­ство­ва­нии ком­по­зи­ции и сти­ли­сти­ки меди­а­тек­ста, нако­нец, акту­а­ли­зи­ру­ет эсте­ти­че­ские тре­бо­ва­ния к медиа­ре­чи. Тео­ре­ти­че­ская база лите­ра­тур­но­го редак­ти­ро­ва­ния созда­ет­ся пре­иму­ще­ствен­но в про­цес­се раз­ра­бот­ки типо­ло­гии про­фес­си­о­наль­ных рече­вых недо­че­тов, оши­бок и неудач, свя­зан­ных со струк­ту­рой меди­а­тек­ста, преж­де все­го с запол­не­ни­ем силь­ных тек­сто­вых пози­ций, а так­же с осо­зна­ни­ем прин­ци­пов эсте­ти­за­ции медиа­ре­чи, рече­вой фор­мы меди­а­тек­ста. Автор одно­го из послед­них по вре­ме­ни изда­ния учеб­ни­ков по лите­ра­тур­но­му редак­ти­ро­ва­нию Е. Н. Басов­ская к струк­тур­ным кри­те­ри­ям отнес­ла содер­жа­тель­ность, пра­виль­ность, богат­ство речи; к функ­ци­о­наль­ным — умест­ность и целе­со­об­раз­ность, этич­ность, точ­ность, ясность, доступ­ность, чисто­ту, логич­ность, соче­та­ние крат­ко­сти и пол­но­ты, выра­зи­тель­ность [Басов­ская 2018].

Линг­ви­сти­че­ская экс­пер­ти­за зани­ма­ет­ся «зло­упо­треб­ле­ни­ем медиа» (Т. Ван Дейк), язы­ком нена­ви­сти, язы­ком враж­ды, пото­му зона ее инте­ре­сов иная — это преж­де все­го раз­ра­бот­ка типо­ло­гии пра­во­вых про­ступ­ков и рече­вых преступлений.

Понят­но, что пред­ло­жен­ная схе­ма обла­да­ет неиз­беж­ной сте­пе­нью абстракт­но­сти. Чет­кие гра­ни­цы меж­ду эти­ми четырь­мя источ­ни­ка­ми и направ­ле­ни­я­ми кри­ти­ки медиа­ре­чи про­ве­сти невоз­мож­но, да и нет необ­хо­ди­мо­сти. Это еди­ная зона, в кото­рой начи­на­ет­ся фор­ми­ро­ва­ние совре­мен­ной ком­плекс­ной моде­ли ана­ли­за меди­а­тек­ста и кото­рая стро­ит­ся «по трем семан­ти­че­ским осям»: «рефе­рен­ци­аль­ной, модаль­ной и ком­му­ни­ка­тив­ной» и услож­ня­ет­ся рекон­струк­ци­ей «интен­ци­о­наль­но-семан­ти­че­ской струк­ту­ры тек­ста» [Васи­лье­ва 2018: 45–49].

Мето­ди­ка ана­ли­за. Мы пред­ла­га­ем одну из воз­мож­ных моде­лей ана­ли­ти­че­ско­го про­чте­ния сово­куп­но­го газет­но­го тек­ста как резуль­та­та целе­на­прав­лен­ной про­фес­си­о­наль­ной дея­тель­но­сти кол­лек­тив­но­го авто­ра. Модель пред­по­ла­га­ет выяв­ле­ние мис­сии (сверх­за­да­чи) ана­ли­зи­ру­е­мо­го изда­ния и обу­слов­лен­но­го этой мис­си­ей харак­те­ра соот­вет­ствия его рече­вой фор­мы выде­лен­ным нами кри­те­ри­ям. Все эти кри­те­рии уже пред­став­ле­ны в науч­ных направ­ле­ни­ях, став­ших базо­вы­ми для кри­ти­ки медиа­ре­чи. Ори­ен­та­ция на актив­но фор­ми­ру­ю­щий­ся в совре­мен­ной медиа­линг­ви­сти­ке линг­во­прак­сио­ло­ги­че­ский под­ход к медиа­ре­чи заста­ви­ла нас учи­ты­вать преж­де все­го фак­тор меди­аль­но­сти. Под вли­я­ни­ем это­го фак­то­ра в пред­ло­жен­ную Е. Н. Басов­ской типо­ло­гию мы вве­ли клю­че­вой кри­те­рий успешности/неуспешности (Н. Г. Несте­ро­ва), целе­со­об­раз­но­сти (Н. Болот­но­ва) или эффек­тив­но­сти медиаречи.

Спе­ци­фи­ка ана­ли­зи­ру­е­мо­го рече­во­го мате­ри­а­ла, про­дик­то­ван­ная мис­си­ей изда­ния, пред­опре­де­ли­ла осо­бое вни­ма­ние к его соот­вет­ствию кри­те­рию пра­виль­но­сти, акту­а­ли­зи­ру­ю­ще­му орто­ло­ги­че­ские нор­мы. Эсте­ти­че­ские и эти­че­ские харак­те­ри­сти­ки в дан­ном слу­чае выяв­ля­лись по уров­ню под­чи­нен­но­сти наци­о­наль­но­му рече­во­му коду.

Необ­хо­ди­мо под­черк­нуть, что при при­зна­нии бес­спор­но­го доми­ни­ро­ва­ния кри­те­рия эффек­тив­но­сти по отно­ше­нию к медиа­ре­чи мы исхо­ди­ли из убеж­ден­но­сти в необ­хо­ди­мо­сти систем­но­го при­ме­не­ния выяв­лен­ных критериев.

Ана­лиз мате­ри­а­ла. Мы попы­та­лись про­ана­ли­зи­ро­вать про­фес­си­о­наль­ную дея­тель­ность кол­лек­тив­но­го авто­ра дву­языч­ной газе­ты армян­ской диас­по­ры в Санкт-Петер­бур­ге «Веру­ем». Газе­та изда­ет­ся Армян­ской апо­столь­ской цер­ко­вью с фев­ра­ля 1993 г., т. е. более чет­вер­ти века, и уже на этом осно­ва­нии может быть при­зна­на одним из наи­бо­лее успеш­ных в Рос­сии медиа­про­ек­тов, вопло­ща­ю­щих неве­ро­ят­но слож­ную в совре­мен­ных усло­ви­ях идею меж­куль­тур­ной коммуникации.

Рече­вая фор­ма это­го изда­ния обу­слов­ле­на его тра­ди­ци­о­на­лист­ской мис­си­ей (в иной тер­ми­но­ло­гии — сверх­за­да­чей), зафик­си­ро­ван­ной в трех аксио­кон­цеп­тах, кото­рые выне­се­ны в под­за­го­ло­вок сово­куп­но­го газет­но­го тек­ста: Оте­че­ство. Цер­ковь. Досто­ин­ство.

Высо­кая и слож­ная в совре­мен­ных соци­аль­но-поли­ти­че­ских усло­ви­ях мис­сия реа­ли­зу­ет­ся не толь­ко в смыс­ло­вой струк­ту­ре сово­куп­но­го газет­но­го тек­ста, но и вслед­ствие его абсо­лют­но­го соот­вет­ствия клю­че­во­му кри­те­рию куль­ту­ры речи — кри­те­рию пра­виль­но­сти. Для адре­са­та газе­ты «Веру­ем» этот кри­те­рий, кото­рый сего­дня про­грамм­но деак­ту­а­ли­зи­ру­ет­ся мно­ги­ми СМИ, не про­сто суще­стве­нен, но прин­ци­пи­аль­но важен. В одном из юби­лей­ных поздрав­ле­ний, опуб­ли­ко­ван­ных в празд­нич­ном номе­ре газе­ты, спе­ци­аль­но отме­че­но, что авто­ры без­услов­но вла­де­ют гра­мот­ной, чистой, леле­ю­щей серд­це армян­ской речью. Такая похва­ла может быть адре­со­ва­на и рус­ско­языч­ным жур­на­ли­стам, уро­вень рече­вой ком­пе­тент­но­сти кото­рых так­же очень высок, вос­при­ни­ма­ет­ся адре­са­том как одно из клю­че­вых про­яв­ле­ний уста­нов­ки на сохра­не­ние тра­ди­ци­он­ной культуры.

Но про­фес­си­о­на­лизм автор­ско­го и редак­ци­он­но­го кол­лек­ти­ва не огра­ни­чи­ва­ет­ся соот­вет­стви­ем созда­ва­е­мых и пуб­ли­ку­е­мых тек­стов пред­став­ле­нию о пра­виль­ной речи. Эсте­ти­че­ские и эти­че­ские осо­бен­но­сти пуб­ли­ку­е­мых мате­ри­а­лов, их рече­вая фор­ма обу­слов­ле­ны непо­сред­ствен­ной ори­ен­та­ци­ей кол­лек­тив­но­го авто­ра на рус­ский рече­вой код.

Эта ори­ен­та­ция со всей оче­вид­но­стью про­яв­ля­ет­ся в лег­ко выяв­ля­е­мых цепоч­ках клю­че­вых слов, пре­зен­ту­ю­щих непре­мен­но пере­се­ка­ю­щи­е­ся лек­си­ко-семан­ти­че­ские поля, отра­жа­ю­щие смыс­ло­вую струк­ту­ру сово­куп­но­го газет­но­го тек­ста. Ядер­ные зоны трех основ­ных лек­си­ко-семан­ти­че­ских полей опре­де­ля­ют­ся сло­ва­ми, номи­ни­ру­ю­щи­ми апри­ор­ные кате­го­рии (И. Кант), ирра­ци­о­наль­ный опыт (Ф. Шел­линг), архе­ти­пы кол­лек­тив­но­го бес­со­зна­тель­но­го (Г. Юнг), име­ю­щи­ми топи­че­скую лек­си­ко-семан­ти­че­скую струк­ту­ру (повто­ря­ем, это Оте­че­ство, Цер­ковь, Досто­ин­ство).

«Оте­че­ство» с точ­ки зре­ния носи­те­ля совре­мен­но­го рус­ско­го язы­ка — сло­во, обо­зна­ча­ю­щее «стра­ну, где родил­ся чело­век и где он живет», сино­ни­мич­ное по отно­ше­нию к мно­го­знач­но­му «роди­на» [Куз­не­цов 2006: 472].

Устрой­ство и объ­ем про­стран­ства, соот­но­си­мое автор­ским кол­лек­ти­вом с этой номи­на­ци­ей, намно­го слож­нее и вполне соот­вет­ству­ет сверх­за­да­че издания:

— во-пер­вых, Петер­бург, суще­ству­ю­щий в зна­чи­тель­ной исто­ри­че­ской про­тя­жен­но­сти, кото­рая может быть пред­став­ле­на той эпо­хой, когда в горо­де появи­лись «пер­вые водо­на­лив­ные маши­ны» (2019. № 12. С. 12), был учре­жден «пер­вый родиль­ный дом» (2020. № 2. С. 12), или эпо­хой Пет­ра Пер­во­го — вре­ме­нем стро­и­тель­ства «ван­ных заве­де­ний», с кото­рых начи­на­лось совре­мен­ное «Полюст­ро­во» (2020. № 1. С. 12);

— во-вто­рых, Арме­ния — топос, вме­ща­ю­щий исто­ри­че­скую боль и гор­дость нации, ощу­тить кото­рые дают воз­мож­ность преж­де все­го архив­ные пуб­ли­ка­ции, напри­мер пуб­ли­ка­ция отрыв­ка из забы­то­го путе­во­го очер­ка С. Горо­дец­ко­го «Кара­бах», акту­а­ли­зи­ру­ю­ще­го идею само­опре­де­ле­ния наций (2019. № 12. С. 2); пуб­ли­ка­ции на исто­ри­че­скую тему, вро­де очер­ка П. Джан­ги­ро­ва о рабо­те архео­ло­гов на исто­ри­че­ском клад­би­ще в Ста­рой Джу­ге (2020. № 1. С. 11) или репор­та­жа из Санкт-Петер­бург­ско­го уни­вер­си­те­та, где состо­ял­ся музы­каль­но-поэ­ти­че­ский вечер, посвя­щен­ный твор­че­ству поэта-ашу­га, извест­но­го под име­нем Саят-Новы;

— в‑третьих, Рос­сия, сего­дняш­ний день кото­рой сози­да­ет­ся при уча­стии армян-рос­си­ян, что под­чер­ки­вал пре­зи­дент В. Путин в ново­год­нем и рож­де­ствен­ском поздра­ви­тель­ном посла­нии архи­епи­ско­пу Езрасу (2020. № 1. С. 1); Рос­сия, куль­ту­ру кото­рой пред­став­ля­ют, напри­мер, перм­ские худож­ни­ки Армен и Оль­га Гаспарян;

— в‑четвертых, огром­ное гео­гра­фи­че­ское про­стран­ство, свя­зан­ное с при­сут­стви­ем в этом мире Армян­ской апо­столь­ской церк­ви, кото­ро­му при­над­ле­жат, напри­мер, армян­ские церк­ви и собо­ры, армян­ские шко­лы, «орга­ни­че­ски впи­сы­ва­ю­щи­е­ся в гра­до­стро­и­тель­ные ланд­шаф­ты» (2019. № 12. С. 11) Мор­на­са, Кор­на­са, Чор­на­са, Ниц­цы, Мар­се­ля, Лео­на и мно­гих иных горо­дов и весей.

Не менее слож­на и ори­ги­наль­на семан­ти­ка топо­са «Цер­ковь», кото­рый, на пер­вый взгляд, дол­жен быть прин­ци­пи­аль­но одно­знач­ным, так как в изда­тель­ском постуве­дом­ле­нии ука­за­но, что учре­ди­те­лем газе­ты явля­ет­ся Армян­ская апо­столь­ская цер­ковь Санкт-Петер­бур­га, газе­та изда­ет­ся с бла­го­сло­ве­ния архи­епи­ско­па Езраса (Нер­си­ся­на).

В силь­ной тек­сто­вой пози­ции, на пер­вой стра­ни­це газе­ты, отво­ди­мой в послед­ние годы исклю­чи­тель­но под пуб­ли­ка­цию кре­о­ли­зо­ван­ных инфор­ма­ци­он­ных сооб­ще­ний, чет­ко обо­зна­че­но про­стран­ство, на кото­рое рас­про­стра­ня­ет­ся цер­ков­ная дея­тель­ность. Это про­стран­ство не явля­ет­ся наци­о­наль­но огра­ни­чен­ным. Несколь­ко номе­ров, напри­мер, посвя­ще­ны собы­ти­ям, про­ис­хо­див­шим в духов­но-про­све­ти­тель­ском цен­тре Алек­сан­дро-Нев­ской лав­ры «Свя­то­ду­хов­ский», кино­фе­сти­ва­лю «Нев­ский бла­го­вест», выстав­ке кар­тин Вару­жа­на Епре­мя­на, пре­зен­та­ции книг Лево­на Адя­на и т. д. Осо­бен­но инте­ре­сен очерк О. Рого­зи­на о стро­и­тель­стве и стро­и­те­лях «собо­ра на Дол­го­озер­ной ули­це», кото­рый «ста­нет чет­вер­тым по вели­чине в Санкт-Петер­бур­ге» (2020. № 2. С. 10), опуб­ли­ко­ван­ный впер­вые в «Санкт-Петер­бург­ских ведо­мо­стях». Архи­тек­тор хра­ма Мак­сим Ата­янц сози­дал новый храм по сво­е­му разу­ме­нию, уже при­ня­то­му не толь­ко пра­во­слав­ны­ми свя­щен­ни­ка­ми, но и при­хо­жа­на­ми, кото­рых в недо­стро­ен­ном хра­ме уже более тысячи.

Самой мощ­ной объ­еди­ни­тель­ной семан­ти­кой обла­да­ет лек­си­ко-семан­ти­че­ское поле с ядер­ной зоной «Досто­ин­ство»: досто­ин­ство чело­ве­ка, досто­ин­ство наро­да, нации, чисто­та чувств и помыс­лов людей, спра­вед­ли­вость, доб­ро­та дея­ний, нако­нец, духов­ное воз­рож­де­ние.

В зону при­тя­же­ния это­го сло­ва попа­да­ют раз­ные вари­ан­ты апел­ля­ции к общим рели­ги­оз­ным пере­жи­ва­ни­ям в первую оче­редь рус­ских и армян: назва­ния бого­слу­жеб­ных книг и сочи­не­ний свя­тых отцов; раз­вер­ну­тые тол­ко­ва­ния биб­лей­ских сюже­тов; сооб­ще­ния о празд­но­ва­нии Рож­де­ства, Пас­хи; выне­сен­ные в заго­лов­ки исто­ри­че­ских мате­ри­а­лов име­на исто­ри­че­ских пер­сон; назва­ния исто­ри­че­ских собы­тий и гео­гра­фи­че­ских объ­ек­тов, пред­став­ля­ю­щих общую армя­но-рос­сий­скую исто­рию; име­на извест­ных в совре­мен­ном Петер­бур­ге уче­ных, худож­ни­ков, арти­стов, архи­тек­то­ров — этни­че­ских армян; име­на рус­ских дея­те­лей куль­ту­ры и нау­ки, поли­ти­ков и вои­нов, кото­рые при­сво­е­ны ули­цам и шко­лам в армян­ской столице.

Эффек­тив­ным кон­так­то­уста­нав­ли­ва­ю­щим сред­ством ста­но­вят­ся репуб­ли­ка­ции и пуб­ли­ка­ции доку­мен­таль­ных мате­ри­а­лов куль­то­вых писа­те­лей, худож­ни­ков, арти­стов совет­ской эпо­хи, посвя­щен­ные еди­но­му куль­тур­но­му про­стран­ству: извест­ный кино­ак­тер С. Сар­ки­сян и Андрей Тар­ков­ский (2013, № 10. С. 6), «Армян­ский круг Высоц­ко­го» (2013, № 2, С. 11), Иосиф Коб­зон и Арно Баба­д­жа­нян (2013, № 11. С. 6), Андрей Битов, автор попу­ляр­ной на исхо­де 1980‑х кни­ги «Уро­ки Арме­нии» и его одно­курс­ник по Лите­ра­тур­но­му инсти­ту­ту Грант Мате­во­сян (2019. № 12. С. 8).

Под­чи­нен­ность сово­куп­но­го газет­но­го тек­ста кри­те­рию этич­но­сти про­яв­ля­ет­ся с наи­боль­шей оче­вид­но­стью, когда при­хо­дит­ся затра­ги­вать потен­ци­аль­но кон­фликт­ные темы, преж­де все­го тему меж­на­ци­о­наль­ных отно­ше­ний. Яркий в этом отно­ше­нии при­мер — откры­тое пись­мо пред­се­да­те­ля сове­та Санкт-Петер­бург­ской реги­о­наль­ной армян­ской наци­о­наль­но-куль­тур­ной авто­но­мии извест­но­му рус­ско­му писа­те­лю и пуб­ли­ци­сту Алек­сан­дру Про­ха­но­ву, глав­но­му редак­то­ру газе­ты «Зав­тра». Основ­ной инстру­мент ней­тра­ли­за­ции воз­мож­ных послед­ствий акту­а­ли­за­ции опас­ной темы в дан­ном слу­чае — слож­ней­шие эти­кет­ные фор­му­лы, выра­жа­ю­щие при всей слож­но­сти и неод­но­знач­но­сти ситу­а­ции ува­жи­тель­ное отно­ше­ние к адре­са­ту, и рито­ри­че­ские при­е­мы, соот­вет­ству­ю­щие рус­ско­му рито­ри­че­ско­му иде­а­лу. Напри­мер, улов­ка «под­куп адре­са­та» в силь­ной пози­ции нача­ла тек­ста: Уже мно­го лет я явля­юсь сви­де­те­лем Вашей интел­лек­ту­аль­ной борь­бы, тита­ни­че­ско­го напря­же­ния лич­но­сти чело­ве­ка, живу­ще­го одной судь­бой со сво­им наро­дом. Испол­нен­ный ува­же­ния и сочув­ствия к тому, что Вы дела­е­те, осу­ществ­ля­е­те, без пре­уве­ли­че­ния, счи­таю Вас одним из немно­гих само­быт­ных рус­ских мыс­ли­те­лей наше­го вре­ме­ни… (2013, № 3. С. 9).

Эсте­ти­че­ские харак­те­ри­сти­ки сово­куп­но­го газет­но­го тек­ста, кажет­ся, доми­ни­ру­ют в визу­аль­ной фор­ме изда­ния (каче­ство бума­ги и печа­ти, фото- и иллю­стра­тив­ные мате­ри­а­лы). Хотя это толь­ко на пер­вый взгляд. Глав­ное — эло­ку­тив­ные харак­те­ри­сти­ки вер­ба­ли­зо­ван­ных тек­сто­вых ком­по­нен­тов, кото­рые соот­вет­ству­ют смыс­ло­вой струк­ту­ре наи­бо­лее зна­чи­мых, ярких пуб­ли­ка­ций. Пер­вый при­мер — раз­мыш­ле­ния извест­но­го петер­бург­ско­го скуль­пто­ра Ашо­та Каза­ря­на о соб­ствен­ной худо­же­ствен­ной фило­со­фии. Укра­ше­ны эти раз­мыш­ле­ния не толь­ко упо­ми­на­ни­я­ми и цита­та­ми из работ С. Кьер­ке­го­ра, М. Л. Ростро­по­ви­ча, И. Брод­ско­го. Глав­ное укра­ше­ние — чет­кое опре­де­ле­ние отно­ше­ния к твор­че­ству, кото­рое не пред­по­ла­га­ет повто­ре­ния сте­рео­тип­ных пози­ций пред­ста­ви­те­лей мас­скуль­та. Это отно­ше­ние в семан­ти­ке кон­цеп­та труд, суть кото­ро­го осмыс­ли­ва­ет­ся в жест­кой оппо­зи­ции к полу­чив­ше­му широ­кое рас­про­стра­не­ние в про­стран­стве совре­мен­ной куль­ту­ры попу­лиз­му и в пол­ном соот­вет­ствии с веко­вой тра­ди­ци­ей, поз­во­ля­ю­щей худож­ни­ку через огром­ный внут­рен­ний труд и уси­лия пре­одо­леть зави­си­мость от внеш­них фак­то­ров и «элек­три­че­ства», кото­рое вокруг живет и исто­ча­ет раз­ру­ши­тель­ную силу для худож­ни­ка (2019. № 12. С. 6).

Сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние и на ста­тью Ека­те­ри­ны Суро­вой, посвя­щен­ную твор­че­ству Хача­ту­ра Бело­го. Бли­ста­тель­ные, точ­ные, напол­нен­ные глу­бо­ки­ми смыс­ла­ми жур­на­лист­ские мета­фо­ры мог­ли бы укра­сить спе­ци­аль­ное иссле­до­ва­ние худо­же­ствен­но­го кри­ти­ка. Напри­мер, резю­ми­руя обзор твор­че­ско­го пути сво­е­го пер­со­на­жа, жур­на­лист­ка пишет: Хача­тур дви­жет­ся по доро­гам твор­че­ства как истин­ный пут­ник, насла­жда­ю­щий­ся нето­роп­ли­вой бесе­дой с самой жиз­нью во всем раз­но­об­ра­зии ее форм, оттен­ков, стра­те­гий и зву­ков… (2019. № 12. С. 7).

Выво­ды. Обоб­щая наши наблю­де­ния, мож­но сде­лать вывод о том, что высо­кая эффек­тив­ность про­фес­си­о­наль­ной дея­тель­но­сти созда­те­лей заин­те­ре­со­вав­ше­го нас изда­ния обу­слов­ле­на ее абсо­лют­ным соот­вет­стви­ем выде­лен­ным нами кри­те­ри­ям в их тра­ди­ци­он­ной интер­пре­та­ции, тра­ди­ци­он­ном пони­ма­нии. Но оче­вид­но, что в иных сег­мен­тах медиа­дис­кур­са эти кри­те­рии будут функ­ци­о­ни­ро­вать на иной нор­ма­тив­ной базе, выяв­ле­ние спе­ци­фи­ки кото­рой потре­бу­ет не толь­ко при­ме­не­ния раз­но­об­раз­ных ана­ли­ти­че­ских алго­рит­мов, но и уче­та ори­ен­та­ции про­фес­си­о­на­лов на выпол­не­ние дру­гих сверх­за­дач, их зави­си­мо­сти от типа ауди­то­рии, ее ожиданий.

Выде­ле­ние кри­ти­ки медиа­ре­чи в систе­ме медиа­линг­ви­сти­ки поз­во­лит целе­на­прав­лен­но, систем­но рабо­тать над созда­ни­ем такой базы, кото­рая поз­во­лит спе­ци­а­ли­стам-фило­ло­гам и про­фес­си­о­на­лам-жур­на­ли­стам объ­ек­тив­но оце­ни­вать дис­кур­сив­ную рече­вую прак­ти­ку во имя «под­дер­жа­ния чисто­ты и без­упреч­но­сти совре­мен­но­го язы­ка», во имя про­дол­же­ния наци­о­наль­ной язы­ко­вой и куль­тур­ной тра­ди­ции (идея И. А. Боду­эна де Куртенэ).

Оче­вид­но, что иссле­до­ва­тель­ская пер­спек­ти­ва в обо­зна­чен­ном сег­мен­те науч­но­го дис­кур­са свя­за­на с фор­ми­ро­ва­ни­ем систе­мы линг­во­прак­сио­ло­ги­че­ских норм, сле­до­ва­ние кото­рым поз­во­лит про­фес­си­о­на­лу речи созда­вать тек­сты, соот­вет­ству­ю­щие пере­чис­лен­ным кри­те­ри­ям. При этом не менее оче­вид­но, что сего­дня про­фес­си­о­наль­ное нор­ми­ро­ва­ние рече­вой дея­тель­но­сти в мас­сме­диа — фено­мен, обла­да­ю­щий высо­чай­шим дина­миз­мом, след­ствие кото­ро­го — неиз­беж­ная вари­а­тив­ность при­ме­не­ния выяв­лен­ных кри­те­ри­ев. Слож­ней­шая зада­ча фило­ло­гов — уло­вить про­дук­тив­ные тен­ден­ции в раз­ви­тии медиа­ре­чи, зафик­си­ро­вать их и исполь­зо­вать при модер­ни­за­ции прак­сио­ло­ги­че­ских норм, регу­ли­ру­ю­щих исполь­зо­ва­ние язы­ка в массмедиа.

Види­мо, медиа­линг­ви­сти­ка в целом и кри­ти­ка медиа­ре­чи в част­но­сти как любое иное науч­ное «ору­дие позна­ния» в пер­спек­ти­ве долж­ны учесть поле­мич­ность линг­во­прак­сио­ло­ги­че­ской нор­мы, пре­одо­леть нега­ти­визм, стре­мить­ся стать «объ­яс­ня­ю­щей» и «соци­аль­ной», рас­смат­ри­ва­ю­щей науч­ные про­бле­мы на фоне соци­аль­ных. И, без­услов­но, любой субъ­ект кри­ти­ки медиа­ре­чи дол­жен ори­ен­ти­ро­вать­ся на нор­мы науч­ной ком­му­ни­ка­ции: «доб­ро­со­вест­ность в кри­ти­ке, дело­ви­тость, недо­пу­сти­мость пусто­го кри­ти­кан­ства» [Бати­щев 1964: 93]. Это поз­во­лит избе­гать кон­фликт­ных ситу­а­ций, подоб­ных уже упо­ми­нав­шей­ся, спро­во­ци­ро­ван­ной в недав­нее вре­мя уче­ным кол­ле­гой из Выс­шей шко­лы экономики.