Корпусный анализ в определении структуры метафорических фреймов: на материале номинаций страха в греческих медиатекстах

Постановка проблемы

Страх — одна из наи­бо­лее рас­про­стра­нен­ных эмо­ций, язы­ко­вая реа­ли­за­ция кото­рой реги­стри­ру­ет­ся в текстах СМИ, отра­жа­ю­щих теку­щую соци­о­куль­тур­ную ситу­а­цию. Язык, как и инфор­ма­ци­он­ное про­стран­ство, дина­ми­чен и видо­из­ме­ня­ет­ся в первую оче­редь фигу­раль­ный ком­по­нент, выра­жен­ный в язы­ке в когни­тив­ных или кон­цеп­ту­аль­ных мета­фо­рах. В свя­зи с этим акту­аль­ным направ­ле­ни­ем явля­ет­ся изу­че­ние кон­цеп­ту­аль­но­го содер­жа­ния линг­во­куль­ту­ры с уче­том кон­тек­сту­аль­ных фак­то­ров. З. Кёве­чеш назы­ва­ет мета­фо­ру не толь­ко кон­цеп­ту­аль­ной, но и в той же мере кон­тек­сту­аль­ной [Kövecses 2022]. Кон­тек­сту­аль­ное иссле­до­ва­ние в отдель­ных рабо­тах осу­ществ­ля­ет­ся на базе линг­ви­сти­че­ских кор­пу­сов тек­стов. Досто­ин­ство кор­пус­но­го под­хо­да заклю­че­но в воз­мож­но­сти извле­че­ния мета­фо­ри­че­ских выра­же­ний на осно­ве боль­шо­го коли­че­ства мате­ри­а­лов из боль­шо­го мас­си­ва дан­ных и, как след­ствие, в силь­ной эмпи­ри­че­ской осно­ве [Deignan 2005]. Кон­тек­сты клас­си­фи­ци­ру­ют­ся на ситу­а­ци­он­ный, дис­кур­сив­ный, кон­цеп­ту­аль­но­ко­гни­тив­ный и телес­ный [Kövecses 2015], имен­но послед­ний свой­стве­нен базо­вым (про­то­ти­пи­че­ским) эмо­ци­ям, таким как страх [Kövecses 2020].

Одна­ко эмо­ция стра­ха, кро­ме лек­се­мы ο φόβος, непо­сред­ствен­но его репре­зен­ти­ру­ю­щей в ново­гре­че­ском язы­ке, име­ет ряд дру­гих номи­на­ций, выра­жа­ю­щих, напри­мер, тре­во­гу, опа­се­ние или пани­ку, кото­рые содер­жат сему стра­ха, но не отно­сят­ся к про­то­ти­пи­че­ским эмо­ци­ям. Реа­ли­за­ция более слож­ных эмо­ций, выхо­дя­щих за рам­ки живот­но­го мира, обу­слов­ли­ва­ет­ся соци­аль­но. В свя­зи с соци­аль­ной реа­ли­за­ци­ей З. Кёве­чеш [Kövecses 2022] выде­ля­ет кон­цеп­ту­аль­но-когни­тив­ный кон­текст, отра­жа­ю­щий инте­ре­сы опре­де­лен­ной груп­пы людей. На осно­ве этих инте­ре­сов и фор­ми­ру­ет­ся мета­фо­ри­че­ская систе­ма язы­ка. Цель ста­тьи — про­сле­дить функ­ци­о­ни­ро­ва­ние номи­на­ций стра­ха, а так­же сте­пень их мета­фо­ри­за­ции в текстах СМИ на мате­ри­а­ле кор­пу­са гре­че­ско­го языка.

История вопроса

Семан­ти­че­ские струк­ту­ры соот­но­сят­ся с когни­тив­ны­ми обла­стя­ми, где обла­стью (domain) может являть­ся любой вид кон­цеп­ту­а­ли­за­ции (напри­мер, пер­цеп­тив­ный опыт) [Langacker 2006]. Струк­ту­ру когни­тив­ной мета­фо­ры обыч­но пред­став­ля­ют в виде двух обла­стей: источ­ни­ка и цели. В обла­сти-источ­ни­ке содер­жит­ся кон­цепт, исхо­дя­щий из опы­та, а в обла­сти-цели — абстракт­ное поня­тие. З. Кёве­чеш отме­ча­ет, что когни­тив­ная мета­фо­ра может вклю­чать в себя любую из кон­струк­ций (ина­че гово­ря, не толь­ко область, но и фрейм, схе­му, сце­на­рий, мен­таль­ное про­стран­ство), кото­рые, как и когни­тив­ная мета­фо­ра, отра­жа­ют про­цес­сы вос­при­я­тия чело­ве­ком мира [Kövecses 2022].

Иссле­до­ва­ние кон­цеп­тов и, в част­но­сти, когни­тив­ных мета­фор осу­ществ­ля­ет­ся на осно­ва­нии двух основ­ных под­хо­дов: интро­спек­тив­но­го и кор­пус­но­го [Oster 2012: 333]. Поиск в кор­пу­се более эффек­ти­вен за счет боль­ше­го чис­ла кон­тек­стов, одна­ко, как отме­ча­ет Ю. Остер, огра­ни­че­ние это­го мето­да заклю­ча­ет­ся в том, что поиск не отоб­ра­зит всех резуль­та­тов за счет того, что часть выра­же­ний фигу­раль­ные, т. е. не назы­ва­ют иско­мо­го сло­ва [Oster 2010: 731]. А. Сте­фа­но­вич подо­шел к вопро­су с дру­гой сто­ро­ны: он пред­ло­жил начи­нать рабо­ту с кор­пу­сом не с обла­сти­ис­точ­ни­ка, а с обла­сти-цели — обо­зна­чить лек­се­му, кото­рая отно­сит­ся к обла­сти­це­ли, и таким обра­зом выявить всю сово­куп­ность мета­фо­ри­че­ских выра­же­ний, частью кото­рых явля­ет­ся иско­мое сло­во [Stefanowitsch, Gries 2006]. Огра­ни­че­ние тако­го под­хо­да — боль­шой объ­ем кор­пу­сов, кото­рые в подоб­ных иссле­до­ва­ни­ях обра­ба­ты­ва­ют­ся лишь частич­но. Дру­гое направ­ле­ние кор­пус­ных иссле­до­ва­ний не каса­ет­ся мета­фо­ры и затра­ги­ва­ет вопрос раз­гра­ни­че­ния зна­че­ний сло­вар­ных еди­ниц, когда демон­стри­ру­ет­ся обу­слов­лен­ность исполь­зо­ва­ния опре­де­лен­но­го сло­ва кон­тек­стом, т. е. невоз­мож­ность заме­ны сино­ни­мом при их еди­ном ядер­ном зна­че­нии [Sayyed, Al-Khanji 2019].

В свою оче­редь, целый ряд иссле­до­ва­ний посвя­щен про­бле­ма­ти­ке, рас­по­ла­га­ю­щей­ся на сты­ке когни­тив­ной линг­ви­сти­ки и медиа­линг­ви­сти­ки. Одним из акту­аль­ных вопро­сов явля­ет­ся меди­а­ти­за­ции когни­тив­ных тер­ми­нов. Так, в рам­ках кор­пус­но­го иссле­до­ва­ния про­де­мон­стри­ро­ва­но, что «в медий­ном дис­кур­се фор­ми­ру­ют­ся новые зна­че­ния и систем­ные свя­зи тер­ми­нов» [Кули­ко­ва 2024]. Из когни­тив­ных струк­тур в центр вни­ма­ния попа­да­ют не толь­ко кон­цеп­ты, но и фрей­мы, а имен­но меха­низ­мы фрей­ми­ро­ва­ния, ока­зы­ва­ю­щие систе­ма­ти­че­ское воз­дей­ствие на под­пис­чи­ков (теле­грам-кана­ла) [Куш­не­рук 2022]. Когни­тив­ные стра­те­гии воз­дей­ствия в целом пред­став­ля­ют­ся одной из частот­ных и насущ­ных тем в иссле­до­ва­ни­ях медиа­дис­кур­са [Семы­ни­на 2013].

Описание методики исследования

Дан­ное иссле­до­ва­ние исхо­дит из кор­пус­но­го под­хо­да и соче­та­ет изу­че­ние лек­си­че­ско­го зна­че­ния в зави­си­мо­сти от кон­тек­ста и про­цес­сы мета­фо­ри­за­ции. Мате­ри­а­лом послу­жил Кор­пус гре­че­ско­го язы­ка¹. Кор­пус насчи­ты­ва­ет 37,5 млн сло­во­упо­треб­ле­ний и вклю­ча­ет газет­ные пуб­ли­ка­ции и в мень­шей сте­пе­ни тек­сты худо­же­ствен­ной лите­ра­ту­ры [Архан­гель­ский, Киси­ли­ер 2018: 55], что дает воз­мож­ность про­ве­рить выбор номи­на­ций для пере­да­чи эмо­ции стра­ха в зави­си­мо­сти от функ­ци­о­наль­но­го сти­ля. Одна­ко в выбор­ке мета­фо­ри­че­ско­го сло­во­упо­треб­ле­ния учи­ты­ва­лись толь­ко тек­сты СМИ для исклю­че­ния автор­ских худо­же­ствен­ных метафор.

Осо­бен­ность напол­не­ния кор­пу­са — тек­сты, создан­ные в пери­од гре­че­ско­го эко­но­ми­че­ско­го кри­зи­са (ста­тьи в основ­ном дати­ру­ют­ся 2007–2013 гг.). Тем не менее, несмот­ря на пре­ва­ли­ро­ва­ние эко­но­ми­че­ской тема­ти­ки как отра­же­ние содер­жа­ния соци­аль­но­го созна­ния в отдель­ный пери­од, эко­но­ми­че­ский кон­текст не явля­ет­ся доми­ни­ру­ю­щим для боль­шин­ства номи­на­ций; более того, про­сле­жи­ва­ет­ся их раз­де­ле­ние на сфе­ры упо­треб­ле­ния. Про­вер­ка полу­чен­ных дан­ных и их допол­не­ние осу­ществ­ля­лись по меди­а­тек­стам интер­нет-про­стран­ства (Google​.gr).

Для выде­ле­ния номи­на­ций, содер­жа­щих сему стра­ха, и раз­гра­ни­че­ния их зна­че­ний исполь­зо­вал­ся ком­по­нент­ный ана­лиз. Оцен­ка кор­ре­ля­ции меж­ду сло­вар­ным зна­че­ни­ем и реа­ли­за­ци­ей выде­лен­ных номи­на­ций в текстах про­из­во­ди­лась для уста­нов­ле­ния акту­аль­но­го зна­че­ния не толь­ко лек­сем с выде­лен­ны­ми диф­фе­рен­ци­аль­ны­ми сема­ми, но и слов, для кото­рых в сло­ва­рях не при­ве­де­на диф­фе­рен­ци­а­ция зна­че­ний (η τρεμούλα — το τρέμουλο и η ανατριχίλα — το ανατρίχιασμα). Важ­ным пре­иму­ще­ством кор­пус­но­го под­хо­да явля­ет­ся воз­мож­ность коли­че­ствен­ной оцен­ки резуль­та­тов [Oster 2012: 334]. С уче­том это­го одна из задач иссле­до­ва­ния — оце­нить частот­ность каж­дой из номи­на­ций в корпусе.

С целью опре­де­ле­ния тен­ден­ции к реа­ли­за­ции номи­на­ций в фигу­раль­ном зна­че­нии про­из­ве­ден ана­лиз когни­тив­ных мета­фор. Пер­вич­ный поиск осу­ществ­лял­ся по номи­на­ции в обла­сти-цели, а на вто­ром эта­пе — в соче­та­нии с мар­ке­ра­ми, кото­рые могут ука­зы­вать на мета­фо­ри­че­ское упо­треб­ле­ние (напри­мер, пред­лог в как воз­мож­ный мар­кер обла­сти-источ­ни­ка вме­сти­ли­ще). Отдель­но про­ве­ря­лась соче­та­е­мость с частя­ми речи. Так, фигу­раль­ное зна­че­ние во мно­гих слу­ча­ях фор­ми­ру­ют гла­го­лы как в актив­ном, так и в пас­сив­ном зало­ге в соче­та­нии с номи­на­ци­ей эмоции.

Дру­гая зада­ча — выявить, какие сло­ты запол­ня­ют­ся фигу­раль­ным содер­жа­ни­ем и как они соот­но­сят­ся с мета­фо­ри­за­ци­ей стра­ха. В иссле­до­ва­ни­ях реа­ли­за­ции соци­аль­ных стра­хов про­сле­жи­ва­ет­ся вза­и­мо­связь когни­тив­ных мета­фор со стро­е­ни­ем фрей­мов. Так, для изу­че­ния исполь­зо­ва­ния одно­го из меди­цин­ских пре­па­ра­тов в рам­ках куль­тур­но доступ­но­го повест­во­ва­ния соот­вет­ству­ю­щий медиа­дис­курс струк­ту­ри­ро­ван на четы­ре типа (спор­тив­ный и т. д.), каж­дый из кото­рых выстра­и­вал­ся вокруг трех цен­траль­ных мета­фо­ри­че­ских фрей­мов [Coveney, Nerlich, Martin 2009: 489]. В осно­ве тако­го раз­де­ле­ния раз­ра­бо­тан­ный на мате­ри­а­ле англий­ско­го язы­ка фрейм страх, в ядре кото­ро­го нахо­дят­ся сло­ты чув­ству­ю­щий субъ­ект (тот, кто испы­ты­ва­ет страх), выра­зи­тель (внеш­нее про­яв­ле­ние), сти­мул (то, что вызы­ва­ет страх) и тема (область про­яв­ле­ния)². Для опре­де­ле­ния сло­та тема выде­ле­ны типы дис­кур­са, в кото­рых фик­си­ру­ет­ся каж­дая из номи­на­ций страха.

Для выяв­лен­ных когни­тив­ных мета­фор опре­де­ля­лись фрейм и слот, запол­нен­ный одной из лек­си­че­ских еди­ниц стра­ха, а в слу­чае высо­кой сте­пе­ни мета­фо­ри­за­ции выде­ля­лись допол­ни­тель­ные сло­ты, содер­жи­мое кото­рых пред­став­ля­ло инте­рес для нахож­де­ния меха­низ­мов гене­ра­ции пере­нос­но­го зна­че­ния. Заклю­чи­тель­ный этап — фор­ми­ро­ва­ние ядер­но-пери­фе­рий­ной струк­ту­ры кон­цеп­та СТРАХ в гре­че­ском линг­во­куль­тур­ном созна­нии исхо­дя из резуль­та­тов ком­по­нент­но­го и кор­пус­но­го анализа.

Анализ материала

В ново­гре­че­ском язы­ке страх на осно­ве дан­ных сло­ва­ря А. А. Иоан­ни­дис [Иоан­ни­дис 1983] пред­став­лен дву­мя суще­стви­тель­ны­ми: ο φόβος и ο τρόμος. Исхо­дя из дан­ных сло­ва­ря И. П. Хори­ко­ва, М. Г. Мале­ва [Хори­ков, Малев 1993: 792], пер­вое зна­че­ние лек­се­мы ο φόβος — «страх, боязнь, испуг», вто­рое — «боязнь, опа­се­ние, тре­во­га». В свою оче­редь, по опре­де­ле­нию Й. Баби­нье­ти­са [Μπαμπινιώτης 2002] ο φόβος — это крайне непри­ят­ное чув­ство, воз­ни­ка­ю­щее у чело­ве­ка в при­сут­ствии или при мыс­ли о реаль­ной или вооб­ра­жа­е­мой опас­но­сти или угро­зе. Лек­се­ма ο τρόμος в пер­вом зна­че­нии — «испуг, страх, ужас», во вто­ром — «дрожь» [Хори­ков, Малев 1993]. В соот­вет­ствии с Й. Баби­нье­ти­сом [Μπαμπινιώτης 2002: 1798] его пер­вич­ное зна­че­ние опре­де­ля­ет­ся как силь­ное и вне­зап­ное чув­ство стра­ха и пани­ки. Таким обра­зом, лек­се­ма ο τρόμος более эмо­ци­о­наль­но окра­ше­на, чем ο φόβος, так как ужас явля­ет­ся выс­шей сте­пе­нью стра­ха. Тем не менее страх в ново­гре­че­ском язы­ке не огра­ни­чи­ва­ет­ся дву­мя номинациями.

Для уточ­не­ния зна­че­ний сино­ни­мич­ных слов исполь­зу­ет­ся ком­по­нент­ный ана­лиз лек­си­ко-семан­ти­че­ско­го поля (ЛСП) страх. С точ­ки зре­ния струк­ту­ры лек­си­ко-семан­ти­че­ское поле обра­зу­ет­ся «пере­се­че­ни­ем инте­граль­ных и диф­фе­рен­ци­аль­ных сем, из кото­рых каж­дая делит все семан­ти­че­ское поле на суб­по­ля по чис­лу семан­ти­че­ских ком­по­нен­тов» [Шафи­ков, Вару­ха 2012: 147]. Иссле­до­ва­ния стра­ха на мате­ри­а­ле дру­гих евро­пей­ских язы­ков уста­но­ви­ли клас­си­фи­ка­цию стра­ха на чув­ство, состо­я­ние и пове­де­ние [Голо­ва­ни­в­ская 2009], а так­же по прин­ци­пу интен­сив­но­сти (от сла­бой сте­пе­ни стра­ха к силь­ной), пси­хо­ло­ги­че­ской глу­би­ны, дли­тель­но­сти, внеш­них про­яв­ле­ний и при­чин (в том чис­ле нере­аль­ность при­чи­ны) [Ами­но­ва 2020; Берест­нев 2019; Буга­ко­ва 2018; Голо­ва­ни­в­ская 2009]. Кро­ме того, отме­ча­ет­ся раз­де­ле­ние по при­зна­ку при­над­леж­но­сти к миру живот­ных или чело­ве­ку: страх при­сущ любо­му живо­му суще­ству, тогда как боязнь и ужас — толь­ко чело­ве­ку [Голо­ва­ни­в­ская 2009]; во вто­ром слу­чае страх, напри­мер экзи­стен­ци­аль­ный, полу­чил широ­кую кон­цеп­ту­а­ли­за­цию в фило­со­фии. Выде­лен­ные семы фик­си­ру­ют­ся и для ново­гре­че­ско­го язы­ка, исхо­дя из уни­вер­саль­ной при­ро­ды стра­ха: эмо­ция, пси­хо­ло­ги­че­ское состо­я­ние (в том чис­ле пси­хо­ло­ги­че­ские рас­строй­ства), чув­ство тре­пе­та (страх сов­мест­но с вос­хи­ще­ни­ем и глу­бо­ким ува­же­ни­ем), интен­сив­ность, устой­чи­вость (посто­ян­ность), домы­сел (как при­чи­на стра­ха) и внеш­няя реак­ция на источ­ник стра­ха. Неко­то­рые семы пред­став­ле­ны как пары дихо­то­мий (напри­мер, вне­зап­ность как про­ти­во­по­лож­ность устой­чи­во­сти), а сла­бая сте­пень стра­ха про­ти­во­по­став­ля­ет­ся интен­сив­но­сти (в таб­ли­це обо­зна­че­на зна­ком «–» для семы интен­сив­ность). Резуль­та­ты ком­по­нент­но­го ана­ли­за пока­за­ны в табл. 1.

Таб­ли­ца 1. Ком­по­нент­ный ана­лиз ЛСП страх в ново­гре­че­ском языке

Коли­че­ствен­ный ана­лиз упо­треб­ле­ния номи­на­ций стра­ха пред­став­лен на рис. 1. Гра­фик демон­стри­ру­ет высо­кую частот­ность лем­мы φόβος в текстах кор­пу­са. За ней с суще­ствен­ным отры­вом сле­ду­ют άγχος («тре­во­га»), τρόμος («ужас») и πανικός («пани­ка»). Для срав­не­ния резуль­та­тов вто­рым стол­би­ком при­ве­де­на ста­ти­сти­ка по дан­ным поис­ко­вой системы.

Рис. 1. Частот­ность упо­треб­ле­ния номи­на­ций стра­ха по дан­ным кор­пу­са гре­че­ско­го язы­ка и поис­ко­вой систе­мы (Google)

Рису­нок 2 демон­стри­ру­ет резуль­та­ты кон­тек­сту­аль­но­го ана­ли­за. Для номи­на­ции φόβος уста­нов­лен весь спектр воз­мож­ных кон­тек­стов, поэто­му ана­лиз фоку­си­ру­ет­ся на раз­гра­ни­че­нии сфер упо­треб­ле­ния дру­гих номи­на­ций стра­ха³.

Рис. 2. Резуль­та­ты кон­тек­сту­аль­но­го ана­ли­за для номи­на­ций страха

Лем­ма άγχος («тре­во­га») по чис­лу вхож­де­ний (1009) пре­вы­ша­ет ужас и пани­ку, одна­ко не все из них содер­жат сему страх. Номи­на­ция в первую оче­редь свя­за­на с меди­цин­ским и пси­хо­ло­ги­че­ским дис­кур­сом, тем не менее в кор­пу­се пре­об­ла­да­ет спор­тив­ный дис­курс. В тек­сах спор­тив­но­го харак­те­ра тре­во­га сосед­ству­ет со стра­хом (φόβος) и нер­воз­но­стью (νευρικότητα), при этом пре­ва­ли­ру­ют отри­ца­тель­ные кон­струк­ции при обсуж­де­нии хода игры (δεν έχουμε άγχος) и тре­во­га оли­це­тво­ря­ет­ся. Исхо­дя из того, что это суще­стви­тель­ное сред­не­го рода, тре­во­га может вос­при­ни­мать­ся как живое суще­ство с мень­шим уров­нем созна­тель­но­сти: ее мож­но про­гнать (διώξτε το άγχος, το γκολ έδιωξε το άγχος), или она может уйти сама (έφυγε ένα άγχος).

Менее рас­про­стра­не­но функ­ци­о­ни­ро­ва­ние лек­си­че­ской еди­ни­цы в поли­ти­че­ском и эко­но­ми­че­ском дис­кур­се. Для пер­во­го харак­тер­но соче­та­ние с уточ­ня­ю­щи­ми эмо­ци­я­ми и состо­я­ни­я­ми, таки­ми как пани­ка. В эко­но­ми­че­ском дис­кур­се тре­во­га свя­за­на с кре­дит­ным кри­зи­сом, при этом отме­че­на вза­и­мо­связь двух дис­кур­сов, когда эко­но­ми­че­ская тре­во­га пре­вра­ща­ет­ся (μεταβλήθηκε) в поли­ти­че­скую (тре­во­га — это суб­стан­ция) исхо­дя из ее спо­соб­но­сти менять фор­му и пере­хо­дить из одно­го состо­я­ния в дру­гое (сви­де­тель­ства этой мета­фо­ры в дру­гих дис­кур­сах: γεμάτοι άγχος — «пол­ные стра­ха», υψηλότερο επίπεδο άγχους — «наи­выс­ший уро­вень тре­во­ги»). Одна­ко боль­шей частью вни­ма­ние направ­ле­но на лич­ный опыт и связь с кон­цеп­том буду­ще­го, кото­рое респон­ден­ты видят с силь­ной тре­во­гой и стрес­сом (έντονο άγχος και στρες). При этом стра­на кон­цеп­ту­а­ли­зи­ру­ет­ся как полот­но (что, воз­мож­но, вос­хо­дит к мифо­по­э­ти­че­ским кор­ням), когда одна из воз­раст­ных групп людей (21–35 лет) под­дер­жи­ва­ет ее соци­аль­ную ткань (стра­на — это полот­но). Рас­про­стра­нен­но­му в текстах сло­во­со­че­та­нию άγχος για το μέλλον («тре­во­га за буду­щее») сопут­ству­ет неуве­рен­ность (αβεβαιότητα). Более подроб­но когни­тив­ные мета­фо­ры с тре­во­гой в обла­сти-цели, выде­лен­ные на осно­ве меди­а­тек­стов, и их вза­и­мо­связь с фрей­мо­вой струк­ту­рой при­ве­де­ны в табл. 2.

Таб­ли­ца 2․ Соот­но­ше­ние когни­тив­ных мета­фор и струк­ту­ры фрей­мов тре­во­га, дрожь/страх, смятение/беспорядок, содрогание/ужас, опасение

Высо­кие резуль­та­ты пока­зы­ва­ет лем­ма πανικός (903), кото­рая харак­те­ри­зу­ет­ся высо­кой сте­пе­нью интен­сив­но­сти. Допол­ни­тель­но ее уси­ли­ва­ют опре­де­ле­ния μεγάλος («боль­шая»), απόλυτος («пол­ная»), но пани­ка может быть и неоправ­дан­ной (αδικαιολόγητο). Наря­ду с этим ей сопут­ству­ет силь­ный страх (έντονος φόβος), боль­шая тре­во­га (μεγάλο άγχος) или ужас (με τρόμο και πανικό), в еди­нич­ных слу­ча­ях — ката­стро­фа (καταστροφή). Опре­де­ле­ния пани­ки сви­де­тель­ству­ют, что это явле­ние мас­со­вое, кол­лек­тив­ное (μαζικός, συλλογικός). Часты­ми спут­ни­ка­ми пани­ки в текстах кор­пу­са явля­ют­ся хаос (χάος) и бес­по­ряд­ки (οχλαγωγία). Про­ис­хо­дит раз­гра­ни­че­ние пани­ки по сфе­рам: τραπεζικός («бан­ков­ская»), χρηματοπιστωτικός («финан­со­вая»), τεχνολογικός («тех­но­ло­ги­че­ская»), в част­но­сти ιντερνετικός («интер­нет­ная»), что очер­чи­ва­ет тен­ден­цию пере­ме­ще­ния пани­ки в вир­ту­аль­ное пространство.

Пани­ка оли­це­тво­ря­ет­ся, так же как и страх [Кожу­хов­ская 2024], при­об­ре­тая харак­те­ри­сти­ки буй­но­го, некон­тро­ли­ру­е­мо­го чело­ве­ка или суще­ства (τον πανικό δεν κατεύνασε — это не усми­ря­ло пани­ку, να διώξει το αίσθημα πανικού — про­гнать чув­ство пани­ки), наи­бо­лее рас­про­стра­не­но в этом кон­тек­сте соче­та­ние с гла­го­лом πιάνω («хва­тать»). Одна­ко пани­ка не про­сто живое суще­ство, у нее есть своя воля (ο πανικός επέστρεψε στις αγορές — пани­ка вер­ну­лась на рын­ки), она может вый­ти из-под кон­тро­ля, воца­рить­ся, гла­вен­ство­вать (фор­мы επικράτησε, επικρατούσε, κυριαρχεί), как, напри­мер в мета­фо­ре пани­ка — это пра­ви­тель (υπο το κράτος πανικού — под вла­стью пани­ки), где объ­ек­том высту­па­ет абстракт­ное явле­ние или общ­ность людей (напри­мер, евро­зо­на). Одна­ко фик­си­ру­ет­ся и искус­ствен­ное куль­ти­ви­ро­ва­ние пани­ки (την τεχνητή καλλιέργεια πανικού), что уточ­ня­ет­ся в мета­фо­ре пани­ка — это рас­те­ние. В целом мета­фо­ри­за­ция пани­ки (так же как тре­во­ги и ужа­са) широ­ко пред­став­ле­на в меди­а­текстах (спи­сок основ­ных когни­тив­ных мета­фор при­ве­ден в табл. 3).

Таб­ли­ца 3. Соот­но­ше­ние когни­тив­ных мета­фор и струк­ту­ры фрей­мов ужас, пани­ка, вол­не­ние, ступор/кататония

Лем­ма ταραχή так­же доста­точ­но мно­го­чис­лен­на (693), одна­ко семы «смя­те­ние», «душев­ное потря­се­ние» фик­си­ру­ют­ся пре­иму­ще­ствен­но в худо­же­ствен­ной лите­ра­ту­ре. В текстах СМИ номи­на­ция упо­треб­ля­ет­ся, как пра­ви­ло, во мно­же­ствен­ном чис­ле в зна­че­нии «бес­по­ряд­ки», кото­рым сопут­ству­ет страх, явля­ю­щий­ся даль­ней семой. Один из инди­ка­то­ров реа­ли­за­ции семы «страх» — соче­та­ние с соот­вет­ству­ю­щим при­ла­га­тель­ным (φοβερές ταραχές) или суще­стви­тель­ным φόβους ταραχών («страх беспорядков»).

Мета­фо­ри­че­ское упо­треб­ле­ние опре­де­ля­ет бес­по­ряд­ки как непод­да­ю­ще­е­ся кон­тро­лю явле­ние (ξέσπασαν ταραχές) или, наобо­рот, как про­цесс, кото­рым мож­но мани­пу­ли­ро­вать за счет его искус­ствен­но­го созда­ния (δημιουργούν ταραχές). За пре­де­ла­ми кор­пу­са ταραχή неред­ко упо­треб­ля­ет­ся в кон­тек­сте при­род­ных явле­ний (зем­ле­тря­се­ния).

Дру­гие номи­на­ции мало­чис­лен­ны. Лем­ма ενδοιασμός насчи­ты­ва­ет 96 вхож­де­ний, боль­шин­ство из кото­рых отно­сят­ся к соци­о­по­ли­ти­че­ско­му кон­тек­сту, в том чис­ле в свя­зи с опа­се­ни­я­ми по пово­ду окру­жа­ю­щей сре­ды. Опа­се­ния, как пра­ви­ло, кто-то выра­жа­ет (εξέφρασαν / έχουν εκφράσει) или отра­жа­ет (αποτυπώνει), одна­ко рас­про­стра­не­ны и отри­ца­тель­ные кон­струк­ции (χωρίς ενδοιασμούς και φόβο — без опа­се­ний и стра­ха). Во всех слу­ча­ях ενδοιασμός пред­по­ла­га­ет более сла­бую интен­сив­ность, чем страх, и упо­треб­ля­ет­ся в слу­ча­ях, когда непри­ем­ле­мо упо­ми­на­ние стра­ха, как, напри­мер, отсут­ствие опа­се­ний, а не стра­ха в кон­тек­сте един­ства и наци­о­наль­но­го понимания.

Лек­се­ма αδημονία лишь неко­то­ры­ми зна­че­ни­я­ми («тре­во­га, вол­не­ние») свя­за­на со стра­хом. Источ­ни­ки вклю­ча­ют меди­а­тек­сты соци­о­по­ли­ти­че­ско­го содер­жа­ния, в кото­рых зна­че­ние «вол­не­ние» исполь­зо­ва­но по отно­ше­нию к мас­сам (στη Θεσσαλονίκη η αδημονία είχε κορυφωθεί — в Сало­ни­ках вол­не­ния достиг­ли апо­гея), одна­ко номи­на­ция зафик­си­ро­ва­на и в худо­же­ствен­ных текстах, в кото­рых под­ра­зу­ме­ва­ет­ся душев­ное вол­не­ние. В целом в текстах СМИ пре­об­ла­да­ют зна­че­ния, не свя­зан­ные со стра­хом: «нетер­пе­ние», «рве­ние», «ажи­о­таж».

Несмот­ря на мало­чис­лен­ность резуль­та­тов для номи­на­ции κατατονία («сту­пор, ката­но­ния»), сло­во ярко мета­фо­ри­зи­ру­ет­ся на осно­ве семы пси­хи­че­ское рас­строй­ство. Резуль­та­ты вне кор­пу­са демон­стри­ру­ют высо­кую сте­пень мета­фо­ри­за­ции ката­то­нии в кон­тек­сте эко­но­ми­че­ской и соци­аль­но-поли­ти­че­ской жиз­ни раз­ных стран мира, вклю­чая ее оли­це­тво­ре­ние (η κατατονία έχει επανέλθει σε όλα τα στρατόπεδα — ката­то­ния вер­ну­лась во все лаге­ря).

Ряд номи­на­ций отли­ча­ет сема про­яв­ле­ния стра­ха на физи­че­ском уровне — дрожь. В кор­пу­се ново­гре­че­ско­го язы­ка лем­ма τρεμούλα («дрожь/страх») име­ет все­го 12 вхож­де­ний (все толь­ко в худо­же­ствен­ной лите­ра­ту­ре). За пре­де­ла­ми кор­пу­са она в основ­ном фик­си­ру­ет­ся в текстах меди­цин­ско­го харак­те­ра (τρεμούλα στα χέρια — тре­мор в руках), реже оли­це­тво­ря­ет­ся поли­ти­че­ская еди­ни­ца, кото­рая харак­те­ри­зу­ет­ся взвол­но­ван­но­стью; дрожь может отно­сить­ся и к абстракт­но­му или мас­со­во­му чув­ству­ю­ще­му субъ­ек­ту (мини­стер­ство, изби­ра­те­ли и т. д.).

Для лем­мы τρέμουλο в кор­пу­се наблю­да­ет­ся боль­шая соци­аль­ная направ­лен­ность реа­ли­за­ции. Пря­мое зна­че­ние непо­сред­ствен­но свя­за­но с пере­жи­ва­ни­я­ми, напри­мер το τρέμουλο στη φωνή («дрожь в голо­се») сопут­ству­ет вос­по­ми­на­ни­ям, в том чис­ле кол­лек­тив­ным, свя­зан­ным со слож­ны­ми исто­ри­че­ски­ми пери­о­да­ми (гено­цид армян в Малой Азии, граж­дан­ская вой­на в Гре­ции 1946–1949 гг.), где пре­ва­ли­ру­ет сема горечь. Вне кор­пу­са пре­об­ла­да­ет тре­мор в меди­цин­ском смыс­ле. Выде­ле­ны кон­тек­сты неис­прав­но­сти авто­мо­би­ля и сей­сми­че­ская актив­ность. Пере­нос­ное зна­че­ние фик­си­ру­ет­ся ред­ко, напри­мер τρέμουλο στη Ρεάλ — дрожь в Реа­ле, когда пер­со­ни­фи­ци­ру­ет­ся фут­боль­ный клуб.

Лем­ма ρίγος («дрожь, лихо­рад­ка») более мно­го­чис­лен­на, но, в отли­чие от номи­на­ций τρεμούλα и τρέμουλο, не имея зна­че­ния «страх» в сло­ва­рях, ρίγος актив­но мета­фо­ри­зи­ру­ет­ся. В первую оче­редь мета­фо­ри­за­ция про­ис­хо­дит за счет оли­це­тво­ре­ния стран, рын­ков, пра­ви­тель­ства или евро­зо­ны. Вме­сте с тем дрожь испы­ты­ва­ет и мас­со­вый субъ­ект (напри­мер, насе­ле­ние пла­не­ты). Из основ­ных пред­по­сы­лок мож­но выде­лить обще­ствен­ную оглас­ку, банк­рот­ство (и про­чие эко­но­ми­че­ские фак­то­ры), зем­ле­тря­се­ния, а так­же экзи­стен­ци­аль­ные предпосылки.

В допол­не­нии к семе физи­че­ско­го про­яв­ле­ния стра­ха в лек­се­мах ανατρίχιασμα и ανατριχίλα отме­че­на сема интен­сив­но­сти, но отсут­ству­ет сема устой­чи­во­сти. Пер­вая из номи­на­ций крайне мало­чис­лен­на и в кор­пу­се зафик­си­ро­ва­на толь­ко в худо­же­ствен­ных текстах. За пре­де­ла­ми кор­пу­са лек­се­ма упо­треб­ля­ет­ся пре­иму­ще­ствен­но в пря­мом зна­че­нии в меди­цин­ских текстах. Сре­ди при­чин содро­га­ний высту­па­ют бес­по­кой­ство, носталь­гия, грусть, состра­да­ние, при­кос­но­ве­ние к пре­крас­но­му, где отсут­ству­ет сема стра­ха. Она акту­а­ли­зи­ру­ет­ся за счет соче­та­е­мо­сти с φόβος и τρόμος (ένα ανατρίχιασμα φόβου — содро­га­ние от стра­ха).

Более мно­го­чис­лен­ной явля­ет­ся номи­на­ция ανατριχίλα (68 вхож­де­ний), отме­чен­ная в источ­ни­ках как пуб­ли­ци­сти­че­ско­го, так и худо­же­ствен­но­го харак­те­ра; пре­об­ла­да­ет и фик­си­ру­е­мость ком­по­нен­та «страх» в соста­ве ее семан­ти­ки. Исхо­дя из кон­тек­стов упо­треб­ле­ния, это интен­сив­ная эмо­ция, реа­ли­зу­ю­ща­я­ся в текстах в зна­че­нии «жуть». Так, самая силь­ная сте­пень стра­ха срав­ни­ва­ет­ся с дро­жью, пред­ве­ща­ю­щей смерть. Более того, лек­се­ма исполь­зу­ет­ся в заго­лов­ках как сред­ство при­вле­че­ния вни­ма­ния адре­са­та: сов­мест­но с номи­на­ци­ей гне­ва — ανατριχίλα και οργή и шока — σοκ και ανατριχίλα. Наи­бо­лее частот­ная кон­струк­ция προκαλεί ανατριχίλα — вызы­ва­ет мураш­ки реа­ли­зу­ет­ся в кон­тек­сте состо­я­ния эко­но­ми­ки, гео­по­ли­ти­ки, пере­смот­ра поли­ти­че­ских взгля­дов, спор­та, рекла­мы (напри­мер, шко­лы вожде­ния мотоциклов).

Для лем­мы δέος («бла­го­го­вей­ный страх») в кор­пу­се при­ме­ры отсут­ству­ют. Тем не менее в интер­нет-дис­кур­се про­сле­жи­ва­ет­ся мно­го­об­ра­зие кон­тек­стов сло­во­упо­треб­ле­ния. Кро­ме рели­ги­оз­но­го кон­тек­ста, сло­во встре­ча­ет­ся, напри­мер, в текстах фило­соф­ско-экзи­стен­ци­аль­но­го (δέος για τη ζωή — тре­пет перед жиз­нью), науч­но­по­пу­ляр­но­го (επιστημονικό δέος — в жур­наль­ной ста­тье о новых дан­ных о стро­е­нии чере­па мор­ско­го тиран­но­зав­ра) и спор­тив­но­го харак­те­ра. Высо­кой частот­но­стью отли­ча­ет­ся фра­зео­ло­гизм αντίπαλον δέος — страх перед про­тив­ни­ком. Вме­сте с тем реа­ли­зу­ет­ся и зна­че­ние, не свя­зан­ное со стра­хом, напри­мер тре­пет в сфе­ре музы­ки. Номи­на­ция δέος так­же функ­ци­о­ни­ру­ет как часть рече­во­го воз­дей­ствия в СМИ. В заго­лов­ки пуб­ли­ка­ций часто выне­се­ны соче­та­ния σοκ και δέος («шок и тре­пет») и έκπληξη και δέος («удив­ле­ние и тре­пет»), осо­бен­но в сфе­рах эко­но­ми­ки, поли­ти­ки, здра­во­охра­не­ния, ИИ.

Резуль­та­ты выде­ле­ния когни­тив­ных мета­фор для каж­дой из номи­на­ций стра­ха, их соот­но­ше­ние со струк­ту­рой фрей­мов пред­став­ле­ны в табл. 2, 3.

Результаты исследования

Резуль­та­ты ком­по­нент­но­го, кор­пус­но­го, кон­тек­сту­аль­но­го, частот­но­го и фрей­мо­во­го ана­ли­за поз­во­ли­ли постро­ить ядер­но-пери­фе­рий­ную струк­ту­ру номи­на­тив­но­го поля кон­цеп­та СТРАХ в ново­гре­че­ском язы­ке. Зна­че­ние во мно­гом моде­ли­ру­ет­ся кон­тек­стом, и кор­пус высту­па­ет сред­ством уточ­не­ния сем. Так, тре­во­га в меди­цин­ском, эко­но­ми­че­ском и спор­тив­ном кон­текстах несет раз­ную смыс­ло­вую нагрузку.

В ядре исхо­дя из высо­кой чис­лен­но­сти и сте­пе­ни мета­фо­ри­за­ции выде­ле­ны ο φόβος («страх»), το άγχος («тре­во­га») и лек­се­мы, пере­да­ю­щие высо­кую интен­сив­ность стра­ха, — ο τρόμος («ужас») и о πανικός («пани­ка»). В при­ядер­ную зону вхо­дят το δέος («бла­го­го­вей­ный страх») и η ταραχή («душев­ное потря­се­ние», но и «бес­по­ря­док»), кото­рые нахо­дят­ся даль­ше от ядра и име­ют менее высо­кую частот­ность упо­треб­ле­ния по срав­не­нию с ядром кон­цеп­та. К пери­фе­рии отно­сят­ся η αδημονία («вол­не­ние»), о ενδοιασμός («опа­се­ние» — самая сла­бая по интен­сив­но­сти фор­ма, когда непри­ем­ле­мо упо­треб­ле­ние ο φόβος), η κατατονία («сту­пор») и номи­на­ции раз­лич­ных типов дро­жи, для кото­рых вто­рым зна­че­ни­ем высту­па­ют «боязнь», «страх» или «ужас»: το ρίγος, το τρέμουλο, η τρεμούλα, η ανατριχίλα, το ανατρίχιασμα. Функ­ци­о­ни­ро­ва­ние номи­на­ций дро­жи зна­чи­тель­но раз­ли­ча­ет­ся по выде­лен­ным дис­кур­сам. Для το τρέμουλο, η τρεμούλα (вто­рое менее рас­про­стра­не­но) пре­ва­ли­ру­ет меди­цин­ский кон­текст, в то вре­мя как το ρίγος, не имея зна­че­ния «страх» в сло­ва­рях, фик­си­ру­ет­ся в эко­но­ми­ке и ряде дру­гих сфер по отно­ше­нию к абстракт­ным поня­ти­ям. Содро­га­ние от ужа­санаи­бо­лее часто реа­ли­зу­ет­ся в номи­на­ции η ανατριχίλα, сре­ди кон­тек­стов по чис­лен­но­сти выде­ля­ют­ся про­ис­ше­ствия в одной из соци­аль­ных групп и в дру­гих дис­кур­сах, а номи­на­ция το ανατρίχιασμα мало­чис­лен­на и в первую оче­редь отме­че­на в меди­цин­ском контексте.

К этно­спе­ци­фи­че­ско­му типу стра­ха мож­но отне­сти лек­се­му το δέος. Несмот­ря на сла­бо­вы­ра­жен­ные про­цес­сы мета­фо­ри­за­ции, номи­на­ция фик­си­ру­ет­ся в силь­ных пози­ци­ях тек­стов, таких как заго­лов­ки, отли­ча­ет­ся сов­мест­ным упо­треб­ле­ни­ем с мно­го­чис­лен­ны­ми сло­ва­ми-спут­ни­ка­ми и пред­став­лен­но­стью в боль­шом чис­ле дис­кур­сов. Такую роль обу­слов­ли­ва­ет смеж­ность с рели­ги­оз­ным дис­кур­сом, кото­рый зани­ма­ет пер­во­сте­пен­ное зна­че­ние в гре­че­ской линг­во­куль­ту­ре, что в ито­ге опре­де­ля­ет отно­ше­ние ко все­му спек­тру жиз­нен­ных явле­ний и кон­цеп­ту­а­ли­за­цию мира гре­че­ским линг­во­со­зна­ни­ем с бла­го­го­вей­ным трепетом.

Реа­ли­за­ция когни­тив­ных мета­фор, в кото­рых область-цель содер­жит поня­тия, сиг­ни­фи­ци­ру­ю­щие страх, кон­цен­три­ру­ет­ся вокруг опре­де­лен­ных кон­цеп­ту­аль­ных кла­сте­ров. При этом из рас­смат­ри­ва­е­мых обла­стей-целей одной из наи­бо­лее под­вер­жен­ных про­цес­сам мета­фо­ри­за­ции явля­ет­ся пани­ка. Так, для пани­ки в меди­а­текстах харак­тер­на высо­кая сте­пень про­яв­лен­но­сти про­стран­ствен­ных мета­фор, для кото­рых пере­нос зна­че­ния осно­вы­ва­ет­ся на идее дви­же­ния и путе­ше­ствия. Путь обре­та­ет ком­плекс­ную реа­ли­за­цию, а в осно­ве его струк­ту­ры нахо­дят­ся ком­по­нен­ты, такие как субъ­ект путе­ше­ствия или путе­ше­ствен­ник: пани­ка — это дви­жу­щий­ся по тра­ек­то­рии субъ­ект (πανικό που ακολούθησε στις… — пани­ка, кото­рая после­до­ва­ла в…, ο πανικός επέστρεψε στις αγορές — пани­ка вер­ну­лась на рын­ки); ком­по­нент пути: пани­ка — это путь (έχει επιλέξει το δρόμο του πανικού — выбрал путь пани­ки); ком­по­нент места: пани­ка — это место путе­ше­ствия или мест­ность (σε κατάσταση πανικού έχουν περιέλθει πλέον κυβέρνηση και οικονομικό επιτελείο — в состо­я­нии пани­ки сей­час нахо­дят­ся пра­ви­тель­ство и финан­со­вый пер­со­нал, где эти­мо­ло­гия гла­го­ла περιέρχομαι — дохо­дить вос­хо­дит к έρχομαι — идти) и дру­гие компоненты.

Мета­фо­ри­че­ская реа­ли­за­ция пани­ки акту­а­ли­зи­ру­ет не толь­ко гори­зон­таль­ную, но и вер­ти­каль­ную тра­ек­то­рию дви­же­ния в кон­тек­сте тек­стов СМИ со зна­че­ни­ем уси­ле­ния, уве­ли­че­ния. Мета­фо­ра пани­ка — это устрем­ле­ние вверх илипани­ка — это ска­ло­лаз про­ис­хо­дит из пер­вич­но­го зна­че­ния гла­го­ла κλιμακωθεί — взби­рать­ся, напри­мер, на гору: είχε κλιμακωθεί ο πανικός στις αγορές — пани­ка на рын­ках уси­ли­лась (букв. «взо­бра­лась, вскарабкалась»).

Идея про­стран­ства тес­но свя­за­на с гра­ни­ца­ми, когда соци­аль­ные явле­ния заклю­ча­ют­ся в опре­де­лен­ные пре­де­лы, что на уровне когни­тив­ной мета­фо­ры реа­ли­зу­ет­ся, с одной сто­ро­ны, в обла­сти-источ­ни­ке вме­сти­ли­ще (σε πανικό βρίσκονται — они нахо­дят­ся в пани­ке), с дру­гой — как пред­мет во вме­сти­ли­ще (ο πανικός στο κομματικό — пани­ка в пар­тии). Сим­во­ли­ка гра­ни­цы акту­а­ли­зи­ру­ет­ся и в смеж­ной обла­сти-источ­ни­ке огра­ни­чен­ное про­стран­ство: пани­ка — это ком­на­та или огра­ни­чен­ное про­стран­ство со сте­на­ми (άγγιζε τα όρια του πανικού — кос­нул­ся гра­ниц пани­ки).

Наравне с иде­ей пути к наи­бо­лее частот­ным в меди­а­текстах отно­сит­ся оли­це­тво­ре­ние пани­ки, при этом реа­ли­зу­ют­ся не толь­ко рас­про­стра­нен­ные в дру­гих язы­ках мета­фо­ры (напри­мер, пани­ка — это чело­век, иду­щий на так­тиль­ный кон­такт: ο πανικός άγγιξε και την Ελλάδα — пани­ка кос­ну­лась и Гре­ции), но и не отно­ся­щи­е­ся к частот­ным, такие как пани­ка — это садов­ник: ο πανικός έκοψε μαχαίρι τα επιτόκια — пани­ка сни­зи­ла про­цент­ные став­ки (букв. «сре­за­ла ножом»).

На фоне актив­ной роли пани­ки как аген­са когни­тив­ный при­знак «непод­кон­троль­но­сти» пани­ки, отра­жа­ю­щий харак­тер соци­аль­ных фено­ме­нов, нахо­дит выра­же­ние в мета­фо­ри­за­ции явле­ний при­ро­ды и при­род­ных сти­хий, реа­ли­зу­е­мых в обла­стях-источ­ни­ках: семе­на (σπέρνουν τον πανικό — они сеют пани­ку), кли­мат (κλίμα πανικού — атмо­сфе­ра: «кли­мат» пани­ки), ветер, буря (ο πανικός καταλάγιασε — пани­ка утих­ла), море или мор­ская вол­на (κύμα πανικού — вол­на пани­ки).

Вме­сте с тем фик­си­ру­ет­ся амби­ва­лент­ность отдель­ных тема­ти­че­ских групп, как, напри­мер, груп­па «тво­ре­ние» или про­из­во­ди­мый чело­ве­ком про­дукт, когда пани­ка высту­па­ет как руко­твор­ным объ­ек­том (πανικός δημιουργήθηκε — пани­ка была созда­на), так и твор­цом или про­из­во­ди­те­лем: пани­ка — это про­из­во­ди­тель (είναι προϊόν πανικού — про­дукт пани­ки). В обла­сти-источ­ни­ке в рам­ках это­го кон­цеп­ту­аль­но­го кла­сте­ра может нахо­дить­ся теат­раль­ное пред­став­ле­ние (οι σκηνές πανικού — сце­ны пани­ки), кине­ма­то­гра­фи­че­ские жан­ры: трил­лер (δημιουργούν θρίλερ πανικού — созда­ют трил­лер пани­ки),хор­рор (σκηνικό τρόμου και πανικού — сце­на ужа­са и пани­ки).

Аксио­ло­ги­че­ская оцен­ка обла­сти-источ­ни­ка в первую оче­редь пред­по­ла­га­ет нега­тив­ную кон­но­та­цию и выра­жа­ет­ся как в фор­ме состо­я­ний: συμπτώματα πανικού — симп­то­мы пани­ки (пани­ка — это болезнь), — так и в фор­ме мате­ри­аль­ных пред­ме­тов: το βάρος του πανικού — вес пани­ки (пани­ка — это груз или тяже­лый пред­мет).

Выводы

В целом в меди­а­текстах ярко реа­ли­зо­ва­на кон­цеп­ту­а­ли­за­ция стра­ха, одна­ко неоспо­ри­ма и обу­слов­лен­ность реа­ли­за­ции опре­де­лен­ной части речи в зави­си­мо­сти от жан­ра. Кор­пус­ное изу­че­ние при­ла­га­тель­ных, выра­жа­ю­щих страх (на мате­ри­а­ле англий­ско­го язы­ка) пока­за­ло, что они прак­ти­че­ски отсут­ству­ют в науч­ных текстах, сла­бо выра­же­ны в пуб­ли­ци­сти­ке и пре­об­ла­да­ют в худо­же­ствен­ной лите­ра­ту­ре [Sayyed, Al-Khanji 2019: 132–133] за счет сво­ей экс­прес­сив­ной функ­ции. Наше иссле­до­ва­ние суще­стви­тель­ных в ново­гре­че­ском кор­пу­се сви­де­тель­ству­ет о широ­кой пред­став­лен­но­сти номи­на­ций стра­ха и высо­кой частот­но­сти отдель­ных из них в пуб­ли­ци­сти­че­ских текстах. Более того, в меди­а­текстах зафик­си­ро­ва­ны актив­ные про­цес­сы мета­фо­ри­за­ции страха.

Ана­лиз тек­стов кор­пу­са пока­зал реа­ли­за­цию мета­фо­ри­че­ско­го содер­жи­мо­го сло­тов. Ины­ми сло­ва­ми, фигу­раль­ное упо­треб­ле­ние моде­ли­ру­ет­ся струк­ту­рой мета­фо­ри­че­ских фрей­мов, что реа­ли­зу­ет­ся в слу­ча­ях, когда слот запол­нен абстракт­ным поня­ти­ем или его содер­жа­ние в пря­мом зна­че­нии отно­сит­ся к дру­го­му сло­ту или фрей­му. Сте­пень мета­фо­ри­за­ции зави­сит от чис­ла сло­тов, в кото­рых наблю­да­ет­ся пере­нос зна­че­ния. Так, когни­тив­ная мета­фо­ра тре­во­га — это багаж (με λιγότερο άγχος έφτασε στη νίκη η Μίλαν — с мень­шей тре­во­гой добрал­ся до побе­ды Милан) отно­сит­ся к фрей­му путе­ше­ствие, где слот субъ­ект запол­нен фут­боль­ным клу­бом (непред­мет­ное поня­тие — соци­аль­ная еди­ни­ца), место назна­че­ния — побе­дой, а багаж — тре­во­гой. Что каса­ет­ся соот­вет­ствия струк­ту­ры мета­фо­ры и фрей­ма, обла­сти-цели когни­тив­ных мета­фор соот­вет­ству­ет опре­де­ля­е­мая эмо­ция, а область-источ­ник отно­сит­ся к одно­му из эле­мен­тов струк­ту­ры фрей­ма. Выде­ле­ны несколь­ко типов фор­ми­ро­ва­ния обла­сти-источ­ни­ка когни­тив­ной мета­фо­ры. Часто она сле­ду­ет из назва­ния сло­та, кото­рый зани­ма­ет номи­на­ция стра­ха (опа­се­ние — это пре­пят­ствие: фрейм дви­же­ние по тра­ек­то­рии) или соче­та­ние сло­та и фрей­ма (ужас — это вос­при­я­тие кар­ти­ны: фрейм кар­ти­на, слот вос­при­я­тие). Одна­ко если реа­ли­зу­ет­ся слот состо­я­ния, объ­ек­та или субъ­ек­та, область-источ­ник может име­но­вать­ся назва­ни­ем фрей­ма (пани­ка — это болезнь: фрейм болезнь, слот состо­я­ние) или содер­жать его назва­ние, кото­рое варьи­ру­ет­ся в зави­си­мо­сти от реа­ли­за­ции дру­гих сло­тов фрей­ма: тре­во­га — это дви­же­ние из огра­ни­чен­ной обла­сти и тре­во­га — это пред­мет, при­вне­сен­ный в огра­ни­чен­ную область (фрейм огра­ни­чен­ная область, слот объ­ект). И нако­нец, вари­а­ция мета­фор фик­си­ру­ет­ся в пре­де­лах одно­го сло­та в зави­си­мо­сти от его запол­не­ния: пани­ка — это трил­лер и пани­ка — это хор­рор (фрейм фильм, слот жанр).

Таким обра­зом, несмот­ря на сов­па­де­ние фрей­мов для раз­ных номи­на­ций стра­ха, их содер­жа­ние диф­фе­рен­ци­ру­ет­ся за счет раз­лич­ной реа­ли­за­ции сло­тов и их запол­не­ния, вслед­ствие это­го раз­ли­ча­ет­ся спи­сок мета­фор. Так, фрейм пого­дасвой­стве­нен для ужа­са, пани­ки, тре­во­ги и содро­га­ния от ужа­са (η ανατριχίλα): мета­фо­ры ужас (ο τρόμος) / пани­ка — это кли­мат, тре­во­га / тани­ка — это сти­хия (ветер), ужас (η ανατριχίλα) — это холод. При этом все они исхо­дят из физи­че­ско­го опы­та или наблю­де­ний: содро­га­ние от ужа­са свя­за­но с ощу­ще­ни­ем холо­да, а пани­ка — это состо­я­ние, поэто­му область-источ­ник отра­жа­ет устой­чи­вость при­зна­ков погод­ных явле­ний, т. е. кли­мат. Кро­ме того, реа­ли­за­ция мета­фор моде­ли­ру­ет­ся кон­тек­сту­аль­ной обу­слов­лен­но­стью: для тре­во­ги, пре­ва­ли­ру­ю­щей в спор­тив­ном дис­кур­се, подоб­но сти­хии (вет­ру) есте­ствен­но сги­бать игро­ка во вре­мя матча.

С точ­ки зре­ния фрей­мо­во­го ана­ли­за кон­текст или тип дис­кур­са обу­слов­ли­ва­ет реа­ли­за­цию сло­та тема, кото­рый может опре­де­лять харак­тер мета­фо­ри­че­ско­го фрей­ма. В слу­чае с тре­во­гой в текстах спор­тив­ных СМИ уста­нов­лен фрейм сорев­но­ва­ние, где тре­во­га высту­па­ет сопер­ни­ком (вне кон­тек­ста зна­че­ния лек­се­мы αντίπαλος — про­тив­ник, оппо­нент могут отно­сить­ся к несколь­ким фрей­мам). Одна­ко фрейм не все­гда зада­ет­ся темой, как в слу­чае с при­ве­ден­ной выше мета­фо­рой тре­во­га — это багаж, для кото­рой фрейм путе­ше­ствие про­ис­хо­дит от гла­го­ла дви­же­ния (вне кон­тек­ста веро­ят­нее реа­ли­за­ция более обоб­щен­ной обла­сти-источ­ни­ка соб­ствен­ность со сло­том ноша).

Типо­ло­гия мета­фо­ри­за­ции эмо­ци­о­наль­ных кон­цеп­тов на мате­ри­а­ле дру­гих язы­ков обоб­ще­на в виде обла­стей-источ­ни­ков: 1) что-то внут­ри тела; 2) сила (напри­мер, про­тив­ник); 3) болезнь/безумие; 4) объ­ект; 5) место, вме­сти­ли­ще [Oster 2010], кото­рые так­же про­сле­жи­ва­ют­ся в гре­че­ском язы­ке. В про­ана­ли­зи­ро­ван­ных меди­а­текстах наи­бо­лее частот­ны фрей­мы для раз­ных номи­на­ций стра­ха, на осно­ве кото­рых моде­ли­ру­ют­ся когни­тив­ные мета­фо­ры: огра­ни­чен­ная область, вме­сти­ли­ще, поединок/борьба, власть и пого­да. При этом общее чис­ло выде­лен­ных фрей­мов зна­чи­тель­но выше.

Если страх как базо­вая эмо­ция в первую оче­редь кон­цеп­ту­а­ли­зи­ру­ет­ся исхо­дя из физи­че­ско­го опы­та, хоть и не огра­ни­чи­ва­ет­ся им [Кожу­хов­ская 2024], то для более слож­ных эмо­ций и состо­я­ний, содер­жа­щих сему страх, пре­иму­ще­ствен­но фик­си­ру­ют­ся соци­аль­ные пред­по­сыл­ки про­цес­сов мета­фо­ри­за­ции. При этом пер­вый тип так­же пред­став­лен. Напри­мер, область-источ­ник про­тив­ник, кото­рую мож­но соот­не­сти с эти­мо­ном удар, выде­лен­ным для отдель­ных номи­на­ций стра­ха, акту­а­ли­зи­ру­ет­ся для ужа­са, пани­ки, тре­во­ги и дро­жи от стра­ха. На после­ду­ю­щей ста­дии соци­аль­ной кон­цеп­ту­а­ли­за­ции в текстах СМИ реа­ли­зу­ет­ся область-источ­ник теат­раль­ное пред­став­ле­ние (для тре­во­ги, ужа­са и пани­ки; обще­из­вест­на теат­раль­ность как харак­тер­ная чер­та ряда дис­кур­сов, сре­ди кото­рых поли­ти­че­ский), а область-источ­ник про­из­во­ди­тель и товар (для пани­ки) — резуль­тат мета­фо­ри­че­ско­го осмыс­ле­ния хозяй­ствен­но-эко­но­ми­че­ской дея­тель­но­сти чело­ве­ка. Послед­ний тип мета­фор фик­си­ру­ет­ся и в дру­гих язы­ках. Так, выде­лен­ная в немец­кой линг­во­куль­ту­ре мета­фо­ра страх — это соб­ствен­ность [Oster 2012: 346] так­же ярко про­яв­ля­ет­ся в кор­пу­се ново­гре­че­ско­го языка.

В целом пани­ке, ужа­су, тре­во­ге, бес­по­ряд­кам свой­ствен­но воца­рять­ся в соци­аль­ной общ­но­сти людей (область-источ­ник пра­ви­тель). Одна­ко наи­бо­лее рас­про­стра­не­на (для всей сово­куп­но­сти про­ана­ли­зи­ро­ван­ных номи­на­ций) обрат­ная ситу­а­ция, когда соци­аль­ная еди­ни­ца запол­ня­ет слот чув­ству­ю­щий субъ­ект, спо­соб­ный испы­ты­вать страх, и соци­аль­ная струк­ту­ра, в том чис­ле госу­дар­ство, упо­доб­ля­ют­ся не про­сто живо­му орга­низ­му, а чело­ве­ку, так как в фор­ми­ро­ва­нии мета­фо­ры участ­ву­ют эмо­ции и состо­я­ния, непри­су­щие пред­ста­ви­те­лям живот­но­го мира. Когни­тив­ная мета­фо­ра соци­аль­ная еди­ни­ца / госу­дар­ство — это чело­век, испы­ты­ва­ю­щий страх — одна из ярких харак­те­ри­стик тек­стов СМИ гре­че­ско­го ком­му­ни­ка­тив­но­го аре­а­ла, преж­де все­го она харак­тер­на для физи­че­ских состо­я­ний, сре­ди кото­рых все номи­на­ции дро­жи и ступор.

Дру­гая груп­па мета­фор отра­жа­ет этно­спе­ци­фи­ку в кон­цеп­ту­а­ли­за­ции стра­ха, сре­ди таких мета­фор пани­ка — это место путе­ше­ствия и пани­ка — это море на фоне реа­ли­за­ции в меди­а­текстах обра­за кораб­ля-госу­дар­ства, одно­го из наи­бо­лее зна­чи­мых для гре­че­ской лингвокультуры.