Вторник, 19 мартаИнститут «Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» СПбГУ
Shadow

КОМПОЗИЦИОННО-СТИЛИСТИЧЕСКАЯ ВАРИАТИВНОСТЬ ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОЙ СТАТЬИ: О СООТНОШЕНИИ ЛИТЕРАТУРНЫХ И РЕЧЕВЫХ ЖАНРОВ В ЖУРНАЛИСТСКОМ ДИСКУРСЕ

Иссле­до­ва­ние выпол­не­но при финан­со­вой под­держ­ке РГНФ в рам­ках про­ек­та про­ве­де­ния науч­ных иссле­до­ва­ний «Куль­тур­но-про­све­ти­тель­ский медиа­дис­курс: цен­но­сти, ком­му­ни­ка­тив­ные интен­ции и рече­вые жан­ры» № 14–34-01028

Поста­нов­ка про­бле­мы. Ана­лиз жур­на­лист­ско­го дис­кур­са с точ­ки зре­ния рече­вых жан­ров пока­зал функ­ци­о­ни­ро­ва­ние в нем тек­сто­ти­пов трех групп — инфор­ми­ру­ю­щих, оце­ноч­ных и побу­ди­тель­ных рече­вых жан­ров (далее — РЖ) [Дус­ка­е­ва 2004, 2012], те же груп­пы РЖ выде­ля­ют Н. Д. Арутю­но­ва [Арутю­но­ва 1992], Т. В. Шме­ле­ва [Шме­ле­ва 1990] и др. Вслед за М. М. Бах­ти­ным под рече­вы­ми жан­ра­ми рас­смат­ри­ва­лись тема­ти­че­ские, ком­по­зи­ци­он­но-сти­ли­сти­че­ские един­ства. Мно­ги­ми совре­мен­ны­ми иссле­до­ва­те­ля­ми рече­вой жанр рас­смат­ри­ва­ет­ся как тек­сто­вое тема­ти­че­ское и ком­по­зи­ци­он­но-сти­ли­сти­че­ское един­ство [см., напр.: Мат­ве­е­ва 1995; Сали­мов­ский 2000; Федо­сюк 1997, Дол­го­ва 2010].

В рабо­тах В. А. Сали­мов­ско­го было опре­де­ле­но, что ком­по­зи­ци­он­но-сти­ли­сти­че­ское един­ство осно­вы­ва­ет­ся на еди­ной целе­уста­нов­ке — интен­ции, дости­же­ние кото­рой осу­ществ­ля­ет­ся через после­до­ва­тель­ность рече­вых дей­ствий, логи­че­ски свя­зан­ных друг с дру­гом [Сали­мов­ский 2000]. Такое пони­ма­ние сло­жи­лось на осно­ве обос­но­ван­но­го в пси­хо­линг­ви­сти­ке пред­став­ле­ния о тек­сте как иерар­хии ком­му­ни­ка­тив­ных про­грамм [Дрид­зе 1984; Жин­кин 1998]. На осно­ве ана­ли­за типо­вых про­фес­си­о­наль­но-ком­му­ни­ка­тив­ных целей жур­на­ли­ста, свой­ствен­ных жур­на­лист­ско­му дис­кур­су, и была уста­нов­ле­на систе­ма рече­вых жан­ров. Такой под­ход пока­зал меха­низм язы­ка в «дей­ствии», т. е. в ходе дости­же­ния типо­вых ком­му­ни­ка­тив­ных целей в той или иной сфе­ре обще­ния. Одна­ко такой под­ход выявил про­бле­му соот­но­ше­ния в нем тра­ди­ци­он­ных жур­на­лист­ских жан­ров (тако­вы­ми они при­зна­ны исто­ри­че­ски, сре­ди них выде­ля­ют­ся инфор­ма­ци­он­ные, ана­ли­ти­че­ские и худо­же­ствен­но-пуб­ли­ци­сти­че­ские) и рече­вых жан­ров. Надо ска­зать, что М. М. Бах­тин, рабо­ты кото­ро­го сти­му­ли­ро­ва­ли раз­ви­тие линг­ви­сти­че­ско­го жан­ро­ве­де­ния, выдви­нув поня­тие рече­во­го жан­ра, не дал отве­та на вопрос, в каком соот­но­ше­нии нахо­дят­ся исто­ри­че­ские (в нашем слу­чае тра­ди­ци­он­ные жур­на­лист­ские) и рече­вые жан­ры. Дей­стви­тель­но, при ана­ли­зе оце­ноч­ных и побу­ди­тель­ных рече­вых жан­ров было обна­ру­же­но, что один и тот же алго­ритм рече­вых дей­ствий, лежа­щий в осно­ве РЖ, осу­ществ­ля­ет­ся в раз­ных фор­мах — ста­тей­ной, фелье­тон­ной, очер­ко­вой. Так что неиз­беж­но воз­ник вопрос: како­во соот­но­ше­ние меж­ду РЖ и исто­ри­че­ски­ми, тра­ди­ци­он­ны­ми жанрами? 

Наи­бо­лее аргу­мен­ти­ро­ван­ной пред­став­ля­ет­ся точ­ка зре­ния, соглас­но кото­рой поня­тие рече­во­го жан­ра по отно­ше­нию к поня­тию лите­ра­тур­но­го жан­ра явля­ет­ся родо­вым, обо­зна­ча­ю­щим лишь те реаль­но суще­ству­ю­щие жан­ры, кото­рые исто­ри­че­ски при­зна­ны тако­вы­ми [Сали­мов­ский 2000]. Тра­ди­ци­он­ные жур­на­лист­ские жан­ры выде­ля­ют­ся на осно­ве раз­ных кри­те­ри­ев, важ­ных в твор­че­ской прак­ти­ке (пред­мет отоб­ра­же­ния, целе­вая уста­нов­ка, мето­ды отоб­ра­же­ния и стиль изло­же­ния) [Тер­тыч­ный 2001]. Одна­ко каж­дый из тра­ди­ци­он­ных жан­ров пред­став­лен ком­по­зи­ци­он­но-сти­ли­сти­че­ски­ми раз­но­вид­но­стя­ми — инфор­ми­ру­ю­щи­ми, оце­ноч­ны­ми и побу­ди­тель­ны­ми рече­вы­ми жан­ра­ми, кото­рые име­ют осо­бые тема­ти­че­ские и сти­ли­сти­ко-ком­по­зи­ци­он­ные признаки. 

Мето­ди­ка ана­ли­за. Как уже было отме­че­но, в ком­по­зи­ции рече­во­го жан­ра его веду­щая интен­ция вопло­ща­ет­ся через после­до­ва­тель­ность и груп­пи­ров­ку ком­му­ни­ка­тив­ных дей­ствий или шагов (диа­ло­ги­че­ских цик­лов), моти­ви­ро­ван­ных допол­ни­тель­ны­ми интен­ци­я­ми авто­ра и гипо­те­ти­че­ски­ми интен­ци­я­ми адре­са­та, нахо­дя­щи­ми­ся в иерар­хи­че­ской зави­си­мо­сти от веду­щей интен­ции. Рас­смот­рим соот­но­ше­ние рече­вых и тра­ди­ци­он­ных газет­ных жан­ров на при­ме­ре тако­го важ­но­го жур­на­лист­ско­го жан­ра, как статья.

Созда­вая ста­тью, жур­на­лист ста­вит перед собой раз­ные ком­му­ни­ка­тив­ные целе­уста­нов­ки: оце­нить обще­ствен­ное явле­ние или ситу­а­цию в какой-либо сфе­ре; опре­де­лить цели и зада­чи обще­ствен­ной дея­тель­но­сти: что и для чего нуж­но делать; пред­ло­жить спо­соб реше­ния про­бле­мы: что сле­ду­ет сде­лать, что­бы раз­ре­шить про­бле­му? Исхо­дя из этих задач, раз­ли­ча­ют обще­ис­сле­до­ва­тель­скую, поле­ми­че­скую и прак­ти­ко-ана­ли­ти­че­скую раз­но­вид­но­сти ста­тьи [Газет­ные жан­ры 1978]. Наш ана­лиз пока­зы­ва­ет, что каж­дая из раз­но­вид­но­стей реа­ли­зу­ет­ся в спе­ци­фи­че­ской ком­по­зи­ци­он­но-сти­ли­сти­че­ской фор­ме, т. е. в раз­ных рече­вых жан­рах: обще­ис­сле­до­ва­тель­ская ста­тья, пред­став­ля­ю­щая собой под­твер­жде­ние суж­де­ния (тезис + его под­твер­жде­ние), реа­ли­зу­ет­ся в рече­вом жан­ре «Поста­нов­ка про­бле­мы», поле­ми­че­ская, пред­став­ля­ю­щая опро­вер­же­ние суж­де­ния (чужое мне­ние + его опро­вер­же­ние), реа­ли­зу­ет­ся в рече­вом жан­ре «Оцен­ка чужо­го выска­зы­ва­ния», прак­ти­ко-ана­ли­ти­че­ская, будучи пред­ло­же­ни­ем спо­со­ба реше­ния про­бле­мы и его обос­но­ва­ни­ем (пред­ло­же­ние моде­ли дей­ствия + обос­но­ва­ние её эффек­тив­но­сти), реа­ли­зу­ет­ся в рече­вом жан­ре «Реко­мен­да­ция моде­ли действия». 

Ана­лиз мате­ри­а­ла. Рас­смот­рим три тек­ста в жан­ре ста­тьи [два пер­вых взя­ты из архи­ва ст. пре­по­да­ва­те­ля кафед­ры рече­вой ком­му­ни­ка­ции СПб­ГУ Н. А. Корниловой].

Пер­вый при­мер обще­ис­сле­до­ва­тель­ской ста­тьи взят из жур­на­ла «Рус­ский репор­тёр» (№ 12. 16.01.2014). 

В отри­ца­тель­ной оцен­ке ситу­а­ции, изло­жен­ной в тек­сте, обна­ру­жи­ва­ет­ся, по суще­ству, поста­нов­ка про­бле­мы. Под ситу­а­ци­ей нами пони­ма­ет­ся «опре­де­лен­ное, повто­ря­ю­ще­е­ся на про­тя­же­нии доста­точ­но длин­но­го отрез­ка вре­ме­ни состо­я­ние отно­ше­ний, сло­жив­ших­ся меж­ду чле­на­ми како­го-либо кол­лек­ти­ва, меж­ду кол­лек­ти­ва­ми, меж­ду соци­аль­ны­ми груп­па­ми, сло­я­ми, меж­ду стра­на­ми и т. п., соот­но­ше­ния сил, вза­им­ных тре­бо­ва­ний и ожи­да­ний» [Тер­тыч­ный 1996: 135]. Оцен­ка ситу­а­ции пред­по­ла­га­ет: 1) оцен­ку пара­мет­ров ситу­а­ции, сопро­вож­да­ю­щу­ю­ся поис­ком отве­та на вопрос о при­чи­нах воз­ник­но­ве­ния про­ти­во­ре­чий в ситу­а­ции; 2) вскры­тие про­бле­мы через рас­кры­тие послед­ствий ситу­а­ции; 3) пре­ду­пре­жде­ние об опас­но­сти послед­ствий пред­став­лен­ной ситу­а­ции и утвер­жде­ние о необ­хо­ди­мо­сти выхо­да из тупи­ка. Рече­вой жанр реа­ли­зу­ет­ся после­до­ва­тель­но­стью соот­вет­ству­ю­щих интен­ци­ям ком­му­ни­ка­тив­ных дей­ствий. Он может быть пред­став­лен и в дру­гих фор­мах — фелье­тон­ной, ком­мен­та­рий­ной и т. д. Важ­но пони­мать, что каж­дое из ком­му­ни­ка­тив­ных дей­ствий осу­ществ­ля­ет­ся авто­ром во вза­и­мо­дей­ствии сво­ей смыс­ло­вой пози­ции с гипо­те­ти­че­ской чита­тель­ской пози­ци­ей. Это при­да­ет дей­ствию свое­об­раз­ную цик­лич­ность, при кото­рой автор, мыс­лен­но ком­му­ни­ци­руя с чита­те­лем, пред­ви­дит его реак­цию и сра­зу же стре­мит­ся отве­тить на неё.

Оцен­ка пара­мет­ров ситу­а­ции — пер­вое ком­му­ни­ка­тив­ное дей­ствие — осу­ществ­ля­ет­ся, с одной сто­ро­ны, а) наиме­но­ва­ни­ем ситу­а­ции, б) выде­ле­ни­ем важ­ней­ших ее про­яв­ле­ний и оцен­кой этих про­яв­ле­ний, в) объ­яс­не­ни­ем, а с дру­гой сто­ро­ны, уче­том гипо­те­ти­че­ской реак­ции адресата. 

(1) Тер­рор, про­сти­те за баналь­ность, при­знак боль­шо­го небла­го­по­лу­чия. Со вто­рой поло­ви­ны поза­про­шло­го века и до рево­лю­ций 1917 года тер­ро­ри­сты в Рос­сии ата­ко­ва­ли пер­вых лиц и санов­ни­ков госу­дар­ства. Погиб­ли импе­ра­тор, брат дру­го­го импе­ра­то­ра, пре­мьер-министр, нема­ло лиц ран­гом ниже, но тоже высо­ко­по­став­лен­ных, и про­сто част­ных лиц. (2) А обще­ство жило, более или менее как ни в чем ни быва­ло. И при­шло вре­мя, когда тер­рор стал мас­со­вым, и про­дол­жа­лось оно долго.

(3) Но ста­тус рядо­вой пер­со­ны, обыч­но­го чело­ве­ка у нас силь­но вырос с XIX века, хотя мно­гим и кажет­ся, что мы вла­чим жизнь людей заби­тых и бес­прав­ных. Ата­ки на людей само­го про­сто­го зва­ния уже сами по себе гово­рят о том, что они ста­ли нема­ло зна­чить в совре­мен­ном обще­стве. Тер­рор про­тив про­стых людей не надо вос­при­ни­мать как что-то прин­ци­пи­аль­но отлич­ное от тер­ро­ра про­тив пер­вых лиц. В нашем бес­со­слов­ном, демо­кра­ти­че­ском госу­дар­стве, даже если послед­нее кажет­ся толь­ко назва­ни­ем, все мы оди­на­ко­вые люди. А чис­ло жертв тер­ро­ра в Рос­сий­ской импе­рии и Рос­сий­ской Феде­ра­ции уже вполне сопо­ста­ви­мо, к сожалению.

Как видим, лек­се­мой тер­рор в пер­вом же пред­ло­же­нии ста­тьи име­ну­ет­ся харак­тер­ная для совре­мен­ной Рос­сии ситу­а­ция, кото­рая ста­нет в пуб­ли­ка­ции пред­ме­том речи. Пред­став­лен­ная в пре­ди­ка­те оцен­ка тер­ро­ра как при­зна­ка боль­шо­го небла­го­по­лу­чия выра­жа­ет автор­скую идею статьи. 

Вве­ден­ный в текст пря­мым обра­ще­ни­ем (про­сти­те за баналь­ность) тезис Тер­рор как при­знак боль­шо­го небла­го­по­лу­чия явля­ет­ся цен­траль­ным для пуб­ли­ка­ции. В целом ста­тья пред­став­ля­ет собой рас­суж­де­ние-под­твер­жде­ние [Тро­ше­ва 2003], посколь­ку выдви­ну­тый тезис под­твер­жда­ет­ся рядом допол­ни­тель­ных тези­сов, высту­па­ю­щих аргументами. 

В пер­вом рече­вом дей­ствии пока­за­ны раз­ные эта­пы тер­ро­ра в рос­сий­ском госу­дар­стве, бла­го­да­ря это­му рас­кры­ва­ют­ся раз­ные про­яв­ле­ния ситу­а­ции. Дей­стви­тель­но, в момент зарож­де­ния, до рево­лю­ций 1917 года, тер­ро­ризм про­яв­лял­ся в ата­ке на пер­вых лиц госу­дар­ства, когда мас­сы оста­ва­лись апа­тич­ны­ми и пас­сив­ны­ми. О после­ду­ю­щем рас­ши­ре­нии «про­стран­ства и вре­ме­ни» ситу­а­ции тер­ро­ра сооб­ща­ет­ся в ска­зо­вой мане­ре, кото­рая фор­ми­ру­ет­ся бла­го­да­ря повто­ру сою­за и: И при­шло вре­мя, когда тер­рор стал мас­со­вым, и про­дол­жа­лось оно дол­го. Такая мане­ра настра­и­ва­ет на глу­бо­кое обсуж­де­ние про­бле­мы ста­тьи. Инвер­сия внут­ри это­го пред­ло­же­ния при­да­ёт осо­бый вес ска­зан­но­му, под­го­тав­ли­вая чита­те­ля к предъ­яв­ле­нию предупреждения.

Мыс­ли заост­ря­ют­ся бла­го­да­ря их вклю­че­нию в текст с помо­щью средств выра­же­ния про­ти­во­по­став­ле­ния (а, но, впро­чем), напри­мер: Но ста­тус рядо­вой пер­со­ны, обыч­но­го чело­ве­ка у нас силь­но вырос с XIX века… Про­ти­ви­тель­ный союз инто­на­ци­он­но акцен­ти­ру­ет вни­ма­ние чита­те­ля на нуж­ной авто­ру идее — новом тези­се, кото­рый в после­ду­ю­щем под­твер­жда­ет­ся. Соци­аль­но-оце­ноч­ная лек­си­ка (людей заби­тых и бес­прав­ных), лич­ные (мы, у нас) и при­тя­жа­тель­ные (нашем) место­име­ния, ввод­ное сло­во (к сожа­ле­нию) уси­ли­ва­ют диа­ло­ги­че­ский тонус речи. Сочи­ни­тель­ные сою­зы (но, а), доми­ни­ру­ю­щие в тек­сте слож­но­под­чи­нён­ные кон­струк­ции, ори­ен­ти­ро­ван­ные на выяв­ле­ние при­чин­но-след­ствен­ных свя­зей (хотя, что, если), поз­во­ля­ют напра­вить мысль чита­те­ля в нуж­ное авто­ру русло.

Сооб­щая о ситу­а­ции в СМИ, необ­хо­ди­мо не толь­ко высве­тить ее при­зна­ки, но и выде­лить в ней обще­ствен­но зна­чи­мые про­ти­во­ре­чия. Послед­нее ста­но­вит­ся целью вто­ро­го ком­му­ни­ка­тив­но­го дей­ствия в рече­вом жан­ре. Про­ти­во­ре­чие в ситу­а­ции высве­чи­ва­ет­ся в допол­ни­тель­ном тези­се (Тер­рор рас­ша­ты­ва­ет осно­ву бытия стра­ны), содер­жа­щем харак­те­ри­сти­ку послед­ствий ситу­а­ции. Край­нюю обще­ствен­ную опас­ность ситу­а­ции помо­га­ют под­черк­нуть худо­же­ствен­но-выра­зи­тель­ные сред­ства — мета­фо­ры, мето­ни­мии, акцен­ту­а­то­ры: (Он дей­ству­ет … абсо­лют­но поми­мо госу­дар­ства, обна­жая в момен­ты сво­е­го злоб­но­го тор­же­ства бес­си­лие этой огром­ной бле­стя­щей маши­ны. (6) Все звез­ды на пого­нах всех гене­ра­лов разом мерк­нут во вре­мя тер­ак­та, и нуж­ны какие-то неве­ро­ят­ные уси­лия, что­бы вос­ста­но­вить их блеск. Сей­час они све­тят совсем туск­ло. Раз­вёр­ну­тая мета­фо­ра (6) поз­во­ля­ет ино­ска­за­тель­но, но образ­но, ярко пере­дать при­чи­ну стра­ха перед тер­ро­ром не толь­ко у про­стых людей, но и у высо­ко­по­став­лен­ных лиц. 

Пре­ду­пре­жде­ние обще­ства об опас­но­сти явле­ния — заклю­чи­тель­ное ком­му­ни­ка­тив­ное дей­ствие жан­ра — осу­ществ­ля­ет­ся в сле­ду­ю­щем допол­ни­тель­ном тези­се (7): Тер­ро­ризм озна­ча­ет, надо это при­знать, неиз­беж­ность гря­ду­ще­го кри­зи­са — кото­рый тре­бу­ет сво­е­го под­твер­жде­ния. Тезис под­твер­жда­ет­ся кар­ти­ной мас­штаб­ной угрозы: 

Наси­лие тако­го мас­шта­ба и тако­го бес­чин­ства не исче­за­ет в обще­стве в нику­да, не рас­тво­ря­ет­ся в нем, не погло­ща­ет­ся им, не уле­та­ет вовне, его не уда­ет­ся заго­во­рить самы­ми гром­ко­го­во­ря­щи­ми власт­ны­ми реча­ми, про­тив него бес­силь­ны дежур­ные меры [Ряд одно­род­ных ска­зу­е­мых с отри­ца­ни­ем воз­дей­ству­ет весь­ма эмо­ци­о­наль­но]. (7) Поми­мо ана­ло­гий рос­сий­ских, мож­но вспом­нить иной опыт [Автор почти напря­мую обра­ща­ет­ся к чита­те­лю с пред­ло­же­ни­ем вос­кре­сить в памя­ти эпи­зо­ды исто­рии]. Вол­на тер­ро­ра 60х годов в США (Джон и Роберт Кен­не­ди, Мар­тин Лютер Кинг, жерт­вы бан­ды Мэн­со­на) вынес­ла эту стра­ну к жесто­чай­ше­му [Фор­ма пре­вос­ход­ной сте­пе­ни уси­ли­ва­ет эмо­ци­о­наль­ность изло­же­ния] поли­ти­че­ско­му и эко­но­ми­че­ско­му кри­зи­су 70х. А вкус горь­ких пло­дов тер­ак­тов 11 сен­тяб­ря 2001 года чуть не весь мир чув­ству­ет до сих пор, но осо­бен­но ощу­тим он у нас в Евра­зии [Мета­фо­ра вку­са, конеч­но, акцен­ти­ру­ет оцен­ку мас­штаб­но­сти соци­аль­ной угро­зы тер­ро­риз­ма]. (8) Аме­ри­ка экс­пор­ти­ру­ет свою про­бле­му — в Афга­ни­стан, в Ирак, она как бы направ­ля­ет сим­во­ли­че­скую взрыв­ную вол­ну вовне [Мето­ни­мия демон­стри­ру­ет субъ­ек­та, от кото­ро­го исхо­дит угро­за, и его дей­ствия, мета­фо­ра при­ме­не­ния ору­жия уси­ли­ва­ет впе­чат­ле­ние угро­зы терроризма].

Эта вол­на, меж­ду тем, если к ней при­гля­деть­ся, вовсе и не сим­во­ли­че­ская. Наси­лие порож­да­ет наси­лие, как извест­но, и это име­ет вполне мате­ри­аль­ную при­ро­ду. Мы, мы все с вами, мы копим гнев, что­бы не копить отча­я­ние [Фор­ма «мы с вами» фор­ми­ру­ет диа­ло­ги­че­ский тонус тек­ста]. Уро­вень эмо­ци­о­наль­ной энер­гии с агрес­сив­ным заря­дом рас­тет, тем более что ни наше обще­ство, ни наше госу­дар­ство не обла­да­ют сред­ства­ми его сни­же­ния [Мета­фо­ра ору­жия при­да­ет под­твер­жде­нию исклю­чи­тель­но эмо­ци­о­наль­ный накал]. Раз­ве что делать вид, что ниче­го не про­ис­хо­дит, забы­вать. 

Пре­ду­пре­жде­ние об угро­зе дости­га­ет сво­ей куль­ми­на­ции в раз­вер­ты­ва­нии той мета­фо­ры, кото­рая исполь­зо­ва­на еще в заголовке: 

(9) Но это пло­хо рабо­та­ет. «Гроз­дья гне­ва», по назва­нию одно­го из рома­нов Джо­на Стейн­бе­ка, нали­ва­ют­ся тяже­стью. Ох, а рус­ские как никто уме­ют выра­щи­вать такие гроздья.

Меж­до­ме­тие эмо­ци­о­наль­но воз­вра­ща­ет чита­те­ля к месту рас­про­стра­не­ния угро­зы — России. 

Далее пре­ду­пре­жде­ние разворачивается:

(10) От про­шло­го уже нику­да не денешь­ся, и оно даст о себе знать, но нику­да не денешь­ся и от насто­я­ще­го. Про­стых средств реше­ния про­бле­мы нет. Вой­ну, как Шта­ты, мы в обо­зри­мом буду­щем не нач­нем. Нам нуж­но состо­я­ние управ­ля­е­мо­го кри­зи­са, кото­рый име­ну­ет­ся соци­аль­но-куль­тур­ной транс­фор­ма­ци­ей. А то дол­ба­нет не по-дет­ски и совсем неуправляемо.

Впро­чем, кому это нам? Вла­сти, эли­те, обще­ству? (11) Сего­дняш­няя рос­сий­ская бес­субъ­ект­ность, лишь с оди­но­ким рядо­вым пред­ста­ви­те­лем зако­на на перед­нем крае, кото­рый гиб­нет, что­бы дру­гие жили, не дает даже пони­ма­ния, к кому обра­щать­ся. (12) Власть, надо пола­гать, тоже в рас­те­рян­но­сти. (13) Ни у кого не хва­та­ет сил не то что на транс­фор­ма­цию, а хотя бы на реши­тель­ное выска­зы­ва­ние, кото­рое дава­ло бы надеж­ду. (14) Моби­ли­за­ция свер­ху в наше вре­мя мало­пер­спек­тив­на, а сво­бод­ная моби­ли­за­ция граж­дан, то есть широ­кая соли­дар­ность ради умно­же­ния обще­ствен­ных благ и умень­ше­ния наси­лия, столь же необ­хо­ди­ма, сколь и кажет­ся сего­дня утопией.

(15) Один вид­ный рос­сий­ский социо­лог, став­ший извест­ным на Запа­де бла­го­да­ря науч­ной рабо­те о том, что в мас­со­вой куль­ту­ре полу­чи­ло назва­ние «бан­дит­ско­го Петер­бур­га» 90‑х, заме­тил как-то, что «по край­ней мере, стра­на пред­став­ля­ет собой поле ред­ко­го социо­ло­ги­че­ско­го экс­пе­ри­мен­та». Что ж, кто бы ни ста­вил эти опы­ты, они, надо ска­зать, весь­ма опас­ны, и в нынеш­нем виде пора их реши­тель­но пре­кра­щать. 

Как видим, рас­суж­де­ние эмо­ци­о­наль­но насы­щен­но и жёст­ко ори­ен­ти­ро­ва­но на поиск выхо­да из сло­жив­шей­ся ситу­а­ции (12). Жёст­кость зву­чит в ука­за­нии на угро­зу, выра­жен­ную жар­гон­но дол­ба­нет не по-дет­ски. Обоб­ща­ю­щий пафос под­чёр­ки­ва­ет­ся выбран­ной син­так­си­че­ской кон­струк­ци­ей: обоб­щён­но-лич­ны­ми пред­ло­же­ни­я­ми (нику­да не денешь­ся). Лек­си­че­ские повто­ры уси­ли­ва­ют эмо­ци­о­наль­ность оценки.

Эле­мен­ты поле­ми­ки, под­чёрк­ну­тая диа­ло­гич­ность тек­ста полу­ча­ют выра­же­ние в кас­ка­де вопро­сов, обра­щён­ных и к самим жур­на­ли­стам, и к ауди­то­рии: Впро­чем, кому это нам? Вла­сти, эли­те, обще­ству? Такой при­ём рас­счи­тан на соли­да­ри­за­цию (это общая про­бле­ма, и нам вме­сте нуж­но её решать) и на вовле­че­ние чита­те­ля в соб­ствен­ное рас­суж­де­ние (каж­дый сам даёт ответ на постав­лен­ный вопрос и ищет реше­ние проблемы). 

Рас­смот­рен­ный жур­на­лист­ский мате­ри­ал пред­став­ля­ет собой обще­ис­сле­до­ва­тель­скую ста­тью, в кото­рой основ­ным ком­му­ни­ка­тив­ным дей­стви­ем явля­ет­ся под­твер­жде­ние. Как видим, струк­ту­ра рече­во­го жан­ра «Поста­нов­ка про­бле­мы» стро­ит­ся сле­ду­ю­щим обра­зом: вво­дит­ся тезис об угро­зе, кото­рый под­твер­жда­ет­ся демон­стра­ци­ей ее опас­но­сти, и фор­му­ли­ру­ет­ся вывод о необ­хо­ди­мо­сти соци­аль­ной актив­но­сти для ее предот­вра­ще­ния. Диа­ло­гич­ность пре­умно­жа­ет воз­дей­ству­ю­щую силу жур­на­лист­ско­го слова. 

Рас­смот­рим при­мер прак­ти­ко-ана­ли­ти­че­ской ста­тьи «Жизнь после Спа­лет­ти» (Спорт день за днём. 13.03.2014), кото­рая раз­вер­ты­ва­ет­ся в побу­ди­тель­ном рече­вом жан­ре «Реко­мен­да­ция моде­ли дей­ствий». Ком­по­зи­ци­он­ное постро­е­ние тако­го мате­ри­а­ла пред­по­ла­га­ет уже не толь­ко поста­нов­ку про­бле­мы, но и пред­ло­же­ние её реше­ния. Как все­гда, в нача­ле мате­ри­а­ла ука­зы­ва­ет­ся, что про­ис­хо­дит, затем сле­ду­ет оцен­ка про­блем­ной ситу­а­ции; раз­вер­ты­ва­ет­ся текст отве­том на вопрос, что нуж­но делать. Обра­тим­ся к материалу:

(1) Вооб­ще тре­нер­ская отстав­ка в фут­бо­ле — дело вполне житей­ское. Хотя каж­дый раз и весь­ма эмо­ци­о­наль­но про­те­ка­ю­щее. А что, эмо­ций-то дав­нень­ко и не хва­та­ло зени­тов­цам да и алле­на­то­ре Луча­но Спалетти.

Вот так, без осо­бых эмо­ций, «Зенит» на вто­рой стро­ке тур­нир­ной таб­ли­цы, сохра­няя шан­сы на побе­ду в чем­пи­о­на­те. Это — об уровне тур­ни­ра, дру­гая тема.

(2) Ну и как при­ка­же­те даль­ше жить? Напле­вать на этот золо­той шанс, раз у нас тут свои про­бле­мы? Меня­ем настав­ни­ка, нынеш­ний и вовсе врио (какой с него спрос?), гря­нет боль­шой ремонт, вот после него и вер­нём себе утра­чен­ные позиции?

(3) Не исклю­чаю, что этот сце­на­рий мы и уви­дим, но вот толь­ко пле­вать, сиречь отсту­пать, доб­ро­воль­но не следует.

Как видим, текст начи­на­ет­ся наиме­но­ва­ни­ем про­блем­ной ситу­а­ции (тре­нер­ская отстав­ка) и ука­за­ни­ем на ее при­выч­ность. Но с вос­при­я­ти­ем ее как обыч­ной автор всту­па­ет в поле­ми­ку, выне­сен­ное в пар­цел­лят воз­ра­же­ние при­да­ет тек­сту эмо­ци­о­наль­ный накал. Это и поз­во­ля­ет вовлечь чита­те­ля в рас­суж­де­ние, кото­рое инти­ми­зи­ру­ет­ся исполь­зо­ва­ни­ем средств раз­го­вор­но­сти (пост­по­зи­тив­ной части­цы -то и при­со­еди­ни­тель­но­го сою­за да и, сло­ва с суф­фик­сом -еньк-, обра­зо­ва­ния зени­тов­цы). В частях 2–3 содер­жит­ся фор­му­ли­ров­ка про­бле­мы как про­ти­во­ре­чия меж­ду при­выч­ным вос­при­я­ти­ем ситу­а­ции и тем, какое пред­ла­га­ет автор ста­тьи. Фраг­мент насы­щен диа­ло­ги­че­ски­ми обер­то­на­ми, бла­го­да­ря это­му про­блем­ность ситу­а­ции высве­чи­ва­ет­ся осо­бен­но остро. 

Далее в тек­сте пред­став­ля­ют­ся реко­мен­да­ции того, как себя вести в создав­шей­ся ситу­а­ции, и их обоснование: 

Давай­те решать зада­чи кален­дар­ным путём; За остав­ше­е­ся вре­мя Сер­гей Семак (и кто бы ему ни помо­гал) ниче­го не изме­нит так­ти­че­ски. Вряд ли под­тя­нет игро­ков физи­че­ски. А вот спло­тить коман­ду обя­зан; Зна­чит, каж­до­му фут­бо­ли­сту есть что дока­зы­вать, за что бороть­ся; Зада­ча в пер­вен­стве Рос­сии перед настав­ни­ком и его кол­лек­ти­вом долж­на, на мой взгляд, «рас­сы­пать­ся» на десять зада­чек. В каж­дом остав­шем­ся мат­че бить­ся; Зна­чит, при­об­ре­тать нуж­но масте­ров, в кото­рых заин­те­ре­со­ван кон­крет­ный тре­нер. И кон­трак­тик с ним дол­жен появить­ся в папоч­ке пре­зи­ден­та клу­ба задол­го до откры­тия транс­фер­но­го окна.

Как вид­но из при­ве­дён­ных фраг­мен­тов тек­ста, автор выра­ба­ты­ва­ет целую про­грам­му дей­ствий, выра­жая оце­ноч­ную и побу­ди­тель­ную интен­ции в тек­сте. Побу­ди­тель­ный харак­тер речи при­да­ет цепоч­ка модаль­ных слов, упо­треб­лен­ных в соче­та­нии с инфинитивами.

Поле­ми­че­ская ста­тья — раз­но­вид­ность оце­ноч­но­го жан­ра «Оцен­ка чужо­го мне­ния», цель кото­ро­го — опро­верг­нуть чуж­дую смыс­ло­вую пози­цию: в виде отдель­но­го ком­му­ни­ка­тив­но­го дей­ствия харак­тер­но для всех ана­ли­ти­че­ских моде­лей. Но, как уви­дим, ста­но­вит­ся само­сто­я­тель­ным рече­вым жанром.

Важ­ная осо­бен­ность жур­на­лист­ско­го ана­ли­за состо­ит в том, что он ведет­ся в усло­ви­ях раз­ли­чия мне­ний в обще­ствен­ном созна­нии по обсуж­да­е­мым в прес­се вопро­сам, зада­ча жур­на­ли­ста в этих усло­ви­ях — выска­зать и обос­но­вать мне­ние той или иной сто­ро­ны и при­влечь на свою сто­ро­ну, по воз­мож­но­сти, как мож­но боль­ше еди­но­мыш­лен­ни­ков, убеж­дая их в пра­виль­но­сти сво­ей пози­ции. Но раз­ли­чие под­хо­дов к оцен­ке дей­стви­тель­но­сти пред­опре­де­ля­ет фор­ми­ро­ва­ние про­блем­ной ситу­а­ции, кото­рая воз­ни­ка­ет, когда жур­на­лист­ская оцен­ка пред­ме­та речи всту­па­ет в про­ти­во­ре­чие с уже име­ю­щей­ся. В усло­ви­ях про­блем­ной ситу­а­ции ста­но­вит­ся необ­хо­ди­мым про­ана­ли­зи­ро­вать точ­ку зре­ния оппо­нен­та. Таким обра­зом, фор­ми­ро­ва­ние жан­ро­вой моде­ли «Оцен­ка чужо­го выска­зы­ва­ния и мне­ния» совер­шен­но закономерно.

Оце­нить чужое выска­зы­ва­ние — зна­чит выявить инфор­ма­ци­он­ный повод, пред­ста­вить чита­те­лю основ­ные осо­бен­но­сти пред­ме­та оцен­ки, изло­жен­ные в чужом выска­зы­ва­нии фак­ты и мне­ния, а так­же опре­де­лить сте­пень их истин­но­сти и полез­но­сти. Конеч­ная цель жур­на­ли­ста — выра­бот­ка общей с чита­те­лем оцен­ки пред­ме­та речи. Для реше­ния постав­лен­ной зада­чи исполь­зу­ет­ся после­до­ва­тель­ность ком­му­ни­ка­тив­ных действий: 

1) сооб­ще­ние о собы­тии, дав­шем повод для оценки; 

2) про­яс­не­ние наи­бо­лее спор­ной сто­ро­ны (сто­рон) в чужом мне­нии и оцен­ка спо­со­ба его сообщения; 

3) опре­де­ле­ние сте­пе­ни истин­но­сти и полез­но­сти чужой пози­ции и объ­яс­не­ние чита­те­лю этой оценки. 

В каче­стве иллю­стра­ции рас­смот­рим ста­тью «Исто­рия, кото­рая уби­ва­ет» (Неза­ви­си­мая газе­та. 11.06.1999), где автор оспа­ри­ва­ет идеи, выска­зан­ные в пуб­ли­ка­ции док­то­ра исто­ри­че­ских наук Е. Н. Гусь­ко­вой. Вслед­ствие очень боль­шо­го объ­е­ма при­ве­дем текст в извлечениях.

Пер­вый ком­му­ни­ка­тив­ный шаг жан­ра пред­по­ла­га­ет зна­ком­ство с чужой пози­ци­ей. В ана­ли­зи­ру­е­мой ста­тье чужая речь пред­став­ле­на цита­той, несо­гла­сие с содер­жа­ни­ем кото­рой ста­ло инфор­ма­ци­он­ным пово­дом для жур­на­лист­ско­го выступ­ле­ния. Цита­та вво­дит­ся с помо­щью кон­струк­ции «субъ­ект речи + рече­мыс­ли­тель­ный глагол»: 

В ста­тье … док­тор исто­ри­че­ских наук Гусь­ко­ва впер­вые чет­ко фор­му­ли­ру­ет вопрос, кото­рый в рас­плыв­ча­той фор­ме про­смат­ри­вал­ся во мно­гих репор­та­жах и ста­тьях, посвя­щен­ных войне в Юго­сла­вии: «Могут ли аме­ри­кан­цы вме­ши­вать­ся в дела наро­дов быв­шей Юго­сла­вии, не имея ника­ко­го пред­став­ле­ния об исто­рии Бал­кан?» Ответ Гусь­ко­вой одно­знач­но отри­ца­те­лен, и в каче­стве дово­да она изла­га­ет крат­кий курс серб­ской исто­рии. Как сам ответ, так и довод вызы­ва­ют опре­де­лен­ные воз­ра­же­ния. 

Как видим, ком­по­зи­ция жан­ра выстра­и­ва­ет­ся преж­де все­го наиме­но­ва­ни­я­ми актов рече­мыш­ле­ния — в фор­ме гла­го­лов фор­му­ли­ру­ет, изла­га­ет, вызы­ва­ют и суще­стви­тель­ных воз­ра­же­ния, вопрос, ответ, довод, курс исто­рии. В соче­та­нии с эти­ми сло­ва­ми высту­па­ет ука­за­ние на субъ­ек­та речи. К чужой пози­ции выра­жа­ет­ся отно­ше­ние: вызы­ва­ют опре­де­лен­ные воз­ра­же­ния. В резуль­та­те диа­ло­гич­ность, свой­ствен­ная это­му жан­ру, «замы­ка­ет­ся», полу­чая вид диа­ло­ги­че­ско­го един­ства: «он — автор». В сти­му­ли­ру­ю­щей репли­ке это­го един­ства — суть кон­цеп­ции про­фес­со­ра Гусь­ко­вой, изло­жен­ная в виде опуб­ли­ко­ван­ной ранее ста­тьи. Ответ­ная репли­ка это­го един­ства — оцен­ка спо­со­ба сооб­ще­ния и выра­же­ние отно­ше­ния само­го жур­на­ли­ста к высказыванию.

Цель вто­ро­го ком­му­ни­ка­тив­но­го шага ком­по­зи­ци­он­ной моде­ли — вос­про­из­ве­сти чужую речь (фак­ты и аргу­мен­ты) и оце­нить спо­соб сооб­ще­ния, выра­зить отно­ше­ние к нему. Обыч­но этот цикл выра­жа­ет­ся через несколь­ко этапов: 

Нач­нем с само­го про­сто­го — исто­ри­че­ско­го аргу­мен­та. Док­тор наук Гусь­ко­ва при­во­дит «геро­и­че­скую» вер­сию серб­ской исто­рии: не иска­жая исто­ри­че­ских фак­тов, она игно­ри­ру­ет те из них, кото­рые не укла­ды­ва­ют­ся в миф о наро­де-титане… Сле­ду­ю­щий спор­ный тезис: бит­ва на Косо­вом поле откры­ла Осман­ско­му цар­ству доро­гу в Евро­пу. Бит­ва на Косо­вом поле была одним из важ­ных, но не реша­ю­щих для судь­бы реги­о­на собы­тий. Напри­мер, за 18 лет до Косов­ско­го сра­же­ния<…> тур­ки раз­гро­ми­ли сер­бов в бит­ве…, послед­ствия кото­рой со стра­те­ги­че­ской точ­ки зре­ния име­ли гораз­до боль­шее значение. 

Несо­гла­сие с оце­ни­ва­е­мой пози­ци­ей выра­же­но иро­нич­ным сло­вом, заклю­чен­ным в кавыч­ки («геро­и­че­скую»), что ука­зы­ва­ет на наи­бо­лее спор­ный момент в чужой идее. Несо­гла­сие под­чер­ки­ва­ет­ся про­ти­ви­тель­ным сою­зом но и части­цей не, фор­мой срав­ни­тель­ной сте­пе­ни. Сама пози­ция оха­рак­те­ри­зо­ва­на оце­ноч­ной в дан­ном слу­чае лек­се­мой миф, что сви­де­тель­ству­ет о сомне­нии авто­ра в истин­но­сти выска­зан­ных оппо­нен­том утвер­жде­ний. Все эти сред­ства высту­па­ют во вза­и­мо­дей­ствии, фор­му­ли­руя сле­ду­ю­щее диа­ло­ги­че­ское единство. 

Тре­тий шаг в ком­по­зи­ци­он­но-жан­ро­вой моде­ли («оцен­ка — ее объ­яс­не­ние») направ­лен на то, что­бы пере­дать смыс­ло­вую пози­цию авто­ра или экс­пер­та. Автор, предъ­яв­ляя аргу­мен­ты воз­ра­жа­ю­щей сто­ро­ны, стре­мит­ся к их обос­но­ва­нию, т. е. для того что­бы пре­ду­пре­дить воз­ра­же­ния оппо­нен­та, осу­ществ­ля­ет опро­вер­же­ние, ответ­ная сто­ро­на кото­ро­го — оценочная. 

В тек­сте утвер­жде­ние оце­ноч­ной пози­ции авто­ра ведет­ся в спо­ре с оппо­нен­том, в рас­суж­де­нии двух «голо­сов»: один голос — автор­ский, рече­вая пар­тия кото­ро­го выстра­и­ва­ет­ся на фоне «голо­са» оппонента: 

Пер­вый эле­мент это­го мифа: исто­ри­че­ское пра­во сер­бов на Косо­во <…> даже если при­нять за рабо­чий вари­ант послед­нюю вер­сию (пред­ло­жен­ную оппо­нен­том — Л. Д.), пред­ки сего­дняш­них албан­цев были близ­ки­ми род­ствен­нич­ка­ми илли­рий­цев, чего никак нель­зя ска­зать о сер­бах. Ины­ми сло­ва­ми, исто­ри­че­ские пре­тен­зии косов­ских албан­цев на Косо­во могут ока­зать­ся не менее обос­но­ван­ны­ми, чем сербов. 

Но ино­гда жур­на­лист всту­па­ет в откры­тый диалог: 

От себя добав­лю, что не вижу ника­ко­го смыс­ла в исто­ри­че­ском оправ­да­нии пре­тен­зий на ту или иную зем­лю — ее судь­бу долж­ны решать живу­щие на ней люди. 

Даже акцен­ту­а­ция наи­бо­лее важ­но­го момен­та в пози­ции оппо­нен­та выра­жа­ет­ся эмо­ци­о­наль­но, для это­го исполь­зу­ет­ся фор­ма пре­вос­ход­ной сте­пе­ни прилагательного: 

Рас­смот­рим самый щекот­ли­вый эле­мент в повест­во­ва­нии — геро­и­ку Косов­ской бит­вы <…> И, нако­нец, док­тор обхо­дит мол­ча­ни­ем при­чи­ны, при­вед­шие к тому, что сер­бы ста­ли мень­шин­ством в Косово. 

Поле­мич­ность выра­же­на отри­ца­ни­я­ми, противопоставлениями: 

Я при­вел эти доста­точ­но хоро­шо извест­ные любо­му исто­ри­ку фак­ты лишь для того, что­бы повто­рить баналь­ную исти­ну — нет геро­и­че­ских наро­дов, рав­но как нет под­лых наро­дов. Сер­бы — не мифи­че­ские тита­ны, они такие же люди, как и все осталь­ные. Их исто­рия пол­на как геро­из­ма, так и пре­да­тельств, что, навер­ное, мож­но ска­зать о любом наро­де <…> Любой госу­дар­ствен­ный дея­тель пре­крас­но пони­ма­ет, что на Бал­ка­нах раз­го­во­ры об «исто­рии, каких-то вой­нах, гено­ци­де» при­во­дят к гибе­ли людей, кото­рые живут сего­дня. 

Вве­де­ние аргу­мен­та может осу­ществ­лять­ся кон­струк­ци­ей «модаль­ное слово+инфинитив»: 

В заклю­че­ние я хотел бы вер­нуть­ся к вопро­су, выне­сен­но­му в заго­ло­вок ста­тьи. В 1991 году рус­ские отда­ли Нарву, Брест, Пол­та­ву и Киев. Утра­та мест, где рус­ские в про­шлом понес­ли жесто­кие пора­же­ния или одер­жа­ли слав­ные побе­ды, где нахо­дит­ся колы­бель рус­ской госу­дар­ствен­но­сти…, не была без­бо­лез­нен­ной, одна­ко при этом не была про­ли­та ни одна кап­ля кро­ви ни рус­ских, ни укра­ин­цев, ни бело­ру­сов, ни эстон­цев. И это дает осно­ва­ния опти­ми­сти­че­ски смот­реть на буду­щее рус­ско­го наро­да, сумев­ше­го нако­пить доста­точ­но муд­ро­сти, что­бы пре­одо­леть болезнь, име­ну­е­мую «исто­рия». 

Как видим, основ­ная идея авто­ра о том, что «судь­бу сво­ей зем­ли долж­ны решать живу­щие на ней сего­дня люди», обос­но­вы­ва­ет­ся в поле­ми­ке с теми, кто пыта­ет­ся идео­ло­ги­че­ски и исто­ри­че­ски обос­но­вать необ­хо­ди­мость кро­во­про­ли­тия. Эта автор­ская мысль под­чер­ки­ва­ет­ся актив­ным исполь­зо­ва­ни­ем оце­ноч­ных интенсивов.

Таким обра­зом, тре­тье ком­му­ни­ка­тив­ное дей­ствие рас­смат­ри­ва­е­мой моде­ли орга­ни­зу­ет­ся сле­ду­ю­щим обра­зом: контр­дово­ды оппо­нен­та ста­но­вят­ся «толч­ком» к позна­ва­тель­но-рече­вой актив­но­сти авто­ра, в ответ он выска­зы­ва­ет свою пози­цию, выстра­и­вая обос­но­ва­ние с ори­ен­та­ци­ей на поле­ми­ку с оппо­нен­том. В резуль­та­те обос­но­ва­ние пре­ду­пре­жда­ет про­гно­зи­ру­е­мые воз­ра­же­ния оппо­нен­та. Актив­но вос­тре­бо­ва­ны при этом сред­ства, направ­лен­ные на оцен­ку мен­таль­ных дей­ствий оппонента.

Поле­ми­че­ская заост­рен­ность — чер­та мно­гих жур­на­лист­ских выступ­ле­ний, одна­ко воз­мож­ность вый­ти на раз­го­вор с оппо­нен­та­ми «лицом к лицу» предо­став­ля­ет­ся имен­но в оце­ноч­ной ком­по­зи­ци­он­ной моде­ли, и ею актив­но поль­зу­ют­ся жур­на­ли­сты, стре­мясь убе­дить чита­те­ля в пра­виль­но­сти сво­ей позиции.

Как пока­зы­ва­ет прак­ти­ка, в жур­на­ли­сти­ке выра­бо­та­на жан­ро­вая модель, целе­уста­нов­ка кото­рой — утвер­дить через экс­пли­ка­цию оцен­ки свою идею в поле­ми­ке с оппо­нен­том. Бла­го­да­ря исполь­зо­ва­нию такой моде­ли жур­на­лист дости­га­ет важ­ную ком­му­ни­ка­тив­ную цель — выра­бо­тать в спо­ре с оппо­нен­том через оцен­ку мне­ния дру­го­го лица общее с чита­те­лем мне­ние о пред­ме­те речи. Сти­ли­сти­че­ской при­ме­той жан­ро­вой моде­ли явля­ет­ся откры­тое выра­же­ние семан­ти­ки диа­ло­ги­че­ских отно­ше­ний меж­ду ком­му­ни­кан­та­ми, меж­тек­сто­вых свя­зей, оцен­ки чужой позиции.

Выво­ды. Под­во­дя ито­ги раз­го­во­ра о сти­ли­сти­ке рече­вых жан­ров, пред­став­лен­ных ста­тья­ми, отме­тим, что сти­ли­сти­че­ское мастер­ство в созда­нии раз­но­вид­но­стей это­го жан­ра заклю­ча­ет­ся в уме­нии авто­ра про­яс­нить свою соци­аль­ную пози­цию и постро­ить про­зрач­ное рас­суж­де­ние для аргу­мен­та­ции такой пози­ции. Сти­ли­сти­ку жан­ра харак­те­ри­зу­ют: ясность и чет­кость в выра­же­нии оце­нок и воле­изъ­яв­ле­ния, под­чёрк­ну­тая логи­че­ская выве­рен­ность аргу­мен­тов и стро­гая точ­ность их фор­му­ли­ро­вок, обоб­щён­ность изло­же­ния, под­чер­ки­ва­ю­щая зако­но­мер­ность созда­ва­е­мой кар­ти­ны обще­ствен­ной жиз­ни; обра­щён­ность к чита­те­лю, ори­ен­ти­ро­ван­ность на диа­ло­ги­че­ское вза­и­мо­дей­ствие с аудиторией.

Ана­лиз жур­на­лист­ских пуб­ли­ка­ций в жан­ре ста­тьи пока­зал, что они пред­став­ле­ны в раз­ных ком­по­зи­ци­он­но-сти­ли­сти­че­ских вари­ан­тах — рече­вых жан­рах, таких как «Поста­нов­ка про­бле­мы», «Реко­мен­да­ция моде­ли дей­ствий» и «Оцен­ка чужо­го выска­зы­ва­ния». Такой под­ход к ана­ли­зу исто­ри­че­ских жан­ров поз­во­ля­ет уви­деть раз­лич­ные алго­рит­мы позна­ва­тель­но-рече­вой дея­тель­но­сти журналиста. 

© Дус­ка­е­ва Л. Р., 2015