Пятница, 29 мартаИнститут «Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» СПбГУ
Shadow

Категория речевой системности при моделировании аффективных процессов (на материале сетевого общения)

Иссле­до­ва­ние выпол­не­но при финан­со­вой под­держ­ке РФФИ в рам­ках науч­ных про­ек­тов № 18–29-22047 мк и № 19–29-07163 мк.

The study is carried out with the financial support of the Russian Foundation for Basic Research within the framework of scientific projects no. 18–29-22047 mk and no. 19–29-07163 mk.

Постановка проблемы

Ком­пью­тер­ное когни­тив­ное моде­ли­ро­ва­ние — интен­сив­но раз­ви­ва­ю­ще­е­ся науч­ное направ­ле­ние в обла­сти искус­ствен­но­го интел­лек­та. Одна из фун­да­мен­таль­ных задач это­го направ­ле­ния, состо­я­щая в моде­ли­ро­ва­нии когни­тив­ных и аффек­тив­ных функ­ций чело­ве­ка, пред­по­ла­га­ет изу­че­ние язы­ко­вой фор­мы, в кото­рой вопло­ща­ют­ся пси­хи­че­ские про­цес­сы и состо­я­ния. Круп­ным дости­же­ни­ем послед­не­го вре­ме­ни в раз­ра­бот­ке мето­дов ана­ли­за тек­стов ста­ло созда­ние реля­ци­он­но-ситу­а­ци­он­но­го мето­да [Оси­пов 2011] на осно­ве мате­ма­ти­че­ской тео­рии неод­но­род­ных семан­ти­че­ских сетей и линг­ви­сти­че­ской тео­рии ком­му­ни­ка­тив­но­го син­так­си­са [Золо­то­ва 2007].

При созда­нии это­го мето­да исполь­зо­ва­но вве­ден­ное Г. А. Золо­то­вой поня­тие син­так­се­мы как кон­сти­ту­тив­ной син­так­си­че­ской еди­ни­цы, раз­ли­чи­тель­ны­ми при­зна­ка­ми кото­рой явля­ют­ся «1) кате­го­ри­аль­но-семан­ти­че­ское зна­че­ние, 2) соот­вет­ству­ю­щая ему мор­фо­ло­ги­че­ская фор­ма и 3) выте­ка­ю­щая из (1) и (2) спо­соб­ность син­так­си­че­ски реа­ли­зо­вать­ся в опре­де­лен­ных пози­ци­ях» [Золо­то­ва 2007: 50]. Цен­ность дан­но­го поня­тия для авто­ма­ти­че­ско­го ана­ли­за тек­стов заклю­ча­ет­ся преж­де все­го в мак­си­маль­ном смяг­че­нии тра­ди­ци­он­но­го про­ти­во­по­став­ле­ния син­так­си­са семан­ти­ке [Оси­пов 2011]. Уточ­няя свое пони­ма­ние семан­ти­ки, раз­ра­бот­чи­ки мето­да пишут: «Сло­ву “смысл” соот­вет­ству­ют два близ­ких, но раз­лич­ных поня­тия. В пер­вом слу­чае под семан­ти­кой пони­ма­ет­ся зна­че­ние — инфор­ма­ция, свя­зы­ва­е­мая со сло­вом кон­вен­ци­аль­но (напри­мер, в тол­ко­вом сло­ва­ре), во вто­ром — смысл — сово­куп­ность ассо­ци­а­ций и кон­но­та­ций, свя­зы­ва­е­мых со сло­вом в созна­ни­ях ком­му­ни­кан­тов. Хотя каж­дая из этих двух ипо­ста­сей с рав­ным пра­вом пре­тен­ду­ет на то, что­бы быть пред­ме­том семан­ти­ки, здесь мы зафик­си­ру­ем пер­вое пони­ма­ние» [Оси­пов, Смир­нов, Тихо­ми­ров 2008: 3]. Осно­вы­ва­ясь на нем, авто­ры фор­му­ли­ру­ют глав­ную зада­чу реля­ци­он­но-ситу­а­ци­он­но­го ана­ли­за — «пере­ход от син­так­сем к их зна­че­ни­ям и, в рам­ках пред­ло­же­ния, от зна­че­ний син­так­сем к зна­че­нию пред­ло­же­ния» [Оси­пов 2011: 274].

Меж­ду тем про­бле­ма­ти­ка моде­ли­ро­ва­ния пси­хи­че­ских функ­ций чело­ве­ка, став­шая в послед­ние годы осо­бен­но акту­аль­ной [Оси­пов и др. 2018], пред­по­ла­га­ет вклю­че­ние в иссле­до­ва­ние и вто­ро­го истол­ко­ва­ния смыс­ла (при­чем не толь­ко по отно­ше­нию к отдель­но­му сло­ву, но и преж­де все­го к цело­му тек­сту) — его трак­тов­ки как «обра­зов и струк­тур созна­ния», вопло­ща­е­мых в рече­вом про­из­ве­де­нии [Тара­сов 1993: 42].

Под­черк­нем, что, сколь бы ни была слож­на смыс­ло­вая орга­ни­за­ция цело­го тек­ста, она выра­жа­ет­ся не ина­че, как после­до­ва­тель­но­стью язы­ко­вых еди­ниц с их зна­че­ни­я­ми. Поэто­му реля­ци­он­но-ситу­а­ци­он­ный метод, поз­во­ля­ю­щий опре­де­лять кате­го­ри­аль­ные зна­че­ния слов и семан­ти­ку пред­ло­же­ний, явля­ет­ся необ­хо­ди­мой базой после­ду­ю­ще­го когни­тив­но­го ана­ли­за тек­сто­вой деятельности.

В 1960–1970‑е годы в функ­ци­о­наль­ной сти­ли­сти­ке было экс­пли­ци­ро­ва­но поня­тие рече­вой систем­но­сти как ее базо­вая кате­го­рия. Это «вза­и­мо­связь и вза­и­мо­за­ви­си­мость исполь­зу­е­мых в дан­ной сфе­ре язы­ко­вых средств раз­ных уров­ней — по гори­зон­та­ли и по вер­ти­ка­ли — на осно­ве выпол­не­ния эти­ми сред­ства­ми еди­но­го ком­му­ни­ка­тив­но­го зада­ния» [Кожи­на 1972: 115–116]. Язы­ко­вые сред­ства и их зна­че­ния, орга­ни­зо­ван­ные на тек­сто­вой плос­ко­сти, «высту­па­ют в каче­стве функ­ций, “про­вод­ни­ков”» свойств чело­ве­че­ско­го созна­ния [Кожи­на 1996: 87–88]. 

Соглас­но моде­ли М. Н. Кожи­ной, в смыс­ло­вой сто­роне тек­ста могут быть выделены:

— «уро­вень… базо­вых экс­тра­линг­ви­сти­че­ских фак­то­ров (вид [мен­таль­ной] дея­тель­но­сти с соот­вет­ству­ю­щей ему фор­мой обще­ствен­но­го сознания);

— уро­вень ком­плек­са эпи­сте­ми­че­ских фак­то­ров в един­стве с ком­му­ни­ка­тив­ны­ми, акту­аль­ны­ми для дан­ной сфе­ры общения;

— уро­вень экс­пли­цит­но­го содер­жа­ния кон­крет­но­го про­из­ве­де­ния (автор­ской кон­цеп­ции)» [Кожи­на 1996: 87].

Ком­мен­ти­руя эту модель содер­жа­тель­но-смыс­ло­во­го пла­на рече­во­го про­из­ве­де­ния, автор отме­ча­ет: «Опре­де­ля­ю­щим, базо­вым, явля­ет­ся пер­вый из этих уров­ней, кото­ро­му иерар­хи­че­ски под­чи­не­ны дру­гие… При­чем два пер­вых явля­ют­ся более глу­бин­ны­ми в смыс­ло­вой струк­ту­ре тек­ста. Так, пер­вый пред­став­ля­ет собой выра­же­ние в тек­сте самых общих свойств мыш­ле­ния» [Кожи­на 1996: 88] — «типа мыш­ле­ния», харак­тер­но­го для дан­но­го вида дея­тель­но­сти и акти­ви­зи­ру­е­мо­го в ней. «Вто­рой уро­вень… состав­ля­ет отра­же­ние струк­ту­ры зна­ния… и зако­но­мер­но­стей ком­му­ни­ка­тив­но-позна­ва­тель­но­го про­цес­са… Тре­тий уро­вень, пред­став­ля­ю­щий собой экс­пли­цит­ное содер­жа­ние кон­крет­но­го тек­ста (про­из­ве­де­ния), кор­ре­ли­ру­ет с поня­ти­ем смыс­ла на дено­та­тив­ной осно­ве… тем самым он пред­став­ля­ет­ся более кон­крет­ным (соот­вет­ству­ет более низ­ко­му уров­ню абстрак­ции по срав­не­нию с дву­мя пред­ше­ству­ю­щи­ми, осо­бен­но пер­вым)» [Кожи­на 1996: 88].

Отме­тим, что до насто­я­ще­го вре­ме­ни в функ­ци­о­наль­ной сти­ли­сти­ке поня­тие рече­вой систем­но­сти соот­но­сит­ся пре­иму­ще­ствен­но с пер­вым из ука­зан­ных уров­ней. Объ­яс­ня­ет­ся это тем, что пер­во­на­чаль­но (при реше­нии задач, сто­яв­ших перед сти­ли­сти­кой в 1960–1970‑е годы) оно было исполь­зо­ва­но для опи­са­ния спе­ци­фи­ки основ­ных клас­сов тек­стов (мак­ро­сти­лей), выде­лен­ных по кри­те­рию вопло­ще­ния в тек­сто­вых мас­си­вах той или иной фор­мы обще­ствен­но­го созна­ния. Неслу­чай­но и «ком­му­ни­ка­тив­ное зада­ние» пони­ма­лось пре­дель­но обоб­щен­но — как назна­че­ние опре­де­лен­но­го вида дея­тель­но­сти, рас­смат­ри­ва­е­мо­го в един­стве с соот­вет­ству­ю­щей фор­мой сознания.

Меж­ду тем зако­но­мер­но­сти выбо­ра и исполь­зо­ва­ния язы­ко­вых еди­ниц целе­со­об­раз­но изу­чать на раз­ных уров­нях абстрак­ции, не толь­ко на мак­ро­сти­ле­вом, но и на рече­жан­ро­вом, пред­по­ла­га­ю­щем учет раз­но­об­раз­ных струк­тур позна­ва­тель­но-ком­му­ни­ка­тив­ной дея­тель­но­сти, а так­же на более низ­ких — вплоть до обра­ще­ния к кон­крет­но­му рече­во­му произведению. 

В оте­че­ствен­ной пси­хо­ло­гии в рам­ках пред­ло­жен­но­го А. Н. Леон­тье­вым поня­тия «образ мира», опре­де­ля­е­мо­го как «инте­граль­ное обра­зо­ва­ние позна­ва­тель­ной сфе­ры» [Леон­тьев 1983], раз­ви­то пред­став­ле­ние об уров­не­вом стро­е­нии субъ­ек­тив­но­го опы­та. Соглас­но Е. Ю. Арте­мье­вой, все пред­став­ле­ния и пере­жи­ва­ния чело­ве­ка орга­ни­зо­ва­ны в трех­уров­не­вую струк­ту­ру, где верх­ний уро­вень, уро­вень обра­за мира — это сам спо­соб «пред­став­ли­ва­ния» мира, источ­ник вне­чув­ствен­ных (амо­даль­ных, в пси­хо­ло­ги­че­ской тер­ми­но­ло­гии) и аффек­тив­но-окра­шен­ных гипо­тез о миро­устрой­стве; сред­ний уро­вень кар­ти­ны мира содер­жит кате­го­ри­аль­ные струк­ту­ры, с помо­щью кото­рых про­из­во­дят­ся оцен­ки кон­крет­ных собы­тий и объ­ек­тов; а ниж­ний уро­вень пер­цеп­тив­но­го мира содер­жит кон­крет­ные обра­зы ситу­а­ций, в кото­рых дей­ству­ет чело­век [Арте­мье­ва 2007]. При этом пред­став­ле­ния-пере­жи­ва­ния верх­не­го уров­ня созда­ют смыс­ло­вую «рам­ку» для все­го жиз­нен­но­го опы­та чело­ве­ка, кон­кре­ти­зи­ру­ясь в систе­ме кате­го­рий оце­ни­ва­ния (лич­ност­ных кон­струк­тов, в тер­ми­но­ло­гии Дж. Кел­ли) и про­яв­ля­ясь через них уже в кон­крет­но-пред­мет­ных оцен­ках ситу­а­ций, пере­жи­ва­е­мых человеком.

Как неслож­но заме­тить, есть глу­бин­ное сход­ство меж­ду моде­лью М. Н. Кожи­ной и моде­лью Е. Ю. Арте­мье­вой, так что уров­ни содер­жа­тель­но-смыс­ло­во­го пла­на рече­во­го про­из­ве­де­ния могут быть соот­не­се­ны с уров­ня­ми субъ­ек­тив­но­го опы­та как отра­же­ние в рече­вой систем­но­сти субъ­ек­тив­но­го опы­та. Такой взгляд на текст как на сред­ство выра­же­ния все­го жиз­нен­но­го опы­та чело­ве­ка в кон­крет­ной ком­му­ни­ка­тив­ной ситу­а­ции поз­во­ля­ет при­бли­зить­ся при созда­нии средств авто­ма­ти­че­ско­го ана­ли­за тек­ста к зада­че пони­ма­ния смыс­ла выска­зы­ва­ния. Дей­стви­тель­но, давая вер­баль­ную ква­ли­фи­ка­цию вос­при­ни­ма­е­мой ситу­а­ции, чело­век не толь­ко реа­ги­ру­ет «здесь и сей­час», но и про­яв­ля­ет сло­жив­ши­е­ся у него пред­став­ле­ния о том, как мож­но и долж­но реа­ги­ро­вать на опре­де­лен­ные обсто­я­тель­ства, и в целом демон­стри­ру­ет свое миро­ощу­ще­ние. Неуди­ви­тель­но поэто­му, что и сами язы­ко­вые сред­ства, исполь­зу­е­мые чело­ве­ком в кон­крет­ном сооб­ще­нии, долж­ны рас­смат­ри­вать­ся как раз­но­уров­не­вые, реша­ю­щие с помо­щью лек­си­ки, мор­фо­ло­гии и син­так­си­са (вклю­чая син­так­сис тек­ста) общую зада­чу доне­се­ния авто­ром до парт­не­ра по обще­нию сво­е­го пони­ма­ния ситуации.

Иссле­до­ва­ния послед­них лет [Devyatkin, Chudova, Salimovskyi 2021] дают осно­ва­ние думать, что в авто­ма­ти­че­ском ана­ли­зе тек­стов кате­го­рия рече­вой систем­но­сти при­ме­ни­ма во всех слу­ча­ях, когда в ком­му­ни­ка­тив­ной прак­ти­ке соци­у­ма для выра­же­ния тех или иных аффек­тив­ных состо­я­ний или когни­тив­ных дей­ствий сло­жи­лись отно­си­тель­но устой­чи­вые спо­со­бы исполь­зо­ва­ния раз­но­уров­не­вых язы­ко­вых единиц.

Важ­но отме­тить, что рече­вая систем­ность созда­ет­ся как реа­ли­за­ци­ей соб­ствен­но язы­ко­вых зако­но­мер­но­стей, так и дей­стви­ем неязы­ко­вых (преж­де все­го пси­хо­ло­ги­че­ских и соци­аль­ных) фак­то­ров. Имен­но послед­ние при­да­ют язы­ко­вым еди­ни­цам «“чрез­вы­чай­ную при­бав­ку” — выбор, повто­ре­ние, раз­ме­ще­ние, ком­би­ни­ро­ва­ние и транс­фор­ми­ро­ва­ние» [Голо­вин 1988: 25]. Поэто­му в авто­ма­ти­че­ском ана­ли­зе тек­стов ком­му­ни­ка­тив­но-грам­ма­ти­че­ский под­ход, про­еци­ру­ю­щий функ­ци­о­наль­но целе­со­об­раз­ное устрой­ство систе­мы язы­ка на речь, име­ет смысл допол­нить функ­ци­о­наль­но-сти­ли­сти­че­ским, сосре­до­то­чен­ным на осо­бен­но­стях выбо­ра и упо­треб­ле­ния язы­ко­вых единиц. 

Как ука­зы­ва­лось, при­ме­не­ние реля­ци­он­но-ситу­а­ци­он­но­го мето­да поз­во­ля­ет фик­си­ро­вать в тек­сте кате­го­ри­аль­ные зна­че­ния, отра­жа­ю­щие раз­лич­ные типы отно­ше­ний меж­ду явле­ни­я­ми. Одна­ко для авто­ма­ти­че­ско­го рас­по­зна­ва­ния струк­тур чело­ве­че­ско­го созна­ния недо­ста­точ­но опе­ри­ро­ва­ния толь­ко син­так­се­ма­ми и моде­ля­ми пред­ло­же­ний, име­ю­щи­ми типо­вую про­по­зи­ци­о­наль­ную семан­ти­ку. Необ­хо­ди­мы, во-пер­вых, учет все­го ком­плек­са язы­ко­вых еди­ниц раз­ных уров­ней, участ­ву­ю­щих в выра­же­нии изу­ча­е­мых когни­тив­ных и аффек­тив­ных про­цес­сов, а во-вто­рых, выход за пре­де­лы авто­ном­ной ком­му­ни­ка­тив­ной еди­ни­цы, по край­ней мере в бли­жай­ший кон­текст, без чего невоз­мож­но счи­ты­ва­ние импли­цит­ных ком­по­нен­тов содержания.

В раз­го­вор­ной речи и в сете­вом обще­нии регу­ляр­но встре­ча­ют­ся опи­сан­ные пси­хо­ло­га­ми раз­лич­ные типы реак­ций на фруст­ра­цию. Обыч­ный в сете­вом обще­нии тип фруст­ра­ци­он­но­го реа­ги­ро­ва­ния (напри­мер, при рас­ска­зе о пере­жи­ва­е­мом про­фес­си­о­наль­ном кри­зи­се и слож­но­стях на рабо­те) — выра­же­ние враж­деб­но­сти к кому-либо в фор­ме обви­не­ния — име­ет сво­им моти­вом само­за­щи­ту (в том чис­ле защи­ту обра­за «Я»). Он пред­став­лен целым рядом вос­про­из­во­ди­мых рече­вых струк­тур [Devyatkin, Chudova, Salimovskyi 2021]. Одна из них при­су­ща рито­ри­че­ским вопро­сам или вос­кли­ца­ни­ям с место­имен­ны­ми наре­чи­я­ми как, поче­му, куда, зачем, где, сколь­ко, место­име­ни­я­ми кто, что, какой и неко­то­ры­ми дру­ги­ми: А поче­му вы не мог­ли об этом пре­ду­пре­дить зара­нее? И как это, соб­ствен­но, свя­за­но со мной? Ну и зачем мне рва­ная газе­та?1

Авто­ма­ти­че­ское рас­по­зна­ва­ние пси­хи­че­ско­го состо­я­ния ком­му­ни­кан­та — состо­я­ния враж­деб­но­сти с фик­са­ци­ей на само­за­щи­те — дости­га­ет­ся опи­са­ни­ем и после­ду­ю­щим про­грам­ми­ро­ва­ни­ем по воз­мож­но­сти все­го соста­ва раз­но­уров­не­вых язы­ко­вых средств (от фоне­ти­че­ских до син­так­си­че­ских), кото­рые в харак­тер­ных соче­та­ни­ях при нали­чии вари­а­ций вопло­ща­ют этот тип реак­ции на фрустрацию.

Так, в при­ве­ден­ном при­ме­ре назван­ное аффек­тив­ное состо­я­ние выра­жа­ет­ся ком­му­ни­ка­тив­ным кон­ту­ром выска­зы­ва­ния [Гас­па­ров 1996] с место­имен­ны­ми сло­ва­ми в роли опор­ных эле­мен­тов и с осо­бым рит­ми­ко-инто­на­ци­он­ным рисун­ком. (Сиг­на­ла­ми это­го рисун­ка явля­ют­ся опор­ные эле­мен­ты в нача­ле выска­зы­ва­ния и вопро­си­тель­ный знак в кон­це.) Место­имен­но­му сло­ву часто пред­ше­ству­ют сою­зы или части­цы (а поче­му…?, и как…?, ну и зачем…?). Грам­ма­ти­че­ские же осно­вы (струк­тур­ные схе­мы), будучи вари­а­тив­ны­ми, пред­став­ле­ны типо­вы­ми реа­ли­за­ци­я­ми. Напри­мер, в гла­голь­ном под­ле­жащ­но-ска­зу­е­мост­ном пред­ло­же­нии регу­ляр­но исполь­зу­ет­ся состав­ное гла­голь­ное ска­зу­е­мое с модаль­ным гла­го­лом мочь: не мог­ли пре­ду­пре­дить, не може­те отдать, не мог­ли усмот­реть и т. п. Фик­са­ция субъ­ек­та на само­за­щи­те обу­слов­ли­ва­ет частое исполь­зо­ва­ние место­име­ния пер­во­го лица, а враж­деб­ность к дру­го­му — место­име­ния вто­ро­го лица: Где и как я лгал? И поче­му я дол­жен…?; Поче­му вы не позво­ни­ли и не пре­ду­пре­ди­ли зара­нее? Поче­му вы не дер­жи­те свое сло­во? Посколь­ку обви­не­ние, адре­су­е­мое собе­сед­ни­ку, зача­стую состо­ит в том, что собе­сед­ник не сде­лал чего-то, перед гла­го­лом-ска­зу­е­мым исполь­зу­ет­ся отри­ца­тель­ная части­ца не: не позво­ни­ли, не пре­ду­пре­ди­ли, не дер­жи­те сло­во. Еще раз под­черк­нем, что толь­ко весь ком­плекс ука­зан­ных язы­ко­вых средств ста­но­вит­ся надеж­ным мар­ке­ром (сво­е­го рода штрих-кодом) изу­ча­е­мо­го пси­хи­че­ско­го состояния.

Тех­но­ло­ги­че­ски его рас­по­зна­ва­ние про­из­во­дит­ся с помо­щью спе­ци­аль­но раз­ра­бо­тан­но­го трех­этап­но­го про­грамм­но­го мето­да [Devyatkin 2019]. На пер­вом эта­пе выпол­ня­ет­ся авто­ма­ти­че­ский ана­лиз тек­ста с исполь­зо­ва­ни­ем мор­фо­ло­ги­че­ско­го [MyStem (Software)] и син­так­си­че­ско­го [Straka, Hajic, Straková 2016] ана­ли­за­то­ров, затем на осно­ве извле­чен­ной инфор­ма­ции с при­ме­не­ни­ем семан­ти­че­ско­го ана­ли­за­то­ра [Shelmanov, Devyatkin 2017] стро­ят­ся неод­но­род­ные семан­ти­че­ские сети. На вто­ром эта­пе сети сопо­став­ля­ют­ся с кон­текст­но сво­бод­ны­ми шаб­ло­на­ми, кото­рые содер­жат фор­маль­ное опи­са­ние рече­вой систем­но­сти, вопло­ща­ю­щей изу­ча­е­мый аффек­тив­ный про­цесс. На тре­тьем эта­пе при­ме­ня­ют­ся раз­лич­ные мето­ды машин­но­го обу­че­ния, поз­во­ля­ю­щие дообу­чить алго­ритм рас­по­зна­ва­ния на раз­ме­чен­ных кор­пу­сах тек­стов, содер­жа­щих тыся­чи высказываний.

Итак, при раз­ра­бот­ке про­бле­ма­ти­ки ком­пью­тер­но­го когни­тив­но­го моде­ли­ро­ва­ния реля­ци­он­но-ситу­а­ци­он­ный ана­лиз целе­со­об­раз­но допол­нить фор­маль­ным опи­са­ни­ем рече­вой систем­но­сти, вопло­ща­ю­щей те или иные когни­тив­ные или аффек­тив­ные про­цес­сы. Важ­ной зада­чей ста­но­вит­ся опре­де­ле­ние кру­га пси­хи­че­ских про­цес­сов, иссле­до­ва­ние кото­рых, будучи зна­чи­мым в тео­ре­ти­че­ском и прак­ти­че­ском отно­ше­нии, может осу­ществ­лять­ся ука­зан­ным способом.

В насто­я­щей ста­тье демон­стри­ру­ют­ся воз­мож­но­сти ана­ли­за рече­вой систем­но­сти для авто­ма­ти­че­ско­го поис­ка в сете­вом обще­нии при­зна­ков про­фес­си­о­наль­но­го кри­зи­са — состо­я­ния, воз­ни­ка­ю­ще­го вслед­ствие дей­ствия внут­рен­них (смыс­ло­вая исчер­пан­ность, эмо­ци­о­наль­ное выго­ра­ние, несо­от­вет­ствие инди­ви­ду­аль­ных осо­бен­но­стей и др.) или внеш­них (поте­ря рабо­че­го места, пере­езд, болезнь, небла­го­при­ят­ная атмо­сфе­ра в кол­лек­ти­ве и т. п.) фак­то­ров, пре­пят­ству­ю­щих посту­па­тель­но­му раз­ви­тию субъ­ек­та про­фес­си­о­наль­ной дея­тель­но­сти. В каче­стве базо­во­го пере­жи­ва­ния, харак­тер­но­го для про­фес­си­о­наль­но­го кри­зи­са, высту­па­ет неудо­вле­тво­рен­ность собой и сво­им про­фес­си­о­наль­ным поло­же­ни­ем. При этом эмо­ци­о­наль­ная реак­ция на отсут­ствие субъ­ек­тив­ных пер­спек­тив про­фес­си­о­наль­ной карье­ры име­ет тен­ден­цию к гене­ра­ли­за­ции до ощу­ще­ния пол­но­го пси­хо­ло­ги­че­ско­го и жиз­нен­но­го тупи­ка. Име­ют­ся эмпи­ри­че­ские дан­ные о том, что в совре­мен­ном обще­стве не менее 85 % всех слу­ча­ев лич­ност­но­го кри­зи­са взрос­лых людей в каче­стве осно­вы име­ют имен­но тот слом про­фес­си­о­наль­ной тра­ек­то­рии, кото­рый при­ня­то назы­вать про­фес­си­о­наль­ным кри­зи­сом [Сол­да­то­ва 2007]. Лич­ность пере­жи­ва­ю­ще­го его чело­ве­ка пре­тер­пе­ва­ет ряд изменений:

— в эмо­ци­о­наль­но-воле­вой сфе­ре — состо­я­ние пси­хо­ло­ги­че­ско­го дис­ком­фор­та, повы­ше­ние тре­вож­но­сти, сни­же­ние спо­соб­но­сти к воле­вым действиям;

— на позна­ва­тель­ном уровне — сни­же­ние позна­ва­тель­ных спо­соб­но­стей (памя­ти, вни­ма­ния, мыш­ле­ния), пере­рас­пре­де­ле­ние направ­лен­но­сти внимания;

— в под­струк­ту­ре опы­та — раз­ру­ше­ние ста­рых при­вы­чек и навыков;

— в струк­ту­ре направ­лен­но­сти лич­но­сти — транс­фор­ма­ция цен­но­стей, инте­ре­сов, иде­а­лов, убеж­де­ний, жиз­нен­ных планов;

— в само­со­зна­нии и Я‑концепции лич­но­сти — утра­та смыс­ла и ощу­ще­ния целост­но­сти жиз­ни, раз­ру­ше­ние или нега­ти­ви­за­ция иден­тич­но­сти [Стро­гая, Бела­нов­ская 2014].

Зако­но­мер­ным обра­зом пере­жи­ва­е­мые чело­ве­ком ком­плекс­ные изме­не­ния ска­зы­ва­ют­ся на содер­жа­нии и харак­те­ре его вза­и­мо­дей­ствия с окру­жа­ю­щи­ми, в том чис­ле на опо­сре­до­ван­ном сред­ства­ми ком­му­ни­ка­ции общении. 

Мате­ри­а­лом иссле­до­ва­ния послу­жи­ли фраг­мен­ты 86 сете­вых дис­кус­сий, раз­ме­щен­ных на раз­лич­ных сете­вых плат­фор­мах с откры­тым досту­пом раз­вле­ка­тель­но­го или инфор­ма­ци­он­но-кон­суль­та­тив­но­го харак­те­ра (picabu​.ru, all​-psy​.com, pobedish​.ru, psycheforum​.ru, psycabi​.net, woman​.ru, bolshoyvopros​.ru, otvet​.mail​.ru и др.). В дис­кус­си­ях, кото­рые отби­ра­лись на осно­ва­нии автор­ских заго­лов­ков или тегов (наи­бо­лее частот­ный и типич­ный вари­ант обо­зна­че­ния — «Разо­ча­ро­ва­ние в про­фес­сии»), выде­ле­но 170 фраг­мен­тов (постов и ком­мен­та­ри­ев), содер­жа­щих раз­вер­ну­тое опи­са­ние про­фес­си­о­наль­но­го кри­зи­са, акту­аль­но пере­жи­ва­е­мо­го авто­ром-дис­ку­тан­том. Общий объ­ем ана­ли­зи­ру­е­мых фраг­мен­тов состав­ля­ет око­ло 11 тыс. слов.

При­ме­ня­е­мый пси­хо­ло­го-линг­ви­сти­че­ский метод, пред­по­ла­га­ю­щий адап­та­цию кате­го­рии рече­вой систем­но­сти к реше­нию задач когни­тив­но­го моде­ли­ро­ва­ния, состо­ит в опре­де­ле­нии сущ­ност­ных харак­те­ри­стик рас­смат­ри­ва­е­мых пси­хи­че­ских про­цес­сов и в ана­ли­зе осо­бен­но­стей исполь­зо­ва­ния раз­но­уров­не­вых язы­ко­вых еди­ниц при вопло­ще­нии этих харак­те­ри­стик в речи.

История вопроса

Кате­го­рия рече­вой систем­но­сти вве­де­на в линг­ви­сти­че­скую тео­рию Г. О. Вино­ку­ром в рабо­тах 1920‑х годов [Вино­кур 1990; 2006]. Ана­ли­зи­руя «Курс общей линг­ви­сти­ки» Ф. де Сос­сю­ра, он истол­ко­вал соот­но­ше­ние язы­ка (la langue) и речи (la parole) с функ­ци­о­наль­ных пози­ций, при­чем речь пони­ма­лась им не про­сто как реа­ли­за­ция язы­ко­вой систе­мы, но и как твор­че­ская дея­тель­ность: «Соб­ствен­но язык, грам­ма­ти­че­ская струк­ту­ра язы­ка как явле­ния соци­аль­но­го, есть лишь отгра­ни­чен­ное опре­де­лен­ны­ми рам­ка­ми поле для нашей язы­ко­вой дея­тель­но­сти. Это — база, отправ­ля­ясь от кото­рой и оста­ва­ясь в рам­ках кото­рой, мы все же тво­рим наш язык. Это — нор­ма, под­ле­жа­щая исполь­зо­ва­нию, интер­пре­та­ции со сто­ро­ны гово­ря­ще­го инди­ви­ду­у­ма. Вот это-то твор­че­ство язы­ка, интер­пре­та­ция и исполь­зо­ва­ние в опре­де­лен­ных целях задан­ной язы­ко­вой систе­мы и состав­ля­ет реаль­ное содер­жа­ние того, что Сос­сю­ром назва­но la parole» [Вино­кур 1990: 26].

В то вре­мя как линг­ви­сти­ка, изу­ча­ю­щая соб­ствен­но язык, игно­ри­ру­ет гово­ре­ние, оно ста­но­вит­ся объ­ек­том сти­ли­сти­ки, рас­смат­ри­ва­ю­щей рече­вые выска­зы­ва­ния «как эле­мен­ты осо­бой систе­мы, постро­я­е­мой сверх систе­мы язы­ка соб­ствен­но» [Вино­кур 1990: 29].

Уче­ный под­чер­ки­вал, что «сти­ли­сти­че­ское постро­е­ние есть постро­е­ние целе­вое, целе­со­об­раз­ное». Оно созда­ет­ся «соот­но­ше­ни­ем, сопо­став­ле­ни­ем, ком­по­зи­ци­ей сво­их эле­мен­тов» [Вино­кур 1990: 27]. Гово­ре­ние — это «инди­ви­ду­аль­ный, твор­че­ский, воле­вой акт. Но несколь­ко таких актов — уже не сум­ма инди­ви­ду­аль­ных актов толь­ко, а их систе­ма, обла­да­ю­щая… обще­обя­за­тель­ной зна­чи­мо­стью, смыс­лом, хотя бы и в узких, но все же соци­аль­ных пре­де­лах» [Вино­кур 1990: 29].

Таким обра­зом, Г. О. Вино­кур, закла­ды­вая осно­вы сти­ли­сти­ки речи, свя­зы­ва­ет ее пред­мет с про­бле­ма­ти­кой рече­вой системности.

Близ­кие идеи выска­зы­ва­ли в пер­вой поло­вине ХХ в. и дру­гие выда­ю­щи­е­ся линг­ви­сты — В. В. Вино­гра­дов, Л. П. Яку­бин­ский, чле­ны Праж­ско­го линг­ви­сти­че­ско­го кружка.

Вре­мя рас­цве­та функ­ци­о­наль­ной сти­ли­сти­ки — 1960–1980‑е годы. По кри­те­рию соот­не­сен­но­сти с фор­ма­ми обще­ствен­но­го созна­ния и соот­вет­ству­ю­щи­ми им вида­ми дея­тель­но­сти выде­ле­ны основ­ные функ­ци­о­наль­ные сти­ли рус­ско­го язы­ка, а так­же дру­гих сла­вян­ских язы­ков. С опо­рой на пред­став­ле­ния о систем­но­сти речи деталь­но оха­рак­те­ри­зо­ва­на спе­ци­фи­ка мак­ро­сти­лей (см. рабо­ты Б. Н. Голо­ви­на, М. Н. Кожи­ной, В. Г. Косто­ма­ро­ва, О. Б. Сиро­ти­ни­ной, Г. Я. Солга­ни­ка, А. Н. Васи­лье­вой, О. А. Кры­ло­вой, К. А. Рого­вой, С. Гай­ды, М. Ели­не­ка, И. Кра­у­са, Й. Мистри­ка и мно­гих дру­гих иссле­до­ва­те­лей (обзо­ры: [Stylistyka 1997; Кор­ми­ли­ци­на, Сиро­ти­ни­на 2016]). Язы­ко­вое поуров­не­вое опи­са­ние рече­вых раз­но­вид­но­стей осу­ществ­ля­лось и линг­ви­сти­че­ски­ми шко­ла­ми, раз­ви­вав­ши­ми­ся вне сти­ли­сти­ки (см. иссле­до­ва­ния Е. А. Зем­ской, О. А. Лап­те­вой, Е. Н. Ширя­е­ва, Д. Н. Шме­ле­ва и др.).

Зна­чи­тель­ным вкла­дом в раз­ра­бот­ку тео­ре­ти­че­ских поло­же­ний о сти­ли­сти­ко-рече­вой систем­но­сти стал в этот пери­од углуб­лен­ный ана­лиз ее спе­ци­фи­ки в срав­не­нии с систем­но­стью язы­ка. При­ве­дем одно из клю­че­вых поло­же­ний рече­вед­че­ской кон­цеп­ции М. Н. Кожи­ной: «Язык — это функ­ци­о­ни­ру­ю­щая систе­ма еди­ниц, слу­жа­щая целям ком­му­ни­ка­ции и реа­ли­зу­ю­щая послед­нюю. При этом функ­ци­о­ни­ро­ва­ние дан­ной систе­мы пред­по­ла­га­ет нали­чие в созна­нии гово­ря­щих систе­мы язы­ко­вых еди­ниц (кла­до­вая) и основ­ных прин­ци­пов их исполь­зо­ва­ния. Это пер­вая, наи­бо­лее эле­мен­тар­ная, сту­пень (или сте­пень) язы­ко­вой систем­но­сти… Она, по суще­ству, пред­став­ля­ет собой до-(пред-)коммуникативный “уро­вень”… На осно­ве это­го рода систем­но­сти, с уче­том узу­са, тра­ди­ций ее упо­треб­ле­ния, но так­же целей и задач обще­ния… фор­ми­ру­ет­ся в про­цес­се рече­вой дея­тель­но­сти функ­ци­о­наль­ная (сти­ли­сти­ко-рече­вая) систем­ность как систем­ность более высо­ко­го поряд­ка (вто­рой “уро­вень” язы­ко­вой систем­но­сти, еще дале­ко не изу­чен­ный…)» [Кожи­на 2020: 196].

Кро­ме того, была рас­кры­та детер­ми­ни­ро­ван­ность рече­вой систем­но­сти слож­ным ком­плек­сом экс­тра­линг­ви­сти­че­ских фак­то­ров. Новые аспек­ты опи­са­ния вза­и­мо­свя­зи язы­ко­вых средств на тек­сто­вой плос­ко­сти нашли отра­же­ние в поня­тии функ­ци­о­наль­ной семан­ти­ко-сти­ли­сти­че­ской кате­го­рии [Кожи­на 2020]. К изу­че­нию систем­но­сти речи были адап­ти­ро­ва­ны ста­ти­сти­че­ские мето­ды (рабо­ты Б. Н. Голо­ви­на), что сти­му­ли­ро­ва­ло раз­ви­тие сти­ли­сти­че­ско­го направ­ле­ния в кван­ти­та­тив­ной линг­ви­сти­ке [Науч­ное насле­дие Б. Н. Голо­ви­на… 2016].

Функ­ци­о­наль­ная сти­ли­сти­ка вос­при­ня­ла из работ Г. О. Вино­ку­ра и пред­став­ле­ние о твор­че­ском харак­те­ре речи как интер­пре­та­ции гово­ря­щим и исполь­зо­ва­нии им в опре­де­лен­ных целях грам­ма­ти­че­ской систе­мы язы­ка [Купи­на 2017].

На рубе­же сто­ле­тий акцен­ты в изу­че­нии речи суще­ствен­но меня­ют­ся. Не будет, оче­вид­но, ошиб­кой ска­зать, что если суть науч­ной рево­лю­ции в линг­ви­сти­ке, про­изо­шед­шей в 1960–1970‑е годы, заклю­ча­лась в пере­ори­ен­та­ции иссле­до­ва­ний с изу­че­ния язы­ка (la langue) на изу­че­ние речи (la parole), чаще все­го пони­ма­е­мой как про­цес­сы реа­ли­за­ции систе­мы язы­ка, то в даль­ней­шем объ­ек­том ана­ли­за ста­но­вит­ся мно­го­об­раз­ная и раз­но­род­ная рече­вая дея­тель­ность (lе language), кото­рая, как счи­тал Ф. де Сос­сюр, гете­ро­ген­на. Тер­мин речь широ­ко стал исполь­зо­вать­ся как сино­ни­мич­ный тер­ми­нам текст и рече­вое обще­ние. В фоку­се вни­ма­ния ока­за­лись теперь не зако­но­мер­но­сти функ­ци­о­ни­ро­ва­ния язы­ка в про­цес­сах ком­му­ни­ка­ции, а ком­по­зи­ци­он­ная и смыс­ло­вая струк­ту­ра тек­ста, его кате­го­рии, соци­аль­ное рече­вое вза­и­мо­дей­ствие людей, рече­вые акты, дис­кур­сив­ные прак­ти­ки и мно­гие дру­гие вопро­сы линг­ви­сти­ки тек­ста, линг­во­праг­ма­ти­ки, дис­курс­но­го ана­ли­за (см. ана­ли­ти­че­ские обзо­ры: [Ионо­ва 2018; Мас­ло­ва 2018]). 

С этих пози­ций рече­вая систем­ность ста­ла трак­то­вать­ся как систем­ность рече­во­го вза­и­мо­дей­ствия, как резуль­тат сопря­же­ния «ком­му­ни­ка­тив­ных дея­тель­но­стей отпра­ви­те­ля и адре­са­та сооб­ще­ния» [Сидо­ров 1987: 130]. Текст, соглас­но дан­ной кон­цеп­ции, высту­па­ет носи­те­лем пре­вра­щен­ных ком­му­ни­ка­тив­ных дея­тель­но­стей. При этом изу­че­ние упо­треб­ле­ния язы­ко­вых средств пред­ла­га­ет­ся ори­ен­ти­ро­вать на выяв­ле­ние «ком­му­ни­ка­тив­ных потен­ций, тек­сто­кон­струк­тив­ных воз­мож­но­стей еди­ниц и кате­го­рий язы­ко­вой систе­мы» [Сидо­ров 1987: 130].

Ука­зан­ные тео­ре­ти­ко-мето­до­ло­ги­че­ские поло­же­ния нашли отра­же­ние в ком­му­ни­ка­тив­ной сти­ли­сти­ке тек­ста, ком­плекс­но изу­ча­ю­щей рече­вое про­из­ве­де­ние как фор­му ком­му­ни­ка­ции и явле­ние инди­ви­ду­аль­но­го сти­ля писа­те­ля [Болот­но­ва 2016].

Кате­го­рия диа­ло­гич­но­сти как вза­и­мо­дей­ствие смыс­ло­вых пози­ций экс­пли­ци­ру­ет­ся и в функ­ци­о­наль­но-сти­ли­сти­че­ских иссле­до­ва­ни­ях при изу­че­нии науч­ной [Кожи­на 2020] и медий­ной [Дус­ка­е­ва 2012] речи.

Син­те­зом идей сти­ли­сти­ки и линг­ви­сти­ки тек­ста стал и кате­го­ри­аль­ный ана­лиз рече­вых про­из­ве­де­ний раз­ных сфер обще­ния на мак­ро­сти­ле­вом и жан­ро­вом уров­нях абстрак­ции (см., напри­мер: [Мат­ве­е­ва 1990; Ицко­вич 2021; Ширин­ки­на 2019]). В этом направ­ле­нии иссле­до­ва­ний рече­вая систем­ность пред­ста­ет как вза­и­мо­связь кате­го­рий тек­ста (темы, цепоч­ки хода мыс­ли, тональ­но­сти, оце­ноч­но­сти, тем­по­раль­но­сти, локаль­но­сти, ком­по­зи­ции), изу­ча­е­мых в аспек­те струк­ту­ри­ро­ва­ния каж­дой из них упо­треб­ле­ни­ем язы­ко­вых, рече­вых и соб­ствен­но тек­сто­вых единиц.

В. В. Демен­тьев раз­ра­ба­ты­ва­ет кате­го­рию рече­вой систем­но­сти как одно из базо­вых поня­тий жан­ро­ве­де­ния [Демен­тьев 2019; 2022]. Под жан­ро­во-рече­вой систем­но­стью он пони­ма­ет вза­и­мо­связь ком­по­нен­тов жан­ро­вой фор­мы (моде­ли), кото­рые могут быть оха­рак­те­ри­зо­ва­ны поня­ти­я­ми «ком­му­ни­ка­тив­ный кон­цепт», «типи­за­ция», «дей­ствие» (ком­му­ни­ка­тив­ные и рече­вые акты), «про­цес­су­аль­ность» (ком­му­ни­ка­тив­ные и рече­вые собы­тия), «мане­ра пове­де­ния» и «роль» в рам­ках опре­де­лен­но­го типа ком­му­ни­ка­ции, «тональ­ность». Вво­дит­ся пред­став­ле­ние о рече­жан­ро­вой неязы­ко­вой систем­но­сти, созда­ва­е­мой кос­вен­ны­ми спо­со­ба­ми выра­же­ния смыс­лов, для пер­вич­но­го выра­же­ния кото­рых исполь­зу­ют­ся язы­ко­вые средства.

Пред­став­ле­ние о рече­вой систем­но­сти так или ина­че реа­ли­зу­ет­ся в раз­лич­ных направ­ле­ни­ях дис­курс­но­го ана­ли­за [Чер­няв­ская 2016]. Осо­бен­но целе­на­прав­лен­но в рабо­тах, вос­хо­дя­щих к тра­ди­ции М. Фуко, посколь­ку дис­курс здесь пони­ма­ет­ся как прак­ти­ка, име­ю­щая «свои соб­ствен­ные фор­мы сцеп­ле­ния и после­до­ва­тель­но­сти» [Фуко 2004: 311]. Грам­ма­ти­че­ские зако­но­мер­но­сти оформ­ле­ния выска­зы­ва­ний как еди­ниц тек­сто­вой дея­тель­но­сти про­дол­жа­ют изу­чать­ся в рабо­тах функ­ци­о­наль­но-сти­ли­сти­че­ской направ­лен­но­сти (см., напри­мер, пуб­ли­ка­ции в жур­на­ле «Медиа­линг­ви­сти­ка» (2019–2021) под руб­ри­кой «Грам­ма­ти­ка медиаречи»).

Пред­при­ни­ма­ют­ся попыт­ки пере­осмыс­ле­ния пред­став­ле­ний о гете­ро­ген­ном харак­те­ре рече­вой дея­тель­но­сти на осно­ве тео­рии слож­ных систем [Васи­лье­ва 1982; Sayama 2015]. С этих пози­ций ста­но­вит­ся воз­мож­ным опи­са­ние тек­ста, охва­ты­ва­ю­щее раз­лич­ные его изме­ре­ния — пара‑, мета‑, интра­тек­сто­вые [Дус­ка­е­ва 2019а]. Фор­ми­ру­ет­ся осо­бое медиа­линг­ви­сти­че­ское направ­ле­ние ана­ли­за тек­ста, сосре­до­то­чив­шее вни­ма­ние на детер­ми­на­ции его рече­вой орга­ни­за­ции про­фес­си­о­наль­ны­ми тра­ди­ци­я­ми и тех­но­ло­ги­че­ски­ми усло­ви­я­ми транс­ля­ции [Дус­ка­е­ва 2019б]. 

Таким обра­зом, харак­те­ри­зуя сего­дняш­нее состо­я­ние изу­че­ния рече­вой систем­но­сти, нуж­но отме­тить пре­иму­ще­ствен­ный инте­рес линг­ви­стов к про­цес­сам рече­вой ком­му­ни­ка­ции и ее основ­ной еди­ни­це — тек­сту. При этом повы­шен­ное вни­ма­ние уде­ля­ет­ся его содер­жа­тель­ной (смыс­ло­вой) стороне.

В то же вре­мя коли­че­ствен­ные зако­но­мер­но­сти функ­ци­о­ни­ро­ва­ния язы­ко­вых еди­ниц в текстах раз­ных типов ста­ли иссле­до­вать­ся не толь­ко в кван­ти­та­тив­ной линг­ви­сти­ке [Кван­ти­та­тив­ная линг­ви­сти­ка 2021], но и в рабо­тах по искус­ствен­но­му интел­лек­ту [Оси­пов и др. 2019]. Исполь­зо­ва­ние язы­ко­вых моде­лей [Manning et al. 2020] при интер­пре­та­ции систем­но­сти речи при­зва­но пере­дать машине функ­ции экс­пер­та и тем самым направ­ле­но на созда­ние интел­лек­ту­аль­ных систем.

Отме­тим, что прин­цип изу­че­ния тек­ста в един­стве его содер­жа­ния и фор­мы пред­по­ла­га­ет ана­лиз исполь­зо­ва­ния тех или иных язы­ко­вых средств при вопло­ще­нии аффек­тив­ных и когни­тив­ных про­цес­сов, кри­стал­ли­зу­ю­щих­ся в смыс­ло­вой струк­ту­ре рече­во­го про­из­ве­де­ния. По-види­мо­му, этот прин­цип будет ока­зы­вать суще­ствен­ное вли­я­ние на раз­ви­тие иссле­до­ва­ний рече­вой системности.

Психологическое содержание «лингвистической формулы»

При­ме­нять метод созда­ния «линг­ви­сти­че­ских фор­мул», про­во­дить ана­лиз рече­вой систем­но­сти, как уже было ска­за­но, есть смысл толь­ко по отно­ше­нию к тем тек­стам, в кото­рых про­яв­ля­ет­ся сло­жив­ший­ся в ком­му­ни­ка­тив­ной прак­ти­ке отно­си­тель­но устой­чи­вый спо­соб исполь­зо­ва­ния раз­но­уров­не­вых язы­ко­вых еди­ниц для выра­же­ния или осу­ществ­ле­ния тех или иных аффек­тив­ных состо­я­ний или когни­тив­ных дей­ствий. Оста­но­вим­ся на этом момен­те подробнее.

Речь в дан­ном слу­чае идет о таком ходе мыс­ли или спо­со­бе пере­жи­ва­ния, кото­рый чело­ве­ку уже хоро­шо зна­ком и стал устой­чи­вым эле­мен­том его субъ­ек­тив­но­го опы­та. Выра­жа­ясь точ­нее, речь идет о такой пси­хо­ло­ги­че­ской реаль­но­сти, как свер­ну­тое дей­ствие — дей­ствие, кото­рое, воз­ник­нув во внеш­нем вза­и­мо­дей­ствии и при­над­ле­жа исход­но миру соци­аль­но­сти, затем было при­сво­е­но и при­об­ре­ло в ходе инте­ри­о­ри­за­ции свер­ну­тый вид. Это пси­хи­че­ский акт, выпол­ня­ю­щий­ся авто­ма­ти­че­ски, но не совсем неосо­знан­но, с сохра­не­ни­ем пере­жи­ва­ния цели, пре­сле­ду­е­мой такой актив­но­стью. Свер­ну­тое внут­рен­нее дей­ствие может быть при необ­хо­ди­мо­сти раз­вер­ну­то в ходе обще­ния (реаль­но­го или мыс­лен­но­го) и выра­же­но в виде вер­баль­ной реак­ции или вер­баль­но­го отче­та. Опе­ра­ци­о­ни­ли­зи­ру­ет­ся это поня­тие шко­лы Выгот­ско­го — Леон­тье­ва совсем про­сто: это любая пси­хи­че­ская актив­ность, отно­си­тель­но кото­рой от «наив­но­го испы­ту­е­мо­го» может быть полу­чен ответ на вопрос «зачем?» (ср.: [Леон­тьев 1999]).

Так, для мен­таль­ных дей­ствий, реа­ли­зу­е­мых в ходе науч­но­го иссле­до­ва­ния, автор при под­го­тов­ке науч­ной ста­тьи созда­ет отдель­ные опи­са­ния, зада­вая от лица потен­ци­аль­но­го чита­те­ля само­му себе вопрос, зачем выпол­ня­лось то или иное дей­ствие, и выде­ляя такие аспек­ты сво­ей рабо­ты, как поста­нов­ка про­бле­мы или выбор мето­да и пр. В ситу­а­ции, когда чело­век стал­ки­ва­ет­ся с барье­ром, пре­пят­стви­ем на сво­ем пути, он реа­ги­ру­ет целе­со­об­раз­но — пыта­ет­ся защи­тить себя, или тре­бу­ет от дру­гих раз­ре­шить про­бле­му, или ищет поло­жи­тель­ные сто­ро­ны в сло­жив­шей­ся ситу­а­ции и т. п. При­выч­ные для чело­ве­ка спо­со­бы реа­ги­ро­ва­ния на фруст­ра­цию мож­но зафик­си­ро­вать, как это поз­во­ля­ет сде­лать тест Розен­цвей­га, а мож­но попро­сить рас­ска­зать о них, зада­вая вопрос «зачем?»: зачем вы накри­ча­ли на офи­ци­ан­та, зачем потре­бо­ва­ли поме­нять ска­терть и т. д. [ Devyatkin, Chudova, Salimovskyi 2021]. Каж­дый раз чело­век при необ­хо­ди­мо­сти может понять, какую цель пре­сле­до­ва­ла та или иная его вро­де бы спон­тан­ная реак­ция или тот или иной вро­де бы сво­бод­ный, инту­и­тив­ный ход мыс­ли. Вот эта внут­рен­няя целе­со­об­раз­ность и отли­ча­ет те фор­мы пси­хи­че­ской актив­но­сти, кото­рые воз­ник­ли из усто­яв­шей­ся соци­аль­ной прак­ти­ки и пото­му, будучи уже инте­ри­о­ри­зи­ро­ва­ны и свер­ну­ты, сохра­ня­ют свой ком­му­ни­ка­тив­ный потен­ци­ал и могут быть раз­вер­ну­ты в ходе рефлек­сии чело­ве­ком сво­е­го пове­де­ния и пред­став­ле­ны им в виде описания.

Таким обра­зом, «линг­ви­сти­че­ская фор­му­ла», воз­ни­ка­ю­щая при ана­ли­зе рече­вой систем­но­сти, может быть най­де­на как реа­ли­за­ция «пси­хо­ло­ги­че­ской фор­му­лы». При про­ве­де­нии тако­го ана­ли­за линг­ви­сту при­хо­дит­ся исхо­дить из тех пред­став­ле­ний о целе­со­об­раз­ной пси­хи­че­ской актив­но­сти, кото­рые уже созда­ны пси­хо­ло­га­ми для опи­са­ния тех или иных пси­хи­че­ских про­цес­сов и состо­я­ний. Поле дея­тель­но­сти для линг­ви­ста здесь чрез­вы­чай­но широ­ко: фак­ти­че­ски все типо­ло­гии, экс­пли­ци­ро­ван­ные в виде пси­хо­ло­ги­че­ских опрос­ни­ков или зафик­си­ро­ван­ные пси­хо­ло­га­ми при опи­са­нии пове­де­ния чело­ве­ка в раз­лич­ных сфе­рах дея­тель­но­сти или в раз­лич­ных жиз­нен­ных обсто­я­тель­ствах, — все это может стать пред­мет­ным полем для ана­ли­за рече­вой системности.

В насто­я­щем иссле­до­ва­нии, как уже отме­ча­лось, в каче­стве пред­ме­та ана­ли­за рече­вой систем­но­сти выбра­ны фено­мен про­фес­си­о­наль­но­го кри­зи­са и пси­хо­ло­ги­че­ская типо­ло­гия спо­со­бов его про­жи­ва­ния, пред­ло­жен­ная одним из авто­ров рабо­ты. Объ­ек­том иссле­до­ва­ния высту­пил кор­пус сете­вых дис­кус­сий, где люди обсуж­да­ли про­бле­му неудо­вле­тво­рен­но­сти про­фес­си­ей и дели­лись сво­им опы­том ее разрешения.

Отражение изучаемых ментальных процессов в речевой системности

Итак, любые внут­рен­ние состо­я­ния и про­цес­сы, про­ры­ва­ю­щи­е­ся вовне как ком­му­ни­ка­тив­ная дея­тель­ность, в силу прин­ци­па рече­вой систем­но­сти, лежа­ще­го в осно­ве ком­му­ни­ка­тив­ных ком­пе­тен­ций и опре­де­ля­ю­ще­го ход и резуль­та­ты тек­сто­по­рож­де­ния в сте­пе­ни едва ли не боль­шей, чем зако­ны и пра­ви­ла язы­ка (язы­ко­вая ком­пе­тен­ция), отоб­ра­жа­ют­ся в речи целым ком­плек­сом раз­но­уров­не­вых язы­ко­вых еди­ниц. Про­ил­лю­стри­ру­ем это фун­да­мен­таль­ное поло­же­ние при­ме­ра­ми из тек­стов сете­вых дис­кус­сий, посвя­щен­ных про­бле­мам про­фес­си­о­наль­но­го кри­зи­са, выбрав те из них, кото­рые напря­мую и самым тес­ным обра­зом свя­за­ны с эмо­ци­о­наль­ной сфе­рой созна­ния, а имен­но тек­сты, реа­ли­зу­ю­щие ком­му­ни­ка­тив­ные интен­ции (1) опи­са­ния нега­тив­но­го про­фес­си­о­наль­но­го опы­та и (2) выра­же­ния отри­ца­тель­ных эмо­ций (бес­по­кой­ства, раз­дра­же­ния, уны­ния, отча­я­ния, гне­ва, враж­деб­но­сти, нена­ви­сти и т. п.), вызван­ных собы­ти­я­ми про­фес­си­о­наль­ной жиз­ни. Во вто­ром слу­чае мож­но гово­рить о рече­вых про­из­ве­де­ни­ях, экс­пли­ци­ру­ю­щих субъ­ек­тив­ную модаль­ность (или модус) — акту­аль­ное отно­ше­ние гово­ря­ще­го (истин­ное «здесь и сей­час») к кому- или чему-либо в его про­фес­си­о­наль­ной жизни.

Посколь­ку мен­таль­ные кате­го­рии иссле­ду­ют­ся в дан­ном слу­чае по их есте­ствен­ным рече­вым про­яв­ле­ни­ям (не «навя­зан­ным» зада­ни­я­ми пси­хо­ло­ги­че­ско­го или социо­ло­ги­че­ско­го экс­пе­ри­мен­та), они могут быть обо­зна­че­ны как ком­му­ни­ка­тив­но-тек­сто­вые кате­го­рии, т. е. как кате­го­рии мен­таль­ных состо­я­ний, опре­де­ля­ю­щих ком­му­ни­ка­тив­ные интен­ции и соот­вет­ству­ю­щие рече­вые дей­ствия (само­пре­зен­та­ция, опи­са­ние про­фес­си­о­наль­но­го про­шло­го). Так, мен­таль­ная кате­го­рия («гипер­ка­те­го­рия») «акту­аль­но пере­жи­ва­е­мый про­фес­си­о­наль­ный кри­зис — актив­ное отно­ше­ние» трак­ту­ет­ся в поня­ти­ях и тер­ми­нах ее ком­му­ни­ка­тив­но­го вопло­ще­ния: после­до­ва­тель­но­сти рече­мыс­ли­тель­ных дей­ствий, созда­ю­щих текст, вос­при­ни­ма­е­мый в целом (есте­ствен­ным, а в пер­спек­ти­ве и искус­ствен­ным интел­лек­том) как пере­жи­ва­ние про­фес­си­о­наль­ных неудач, кото­рые автор счи­та­ет вре­мен­ны­ми и пре­одо­ли­мы­ми. Назван­ная «гипер­ка­те­го­рия» (сво­е­го рода сце­на­рий ком­му­ни­ка­тив­ных дей­ствий) реа­ли­зу­ет­ся в неко­то­рых част­ных ком­му­ни­ка­тив­но-тек­сто­вых фрей­мах: само­пре­зен­та­ция, преды­ду­щая про­фес­си­о­наль­ная жизнь, нега­тив­ная харак­те­ри­сти­ка акту­аль­но­го поло­же­ния на рабо­те, выра­же­ние эмо­ци­о­наль­но-оце­ноч­но­го отно­ше­ния (про­жи­ва­ние кри­зи­са), поиск реше­ния, запрос помо­щи, при­ня­тие реше­ния (выход из кри­зи­са) и др. Заме­тим, что про­ти­во­по­став­лен­ная ей в пси­хо­ло­ги­че­ском аспек­те мен­таль­ная гипер­ка­те­го­рия «акту­аль­но пере­жи­ва­е­мый про­фес­си­о­наль­ный кри­зис — пас­сив­ное отно­ше­ние» по соот­вет­ству­ю­ще­му ком­му­ни­ка­тив­но­му сце­на­рию и, ста­ло быть, в плане рече­вой систем­но­сти ока­зы­ва­ет­ся во мно­гом тож­де­ствен­ной пер­вой, отли­ча­ясь лишь отсут­стви­ем в сце­на­рии шагов (фрей­мов) поиск реше­ния, запрос помо­щи, при­ня­тие реше­ния.

Линг­ви­сти­че­ские шаб­ло­ны, на базе кото­рых раз­ра­ба­ты­ва­ют­ся алго­рит­мы авто­ма­ти­че­ско­го ана­ли­за тек­стов, вклю­ча­ют сле­ду­ю­щие фор­ма­ли­зу­е­мые рече­вые мар­ке­ры мен­таль­ных кате­го­рий, вопло­ща­е­мые в тех или иных ком­му­ни­ка­тив­ных шагах2:

— лек­си­че­ские мар­ке­ры, из кото­рых важ­ней­шую роль игра­ют пре­ди­ка­ты раз­лич­ных семан­ти­че­ских раз­ря­дов и отно­ся­щи­е­ся к раз­ным мор­фо­ло­ги­че­ским клас­сам лек­се­мы из опре­де­лен­ных тема­ти­че­ских групп, запол­ня­ю­щие валент­но­сти этих пре­ди­ка­тов и поз­во­ля­ю­щие в том чис­ле раз­ре­шить неред­кую омо­ни­мию пре­ди­кат­ных слов, напри­мер: функ­тив­ные пре­ди­ка­ты тема­ти­че­ской груп­пы «про­фес­си­о­наль­ная дея­тель­ность»; оце­ноч­ные пре­ди­ка­ты, вклю­чая пара­мет­ри­че­ские типа низ­кий, малень­кий и др., полу­ча­ю­щие поло­жи­тель­ную или нега­тив­ную оце­ноч­ность лишь в соче­та­ни­ях с пре­ди­ци­ру­е­мым (опре­де­ля­е­мым) ком­по­нен­том; име­на суще­стви­тель­ные и отно­си­тель­ные при­ла­га­тель­ные из тема­ти­че­ских групп, отно­ся­щих­ся к смыс­ло­во­му полю «про­фес­си­о­наль­ная дея­тель­ность» (не толь­ко наиме­но­ва­ния пред­при­я­тий и орга­ни­за­ций, про­фес­сий, долж­но­стей и т. п., но и раз­но­об­раз­ная по семан­ти­ке груп­па слов, ассо­ци­а­тив­но свя­зан­ная с про­фес­си­о­наль­ной дея­тель­но­стью: текуч­ка, график/режим, про­дук­ция, това­ры, услу­ги, отгу­лы, выход­ные, вакан­сии, объ­яв­ле­ния, заяв­ле­ние, пре­тен­дент (на вакан­сии) и т. п.; пока­за­те­ли про­ти­ви­тель­но-усту­пи­тель­ных или сопо­ста­ви­тель­ных отно­ше­ний (обя­за­тель­но в ком­плек­се с функ­тив­ны­ми и оце­ноч­ны­ми пре­ди­ка­та­ми и с дейк­ти­ка­ми 1‑го л., ср.: Я закон­чи­ла буху­чёт, но рабо­таю кас­си­ром в супер­мар­ке­те); Т‑местоименные фор­мы с отри­ца­ни­ем (неопре­де­лен­но-обоб­щен­ные фор­мы обо­зна­че­ния отступ­ле­ния чего-либо от нор­мы, жела­е­мо­го): не так, не такой, не то (ср.: что-то пошло не так; И вот тоже чув­ствую что-то не то) и др.; 

— син­так­си­че­ские мар­ке­ры — типо­вые грам­ма­ти­че­ские моде­ли выска­зы­ва­ний, вопло­ща­ю­щих в тек­сте иссле­ду­е­мые мен­таль­ные кате­го­рии (напри­мер, [я] [сейчас/теперь] чув­ствую себя Рэмот– в/на N6 / здесь и/или N5/в долж­но­сти N2; [я] [сейчас/теперь] чув­ствую, что [в/на N6] Рэмот–оц–…; N1 [меня/мне] Ркауз эмот– (ср.: Жен­ский кол­лек­тив и душ­ный офис доста­ли; Началь­ник выно­сит мозг), где Рэмот– — эмо­тив­ные пре­ди­ка­ты отри­ца­тель­но-оце­ноч­но­го поля, Ркауз эмот– — пре­ди­ка­ты со зна­че­ни­ем «быть при­чи­ной отри­ца­тель­ных эмо­ций», N — суще­стви­тель­ные из тема­ти­че­ских групп «пред­при­я­тие, учре­жде­ние», «про­фес­сия, спе­ци­аль­ность», «долж­ность, зва­ние», «про­фес­си­о­наль­ный кол­лек­тив» и др.); в том чис­ле выска­зы­ва­ния с «узу­аль­но-оце­ноч­ны­ми» про­по­зи­ци­я­ми — язы­ко­вы­ми выра­же­ни­я­ми (зави­си­мы­ми пре­ди­ка­тив­ны­ми кон­струк­ци­я­ми, при­част­ны­ми обо­ро­та­ми, сло­во­со­че­та­ни­я­ми с номи­на­ли­за­ци­я­ми пре­ди­ка­тов), кото­рые обо­зна­ча­ют какие-либо ситу­а­ции из про­фес­си­о­наль­ной сфе­ры, оце­ни­ва­е­мые в нор­ме нега­тив­но (ср.: не поль­зо­вать­ся спро­сом; не реа­ли­зо­вать зна­ния (уме­ния навы­ки, спо­соб­но­сти); не ста­вить ни во что; остать­ся без (денег, здо­ро­вья); полу­чить втык; сабо­ти­ро­вать; стро­ить коз­ни в рабо­те; а в ито­ге тре­бо­ва­ний куча, стресс, недо­сып).

Под­черк­нем еще раз, что адек­ват­ное вос­при­я­тие (пони­ма­ние) содер­жа­ния тек­стов пред­по­ла­га­ет рекон­струк­цию и импли­цит­ных смыс­лов, кото­рые, одна­ко, как ни пара­док­саль­но это зву­чит, в конеч­ном сче­те все же име­ют неко­то­рые экс­пли­цит­ные, сег­мент­ные или супра­сег­мент­ные мар­ке­ры в рече­вой тка­ни связ­но­го тек­ста. Ком­би­на­ции этих мар­ке­ров на раз­ных уров­нях рече­вой систем­но­сти (внут­ри мини­маль­ной про­по­зи­тив­ной еди­ни­цы — сло­во­со­че­та­ния, в пре­де­лах пре­ди­ка­тив­ной кон­струк­ции про­сто­го или ослож­нен­но­го пред­ло­же­ния, в ком­му­ни­ка­тив­но авто­ном­ном слож­ном пред­ло­же­нии «от точ­ки до точ­ки», нако­нец, в соста­ве сверх­фра­зо­во­го един­ства и связ­но­го тек­ста в целом) и дают «ключ» к рекон­струк­ции не обо­зна­чен­ных пря­мо ком­му­ни­ка­тив­ных интен­ций и пси­хо­ло­ги­че­ско­го состо­я­ния говорящего.

Ана­лиз пока­зы­ва­ет, что экс­пли­цит­ные мар­ке­ры субъ­ек­тив­ных смыс­лов, т. е. пре­ди­ка­ты, непо­сред­ствен­но отра­жа­ю­щие пси­хо­ло­ги­че­ское (в том чис­ле интен­ци­о­наль­но-воле­вое) состо­я­ние гово­ря­ще­го, часто в тек­сте отсут­ству­ют. Ср.: Дав­но реша­лась уво­лить­ся, дер­жал толь­ко класс­ный кол­лек­тив. Зар­пла­та малень­кая, пер­спек­ти­ва роста нуле­вая, началь­ник, пери­о­ди­че­ски выно­ся­щий мозг. Оче­ред­ной его заки­дон стал послед­ней кап­лей, [реши­лась, напи­са­ла заяв­ле­ние, через месяц ухо­жу]3. В этом фраг­мен­те с помо­щью оце­ноч­ных пре­ди­ка­тов дает­ся нега­тив­ная харак­те­ри­сти­ка акту­аль­но­го поло­же­ния на рабо­те, вос­при­ни­ма­е­мая здесь как опи­са­ние при­чин нега­тив­ных эмо­ций, не выра­жен­ных сег­мент­ны­ми сред­ства­ми. С уче­том общей тема­ти­ки сете­вой дис­кус­сии и содер­жа­ния пред­ше­ству­ю­щих тек­стов импли­цит­ный отри­ца­тель­но-оце­ноч­ный модус и ком­му­ни­ка­тив­ные интен­ции авто­ра могут быть пред­став­ле­ны так: «[из-за выно­ся­ще­го мозг началь­ни­ка, отсут­ствия пер­спек­тив…] чув­ствую себя сквер­но, ищу сочув­ствия и про­шу посо­ве­то­вать, поэто­му гово­рю, что…»

В тек­сте [А я вот закон­чи­ла как раз пед.] И тоже хочу про­фес­сию менять. Бухом поди при­быль­нее быть, чем учи­те­лем так­же име­ют­ся экс­пли­цит­ные отри­ца­тель­но-оце­ноч­ные мар­ке­ры (опи­са­ние при­чин разо­ча­ро­ва­ния в про­фес­сии), пред­став­лен­ные в ком­па­ра­тив­ной кон­струк­ции, и хотя само разо­ча­ро­ва­ние (отри­ца­тель­ная эмо­ция) не обо­зна­че­но, адре­сат без тру­да «счи­ты­ва­ет» и это содер­жа­ние: «Так как рабо­та учи­те­ля не при­быль­на, чув­ствую себя плохо…»

Таким обра­зом, сег­мент­ные рече­вые мар­ке­ры тех или иных кате­го­рий в кон­тек­сте и кон­си­ту­а­ции (в дис­кур­се) слу­жат сво­е­го рода индек­саль­ны­ми зна­ка­ми, или дейк­ти­ка­ми, импли­цит­ных модус­ных смыс­лов (подроб­нее см.: [Мишла­нов, Кри­жа­нов­ская, Куз­не­цо­ва 2021]).

Зача­стую гово­ря­щий оце­ни­ва­ет акту­аль­ное про­фес­си­о­наль­ное состо­я­ние как такое, когда ему «недо­ста­ет обще­ния с людь­ми», «место рабо­ты нахо­дит­ся слиш­ком дале­ко от дома», «гра­фик рабо­ты неудобный».

Кон­текст и кон­си­ту­а­ция (пред­мет дис­кус­сии, раз­вер­нув­шей­ся в соци­аль­ных сетях), вооб­ще, поз­во­ля­ют ком­му­ни­кан­там эко­но­мить на вер­баль­ных зна­ках, как в сле­ду­ю­щих фраг­мен­тах: Очень хочет­ся сме­нить не толь­ко рабо­ту, но и про­фес­сию. сей­час я‑бух­гал­тер-эко­но­мист. жен­ский кол­лек­тив и душ­ный офис доста­ли; Думаю уйти с заво­да и тор­го­вать жен­ским бельём); Думаю посту­пать на фил­фак, но все отго­ва­ри­ва­ют. Послед­ние два при­ме­ра — это един­ствен­ные выска­зы­ва­ния авто­ров — участ­ни­ков сете­вой дис­кус­сии, так что в них в пре­дель­но сжа­том виде пред­став­лен, по сути, весь ком­му­ни­ка­тив­ный сце­на­рий актив­но­го про­жи­ва­ния про­фес­си­о­наль­но­го кри­зи­са, хотя опу­ще­но опи­са­ние нега­тив­но­го про­фес­си­о­наль­но­го опы­та (при­чин отри­ца­тель­ных эмо­ций), как и непо­сред­ствен­ное выра­же­ние самих эмо­ций (а так­же — в послед­нем при­ме­ре — «запрос помо­щи», без осо­бо­го тру­да уга­ды­ва­е­мый здесь как одна из ком­му­ни­ка­тив­ных интен­ций). Сто­ит доба­вить, что кос­вен­ны­ми сег­мент­ны­ми мар­ке­ра­ми про­жи­ва­ния кри­зи­са (индек­саль­ны­ми зна­ка­ми) ока­зы­ва­ют­ся, кро­ме опта­тив­ных, и так назы­ва­е­мые кона­тив­ные пре­ди­ка­ты (вклю­ча­ю­щие в лек­си­че­ское зна­че­ние семан­ти­че­ские ком­по­нен­ты «искать», «пытать­ся», «ста­рать­ся», «про­бо­вать»); ср.: Сей­час я в поис­ке и рабо­ты и себя. Про­бую себя в дру­гих про­фес­си­ях ищу себя и уве­ре­на что у меня будет успех.

Индек­саль­ны­ми зна­ка­ми модус­ных импли­ка­тур (в наших кон­текстах — «моду­са разо­ча­ро­ва­ния») ока­зы­ва­ют­ся и мар­ке­ры про­ти­ви­тель­но-усту­пи­тель­ных отно­ше­ний: И вот тоже чув­ствую что-то не то… гра­фик — отлич­ный, 5 мин от дома (это в москве-то)) з/п тоже при­лич­ная. Но надо­е­ло быть офис­ным работ­ни­ком. <…> Пошла в фир­му тор­го­вым пред­ста­ви­те­лем, где по сей день рабо­таю)) всё не пло­хо, но пяти­днев­ка на ногах по 9 часов, а я меч­та­ла стать пси­хо­ло­гом… Логи­че­ская при­ро­да усту­пи­тель­но­го отно­ше­ния тако­ва, что неза­ви­си­мо от содер­жа­ния вклю­чен­ных в него про­по­зи­ций оно импли­ци­ру­ет отри­ца­тель­но-оце­ноч­ный модус — нега­тив­ное отно­ше­ние гово­ря­ще­го к ситу­а­ции, обо­зна­чен­ной в апо­до­зи­се про­ти­ви­тель­ной кон­струк­ции либо (в опре­де­лен­ных усло­ви­ях) в про­та­зи­се (в левом контексте).

Вот еще несколь­ко пока­за­тель­ных примеров.

Я закон­чи­ла меди­цин­ский и рабо­таю вра­чом. Прав­да сей­час я хочу полу­чить вто­рое выс­шее и сме­нить рабо­ту. Здесь во вто­ром тер­мине отно­ше­ния име­ет­ся опта­тив­ный пре­ди­кат, «обра­ща­ю­щий» отри­ца­тель­но-оце­ноч­ное отно­ше­ние на про­та­зис кон­струк­ции (левый кон­текст, в кото­ром опи­сы­ва­ет­ся акту­аль­ный про­фес­си­о­наль­ный ста­тус говорящего).

Зар­пла­та 100 тыс. руб­лей радо­ва­ла, но загруз был ооочень при­лич­ный. Это нор­маль­но если в 4 утра я встаю и зво­ню парт­не­рам на дру­гой край зем­ли. В этом фраг­мен­те вто­рая фра­за вос­при­ни­ма­ет­ся в дан­ном кон­тек­сте как рито­ри­че­ский вопрос, ком­му­ни­ка­тив­но рав­ный обрат­но­му по оцен­ке утвер­жде­нию (Ненор­маль­но, если встаю в 4 часа). Сег­мент­ным мар­ке­ром «рито­рич­но­сти» (и, ста­ло быть, обрат­ной про­пор­ци­о­наль­но­сти меж­ду внеш­ней и импли­цит­ной оце­ноч­но­стью) явля­ет­ся здесь про­ти­во­ре­ча­щая здра­во­му смыс­лу кон­тек­сту­аль­ная соот­не­сен­ность зна­че­ний «быть нор­маль­ным» и «вста­вать в 4 утра», по здра­во­му смыс­лу противоречивых.

Пока­за­те­лен текст, в кото­ром автор про­стран­но опи­сы­ва­ет весь­ма при­хот­ли­вую про­фес­си­о­наль­ную «тра­ек­то­рию» (пере­чис­ля­ет­ся не менее 15 мест рабо­ты, тре­бу­ю­щих в боль­шин­стве слу­ча­ев раз­ных про­фес­си­о­наль­ных ком­пе­тен­ций), при­чем в опи­са­нии нет ни еди­но­го нега­тив­но-оце­ноч­но­го пре­ди­ка­та, отно­ся­ще­го­ся к соб­ствен­но про­фес­си­о­наль­ным собы­ти­ям (хотя сооб­ще­ние о «под­ка­чав­шем здо­ро­вье» может быть свя­за­но с «коче­вым» обра­зом про­фес­си­о­наль­ной жиз­ни авто­ра), так что един­ствен­ным, по сути, сег­мент­ным мар­ке­ром пере­жи­ва­ния кри­зи­са явля­ет­ся пока­за­тель про­ти­ви­тель­но-усту­пи­тель­но­го отно­ше­ния; ср.:

[Мне 33 года, после 9 клас­са закон­чи­ла ПУ, про­да­вец, кон­тро­лер-кас­сир, рабо­та­ла по про­фес­сии: про­дав­цом, кас­си­ром, кон­дук­то­ром, кон­тро­ле­ром… Затем окон­чи­ла кур­сы парик­ма­хер­ско­го искус­ства, рабо­та­ла по про­фес­сии, пошла в худо­же­ствен­ную шко­лу, год не доучи­лась, забе­ре­мен­ни­ла, бро­си­ла, после пошла на кур­сы води­те­ля трол­лей­бу­са, отра­бо­та­ла 5 лет, здо­ро­вье под­ка­ча­ло, ушла в дис­пет­че­ра, затем устро­и­лась с обу­че­ни­ем на завод в теп­ло­вые сети, рабо­та­ла опе­ра­то­ром тцп, котель­ной, зп малень­кая, я одна с ребен­ком… пошла в фир­му тор­го­вым пред­ста­ви­те­лем, где по сей день рабо­таю] всё не пло­хо, но пяти­днев­ка на ногах по 9 часов, [а я меч­та­ла стать пси­хо­ло­гом, толь­ко в горо­де у нас эта рабо­та не поль­зу­ет­ся спро­сом].

Отсут­ствие нега­тив­ных оце­нок и пере­жи­ва­ний в рас­ска­зе о частой смене про­фес­си­о­наль­ных инте­ре­сов («замыс­ло­ва­той тра­ек­то­рии») импли­ци­ру­ет два модус­ных смыс­ла («моду­са разо­ча­ро­ва­ния»): «чув­ствую, что что-то пошло не так» / «мне ста­ло неин­те­рес­но в этой про­фес­сии». При этом пер­вый вари­ант мен­таль­но­го состо­я­ния чре­ват, по-види­мо­му, деструк­тив­ным раз­ви­ти­ем (депрес­си­ей), тогда как вто­рой вари­ант (весь­ма ред­кий в наших мате­ри­а­лах) не свя­зан с болез­нен­ны­ми пси­хо­ло­ги­че­ски­ми проявлениями.

Таким обра­зом, рече­вая систем­ность про­яв­ля­ет­ся в том, что в опре­де­лен­ном кон­тек­сте и с уче­том извест­ных дис­кур­сив­ных кон­вен­ций мно­гие рече­вые отрез­ки (сег­мен­ты) в соста­ве ком­по­нен­тов поверх­ност­но-син­так­си­че­ских струк­тур тек­ста, име­ю­щие кон­крет­ную внеш­нюю (дик­тум­ную) рефе­рен­цию, одно­вре­мен­но спо­соб­ны играть роль индек­саль­ных зна­ков (дейк­тик) опре­де­лен­но­го интен­ци­о­наль­но-воле­во­го и эмо­тив­но­го состо­я­ния субъ­ек­та речи.

Заключительные замечания

Мы оха­рак­те­ри­зо­ва­ли кате­го­рию рече­вой систем­но­сти как одно из наи­бо­лее пер­спек­тив­ных для ком­пью­тер­но­го когни­тив­но­го моде­ли­ро­ва­ния линг­ви­сти­че­ских поня­тий. При раз­ра­бот­ке про­грамм­но­го мето­да рас­по­зна­ва­ния когни­тив­ных и аффек­тив­ных про­цес­сов [Devyatkin 2019] ока­за­лось пло­до­твор­ным допол­не­ние реля­ци­он­но-ситу­а­ци­он­но­го ана­ли­за, бази­ру­ю­ще­го­ся в линг­ви­сти­че­ском отно­ше­нии на кон­цеп­ции ком­му­ни­ка­тив­но­го син­так­си­са, тех­но­ло­ги­ей созда­ния шаб­ло­нов, кото­рые пред­став­ля­ют собой фор­маль­ное опи­са­ние участ­ков рече­вой систем­но­сти, мар­ки­ру­ю­щих изу­ча­е­мые мен­таль­ные дей­ствия и состояния.

Пред­став­лен­ный ана­лиз рече­вой систем­но­сти опре­де­ля­ет­ся мето­до­ло­ги­че­ским прин­ци­пом изу­че­ния тек­ста в един­стве его содер­жа­ния (кри­стал­ли­зу­е­мых в рече­вом про­из­ве­де­нии струк­тур созна­ния) и фор­мы, созда­ва­е­мой упо­треб­ле­ни­ем раз­но­уров­не­вых язы­ко­вых единиц.

В когни­тив­ном моде­ли­ро­ва­нии кате­го­рия рече­вой систем­но­сти может успеш­но исполь­зо­вать­ся во всех слу­ча­ях, когда в прак­ти­ке рече­во­го обще­ния для выра­же­ния тех или иных внут­рен­них про­цес­сов сло­жи­лись устой­чи­вые спо­со­бы исполь­зо­ва­ния язы­ко­вых средств. С пси­хо­ло­ги­че­ской точ­ки зре­ния, это область свер­ну­тых внут­рен­них дей­ствий, кото­рые при необ­хо­ди­мо­сти могут быть раз­вер­ну­ты и выра­же­ны как вер­баль­ная реак­ция или вер­баль­ный отчет. Дан­ная область охва­ты­ва­ет широ­кое поле типо­ло­гий, пред­став­лен­ных в виде пси­хо­ло­ги­че­ских опрос­ни­ков или создан­ных пси­хо­ло­га­ми при изу­че­нии пове­де­ния чело­ве­ка в раз­ных сфе­рах его деятельности.

Ана­лиз рече­вой систем­но­сти сете­вых дис­кус­сий поз­во­лил нам про­де­мон­стри­ро­вать воз­мож­но­сти авто­ма­ти­че­ско­го поис­ка при­зна­ков про­фес­си­о­наль­но­го кри­зи­са в эмо­ци­о­наль­но-воле­вой и аксио­ло­ги­че­ских сфе­рах: состо­я­ния пси­хо­ло­ги­че­ско­го дис­ком­фор­та, повы­ше­ния тре­вож­но­сти, транс­фор­ма­ции цен­но­стей, инте­ре­сов, иде­а­лов и др. При этом деталь­но оха­рак­те­ри­зо­ва­ны мар­ке­ры как пря­мо­го, так и кос­вен­но­го выра­же­ния мен­таль­ных состояний. 

1 При­во­дит­ся мате­ри­ал рече­вых реак­ций на фруст­ра­цию по тесту С. Розен­цвей­га.

2 В ста­тье крат­ко харак­те­ри­зу­ют­ся толь­ко два из них: «опи­са­ние нега­тив­но­го про­фес­си­о­наль­но­го опы­та» и «пере­жи­ва­ние кри­зи­са».

3 В квад­рат­ных скоб­ках при­во­дит­ся кон­текст, в кото­ром вопло­ща­ют­ся иные (смеж­ные) шаги ком­му­ни­ка­тив­но­го сце­на­рия. Орфо­гра­фия и пунк­ту­а­ция источ­ни­ков сохра­ня­ют­ся.

Ста­тья посту­пи­ла в редак­цию 15 фев­ра­ля 2022 г.;
реко­мен­до­ва­на к печа­ти 6 мая 2022 г.

© Санкт-Петер­бург­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет, 2022

Received: February 15, 2022
Accepted: May 6, 2022