Функциональная специфика глагола в репортаже

Функциональная специфика глагола в репортаже

Для успеш­но­го изу­че­ния любо­го ино­стран­но­го язы­ка необ­хо­ди­мо зна­ком­ство не толь­ко с исто­ри­ей стра­ны, ее куль­ту­рой, наци­о­наль­ны­ми тра­ди­ци­я­ми. Необ­хо­ди­мо так­же хоро­шо знать и пони­мать кон­текст повсе­днев­ной жиз­ни соци­у­ма. В усло­ви­ях интен­си­фи­ка­ции диа­ло­га наци­о­наль­ных куль­тур, вызван­ной успеш­но раз­ви­ва­ю­щи­ми­ся эко­но­ми­че­ски­ми свя­зя­ми Китая и Рос­сии, важ­ную роль игра­ет зна­ние и пони­ма­ние акту­аль­но­го кон­тек­ста совре­мен­но­сти в сфе­ре эко­но­ми­ки, поли­ти­ки, идео­ло­гии как на уровне меж­го­су­дар­ствен­ных отно­ше­ний, так и на уровне повсе­днев­но­го суще­ство­ва­ния обыч­но­го чело­ве­ка с его еже­днев­ны­ми забо­та­ми, тре­во­га­ми, про­бле­ма­ми. Для изу­че­ния рус­ско­го язы­ка в тес­ном соче­та­нии с акту­аль­ным кон­тек­стом совре­мен­но­сти как нель­зя более под­хо­дит жанр печат­но­го репор­та­жа неболь­шо­го объ­е­ма с доми­ни­ру­ю­щей инфор­ма­ци­он­ной функ­ци­ей, когда изоб­ра­зи­тель­ность и ана­ли­ти­че­ское нача­ло раз­ви­ты слабо.

Ком­му­ни­ка­тив­ная ситу­а­ция, на осно­ве кото­рой фор­ми­ру­ет­ся репор­таж, сво­дит­ся к сле­ду­ю­ще­му. Ее осно­ву состав­ля­ет акту­аль­ное соци­аль­но зна­чи­мое собы­тие (про­ис­хо­дя­щее, про­ис­шед­шее или ожи­да­е­мое). Автор репор­та­жа име­ет ста­тус участ­ни­ка или оче­вид­ца: он нахо­дит­ся там, где собы­тие про­ис­хо­дит, про­изо­шло или долж­но про­изой­ти. На осно­ве непо­сред­ствен­но­го вос­при­я­тия жур­на­лист не толь­ко сооб­ща­ет чита­те­лю инфор­ма­цию о про­ис­хо­дя­щем, но и дает нагляд­ное пред­став­ле­ние о событии.

Подоб­ная ком­му­ни­ка­тив­ная ситу­а­ция фор­ми­ру­ет рече­вую струк­ту­ру репор­та­жа как прин­ци­пи­аль­но неод­но­род­ную в плане состав­ля­ю­щих его рече­вых дей­ствий (рече­вых форм). О суще­ство­ва­нии устой­чи­вой «ком­по­зи­ци­он­но-жан­ро­вой схе­мы репор­та­жа» еще в 1981 г. писа­ли авто­ры кол­лек­тив­ной моно­гра­фии «Сти­ли­сти­ка газет­ных жан­ров», выде­ляя сле­ду­ю­щие ее ком­по­нен­ты: зари­со­воч­ная застав­ка, соб­ствен­но репор­таж­ное опи­са­ние, повест­во­ва­ние, пуб­ли­ци­сти­че­ское отступ­ле­ние, эле­мен­ты интер­вью (чужая речь), кон­цов­ка [Розен­таль 1981]. В зави­си­мо­сти от того, ори­ен­ти­ру­ет­ся ли репор­таж на изоб­ра­же­ние хода собы­тия или ситу­а­ции, сло­жив­шей­ся в резуль­та­те про­ис­шед­ше­го собы­тия, в нем могут доми­ни­ро­вать в пер­вом слу­чае повест­во­ва­тель­ные рече­вые дей­ствия, во вто­ром — опи­са­тель­ные [Дус­ка­е­ва 2018]. В доста­точ­но боль­шом коли­че­стве слу­ча­ев репор­таж может сов­ме­щать в сво­ей рече­вой струк­ту­ре осо­бен­но­сти обо­их типов. Кро­ме того, в репор­та­же обя­за­тель­ны рече­вые пар­тии оче­вид­цев или участ­ни­ков, обя­за­тель­ны ком­мен­ти­ру­ю­щие рече­вые дей­ствия и инфор­ма­ци­он­ные фраг­мен­ты со вспо­мо­га­тель­ной инфор­ма­ци­ей, не име­ю­щей ста­ту­са новости.

В осу­ществ­ле­нии всех этих рече­вых дей­ствий важ­ная роль при­над­ле­жит гла­го­лу, ана­ли­зом функ­ци­о­ни­ро­ва­ния кото­ро­го в тек­сте репор­та­жа мы и займемся.

Иссле­до­ва­те­ли преж­де все­го обра­ща­ют вни­ма­ние на жан­ро­об­ра­зу­ю­щую функ­цию в репор­та­же гла­голь­ных форм насто­я­ще­го вре­ме­ни. В этом слу­чае исполь­зу­ет­ся номи­на­ция насто­я­щее репор­та­жа. Авто­ры посо­бия «Сти­ли­сти­ка газет­ных жан­ров» пишут: «Спе­ци­фич­ность “насто­я­ще­го репор­та­жа” заклю­ча­ет­ся в том, что оно пере­да­ет дей­ствия, совер­ша­ю­щи­е­ся “на гла­зах” у вос­при­ни­ма­ю­ще­го эти дей­ствия. Они могут отно­сить­ся и к фак­ти­че­ско­му про­шло­му, ухо­дить в него, но для вос­при­ни­ма­ю­ще­го их жур­на­ли­ста-репор­те­ра, а сле­до­ва­тель­но, для чита­те­ля они про­ис­хо­дят в момент речи, сей­час, сию мину­ту. Эта сию­ми­нут­ность про­ис­хо­дя­ще­го и опи­сы­ва­е­мо­го и дела­ет дан­ную вре­мен­ную фор­му спе­ци­фи­че­ски репор­таж­ной» [Ваку­ров, Кох­тев, Солга­ник 1978: 83].

С выска­зан­ны­ми суж­де­ни­я­ми о роли гла­голь­ных форм насто­я­ще­го вре­ме­ни в репор­та­же согла­ша­ет­ся М. Н. Ким [Ким 2011: 335]. Л. Р. Дус­ка­е­ва и Л. М. Май­да­но­ва гово­рят о репор­та­же как о «жан­ре новост­ной жур­на­ли­сти­ки, в кото­ром рас­сказ о собы­тии ведет­ся (в элек­трон­ных СМИ) или как бы ведет­ся (в прес­се) одно­вре­мен­но с раз­вер­ты­ва­ни­ем дей­ствия», а сред­ства «ими­та­ции одно­вре­мен­но­сти собы­тия и рас­ска­за о нем — это насто­я­щее вре­мя гла­го­ла в соче­та­нии с пер­фек­том» [Дус­ка­е­ва, Май­да­но­ва 2003: 81].

Никак не оспа­ри­вая того, что гово­рят пере­чис­лен­ные выше авто­ры о функ­ци­ях насто­я­ще­го репор­та­жа, мы обра­ща­ем вни­ма­ние на то, что в репор­та­же доста­точ­но часто для обо­зна­че­ния «ими­та­ции одно­вре­мен­но­сти собы­тия и рас­ска­за о нем» исполь­зу­ют­ся гла­го­лы несо­вер­шен­но­го вида в фор­ме про­шед­ше­го вре­ме­ни. Рас­смот­рим несколь­ко фраг­мен­тов из серии репор­та­жей Н. Беро­е­вой, напе­ча­тан­ных в «Ком­со­моль­ской прав­де» и посвя­щен­ных рабо­те на кру­из­ном теп­ло­хо­де, куда жур­на­лист­ка «тай­но устро­и­лась офи­ци­ант­кой, что­бы выяс­нить, усво­и­ли ли реч­ни­ки уро­ки “Бул­га­рии”»:

И вот нако­нец нахо­жу нуж­ный теп­ло­ход. Бегу на мос­ков­ский Реч­ной вок­зал. В каю­те без иллю­ми­на­то­ра у ком­пью­те­ра сиде­ла она — дирек­тор ресто­ра­на. Коро­ле­ва обще­пи­та. Ека­те­ри­на Вла­ди­ми­ров­на. «Рабо­та тяже­лая, но не соску­чишь­ся», — обе­ща­ла она (05.06.2012).

Мотор теп­ло­хо­да лихо­ра­доч­но дро­жал где-то там, под моей кой­кой, в самом серд­це суд­на. Каж­дая виб­ра­ция отда­ва­лась болью во всех мыш­цах и суста­вах. Из откры­то­го иллю­ми­на­то­ра в тес­ную каю­ту заду­вал сту­де­ный реч­ной воз­дух. На сосед­ней кой­ке гре­ме­ла хра­пом посуд­ни­ца. Пер­вый день нави­га­ции подо­шел к кон­цу. За бор­том тек­ла глу­бо­кая густая ночь. Перед гла­за­ми мель­ка­ли тарел­ки и вил­ки (06.06.2012).

К ужи­ну ряды тури­стов поре­де­ли. При­шед­шие опас­ли­во погля­ды­ва­ли на еду и озлоб­лен­но — на нас. Мы улы­ба­лись через тош­но­ту и голо­во­кру­же­ние. «Ну чем они мог­ли отра­вить­ся? Я сам все про­бую!» — сто­нал повар. Гра­фи­ны с жел­той водой сто­я­ли на сто­лах и доли­ва­лись после каж­до­го при­е­ма пищи. В кулер на палу­бе вода зали­ва­лась та же (07.06.2012).

Мы видим, что при изоб­ра­же­нии про­ис­хо­дя­ще­го и при «ими­та­ции одно­вре­мен­но­сти собы­тия и рас­ска­за о нем» наравне с гла­го­ла­ми насто­я­ще­го вре­ме­ни исполь­зу­ют­ся и гла­го­лы несо­вер­шен­но­го вида в фор­ме про­шед­ше­го вре­ме­ни. Те и дру­гие функ­ци­о­наль­но не про­ти­во­по­став­ле­ны друг дру­гу, хотя одни име­ют фор­му насто­я­ще­го вре­ме­ни, дру­гие — прошедшего.

Чем же объ­яс­ня­ет­ся функ­ци­о­наль­ное един­ство этих гла­го­лов? Ответ оче­ви­ден. Они объ­еди­не­ны кате­го­ри­ей вида. Фор­му насто­я­ще­го вре­ме­ни име­ют гла­го­лы толь­ко несо­вер­шен­но­го вида. Имен­но зна­че­ние вида отве­ча­ет потреб­но­сти вызы­вать у чита­те­ля ощу­ще­ние сопри­сут­ствия, сопри­част­но­сти про­ис­хо­дя­ще­му, посколь­ку выра­жа­ет «дей­ствие в про­цес­се его про­те­ка­ния» [Рус­ская грам­ма­ти­ка 1980: 583]. В свое вре­мя на воз­мож­ность исполь­зо­ва­ния гла­го­лов несо­вер­шен­но­го вида в изоб­ра­зи­тель­ных целях обра­тил вни­ма­ние В. В. Вино­гра­дов: «Про­шед­шее вре­мя несо­вер­шен­но­го вида, пред­став­ляя про­шлое дей­ствие в его тече­нии, а не в его резуль­та­те, живо­пис­но и изоб­ра­зи­тель­но» [Вино­гра­дов 1947: 558]. Автор под­чер­ки­вал, что «каче­ствен­но-опи­са­тель­ный отте­нок зна­че­ния в фор­ме про­шед­ше­го вре­ме­ни несо­вер­шен­но­го вида высту­па­ет настоль­ко рельеф­но, что оно ста­но­вит­ся основ­ным сред­ством опи­са­ния харак­те­ри­сти­ки свойств како­го-нибудь лица или пред­ме­та» [Вино­гра­дов 1947: 561].

Спе­ци­фи­ка функ­ци­о­наль­ных воз­мож­но­стей гла­го­ла в репор­та­же не огра­ни­чи­ва­ет­ся осо­бен­но­стя­ми упо­треб­ле­ния видо-вре­мен­ных форм гла­го­ла как тако­вых, о чем было ска­за­но выше. Необ­хо­ди­мо обра­тить вни­ма­ние и на те осо­бен­но­сти функ­ци­о­ни­ро­ва­ния гла­го­ла, кото­рые обу­слов­ле­ны при­ро­дой медий­но­го речи (тек­ста), ее онтологией.

Глав­ным каче­ством медий­ной речи, опре­де­ля­ю­щим ее при­ро­ду, явля­ет­ся непо­сред­ствен­ная вклю­чен­ность в общую прак­ти­че­скую дея­тель­ность обще­ства, соци­у­ма [Конь­ков 2016]. Медий­ный текст все­гда в сво­ем появ­ле­нии и суще­ство­ва­нии свя­зан с кон­крет­ны­ми коор­ди­на­та­ми соци­аль­но­го про­стран­ства-вре­ме­ни [Соро­кин, Мер­тон 2004]. Сего­дняш­ний номер еже­днев­ной город­ской газе­ты нужен толь­ко сего­дня и толь­ко жите­лям это­го горо­да. Зав­тра вый­дет новый номер газе­ты, а сего­дняш­ний поте­ря­ет свою акту­аль­ность. Такой рече­вой товар пред­на­зна­чен для разо­во­го упо­треб­ле­ния, и поэто­му про­дук­ция СМИ в пол­ном объ­е­ме как речь сугу­бо ути­ли­тар­ная не пред­на­зна­че­на для хранения.

Для того что­бы опи­сать дви­же­ние медий­но­го тек­ста во вре­ме­ни, необ­хо­ди­мо вве­сти поня­тие ком­му­ни­ка­тив­ный ста­тус меди­а­тек­ста (КСМ). Под КСМ мы пони­ма­ем сте­пень акту­аль­но­сти медий­но­го тек­ста для соци­у­ма, обу­слов­лен­ную харак­те­ром его свя­зи с коор­ди­на­та­ми соци­аль­но­го про­стран­ства-вре­ме­ни [Конь­ков 2018]. Обо­зна­чим основ­ные КСМ, имея в виду, что перед нами опе­ра­тив­ный жанр инфор­ма­ци­он­но­го печат­но­го репортажа.

Медий­ный текст, в нашем слу­чае инфор­ма­ци­он­ный репор­таж, выгля­дит мак­си­маль­но впи­сан­ным в общую прак­ти­че­скую дея­тель­ность соци­у­ма тогда, когда он чита­ет­ся в момент его опуб­ли­ко­ва­ния. На оси соци­аль­но­го вре­ме­ни момен­ты выхо­да репор­та­жа и момент его чте­ния сов­па­да­ют. В этом слу­чае мы гово­рим, что текст име­ет акту­аль­ный ком­му­ни­ка­тив­ный ста­тус.

Несмот­ря на нали­чие в тек­сте репор­та­жа гла­го­лов в фор­ме насто­я­ще­го акту­аль­но­го, чита­тель пони­ма­ет и нисколь­ко не сомне­ва­ет­ся в том, что собы­тие, кото­ро­му посвя­щен репор­таж, про­изо­шло вче­ра или ранее, и лишь резуль­тат его в созна­нии чита­те­ля вме­щен в реаль­ность с помо­щью кате­го­рии изъ­яви­тель­но­го накло­не­ния. Наи­бо­лее точ­но такая ситу­а­ция выра­жа­ет­ся зна­че­ни­ем пер­фек­та (дей­ствие совер­ша­лось в про­шлом, но его резуль­тат дан нам в насто­я­щем): Гор­нич­ная вме­сто при­вет­ствия изме­ри­ла меня высо­ко­мер­ным взгля­дом и суну­ла замыз­ган­ную, но чистую про­сты­ню, потре­пан­ное оде­я­ло и кило­грам­мо­вую подуш­ку. На скла­де, кото­рый поме­щал­ся в одной из кают, валя­лось все что угод­но — а где-то в углу под пыле­со­сом нашлась и моя буду­щая фор­ма (05.06.2012). Гла­го­лы же несо­вер­шен­но­го вида, как насто­я­ще­го, так и про­шед­ше­го вре­ме­ни, созда­ют у чита­те­ля ощу­ще­ние сопри­част­но­сти происходящему.

С тече­ни­ем вре­ме­ни КСМ меня­ет­ся. Сво­им содер­жа­ни­ем текст навсе­гда оста­ет­ся при­вя­зан­ным к дате опуб­ли­ко­ва­ния. В отли­чие от тек­стов, напри­мер, худо­же­ствен­ной лите­ра­ту­ры он не обла­да­ет вне­вре­мен­ной зна­чи­мо­стью, зало­жен­ной в него авто­ра­ми изна­чаль­но. Акту­аль­ный в про­шлом, он не теря­ет свя­зи с жиз­нью соци­у­ма, несет инфор­ма­цию о его про­шлом, но с коор­ди­на­той сей­час, соот­вет­ству­ю­щей точ­ке на оси соци­аль­но­го вре­ме­ни, раз­де­ля­ю­щей про­шлое и буду­щее, этот текст уже не свя­зан. Соот­вет­ствен­но гла­го­лы про­шед­ше­го вре­ме­ни совер­шен­но­го вида начи­на­ют про­чи­ты­вать­ся уже ина­че. Их дей­ствие мыс­лит­ся закон­чен­ным в про­шлом, тогда, когда текст был вос­при­нят как акту­аль­ный, т. е. впи­сан­ный в то вре­мя в прак­ти­че­скую дея­тель­ность соци­у­ма, и резуль­тат это­го дей­ствия нахо­дит­ся там же, в про­шлом. Жур­на­лист­ка устро­и­лась рабо­тать офи­ци­ан­том и напи­са­ла репор­таж в 2012 г., а в 2020 г. этот резуль­тат акту­аль­ным не выгля­дит. Подоб­ное вос­при­я­тие осо­бен­но­стей пред­став­ле­ния дей­ствия гла­го­лом было свой­ствен­но древ­не­рус­ско­му аори­сту. Назо­вем тек­сты в этом ком­му­ни­ка­тив­ном ста­ту­се тек­ста­ми про­шед­ше­го вре­ме­ни.

Нако­нец, рано или позд­но насту­па­ет вре­мя, когда соци­ум в его тра­ди­ци­он­ном виде пере­ста­ет суще­ство­вать, пере­фор­ма­ти­ру­ет­ся. Вме­сте с соци­у­мом пере­ста­ют функ­ци­о­ни­ро­вать в актив­ном рече­вом оби­хо­де и его тек­сты. Они ухо­дят в небы­тие. А те, кото­рые сохра­ня­ют­ся, ста­но­вят­ся инте­рес­ны лишь как арте­фак­ты ушед­шей эпо­хи. Они при­над­ле­жат теперь миру зна­ний. Их ком­му­ни­ка­тив­ный ста­тус — ста­тус тек­ста-когни­ти­ва. В мире зна­ний нет про­шло­го, насто­я­ще­го и буду­ще­го, о чем сви­де­тель­ству­ют осо­бен­но­сти упо­треб­ле­ния гла­го­ла в науч­ном сти­ле. Сооб­ще­ния о том, что про­ис­хо­ди­ло когда-то в жиз­ни ушед­ше­го от нас соци­у­ма, вос­при­ни­ма­ют­ся про­сто как кон­ста­та­ция фак­та: Комис­сар по мини­стер­ству путей сооб­ще­ния А. А. Буб­ли­ков пред­ло­жил прав­ле­ни­ям обществ част­ных желез­ных дорог при­нять сроч­ные меры к уве­ли­че­нию содер­жа­ния слу­жа­щим, масте­ро­вым и рабо­чим назван­ных дорог и в первую оче­редь оза­бо­тить­ся выда­чей этим слу­жа­щим допол­ни­тель­но­го воз­на­граж­де­ния в соот­вет­ствии с нор­ма­ми, уста­нов­лен­ны­ми на сей пред­мет на казен­ных доро­гах (Изв. 04.03.1917). Сей­час, в мар­те 2020 г., мы вос­при­ни­ма­ем этот текст как кон­ста­та­цию фак­та, отно­ся­ще­го­ся к собы­тию, имев­ше­му место в прошлом.

Ана­ли­зи­руя функ­ци­о­наль­ные воз­мож­но­сти гла­го­ла в тек­сте, мы не можем обой­ти кате­го­рию хро­но­то­па, вве­ден­ную в свое вре­мя в актив­ную иссле­до­ва­тель­скую рабо­ту М. М. Бах­ти­ным [Бах­тин 1975]. Гово­ря о хро­но­то­пе, М. М. Бах­тин имел в виду эсте­ти­че­ски обу­слов­лен­ную («худо­же­ствен­но осво­ен­ную») про­стран­ствен­но-вре­мен­ную орга­ни­за­цию вир­ту­аль­но­го мира худо­же­ствен­но­го про­из­ве­де­ния: «В лите­ра­тур­но-худо­же­ствен­ном хро­но­то­пе име­ет место сли­я­ние про­стран­ствен­ных и временнх при­мет в осмыс­лен­ном и кон­крет­ном целом. Вре­мя здесь сгу­ща­ет­ся, уплот­ня­ет­ся, ста­но­вит­ся худо­же­ствен­но-зри­мым; про­стран­ство же интен­си­фи­ци­ру­ет­ся, втя­ги­ва­ет­ся в дви­же­ние вре­ме­ни, сюже­та, исто­рии. При­ме­ты вре­ме­ни рас­кры­ва­ют­ся в про­стран­стве, и про­стран­ство осмыс­ли­ва­ет­ся и изме­ря­ет­ся вре­ме­нем. Этим пере­се­че­ни­ем рядов и сли­я­ни­ем при­мет харак­те­ри­зу­ет­ся худо­же­ствен­ный хро­но­топ» [Бах­тин 1975: 235].

Кате­го­рия хро­но­то­па сей­час исполь­зу­ет­ся и в рабо­тах по жур­на­ли­сти­ке, но здесь она осмыс­ли­ва­ет­ся как кате­го­рия соци­аль­но-фило­соф­ская, и мы видим перед собой в иссле­до­ва­ни­ях «хро­но­топ как метод вос­про­из­ве­де­ния соци­аль­ной реаль­но­сти жур­на­ли­сти­кой»: «Хро­но­топ в жур­на­ли­сти­ке — это субъ­ек­тив­ный кон­структ, транс­ли­ру­ю­щий автор­ское пред­став­ле­ние о вре­ме­ни и про­стран­стве. Жур­на­лист про­из­воль­но гене­ри­ру­ет энер­гию хро­но­то­па, опре­де­ляя ско­рость тече­ния собы­тий, их чере­ду и смен­ность, после­до­ва­тель­ность изме­не­ний. Про­стран­ствен­но-вре­мен­ные харак­те­ри­сти­ки опре­де­ля­ют­ся интер­пре­та­то­ром и зави­сят от уров­ня его семи­о­ти­че­ской под­го­тов­ки» [Вит­вин­чук 2014: 39]. Ины­ми сло­ва­ми, жур­на­лист осмыс­ли­ва­ет окру­жа­ю­щую его жизнь как текст, и «жур­на­лист­ская мето­до­ло­гия вос­про­из­ве­де­ния реаль­но­сти меня­ет при­ро­ду и кон­фи­гу­ра­цию соци­аль­но­го про­стран­ства, ока­зы­ва­ет вли­я­ние на его про­стран­ствен­но-вре­мен­ные пара­мет­ры» [Вит­вин­чук 2014: 47].

Кате­го­рию хро­но­то­па в линг­ви­сти­че­ском аспек­те истол­ко­вы­ва­ет Т. В. Шме­ле­ва, опре­де­ляя на осно­ве этой кате­го­рии спе­ци­фи­ку репор­та­жа. Оттал­ки­ва­ясь от идеи М. М. Бах­ти­на о жан­ро­об­ра­зу­ю­щем зна­че­нии хро­но­то­па, автор гово­рит о том, что «новость име­ет хро­но­топ “бли­жай­ше­го про­шло­го” и широ­ко­го захва­та про­стран­ства, посколь­ку меди­а­кар­ти­ну созда­ют в прин­ци­пе всей пла­не­ты, одна­ко при этом меня­ет­ся мас­штаб “захва­ты­ва­е­мых” собы­тий. Репор­таж пред­по­ла­га­ет хро­но­топ “здесь и сей­час”, обес­пе­чи­ва­ю­щий эффект при­сут­ствия слушателя/читателя. Ана­ли­ти­че­ские ста­тьи рас­ши­ря­ют вре­мен­ной и про­стран­ствен­ный диа­па­зон, сопо­став­ляя акту­аль­ные ситу­а­ции с “там и тогда”» [Шме­ле­ва 2019: 279].

Преж­де все­го дале­ко не оче­вид­ной пред­став­ля­ет­ся сама идея о воз­мож­но­сти исполь­зо­ва­ния кате­го­рии хро­но­то­па при­ме­ни­тель­но к иссле­до­ва­нию репор­та­жа в линг­ви­сти­че­ском аспек­те. Номи­на­ци­ей репор­таж назы­ва­ют прин­ци­пи­аль­но раз­лич­ные по сво­им ком­му­ни­ка­тив­ным свой­ствам типы тек­ста: с одной сто­ро­ны, инфор­ма­ци­он­ные тек­сты, по объ­е­му и содер­жа­нию (но не по его рече­вой раз­ра­бот­ке!) рав­ные рас­ши­рен­ной инфор­ма­ции, а с дру­гой — тек­сты боль­шо­го объ­е­ма с раз­ви­тым изоб­ра­зи­тель­но-ана­ли­ти­че­ским началом.

При­ме­ни­тель­но к неболь­шо­му по объ­е­му репор­та­жу чисто инфор­ма­ци­он­но­го типа кате­го­рия хро­но­то­па, как нам пред­став­ля­ет­ся, непри­ме­ни­ма в прин­ци­пе. Тек­сты тако­го типа явля­ют­ся частью общей прак­ти­че­ской дея­тель­но­сти обще­ства, они вос­при­ни­ма­ют­ся чита­те­ля­ми в коор­ди­на­тах еди­но­го для всех соци­аль­но­го про­стран­ства-вре­ме­ни. Медий­ная речь в этом плане может быть осмыс­ле­на нами как повсе­днев­ная речь соци­у­ма. С ней соот­но­сит­ся преж­де все­го раз­го­вор­ная речь как речь повсе­днев­но­го обще­ния чело­ве­ка в его быто­вой меж­лич­ност­ной ком­му­ни­ка­ции. В опре­де­лен­ном смыс­ле медий­ная речь и раз­го­вор­ная речь нахо­дят­ся в отно­ше­нии вза­им­но одно­знач­но­го соот­вет­ствия. Ни та, ни дру­гая не опи­сы­ва­ют­ся в кате­го­ри­ях хро­но­то­па. Соци­ум и инди­ви­ду­аль­ная лич­ность живут не по хро­но­то­пу, а по календарю.

Дру­гое дело — репор­таж боль­шо­го объ­е­ма с раз­ви­тым изоб­ра­зи­тель­ным и ана­ли­ти­че­ским нача­лом. Этот тип тек­ста вхо­дит в рече­вую прак­ти­ку обще­ства два­жды, в двух ком­му­ни­ка­тив­ных ста­ту­сах. С одной сто­ро­ны, он может рас­смат­ри­вать­ся как акту­аль­ный чисто инфор­ма­ци­он­ный текст, осмыс­ли­ва­е­мый в коор­ди­на­тах соци­аль­но­го про­стран­ства-вре­ме­ни, как это было про­де­мон­стри­ро­ва­но выше.

С дру­гой сто­ро­ны, репор­та­жи вто­ро­го типа бла­го­да­ря раз­ви­той изоб­ра­зи­тель­но­сти, где изоб­ра­же­ние сплошь и рядом тяго­те­ет к ста­ту­су обра­за, начи­на­ют вос­при­ни­мать­ся как тек­сты («про­из­ве­де­ния» — в систе­ме коор­ди­нат М. М. Бах­ти­на [Бах­тин 1979: 302, 307]) со сво­им создан­ным авто­ром миром, внут­рен­ней орга­ни­за­ци­ей про­стран­ствен­но-вре­мен­но­го кон­ти­ну­у­ма, вне тес­ной при­вяз­ки к момен­ту опуб­ли­ко­ва­ния. Такие тек­сты (мы назы­ва­ем их тек­ста­ми-когни­ти­ва­ми) в этой ком­му­ни­ка­тив­ной ипо­ста­си одно­вре­мен­но при­над­ле­жат и миру реаль­ной жиз­ни соци­у­ма (вме­ще­ны в его жизнь кон­крет­ны­ми коор­ди­на­та­ми соци­аль­но­го про­стран­ства-вре­ме­ни), и миру зна­ний. Имен­но поэто­му такие тек­сты с дву­мя ком­му­ни­ка­тив­ны­ми ста­ту­са­ми не утра­чи­ва­ют со вре­ме­нем сво­ей зна­чи­мо­сти, они хра­нят­ся, переиздаются.

Чита­те­ля­ми они вос­при­ни­ма­ют­ся как тек­сты со сво­им внут­рен­ним миром, кото­рый соот­но­сит­ся с реаль­ным миром, но не равен ему. Чита­тель при вос­при­я­тии тек­ста слов­но вхо­дит в одно­вре­мен­но вир­ту­аль­ный и реаль­ный мир. Функ­ция гла­го­лов насто­я­ще­го вре­ме­ни в репор­та­же с таким ком­му­ни­ка­тив­ным ста­ту­сом прин­ци­пи­аль­но иная, чем в инфор­ма­ци­он­ном репор­та­же. Здесь насто­я­щее репор­та­жа дей­стви­тель­но созда­ет иллю­зию при­сут­ствия чита­те­ля и авто­ра на месте совер­ша­ю­ще­го­ся в вир­ту­аль­ном мире события.

Иллю­зия при­сут­ствия уси­ли­ва­ет­ся и бла­го­да­ря тому, что мно­гие из гла­го­лов насто­я­ще­го вре­ме­ни име­ют семан­ти­ку иден­ти­фи­ци­ру­ю­ще­го типа [Арутю­но­ва 1998: 34–35]: Про­ез­жа­ем мимо гара­жей. В полу­мра­ке какие-то люди копо­шат­ся вокруг эва­ку­а­то­ра — гру­зят на плат­фор­му ино­мар­ку (А. Соко­ло­ва. Поли­цей­ский дис­со­нанс. Рус. репор­тер. 2011. № 36). За таким сло­вом в созна­нии чита­те­ля все­гда сто­ит соот­вет­ству­ю­щий фраг­мент чув­ствен­но вос­при­ни­ма­е­мо­го мира, что при чте­нии репор­та­жа и созда­ет ощу­ще­ние наглядности.

Про­ве­ден­ный нами ана­лиз пока­зал, что изу­че­ние рус­ско­го гла­го­ла в медий­ном тек­сте не огра­ни­чи­ва­ет­ся исклю­чи­тель­но грам­ма­ти­че­ски­ми про­бле­ма­ми. Мно­гие функ­ци­о­наль­ные осо­бен­но­сти гла­го­ла объ­яс­ня­ют­ся спе­ци­фи­че­ской при­ро­дой медий­ной речи — ее ути­ли­тар­но­стью и вклю­чен­но­стью в общую прак­ти­че­скую дея­тель­ность обще­ства. Для опи­са­ния этих функ­ци­о­наль­ных осо­бен­но­стей гла­го­ла необ­хо­ди­мо вве­сти поня­тие ком­му­ни­ка­тив­но­го ста­ту­са меди­а­тек­ста, под кото­рым пони­ма­ет­ся сте­пень его акту­аль­но­сти в жиз­ни соци­у­ма, обу­слов­лен­ная харак­те­ром его свя­зи с коор­ди­на­та­ми соци­аль­но­го про­стран­ства-вре­ме­ни. После опуб­ли­ко­ва­ния меди­а­текст, будучи навсе­гда свя­зан­ным в пони­ма­нии содер­жа­ния с датой опуб­ли­ко­ва­ния, с тече­ни­ем вре­ме­ни меня­ет свой ком­му­ни­ка­тив­ный ста­тус. Текст доста­точ­но быст­ро теря­ет свою акту­аль­ность, вклю­чен­ность в прак­ти­че­скую дея­тель­ность соци­у­ма, ста­но­вит­ся тек­стом про­шед­ше­го вре­ме­ни — носи­те­лем инфор­ма­ции и, нако­нец, по про­ше­ствии дли­тель­но­го вре­мен­но­го отрез­ка, с исчез­но­ве­ни­ем соци­у­ма, его поро­див­ше­го, ухо­дит в сфе­ру когнитива.

Кате­го­рия хро­но­то­па, как ее пони­мал М. М. Бах­тин, может быть исполь­зо­ва­на при изу­че­нии медий­ных тек­стов толь­ко в том слу­чае, если автор фор­ми­ру­ет в тек­сте свой внут­рен­ний вир­ту­аль­ный мир со сво­ей про­стран­ствен­но-вре­мен­ной орга­ни­за­ци­ей. Этот мир соот­но­сит­ся с реаль­ным миром, но не тож­де­стве­нен ему. В дан­ном слу­чае мож­но гово­рить о текстах очер­ко­во­го типа и репор­та­жах боль­шо­го объ­е­ма с раз­ви­тым изоб­ра­зи­тель­ным и ана­ли­ти­че­ским началом.