Эстетическая нагрузка диалектизмов в региональных медиатекстах

Поста­нов­ка про­бле­мы. Мыс­ля­щий жур­на­лист не толь­ко ощу­ща­ет обще­ствен­ную важ­ность и жиз­нен­ную цен­ность собы­тия, он ищет эсте­ти­че­ский иде­ал в надеж­де «уяс­нить само­му себе, чем явля­ет­ся для него его твор­че­ская дея­тель­ность и какие ее прин­ци­пы он счи­та­ет наи­бо­лее про­дук­тив­ны­ми» [Каган 1997: 39]. При этом отыс­ка­ние про­дук­тив­ных прин­ци­пов неми­ну­е­мо свя­за­но с дви­же­ни­ем к про­фес­си­о­наль­но­му иде­а­лу: уча­стию в гар­мо­ни­за­ции обще­ствен­ных отно­ше­ний, дости­же­нию соци­аль­ной поль­зы путем успеш­ных жур­на­лист­ских дей­ствий, выра­бот­ке твор­че­ско­го мето­да как систе­мы прин­ци­пов осво­е­ния дей­стви­тель­но­сти (М. Каган), созда­нию одоб­рен­но­го чита­те­лем инди­ви­ду­аль­но­го сти­ля как «зако­на фор­мы» (В. Дне­пров), резуль­та­тив­но­му кон­цеп­ту­аль­но­му отбо­ру и селек­ции линг­ви­сти­че­ских и образ­ных средств, обре­те­нию свя­зей с изда­ни­я­ми, соот­вет­ству­ю­щи­ми внут­рен­ним и про­фес­си­о­наль­ным эти­ко-эсте­ти­че­ским уста­нов­кам и т. д.

Дви­же­ние к про­фес­си­о­наль­но­му иде­а­лу нераз­рыв­но свя­за­но с необ­хо­ди­мо­стью повы­ше­ния пре­сти­жа совре­мен­ных медиа. Два­дцать лет назад о той же про­бле­ме, толь­ко в отно­ше­нии лите­ра­ту­ры рас­суж­дал В. Г. Рас­пу­тин: «Что­бы вер­нуть дове­рие… писать надо так, что­бы нель­зя было не про­чи­тать… <…> …с небы­ва­лой силой, в кото­рой будут и боль, и любовь, и про­зре­ние, и обнов­лен­ный в стра­да­ни­ях чело­век» [Рас­пу­тин 1997]. Мысль В. Рас­пу­ти­на отсы­ла­ет к клас­си­че­ской эсте­ти­ке, зани­ма­ю­щей­ся чув­ствен­ным (интел­лек­ту­аль­ным, нема­те­ри­аль­ным, мораль­ным, душев­ным, духов­ным) «вос­при­я­ти­ем воз­вы­ша­ю­ще­го, про­дви­га­ю­ще­го, обра­зу­ю­ще­обу­ча­ю­ще­го харак­те­ра, кото­рое воз­ве­ща­ет­ся осо­бым типом реак­ции удо­воль­ствия (кра­со­та) или чего-то осо­бен­но­го (воз­вы­шен­ное, тре­пет, вос­хи­ще­ние)» [Быч­ков 2007: 77]. Жур­на­лист дей­ству­ет по тем же эсте­ти­че­ским кано­нам. Поняв скры­тые прин­ци­пы устрой­ства жиз­нен­но­го явле­ния, он с помо­щью аргу­мен­ти­ро­ван­ных оце­нок и эсте­ти­че­ски мар­ки­ро­ван­ной рито­ри­ки предъ­яв­ля­ет чита­те­лю гно­сео­ло­ги­че­скую, мораль­ную, духов­ную цен­ность соци­аль­но акту­а­ли­зо­ван­но­го объ­ек­та, убеж­да­ет в пра­виль­но­сти пред­ло­жен­ных дей­ствий и спра­вед­ли­во­сти выбран­ных реше­ний, в иде­а­ле — ведет за собой «впе­ред и вверх».

Цен­ност­но ори­ен­ти­ро­ван­ная жур­на­ли­сти­ка спо­соб­на вер­нуть дове­рие чита­те­ля, кото­рый, в свою оче­редь, ждет от про­фес­си­о­на­ла ори­ги­наль­но­го виде­ния собы­тий, сво­бо­ды вла­де­ния язы­ком без сно­бист­ско­го отно­ше­ния к любо­му из его эле­мен­тов, демон­стра­ции эсте­ти­че­ских пред­по­чте­ний, искрен­но­сти диа­ло­га, душев­ной откры­то­сти и напол­нен­но­сти, глу­бо­ко­го про­ник­но­ве­ния в соци­аль­ные про­бле­мы, при­вер­жен­но­сти эти­че­ским нор­мам, тон­ко­го ощу­ще­ния гар­мо­нии миро­во­го устрой­ства. При­ме­ча­тель­но, что этот спектр рефе­рен­ций, рав­но как и набор про­фес­си­о­наль­ных стрем­ле­ний, авто­ма­ти­че­ски харак­те­ри­зу­ет авто­ра, исполь­зу­ю­ще­го мест­ную лек­си­ку, цен­ную сего­дня уже самим фак­том существования.

Исто­рия вопро­са. Иссле­до­ва­ние худо­же­ствен­но-эсте­ти­че­ских воз­мож­но­стей
оте­че­ствен­ной жур­на­ли­сти­ки, нача­тое во вто­рой поло­вине ХХ в., акти­ви­зи­ро­ва­лось в новых соци­аль­но-эко­но­ми­че­ских, куль­тур­ных, тех­но­ло­ги­че­ских усло­ви­ях. Про­бле­мы эсте­ти­ки медиа­ре­чи [Цве­то­ва 2016], пер­спек­тив­ные аспек­ты изу­че­ния эсте­ти­ки меди­а­тек­ста [Казак 2016], фор­ми­ро­ва­ние про­блем­но­го поля эсте­ти­ки жур­на­ли­сти­ки [Береж­ная 2017], эсте­ти­че­ская оце­ноч­ность газет­но­го дис­кур­са [Дус­ка­е­ва 2012], эсте­ти­че­ские гра­ни­цы меди­а­тек­ста [Шеста­ко­ва 2016], медиа­про­дук­ция раз­лич­ных типов с пози­ций эсте­ти­ки [Каве­ри­на 2017; Кова­ле­ва 2017; Нови­ко­ва 2017], эсте­ти­че­ский потен­ци­ал интер­тек­сту­аль­но­сти [Лопа­че­ва 2016] и фати­че­ской речи [Про­ко­фье­ва 2016] — вот дале­ко не пол­ный спектр науч­ной пред­мет­но­сти, при­влек­шей вни­ма­ние тео­ре­ти­ков в послед­ние годы. Пред­став­ля­ет­ся, что линг­во­сти­ли­сти­че­ские иссле­до­ва­ния совре­мен­ной медиа­про­дук­ции, раз­но­об­раз­ной по фор­мам про­яв­ле­ния эсте­ти­че­ской при­ро­ды и функ­ци­о­наль­но­му эсте­ти­че­ско­му потен­ци­а­лу, дадут более объ­ек­тив­ную кар­ти­ну эсте­ти­че­ской праг­ма­ти­ки и пер­спек­тив медиа, если вклю­чат в область науч­но­го рас­смот­ре­ния твор­че­ство реги­о­наль­ных жур­на­ли­стов и публицистов.

Мето­ди­ка ана­ли­за. К ана­ли­зу при­вле­че­ны тек­сты раз­ных жан­ро­вых групп: зари­сов­ки, обзор, репли­ка, очерк. Отне­сти к объ­ек­ту иссле­до­ва­ния на рав­ных осно­ва­ни­ях газет­ные пуб­ли­ка­ции и жур­наль­ный очерк В. Г. Рас­пу­ти­на «Рус­ское Устье» поз­во­ли­ли общие для них медий­ные харак­те­ри­сти­ки [Доб­рос­клон­ская 2008; Казак 2014], соци­аль­ная тема­ти­ка и — откор­рек­ти­ро­ван­ные жан­ро­вы­ми воз­мож­но­стя­ми — идео­ло­ги­че­ская направ­лен­ность, автор­ский образ и автор­ская пози­ция [Шме­ле­ва 2012: 53]. Рас­пу­тин­ский очерк в раз­го­во­ре об эсте­ти­ке реги­о­наль­ной медиа­сре­ды счи­та­ем тем более умест­ным, что про­фес­си­о­наль­ное ста­нов­ле­ние пуб­ли­цист полу­чил в иркут­ской пери­о­ди­ке, диа­лект­ная лек­си­ка его про­из­ве­де­ния име­ет ангар­ские кор­ни, в пода­роч­ном изда­нии [Рас­пу­тин 2006] диа­лек­тиз­мы очер­ка функ­ци­о­ни­ру­ют как моти­ва­то­ры кре­о­ли­за­ции тек­ста, рас­ши­ряя гра­ни­цы эсте­ти­за­ции медиа.

Мето­дом сплош­ной выбор­ки из меди­а­тек­стов, опуб­ли­ко­ван­ных в раз­ные годы в газе­тах При­бай­ка­лья («Лен­ские зори», г. Киренск и Кирен­ский рай­он; «Губер­ния», г. Иркутск и Иркут­ская область) и Забай­ка­лья («Бай­каль­ские огни», с. Кабанск и Кабан­ский рай­он), в жур­на­ле «Наш совре­мен­ник», извле­че­ны диа­лект­ные лек­се­мы, харак­тер­ные для речи рус­ских ста­ро­жи­лов Бай­каль­ской Сиби­ри. Раз­бор меди­а­тек­стов, содер­жа­щих диа­лект­ные вклю­че­ния, про­из­во­дил­ся с помо­щью ком­плек­са мето­дов, харак­тер­ных для инте­гри­ро­ван­но­го под­хо­да к мас­сме­диа [Доб­рос­клон­ская 2016: 15]: линг­ви­сти­че­ско­го (лек­си­че­ско­го, син­таг­ма­ти­че­ско­го), линг­во­сти­ли­сти­че­ско­го, социо­линг­ви­сти­че­ско­го, лингвокультурологического.

Цель ста­тьи — пред­ста­вить диа­лек­тиз­мы рус­ских ста­ро­жи­лов Бай­каль­ской Сиби­ри как эффек­тив­ный ресурс эсте­ти­за­ции совре­мен­но­го реги­о­наль­но­го меди­а­кон­тен­та. Круг задач — про­ана­ли­зи­ро­вать эсте­ти­че­ские функ­ции диа­лект­ных еди­ниц в пуб­ли­ка­ци­ях раз­ных жан­ров; пока­зать, как с помо­щью мест­ной лек­си­ки при соот­вет­ству­ю­щей редак­ци­он­ной уста­нов­ке и успеш­но реа­ли­зо­ван­ной автор­ской интен­ции текст обре­та­ет чер­ты эсте­тич­но­го (при­вле­ка­тель­но­го в сти­ли­сти­че­ском отно­ше­нии) и эсте­ти­че­ско­го (фило­соф­ски глу­бо­ко­го, цен­ност­но-ори­ен­ти­ру­ю­ще­го) медиаобъекта.

Ана­лиз мате­ри­а­ла. Обра­тим­ся к тек­стам жур­на­ли­стов и пуб­ли­ци­стов При­бай-
калья и Забай­ка­лья, после­до­ва­тель­но про­ана­ли­зи­ру­ем исполь­зо­ва­ние диа­лек­тиз­мов в каче­стве резуль­та­тив­но­го ресур­са эсте­ти­че­ско­го воз­дей­ствия, эффек­тив­но­го сред­ства вопло­ще­ния инди­ви­ду­аль­но­го сти­ля, идей­но-эсте­ти­че­ско­го моти­ва­то­ра для фор­ми­ро­ва­ния редак­ци­он­ных уста­но­вок изда­ния, смыс­ло­фор­ми­ру­ю­щей и сти­ле­об­ра­зу­ю­щей осно­вы пуб­ли­ци­сти­че­ско­го тек­ста как эсте­ти­че­ско­го медиаобъекта.

Вне­ли­те­ра­тур­ным дис­со­нан­сом фор­мы или содер­жа­ния диа­лек­тиз­мы акцен­ти­ру­ют тер­ри­то­ри­аль­но-груп­по­вую, исто­ри­ко-кра­е­вед­че­скую, этно-эсте­ти­че­скую пред­мет­ность. В реги­о­наль­ных жур­на­лист­ских мате­ри­а­лах они выпол­ня­ют функ­ции номи­ни­ро­ва­ния, рече­вой кон­кре­ти­за­ции, пре­зен­та­ции инди­ви­ду­аль­ной речи геро­ев; созда­ют фак­то­гра­фи­че­ские обра­зы нетро­пе­и­че­ской при­ро­ды, свя­зан­ные с чув­ствен­ной пред­мет­но­стью, объ­ек­тив­ной для адре­сан­та и адре­са­та. Эсте­ти­за­ция тек­ста при этом про­яв­ля­ет­ся в при­ра­ще­нии кон­но­та­тив­ных харак­те­ри­стик, необ­хо­ди­мых авто­ру. Так, диа­лек­тизм дико­шáрый — «взбал­мош­ный, необуз­дан­ный; дикий, буй­ный, безум­ный, беше­ный» [Афа­на­сье­ва-Мед­ве­де­ва 2014: 118–119]: Дико­ша­рый жере­бе­нок был… Как при­ру­чить не зна­ли [Шушуе­ва 2006] — дает пред­став­ле­ние о харак­те­ре живот­но­го, дета­ли­зи­ру­ет опи­са­ние, рож­да­ет экс­прес­сию, рису­ет дина­мич­ный образ. Лек­се­ма бóр­маш — «мел­кий рачок отря­да боко­пла­вов, серо­зе­ле­но­го цве­та, упо­треб­ля­ет­ся в каче­стве при­ман­ки для рыбы» [Афа­на­сье­ва-Мед­ве­де­ва 2008: 200]: Ребя­тиш­ки бор­маш лови­ли, про­да­ва­ли его бан­ка­ми да ста­ка­на­ми при­ез­жим рыба­кам, как семеч­ки [Димо­ва 2009] — номи­ни­ру­ет пред­мет, стро­ит эмо­ци­о­наль­ный фон, опи­сы­ва­ет эпо­ху, вос­со­зда­ет соци­аль­ное и инди­ви­ду­аль­ное лицо персонажа.

Диа­лек­тиз­мы участ­ву­ют в вопло­ще­нии кон­цеп­ции, оформ­ле­нии сти­ля пуб­ли­ка­ции [Роман­цо­ва 2013]. Образ, создан­ный лек­се­мой, полу­ча­ет мета­фо­ри­че­ское обоб­ще­ние и кон­цеп­ту­аль­но-оце­ноч­ный харак­тер, насы­ща­ет про­из­ве­де­ние соци­аль­но акцен­ти­ро­ван­ны­ми смыс­ла­ми, акку­му­ли­ру­ет и рито­ри­че­ски дуб­ли­ру­ет идей­ное содер­жа­ние произведения.

Эти­че­ские кон­флик­ты, несов­па­де­ние соци­аль­ных оце­нок, рефлек­сия по пово­ду несо­от­вет­ствия реаль­но­сти обще­ствен­но­му иде­а­лу пред­став­ле­ны в ана­ли­ти­че­ском мате­ри­а­ле В. Тара­со­ва «Крош­ки от “пиро­га”» [Тара­сов 2011] как столк­но­ве­ние «пре­крас­но­го» и «без­об­раз­но­го». Репли­ка в руб­ри­ке «На темы дня» газе­ты «Лен­ские зори» посвя­ще­на про­бле­ме нера­ци­о­наль­но­го исполь­зо­ва­ния лес­ных ресур­сов Кирен­ско­го рай­о­на Иркут­ской области.

Наря­ду с про­фес­си­о­на­лиз­ма­ми сор­та­мен­ты, обзол, круг­ляк, раз­го­вор­ны­ми, про­сто­реч­ны­ми, окка­зи­о­наль­ны­ми сло­ва­ми тыща, дар­мо­вой, наво­ри­ши, уста­рев­ши­ми лек­се­ма­ми него­же, оце­ноч­ны­ми мета­фо­ра­ми зеле­ный «пирог», новые «само­за­го­то­ви­те­ли», песен­ны­ми пре­це­ден­та­ми-транс­фор­ма­ми бес­край­нее море тай­ги, автор исполь­зу­ет сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ный диа­лек­тизм могýт­ный — «силь­ный физи­че­ски; креп­кий, могу­чий» [Евге­нье­ва 1999], «боль­шой, зна­чи­тель­ный по раз­ме­рам» [Афа­на­сье­ва-Мед­ве­де­ва 2012: 451]: Кто-то из могут­ных ста­ри­ков пилит обзол, но с тре­во­гой посмат­ри­ва­ет на дей­ствия лесо­про­мыш­лен­ни­ков.

Оце­ноч­ное сло­во могýт­ные в общем кон­тек­сте иллю­стри­ру­ет идею: корен­ным жите­лям, вырос­шим воз­ле тай­ги, необ­хо­ди­мо объ­еди­нить­ся про­тив дей­ствий чере­ду­ю­щих­ся «ведом­ствен­ни­ков», кото­рые берут от ство­ла дере­ва часть, а осталь­ное выбра­сы­ва­ют, все выру­бят и убе­рут­ся восво­я­си. Для это­го эпи­тет могýт­ный награж­да­ет­ся кон­тек­сту­аль­ны­ми сти­ли­сти­че­ски­ми оттен­ка­ми: «мест­ный, корен­ной» и «здо­ро­вый». Пер­вая кон­но­та­ция про­чи­ты­ва­ет­ся из лек­си­ко-семан­ти­че­ско­го окру­же­ния: ста­ри­ки, кирен­чане, былые поля сов­хо­за, жите­ли таеж­но­го реги­о­на, кирен­ские люди, былые поля под­хо­за прод­сна­ба Ленур­са, ныне живу­щие жите­ли рай­о­на, после­ду­ю­щие поко­ле­ния. Вто­рая — из слов мета­фо­ри­че­ско­го поля «болезнь», раз­би­то­го на три мик­ро­те­мы: «диа­гноз» — «болезнь» у наво­ри­шей заста­ре­лая — смот­рят на лес, как на дар­мо­вое богат­ство; «пороч­ное “про­яв­ле­ние болез­ни” (дру­гие “тех­но­ло­гии”)» — обзол зары­ва­ют в понра­вив­ши­е­ся рыт­ви­ны у дорог; сва­лить пару кама­зов­ских само­сва­лов обзо­ла; «лече­ние болез­ни» — буль­до­зе­ром заров­нять яму; отхо­ды выво­зить на ниж­ние скла­ды, раз­де­лы­вать на сор­та­мен­ты, стро­ить­ся; пилить обзол, как это дела­ют могут­ные ста­ри­ки.

Доступ­но объ­яс­няя суть соци­аль­но­го про­ти­во­ре­чия, автор выстра­и­ва­ет оце­ноч­ную парал­лель: для обще­ства «непри­ем­ле­мо, пло­хо» — «необ­хо­ди­мо, хоро­шо». Эти­ко-эсте­ти­че­скую оцен­ку «пра­виль­но­го» успеш­но созда­ет цепь обра­зов-нор­ма­ти­вов жите­ли рай­о­на, кирен­ские люди, в соста­ве кото­рой — могут­ные ста­ри­ки. Обра­зы наде­ле­ны откры­той оце­ноч­но­стью и скры­тым оце­ноч­ным потен­ци­а­лом, выво­ди­мым из обще­че­ло­ве­че­ско­го опы­та. Нор­ма­ти­вы, в состав кото­рых вхо­дит диа­лек­тизм, ясны, не тре­бу­ют допол­ни­тель­ной рас­шиф­ров­ки, вос­при­ни­ма­ют­ся как неиз­мен­ный обще­ствен­ный стан­дарт, залог ста­биль­но­сти, уве­рен­но­сти. Рядом с цепью нор­ма­тив­ных воз­ни­ка­ет парал­лель­ная цепь анор­ма­тив­ных обра­зов: наво­ри­ши, «ведом­ствен­ные» лес­пром­хо­зы, новые «само­за­го­то­ви­те­ли», лесо­про­мыш­лен­ни­ки, кого допу­сти­ли до зеле­но­го «пиро­га», нынеш­ние «ведом­ствен­ни­ки». На столк­но­ве­нии и кон­флик­те одних обра­зов с дру­ги­ми демон­стри­ру­ет­ся соци­аль­но-эти­че­ская проблема.

Про­фес­си­о­наль­ная мис­сия авто­ра — пока­зать кон­фликт и при­звать к вос­ста­нов­ле­нию соци­аль­но­го иде­а­ла, эти­че­ская — оце­нить послед­ствия про­ис­хо­дя­ще­го для судеб ново­го поко­ле­ния кирен­чан, эсте­ти­че­ская — вовлечь чита­те­ля в сопе­ре­жи­ва­ние с помо­щью демон­стра­ции «без­об­раз­но­го» как обще­ствен­ной анти­нор­мы. Диа­лек­тизм реа­ли­зу­ет автор­ские зада­чи: про­яв­ля­ет кон­цеп­ту­аль­ный рису­нок, образ­но транс­ли­ру­ет автор­скую оцен­ку, при­зы­ва­ет сопе­ре­жи­вать и участ­во­вать в вос­ста­нов­ле­нии при­род­но­го балан­са и соци­аль­ной гар­мо­нии — как эсте­ти­че­ская еди­ни­ца «тру­дит­ся» над созда­ни­ем сти­ля произведения.

Цель обзо­ра «Мед­ве­жья Сибирь Гали­ны Афа­на­сье­вой-Мед­ве­де­вой» [Три­фо­но­ва 2015] — гар­мо­нич­но соеди­нить два эсте­ти­че­ски цен­ных обра­за: новой кни­ги, име­ю­щей науч­ную и куль­тур­ную зна­чи­мость, и ее авто­ра, духов­но силь­ной, внут­ренне цель­ной и сораз­мер­ной лич­но­сти, посвя­тив­шей себя сохра­не­нию и изу­че­нию язы­ка и народ­ной куль­ту­ры ста­ро­жи­лов Бай­каль­ской Сиби­ри. Эти­че­ская доми­нан­та содер­жа­ния ведет за собой кон­цеп­ту­аль­ный выбор сти­ли­сти­че­ских при­е­мов и средств, «про­пи­сы­ва­ет» инди­ви­ду­аль­ный сти­ле­вой рису­нок мате­ри­а­ла. Жур­на­лист­ка эсте­ти­че­ски оформ­ля­ет цель­ную тек­сто­вую кон­струк­цию: рас­счи­ты­ва­ет поря­док дви­же­ния мыс­ли, «кра­со­ту и поль­зу» иллю­стра­тив­ной фак­то­гра­фии, «пра­виль­ность» моде­ли отра­же­ния дей­стви­тель­но­сти. Важ­ную роль в этом эсте­ти­че­ском «орга­низ­ме» игра­ют диа­лек­тиз­мы, кото­рые дают пред­став­ле­ние о нюан­сах риту­аль­ных дей­ствий и обря­дов: «грех» охо­тить­ся на спя­ще­го мед­ве­дя, преж­де его нуж­но «выбу­дить» из бер­ло­ги; табу­и­ро­ван­ных рече­вых фор­му­лах: Сло­во «мед­ведь» заме­ня­лось на под­став­ные наиме­но­ва­ния: «чело­век», «ста­рик», «дед», «мужик»; охот­ни­чьих запре­тах: Соро­ко­вой — роко­вой, все рав­но тебя «скра­дёт» и утя­нет за собой; сакраль­ном зна­нии мед­ве­дя: Вот, гово­рят же, мед­ведь уби­ват жен­ских, бяре­мен­ных маль­чи­ком. Уст­ные рас­ска­зы охот­ни­ков, напол­нен­ные диа­лект­ны­ми вклю­че­ни­я­ми, пере­ме­жа­ют­ся с раз­мыш­ле­ни­я­ми этно­гра­фа о появ­ле­нии ново­го типа охот­ни­ка, корен­ном изме­не­нии про­мыс­ло­вых зако­нов и охот­ни­чье­го укла­да. Мате­ри­ал нрав­ствен­но вос­пи­ты­ва­ет и эсте­ти­че­ски обо­га­ща­ет чита­те­ля: с одной сто­ро­ны, при­зы­ва­ет ценить кра­со­ту и охра­нять гар­мо­нию при­ро­ды, с дру­гой — улав­ли­вать худо­же­ствен­ную сораз­мер­ность меж­ду содер­жа­ни­ем и фор­мой жур­на­лист­ско­го текста.

Диа­лек­тиз­мы ста­но­вят­ся мар­ке­ра­ми инди­ви­ду­аль­но­го сти­ля авто­ра. Про­дви­же­ние рече­во­го наме­ре­ния жур­на­ли­ста с помо­щью внут­ри­тек­сто­во­го ком­мен­та­рия нестан­дарт­ной лек­се­мы, акцент на непо­вто­ри­мо­сти пред­ме­та и эсте­ти­че­ской «пра­виль­но­сти» его назва­ния инте­рес­ны в зари­сов­ке А. Капу­сти­ной: В кал­ту­сах (это низи­ны, зарос­шие куста­ми и тра­вой) мно­го рас­те­ний, кото­рые вхо­дят в спи­сок исче­за­ю­щих [Капу­сти­на 2006]. Жур­на­лист­ка, носи­тель полу­диа­лек­та, при­зна­ет, что сло­во кáл­тус — «топь, боло­то, поем­ный коч­кар­ник с кустар­ни­ком, берез­ня­ком, ёрни­ком, слан­цем» — лако­нич­но, фак­то­гра­фич­но, луч­ше любых опи­са­тель­ных обо­ро­тов справ­ля­ет­ся с номи­на­тив­ной функ­ци­ей — низ­мен­но­стью или боло­том опи­сан­ное место не назо­вешь. Сло­во разъ­яс­ня­ет­ся, ори­ен­ти­ру­ет­ся на «чужа­ка», но с «чужа­ком» автор дове­ри­тель­но делит­ся язы­ко­вы­ми ощу­ще­ни­я­ми, ста­ра­ет­ся мяг­ко пере­дать ему свой линг­ви­сти­че­ский опыт, вве­сти необыч­ную лек­се­му в круг его линг­во­эс­те­ти­че­ских цен­но­стей. Кра­со­та и полез­ность сло­ва, само­цен­ность при­род­но­го фено­ме­на, ори­ен­ти­ро­ван­ность авто­ра на соци­аль­ные и эсте­ти­че­ские нор­ма­ти­вы, ори­ги­наль­ное сти­ли­сти­че­ское реше­ние мате­ри­а­ла — все это при­да­ет зари­сов­ке осо­бую глу­би­ну и лири­че­скую тональ­ность. Кон­цеп­ту­аль­но вер­ное вве­де­ние необыч­ных лек­сем, их тол­ко­ва­ние во внут­ри­тек­сто­вых ком­мен­та­ри­ях или под­строч­ных при­ме­ча­ни­ях — частый при­ем эсте­ти­за­ции тек­стов А. Капу­сти­ной, сти­ли­сти­че­ская орга­ни­ка ее мате­ри­а­лов (жур­на­лист­ка соби­ра­ет сло­варь мест­ной лек­си­ки и про­фес­си­о­наль­но им поль­зу­ет­ся). Посколь­ку речь идет о струк­тур­но-содер­жа­тель­ных зако­но­мер­но­стях про­из­ве­де­ний жур­на­лист­ки, о диа­лек­тиз­мах как ком­по­нен­тах, кон­цеп­ту­аль­но и гар­мо­нич­но сопря­жен­ных с дру­ги­ми эле­мен­та­ми фор­мы, дума­ет­ся, мож­но гово­рить если не о состо­яв­шем­ся инди­ви­ду­аль­ном сти­ле авто­ра, то о его формировании.

В то же вре­мя невер­но исполь­зо­ван­ный диа­лек­тизм ино­гда ста­но­вит­ся пока­за­те­лем рече­вой неуда­чи жур­на­ли­ста. Отя­го­щен­ное мис­си­ей мар­ки­ро­вать инди­ви­ду­аль­ный стиль, сло­во с голо­вой выда­ет линг­ви­сти­че­скую бес­по­мощ­ность авто­ра, ста­но­вит­ся печа­тью его инди­ви­ду­аль­ной речи. Так, в пред­ло­же­нии Невод у них ста­рый был, с бере­стя­ны­ми цев­ка­ми еще [Кузь­мин 2008] жур­на­лист добав­ля­ет к суще­стви­тель­но­му цéв­ки при­ла­га­тель­ное бере­стя­ные. Автор упо­треб­ля­ет сочи­ни­тель­ную кон­струк­цию, пото­му что либо не вполне пони­ма­ет зна­че­ние сло­ва цéв­ки («бере­стя­ные поплав­ки на сетях»), либо опа­са­ет­ся, что чита­тель не пой­мет смыс­ла лек­се­мы. Ошиб­ка кро­ет­ся в тав­то­ло­гич­ной соче­та­е­мо­сти: рыба­ки назы­ва­ют цев­ка­ми исклю­чи­тель­но бере­стя­ные поплав­ки. Стрем­ле­ние «отзер­ка­лить» язы­ко­вую орга­ни­ку носи­те­ля диа­лек­та, сде­лать вне­ли­те­ра­тур­ный эле­мент яркой еди­ни­цей соб­ствен­но­го сти­ля, про­де­мон­стри­ро­вать пол­ное погру­же­ние в язы­ко­вую сре­ду пре­вра­ща­ет­ся в сквер­ную ими­та­цию мест­ной речи. Прав­да, смыс­ло­вая погреш­ность будет вид­на толь­ко адре­са­ту, вла­де­ю­ще­му диа­лек­том, тон­ко чув­ству­ю­ще­му язык, спо­соб­но­му уло­вить скры­тую тавтологию.

Диа­лек­тиз­мы раз­ной функ­ци­о­наль­но­сти ста­но­вят­ся зна­ком сти­ля изда­ния. В одной из бесед с жур­на­ли­ста­ми глав­ный редак­тор «Бай­каль­ских огней» С. Боро­вик ска­зал, что газе­та долж­на отра­жать инте­ре­сы чита­те­лей, «а это сель­ские жите­ли, в боль­шей мас­се пен­си­о­не­ры, поэто­му упо­треб­ле­ние диа­лек­тиз­мов все­гда оправ­да­но». След­ствие этой редак­ци­он­ной уста­нов­ки — сохра­не­ние в изда­нии инди­ви­ду­аль­ных рече­вых черт геро­ев и авто­ров пуб­ли­ка­ций, диа­лект­ное наиме­но­ва­ние руб­рик (Кабан­ские Матё­ры).

Все упо­мя­ну­тые нами в ста­тье диа­лект­ные вклю­че­ния фор­ми­ру­ют сти­ле­вой рису­нок изда­ний. Спе­ци­аль­но подо­бран­ные или созна­тель­но остав­лен­ные редак­то­ра­ми уни­каль­ные еди­ни­цы сви­де­тель­ству­ют о прин­ци­пах язы­ко­вой поли­ти­ки и выбран­ной сти­ле­вой кон­цеп­ции, береж­ном отно­ше­нии к сти­лю чита­тель­ских писем, бли­зо­сти язы­ко­вой эсте­ти­ке территории.

Нако­нец, диа­лек­тиз­мы при­об­ре­та­ют ста­тус сти­ле­об­ра­зу­ю­ще­го, смыс­ло­фор­ми­ру­ю­ще­го ядра в мате­ри­а­лах, кото­рые сто­ят на гра­ни меж­ду худо­же­ствен­ны­ми и пуб­ли­ци­сти­че­ски­ми. Такие тек­сты, с одной сто­ро­ны, откры­ва­ют абсо­лют­ную пол­но­ту бытия через катар­сис, с дру­гой — праг­ма­ти­че­ски ука­зы­ва­ют путь к гар­мо­нии соци­аль­ных отно­ше­ний через пре­одо­ле­ние обще­ствен­ной анти­нор­мы. Пред­став­ля­ет­ся, что диа­лек­тиз­мы не менее, а ино­гда и более успеш­но в срав­не­нии с дру­ги­ми язы­ко­вы­ми сред­ства­ми спо­соб­ству­ют воз­ве­де­нию тако­го рода про­из­ве­де­ний в ранг само­сто­я­тель­ных эсте­ти­че­ских объ­ек­тов, обла­да­ю­щих «сверх­пуб­ли­ци­стич­но­стью» [Золо­ту­хин 2010].

К немно­го­чис­лен­ной груп­пе таких тек­стов отне­сем впер­вые опуб­ли­ко­ван­ный в «Нашем совре­мен­ни­ке» в 1988 г., дора­бо­тан­ный авто­ром в 2000 и 2006 гг. про­блем­ный очерк «Рус­ское Устье» [Рас­пу­тин 2006]. Мест­ные еди­ни­цы здесь полу­ча­ют широ­кие цен­ност­но-ори­ен­ти­ру­ю­щие и тек­сто­вые воз­мож­но­сти: струк­тур­но-ком­по­зи­ци­он­ные, иллю­стра­тив­но-фак­то­ло­ги­че­ские, образ­но-сим­во­ли­че­ские, медийные.

В очер­ке В. Рас­пу­ти­на с помо­щью истин­но худо­же­ствен­ных сим­во­лов выра­же­но нечто таким уни­каль­ным спо­со­бом, что мета­фи­зи­че­ская идея полу­ча­ет почти реаль­ное вопло­ще­ние. В соот­вет­ствии с при­ро­дой пуб­ли­ци­сти­че­ско­го тек­ста автор опре­де­ля­ет систе­му убеж­да­ю­щих при­е­мов и выра­зи­тель­ных средств, спо­соб­ных дока­за­тель­но, впе­чат­ля­ю­ще силь­но вопло­тить эсте­ти­че­ски заря­жен­ную идею о необ­хо­ди­мо­сти моби­ли­зо­вать­ся, вспом­нить о наци­о­наль­ной само­быт­но­сти и исто­ри­че­ской мощи, опре­де­лить образ жиз­ни и пра­ви­ло для сохра­не­ния сво­е­го соста­ва.

Рас­сре­до­то­чив на про­стран­стве очер­ка более 200 диа­лект­ных лек­сем и фра­зео­ло­гиз­мов, В. Рас­пу­тин всту­па­ет в язы­ко­вую игру с чита­те­лем. Напри­мер, дает незна­ко­мое сло­во, застав­ляя напрячь­ся, загля­нуть в себя, при­слу­шать­ся к гене­ти­че­ской памя­ти, а через несколь­ко абза­цев повто­ря­ет еди­ни­цу уже с пере­во­дом (едо­ма, вет­ка). При­да­вая дина­ми­ку повест­во­ва­нию, он тол­ку­ет сло­ва раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми: внут­ри­тек­сто­вы­ми при­ме­ча­ни­я­ми в скоб­ках, при­чем диа­лек­тизм может быть и без кавы­чек: булю (были­ну), и в виде зака­вы­чен­ной цита­ты: на «сим­ке» (кон­ский волос или тон­кая нить); одной лек­се­мой или сино­ни­ми­че­ским рядом: при­лог (леген­да, пре­да­ние); раз­вер­ну­тым пред­ло­же­ни­ем с повто­ром сло­ва и отсыл­кой к исто­рии язы­ка: для под­дер­жа­ния живо­та («живот», кста­ти, у рус­ско­устьин­цев не поте­рял зна­че­ния «жиз­ни»); кон­тек­сту­аль­ным пояс­не­ни­ем: гори­зонт здесь — не ого­ро­жа, не пре­гра­да для гла­за; отве­том на откры­тый вопрос: Пес­ца добы­ва­ют пастью <…> Что такое пасть? <…> над дере­вян­ным помо­стом на «сим­ке» (кон­ский волос или тон­кая нить) насто­ра­жи­ва­ет­ся брев­но, рядом раз­бра­сы­ва­ет­ся при­ман­ка. Под­би­рая ее, песец заде­ва­ет «сим­ку» — пуск сра­ба­ты­ва­ет; одно­род­ны­ми ряда­ми с тол­ко­ва­ни­я­ми и без: мне не тре­бо­ва­лось объ­яс­нять, что такое лыва (лужа), миз­гирь или сит­ник (паук), гадить­ся (изде­вать­ся, глу­мить­ся), лонись (в про­шлом году), лопоть (одеж­да), доспеть (сде­лать), див­ля (хоро­шо), кру­жать (плу­тать, заблу­дить­ся), лихо­ма­том (быст­ро, гром­ко), око­леть (озяб­нуть, замерз­нуть), уло­во, урос, шер­ба, шме­тье и мно­гое-мно­гое дру­гое [Рас­пу­тин 2006]. От язы­ко­вой игры полу­ча­ют эсте­ти­че­ское удо­воль­ствие обе сто­ро­ны — и автор, и читатель.

Диа­лек­тиз­мы сти­ли­сти­че­ски изящ­но орга­ни­зу­ют логи­че­скую струк­ту­ру тек­ста и его ком­по­зи­ци­он­ное деле­ние. Сим­во­ли­че­ское назва­ние про­блем­но­го очер­ка тянет за собой цепь под­за­го­лов­ков, содер­жа­щих выра­зи­тель­ные, эсте­ти­че­ски при­вле­ка­тель­ные и уди­ви­тель­ные по кра­со­те еди­ни­цы: лек­се­мы сéн­ду­ха, при­лóг, устой­чи­вое наиме­но­ва­ние досéль­ные люди, пого­во­роч­ный ком­плекс На снег садить­ся да на тра­вуш­ку упасть, Что быльем порос­ло, что водой унес­ло, экс­прес­сив­ную мест­ную рече­вую фор­му­лу Э‑э, бра, пошуху­ма баешь.

С помо­щью ком­по­зи­ци­он­но­го повто­ра и акти­ви­за­ции диа­лек­тиз­мов Рас­пу­тин рас­кры­ва­ет слож­ные бытий­ные поня­тия. Он обду­мы­ва­ет фило­соф­ские зако­ны при­род­но­го про­стран­ства, пря­ча кон­цеп­ту­аль­ные мета­фо­ры в обо­лоч­ку диа­лект­но­го сло­ва, а его, в свою оче­редь, встав­ляя в раз­вер­ну­тые парал­лель­ные син­так­си­че­ские кон­струк­ции: На Севе­ре мало кто тунд­ру назы­ва­ет тунд­рой. Зовут ее — сен­ду­ха <…> Тунд­ра — это гео­гра­фи­че­ское и пород­ное обо­зна­че­ние; сен­ду­ха — изна­чаль­ная при­род­ная власть, все­о­хват­ная и все­мо­гу­щая, кара­ю­щая и жалу­ю­щая, еди­ное дыха­ние бес­ко­неч­ной рас­про­стер­то­сти. В тундре рабо­та­ют с при­бо­ра­ми гео­ло­ги, ее, раз­бив на квад­ра­ты, сте­ре­гут погра­нич­ни­ки, в сен­ду­хе, где водят­ся сен­душ­ный, чучу­на и чан­да­ла, живут и кор­мят­ся от нее эве­ны, юка­ги­ры, чук­чи, род­ные дети это­го неба и этой зем­ли, а так­же яку­ты и рус­ские <…> Тунд­ру воль­но изме­рить, изу­чить и при­спо­со­бить; сен­ду­ха нико­му не дает­ся.

Автор пока­зы­ва­ет, как диа­лек­тиз­мы сти­ра­ют дис­гар­мо­нию и созда­ют эсте­ти­че­ски «пра­виль­ный» образ реаль­но­сти в созна­нии рус­ско­устьин­ца. Они рекон­стру­и­ру­ют и пере­име­но­вы­ва­ют пред­мет­ный мир: …не было, как упо­ми­на­лось, ско­та — ско­том ста­ли назы­вать собак. Тогда уж и кону­ра для соба­ки — стай­ка. Мести пол — пахать. Мед­ве­жа­та, вол­ча­та пре­вра­ти­лись в цып­лят. Род­ные сло­ва созда­ют един­ствен­но вер­ную кар­ти­ну быто­вой и про­мыс­ло­вой жиз­ни: Севе­ряне все­гда ели и едят сырую рыбу. Назы­ва­ют ее стро­га­ни­ной (на Бай­ка­ле — рас­ко­лот­ка, а стро­га­ют сырое мясо). Они сле­ду­ют за чело­ве­ком по жиз­ни, отде­ля­ют «досель­ное» про­шлое от насто­я­ще­го: Когда хлеб вер­нул­ся, назы­ва­ли его не хле­бом, а «чер­но-стря­па­но», в отли­чие от «тель­но» — лепе­шек из мятой рыбы или «топ­та­ни­ков» — рыб­ной начин­ки в рыб­ном тесте. Диа­лек­тиз­мы гар­мо­ни­зи­ру­ют эсте­ти­че­ские кате­го­рии пре­крас­но­го и без­об­раз­но­го: Но сей­час речь о коря­ви­нах, об иска­же­ни­ях в язы­ке. «Омо­ла­жи­вать­ся» посте­пен­но пре­вра­ти­лось в «омо­лах­ты­вать­ся», «поза­воч­чу гово­рить» — не вдруг раз­бе­решь, что это «гово­рить за гла­за, за очи» <…> Но уж когда начи­на­ешь пони­мать <…> так бы слу­шал его и слу­шал, пил и пил, как при жаж­де, его дра­го­цен­ную сытость. И тогда хочет­ся, что­бы слу­ша­ли и насла­жда­лись дру­гие.

Назы­вая себя выход­цем из тех мест, пуб­ли­цист дает воз­мож­ность при­бли­зить свои язы­ко­вые и бытий­ные ощу­ще­ния к ощу­ще­ни­ям дале­ко­го пред­ка. Убеж­дая в необ­хо­ди­мо­сти осво­е­ния исто­ри­че­ско­го опы­та для стро­и­тель­ства «пра­виль­ных» свя­зей с при­ро­дой и окру­же­ни­ем, автор, по сути, пока­зы­ва­ет путь дости­же­ния гар­мо­нии чело­ве­ка с уни­вер­су­мом, под­ни­ма­ет духов­ный опыт чита­те­ля на иной ур вень — дей­ству­ет по зако­нам клас­си­че­ской эсте­ти­ки «от Пла­то­на через сто­и­ков, Цице­ро­на и Авгу­сти­на до Кан­та» [Быч­ков 2007: 77] и XX века.

Пере­жив состо­я­ние вос­тор­га и высо­ко­го насла­жде­ния от при­кос­но­ве­ния к глу­би­нам наци­о­наль­ной исто­рии и народ­ной фило­со­фии, полу­чив заряд духов­ной энер­гии, вме­сте с пуб­ли­ци­стом, гене­ра­то­ром соци­аль­но зна­чи­мых идей, носи­те­лем высо­ких обще­ствен­ных иде­а­лов, чита­тель дви­жет­ся «впе­ред и вверх», ста­но­вит­ся носи­те­лем наци­о­наль­но­го само­со­зна­ния, частью про­шло­го и зер­ном буду­ще­го, начи­на­ет видеть, слы­шать, обо­нять и ося­зать даль­ше соб­ствен­ной жиз­ни.

Выво­ды. Эсте­ти­че­ская нагруз­ка свой­ствен­на меди­а­тек­сту любо­го типа, посколь­ку свя­за­на с его обя­зан­но­стью инфор­ми­ро­вать об изме­не­нии соци­аль­но зна­чи­мой пред­мет­но­сти (ясность, про­сто­та), ана­ли­зи­ро­вать обще­ствен­ные несо­от­вет­ствия (исти­на, поль­за), с раз­ной силой и в нуж­ном направ­ле­нии воз­дей­ство­вать на ауди­то­рию (доб­ро, красота).

Эсте­ти­за­ция тек­ста с помо­щью диа­лек­тиз­мов, как пред­став­ля­ет­ся, есть пре­вра­ще­ние медиа­про­дук­та в объ­ект эсте­тич­ный (при­вле­ка­тель­ный по фор­ме, сти­ли­сти­че­ски инте­рес­ный) и эсте­ти­че­ский (науча­ю­щий пони­мать скры­тые меха­низ­мы миро­во­го и соци­аль­но­го устрой­ства, фило­соф­скую глу­би­ну жиз­нен­ных свя­зей, цен­ность уча­стия в гар­мо­ни­за­ции про­стран­ства). Эсте­ти­че­ская нагруз­ка тек­ста регу­ли­ру­ет­ся интер­пре­та­ци­он­но-сти­ле­вой декла­ра­ци­ей изда­ния, семи­о­ти­че­ской инте­гра­ци­ей зна­ков в рече­вом жан­ре, сти­ли­сти­че­ским потен­ци­а­лом лек­сем, инди­ви­ду­аль­но-автор­ски­ми наход­ка­ми в пред­мет­но-образ­ном вопло­ще­нии содер­жа­ния и струк­тур­но-ком­по­зи­ци­он­ном реше­нии материала.

Диа­лек­тиз­мы участ­ву­ют в орга­ни­за­ции мощ­но­го куль­тур­но­го, ситу­а­тив­но­го, соци­аль­но­го кон­тек­ста реги­о­наль­ных медиа, сра­щи­вая в зна­чи­мом для чита­те­ля про­стран­стве эсте­ти­ку ути­ли­тар­но­го, праг­ма­тич­но­го, полез­но­го с эсте­ти­кой кра­си­во­го, духов­но­го, воз­вы­ша­ю­ще­го, кано­ни­че­ски ценного.