ЧЕЛОВЕК В РЕЧЕВОМ ИЗМЕРЕНИИ

Новая кни­га про­фес­со­ра В. И. Кара­си­ка «Язы­ко­вое про­яв­ле­ние лич­но­сти» (Вол­го­град: Пара­диг­ма, 2014) пред­ла­га­ет чита­те­лю осо­бый взгляд на чело­ве­ка со сто­ро­ны язы­ка как соци­о­куль­тур­но­го фено­ме­на и на язык с пози­ций чело­ве­че­ских ценностей. 

В мета­фо­рич­но­сти загла­вия кни­ги (что отме­че­но уже в автор­ском пре­ди­сло­вии) заклю­чен, на наш взгляд, двой­ной смысл: чело­век про­яв­ля­ет, выяв­ля­ет себя в первую оче­редь в ком­му­ни­ка­тив­ных прак­ти­ках, в то же вре­мя опре­де­лен­ная лич­ность созда­ет опре­де­лен­ный язык, а груп­пы лич­но­стей — опре­де­лен­ные дис­кур­сы. Так язык высту­па­ет инстру­мен­том для чело­ве­ка, но и чело­век пред­ста­ет инстру­мен­том для фор­ми­ро­ва­ния сего­дняш­не­го, здесь и сей­час быту­ю­ще­го язы­ка. Завер­шив на этом крат­кий фило­соф­ский пас­саж, спро­во­ци­ро­ван­ный рецен­зи­ру­е­мой кни­гой, обра­тим­ся к ее содержанию. 

В трех гла­вах кни­ги «чело­век гово­ря­щий» пред­став­лен как цен­ност­но ори­ен­ти­ро­ван­ная (гла­ва 1) язы­ко­вая лич­ность, реа­ли­зу­ю­ща­я­ся в раз­но­об­ра­зии дис­кур­сив­ных моду­сов (гла­ва 2) и име­ю­щая потреб­ность в поэ­ти­че­ском осмыс­ле­нии мира (гла­ва 3). Таким обра­зом, автор­ский под­ход к раз­ра­бот­ке про­блем антро­по­ло­ги­че­ский линг­ви­сти­ки пред­став­лен в кни­ге в соста­ве целост­ной кон­цеп­ции, обоб­ща­ю­щей и раз­ви­ва­ю­щей идеи авто­ра, выска­зан­ные им в мно­го­чис­лен­ных пуб­ли­ка­ци­ях послед­них лет. 

При­няв за осно­ву язы­ко­во­го про­яв­ле­ния лич­но­сти ее цен­ност­ные ори­ен­ти­ры, автор стро­ит первую гла­ву («Цен­ност­ные ори­ен­ти­ры лич­но­сти») в сле­ду­ю­щей логи­ке. В нача­ле гла­вы водит­ся и исчер­пы­ва­ю­ще опре­де­ля­ет­ся поня­тие аксио­ген­ной ситу­а­ции как еди­ни­цы рефе­рен­ци­аль­ной базы цен­ност­ной кар­ти­ны мира (при этом цен­ност­но сфо­ку­си­ро­ван­ной интер­пре­та­ции под­вер­га­ет­ся обшир­ный тек­сто­вой мате­ри­ал: прит­чи, леген­ды, паре­мио­ло­ги­че­ские жан­ры, анек­до­ты) (пара­граф 1.1). Далее рас­смат­ри­ва­ет­ся дина­ми­ка и пере­фор­му­ли­ро­ва­ние тра­ди­ци­он­ных цен­но­стей (от биб­лей­ско­го Дека­ло­га до кри­ти­че­ско­го пере­осмыс­ле­ния еван­гель­ских цен­но­стей) (пара­гра­фы 1.2 и 1.3). Затем ана­ли­зи­ру­ет­ся транс­фор­ма­ция тра­ди­ци­он­ных цен­но­стей (обу­слов­лен­ная циви­ли­за­ци­он­ным сдви­гом в раз­ви­тии Рос­сии) и ком­му­ни­ка­тив­ные ори­ен­ти­ры, свя­зан­ные с гло­ба­ли­за­ци­он­ны­ми про­цес­са­ми в мас­со­вой куль­ту­ре (пара­гра­фы 1.4 и 1.5). Логи­че­ским про­дол­же­ни­ем обсуж­да­е­мых про­блем явля­ет­ся пред­ло­жен­ная авто­ром линг­во­эко­ло­ги­че­ская диа­гно­сти­ка «состо­я­ния здо­ро­вья язы­ка» (пара­граф 1.6). Послед­ний пара­граф гла­вы (1.7) в каче­стве цен­но­сти, реле­вант­ной для язы­ко­вой лич­но­сти, выдви­га­ет сам язык, что дока­зы­ва­ет­ся оби­ход­ной линг­ви­сти­че­ской рефлек­си­ей, «объ­ек­том кото­рой явля­ют­ся язы­ко­вые еди­ни­цы, тре­бу­ю­щие истол­ко­ва­ния, и ком­му­ни­ка­тив­ные поступ­ки, допус­ка­ю­щие неод­но­знач­ную оцен­ку» (с. 143).

Вто­рая гла­ва моно­гра­фии («Дис­кур­сив­ные моду­сы лич­но­сти») пред­став­ля­ет дис­кур­сив­ную спе­ци­фи­ку лич­но­сти, что явля­ет­ся, по мне­нию В. И. Кара­си­ка, одним из изме­ре­ний чело­ве­ка. Дис­кур­сив­ная лич­ность (пара­граф 2.1) опи­сы­ва­ет­ся с помо­щью трех­мер­ной моде­ли. Во-пер­вых, социо­линг­ви­сти­че­ски, посколь­ку каж­до­му из соци­аль­ных типа­жей (акте­ру, фило­со­фу, поли­ти­ку, уче­но­му, поэту) свой­ствен­ны лек­си­ко-фра­зео­ло­ги­че­ские иден­ти­фи­ка­то­ры, мен­таль­ные пат­тер­ны тема­ти­за­ции пред­ме­та речи и про­фес­си­о­наль­но мар­ки­ро­ван­ная оце­ноч­ность (все это демон­стри­ру­ет­ся авто­ром на мно­го­чис­лен­ных ярких при­ме­рах). Во-вто­рых, чело­век узна­ва­ем по мане­ре пове­де­ния и, сле­до­ва­тель­но, лич­ность может быть выде­ле­на на осно­ва­нии праг­ма­линг­ви­сти­че­ско­го кри­те­рия ком­му­ни­ка­тив­ной тональ­но­сти (шут­ни­ки, насмеш­ни­ки, тра­ди­ци­о­на­ли­сты, фана­ты и др.). В‑третьих, в аспек­те пер­фор­ма­тив­но­сти ком­му­ни­ка­тив­ный посту­пок может быть оха­рак­те­ри­зо­ван как «инстал­ля­ция (поста­нов­ка), осу­ществ­ля­е­мая для ока­за­ния воз­дей­ствия на дру­гих людей» (с. 290). В интер­пре­та­ции дис­кур­са важ­ное зна­че­ние, по мне­нию авто­ра, име­ет истол­ко­ва­ние дис­кур­сив­ных эмблем — таких язы­ко­вых зна­ков, кото­рые высту­па­ют зна­ка­ми иден­ти­фи­ка­ции ком­му­ни­кан­тов и обсто­я­тельств обще­ния (пара­граф 2.2). 

Осо­бое вли­я­ние на ком­му­ни­ка­тив­ную прак­ти­ку совре­мен­но­го чело­ве­ка ока­зы­ва­ет медиа­дис­курс (пара­граф 2.3), что про­яв­ля­ет­ся «в оби­ход­ном диа­ло­ге, про­ни­зы­ва­ет все типы инсти­ту­ци­о­наль­но­го обще­ния» (с. 202). С пози­ций социо­линг­ви­сти­ки автор харак­те­ри­зу­ет его систе­мо­об­ра­зу­ю­щие при­зна­ки и выде­ля­ет две важ­ней­шие тен­ден­ции в раз­ви­тии медиа­дис­кур­са — его экс­пан­сию в дру­гие дис­кур­сив­ные фор­ма­ции и воз­рас­та­ние игро­вой состав­ля­ю­щей. Опи­са­ние типов ком­му­ни­ка­тив­ной тональ­но­сти, реа­ли­зу­ю­щих­ся в медиа­дис­кур­се, выво­дит авто­ра на обсуж­де­ние спе­ци­фи­ки мас­со­вой куль­ту­ры, в кото­рой «медиа­ре­аль­ность (осо­бен­но в ком­пью­тер­ной сети) все более вытес­ня­ет дру­гие виды реаль­но­сти» (с. 228). Изме­ряя медиа­дис­курс пер­фор­ма­тив­но, автор харак­те­ри­зу­ет его в коор­ди­на­тах дей­ствия: «реаль­ное — воз­мож­ное», «пря­мое — непря­мое», «про­стое — маги­че­ское», «откры­тое — мани­пу­ля­тив­ное», «есте­ствен­ное — манипуляционное». 

Рас­смат­ри­вая медиа­по­ли­ти­че­ский дис­курс (пара­граф 2.4.), В. И. Кара­сик отно­сит его к типу ком­би­ни­ро­ван­но­го дис­кур­са (подоб­но науч­но-поли­ти­че­ско­му, реклам­но-поли­ти­че­ско­му) и выде­ля­ет в нем две раз­но­вид­но­сти: поли­ти­ко-попу­ляр­ный и поли­ти­ко-ана­ли­ти­че­ский (с. 230). Автор назы­ва­ет этот тип дис­кур­са гибрид­ным, посколь­ку в нем «фак­ту­аль­но-ана­ли­ти­че­ский ком­по­нент обще­ния нераз­рыв­но свя­зан с аги­та­ци­он­но-про­па­ган­дист­ским ком­по­нен­том» (с. 291). Как спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ный тип обще­ния обсуж­да­ет­ся в кни­ге раз­вле­ка­тель­ный дис­курс (пара­граф 2.5), направ­лен­ный на эмпа­ти­че­ское вза­и­мо­дей­ствие коммуникантов. 

Дис­кур­сив­ная лич­ность сего­дня име­ет осо­бое поле для само­рас­кры­тия. Этим полем явля­ет­ся интер­нет-дис­курс, пред­ла­га­ю­щий чело­ве­ку мно­же­ство спо­со­бов постро­е­ния соб­ствен­но­го ими­джа (пара­граф 2.6). Опи­сы­вая интер­нет-ста­ту­сы (как один из таких спо­со­бов), автор рас­смат­ри­ва­ет суперим­по­зи­цию — насла­и­ва­ние смыс­лов — в каче­стве когни­тив­но­го меха­низ­ма само­пре­зен­та­ции в интернет-дискурсе.

В заклю­че­ние гла­вы В. И. Кара­сик пред­став­ля­ет фило­ло­ги­че­ское мыш­ле­ние (пара­граф 2.7) как лежа­щее в осно­ве осо­бо­го вида ком­му­ни­ка­тив­но­го пове­де­ния. Фило­лог мыс­лит не так, как мате­ма­тик и, сле­до­ва­тель­но, пред­став­ля­ет собой тип дис­кур­со­ген­ной лич­но­сти, кото­рой свой­ствен­но науч­ное осво­е­ние мира, гума­ни­тар­ное осмыс­ле­ние реаль­но­сти и соб­ствен­но фило­ло­ги­че­ская спе­ци­фи­ка орга­ни­за­ции и мани­фе­ста­ции зна­ния. Всё это про­де­мон­стри­ро­ва­но на мате­ри­а­ле экс­пе­ри­мен­та, в кото­ром срав­ни­ва­ет­ся аргу­мен­та­ция у пред­ста­ви­те­лей раз­лич­ных обла­стей зна­ния и деятельности.

Тре­тья гла­ва моно­гра­фии («Поэ­ти­че­ские изме­ре­ния лич­но­сти») пред­ла­га­ет оха­рак­те­ри­зо­вать язы­ко­вую лич­ность с пози­ций худо­же­ствен­но­го осмыс­ле­ния мира. Поэ­ти­че­ская рефлек­сия (пара­граф 3.1) пони­ма­ет­ся авто­ром как «один из спо­со­бов позна­ния дей­стви­тель­но­сти, вер­нее, — пишет автор, — позна­ния себя как участ­ни­ка вели­ко­го диа­ло­га с чело­ве­че­ством и миро­зда­ни­ем» (с. 292). Свой­ствен­ная чело­ве­ку потреб­ность выра­зить пере­жи­ва­ние сво­е­го бытия реа­ли­зу­ет­ся в образ­ной фор­ме, заклю­ча­ю­щей в себе высо­кую кон­цен­тра­цию смыс­ла. Это выра­жен­ное пере­жи­ва­ние пре­вра­ща­ет­ся, по мыс­ли Кара­си­ка, в сим­вол в соот­вет­ствии с тра­ди­ци­я­ми вер­ба­ли­за­ции смыс­ла в той или иной куль­ту­ре. Вер­ба­ли­за­ция тако­го кон­цен­три­ро­ван­но­го смыс­ла осу­ществ­ля­ет­ся, в том чис­ле, и в жан­ре афо­риз­ма (пара­граф 3.2).

Спе­ци­фи­кой поэ­ти­че­ско­го воз­дей­ствия автор моно­гра­фии счи­та­ет поэ­ти­че­скую аргу­мен­та­цию (пара­граф 3.3), целью кото­рой явля­ет­ся убеж­де­ние адре­са­та в под­лин­но­сти и цен­но­сти каких-либо утвер­жде­ний, для чего созда­ют­ся образ­ные дово­ды, оформ­лен­ные в виде поэ­ти­че­ско­го текста.

Фено­мен поэ­ти­че­ской рефлек­сии пере­вод­чи­ка (пара­граф 3.4) пред­став­лен в кни­ге как «ком­мен­та­рий к ком­мен­та­ри­ям»: Алек­сандр Город­ниц­кий, Мар­шак, Тре­ди­а­ков­ский, Гри­го­рий Круж­ков, Набо­ков — вот непол­ный пере­чень авто­ров, чье поэ­ти­че­ское осмыс­ле­ние пере­вод­че­ско­го тру­да ана­ли­зи­ру­ет в сво­их ком­мен­та­ри­ях В. И. Кара­сик. Яркая интер­пре­та­ция поэ­ти­че­ских шедев­ров пред­при­ня­та авто­ром и в свя­зи с обсуж­де­ни­ем при­е­мов поэ­ти­че­ской тех­ни­ки: поэ­ти­че­ской сим­во­ли­за­ции и поэ­ти­че­ской дели­не­а­ри­за­ции тек­ста (пара­гра­фы 3.5 и 3.6). 

Поэ­ти­че­скую кар­ти­ну мира, пред­став­лен­ную в тре­тьей гла­ве, допол­ня­ют интер­пре­ти­ру­е­мые Кара­си­ком коми­че­ские мини­а­тю­ры (пара­граф 3.7), кото­рые в сво­их жан­ро­вых гра­ни­цах «изби­ра­тель­но выра­жа­ют раз­но­вид­но­сти сме­хо­во­го отно­ше­ния к дей­стви­тель­но­сти» (с. 390). 

Завер­шая обзор моно­гра­фии «Язы­ко­вое про­яв­ле­ние лич­но­сти», обра­тим вни­ма­ние на исклю­чи­тель­но гар­мо­нич­ную ком­по­зи­цию кни­ги: каж­дая из трех ее глав вклю­ча­ет в себя семь пара­гра­фов и закан­чи­ва­ет­ся выво­да­ми, обоб­щен­ны­ми в заклю­че­нии к кни­ге. Стро­го­сти общей ком­по­зи­ции соот­вет­ству­ет и чет­ко выве­рен­ная струк­ту­ра содер­жа­ния самих пара­гра­фов, где каж­дое обсуж­да­е­мое поня­тие или тер­мин, вво­ди­мый авто­ром, полу­ча­ет исчер­пы­ва­ю­щее тол­ко­ва­ние, свя­зы­ва­ет­ся с широ­ким науч­ным кон­тек­стом, пред­став­ля­ет­ся в раз­но­об­раз­ном рече­вом мате­ри­а­ле. Завер­ша­ют­ся пара­гра­фы фор­му­ли­ров­кой основ­ных ито­гов рассмотренного. 

Мы обра­ща­ем осо­бое вни­ма­ние чита­те­ля на ком­по­зи­ци­он­ный стиль кни­ги, что­бы под­черк­нуть ее мето­ди­че­скую цен­ность: на наш взгляд, эта моно­гра­фия может слу­жить ярким учеб­ным посо­би­ем для сту­ден­тов таких спе­ци­аль­но­стей, где глав­ным рабо­чим инстру­мен­том про­фес­сии явля­ет­ся рече­вая ком­му­ни­ка­ция. Вну­ши­тель­ный биб­лио­гра­фи­че­ский отбор, сде­лан­ный авто­ром и пред­став­лен­ный в спис­ке лите­ра­ту­ры (более 800 наиме­но­ва­ний!), допол­ня­ет зна­чи­мость моно­гра­фии как науч­но­го и мето­ди­че­ско­го источ­ни­ка для обу­ча­ю­щих­ся на выс­ших сту­пе­нях вузов­ско­го обра­зо­ва­ния (маги­стран­тов и аспи­ран­тов). В каче­стве свое­об­раз­но­го учеб­ни­ка кни­га будет полез­на при изу­че­нии цело­го ряда дис­ци­плин, в част­но­сти, обра­зо­ва­тель­ных про­грамм «Жур­на­ли­сти­ка»: «Сти­ли­сти­ка мас­сме­диа (про­фес­си­о­наль­ные сти­ли)», «Ком­му­ни­ка­тив­ная куль­ту­ра жур­на­ли­ста», «Эффек­тив­ная ком­му­ни­ка­ция в мас­сме­диа», «Пси­хо­ло­гия мас­со­вых ком­му­ни­ка­ций» и др. 

Но глав­ное досто­ин­ство новой кни­ги В. И. Кара­си­ка (как, впро­чем, и преды­ду­щих работ авто­ра) — ее мен­то­ген­ный характер.